Ад, что назывался Раем!

Я проснулась лежа в углу камеры и открыла глаза. Её холодная тьма, словно окутала меня от реальности как секунду назад сон. В коридоре, тускло горели светильники. Их свет немного просачивался сквозь решётку, оставляя маленькую лужицу света на полу. Она разгоняла спасительную тьму, в которой так хотелось утонуть. Посапывания сокамерников, которые раздавались с нескольких сторон, создавали некоторую связь с реальностью. И давали понять: «Я снова, … я всё ещё здесь, … в этом аду!» Сердце сдавило, хоть и не так сильно как раньше. Я уже не кричала и не видела кошмаров, была только тьма. Симон, был где-то в другой части камеры. Я не помню где он упал вчера вечером, да это и не важно. Мы почти не говорили с ним, как попали сюда и это делало ещё больнее. Мы ведь были друзьями в Розмарине, а сейчас … В голове появились картинки, воспоминания о жизни до всего этого и … они воспринимались лишь нарисованными и нереальными фантазиями. Я привстала и привалилась спиной к холодной стене, чтобы немного размять мышцы и отвлечься от всего этого. Ноги, руки, как и всё тело - пульсировали от тупой усталости и боли, которые переполняли и не оставляли места для чего-либо другого. Есть ли смысл досыпать или нет? Если уже почти рассвет, то проснусь от удара под ребра. Лучше подремать … Я всё же провалилась в сон, но слабый скрип двери смог меня разбудить. Я сразу встала и оказалась перед подошедшей охранницей. Она схватила за руку и потянув в сторону толкнула к этой штуке. Стоящий же при входе охранник, приковал меня и ещё двоих взрослых к ней. От браслетов на наших кистях потянулись светящиеся нити. Они были магические и разорвать их кроме как магией — невозможно. Никто из нас не владеет ей, а значит мы не сможем сбежать. Мы обречены. Перед глазами, уже знакомая дорога и ещё холодный камень под босыми ногами. Пока мы шли кто-то снова затеял драку с охраной и одна из собак кинулась откусив руку. Она стала жевать её противно чавкая при этом, а того или ту, кто посмел сопротивляться тут же добили. Это уже третий или четвертый раз за всё время и как-то, нет больше сил реагировать и принимать близко к сердцу. Так и сойти с ума можно, а это … страшнее? Или наоборот, желанно? Находясь в раздумьях, я не заметила как мы вышли из подземелья и камень стал тёплым. Даже как мы пришли к карьеру, пролетело мимо моего сознания. — Чего стала мусор? — сказала охранница и толкнула меня ногой в спину. Пролетев пару метров и сумев устоять на ногах, я заметила кирку в своих руках. Её конец уперся в землю и благодаря этому я не упала. Тут я оглянулась и осознав где нахожусь, побыстрее отошла от неё и принялась за работу. Ведь эта охранница, наслаждается причиняя боль и часто кого-то пытает в камерах. С ней надо быть очень осторожной! Час? Два? Я стою и машу тяжелой киркой отбивая камни, которые тут же уносят другие. Гудящие поначалу мышцы, теперь просто не чувствовались и руки летели по инерции из чувства самосохранения. Только я сяду или начну вытирать пот, как тут же получу в лучшем случае кнутом. «Держись» говорит мне кто-то, но я даже не поворачиваю головы. Кажется, это мой же голос, такой слабый и тихий звучит в моей голове. Не могу думать о чем-либо, даже просто смотреть на солнце и небо. Каждую секунду могут избить или сделать что похуже, от чего чувство тревожности, не проходит и на секунду. Вдруг, я слышу металлический звон, после которого раздается крик охранниц и охранников: — Кусок дерьма! — Схватить его! — Будьте прокляты ублюдки — не крик, не выкрик, а как констатация факта звучат эти слова. Я оборачиваюсь на них и вижу труп охранницы, из под которого вытекает лужа крови. Рядом стоит парень, примерно моих лет и держит в руках окровавленный меч. Он убил охранника? Его же сейчас … В голове мелькают уже виденные картинки, как добивают раненных как … Секунда. Миг. Он отражает удар охранника и отпрыгивает в сторону, после чего наносит свой и задевает его. Тут появляется ещё одна подходит сзади, он успевает обернуться и ударить рукоятью ей в пах. Но она ловко увернулась и он промахнулся. Сделав пару шагов назад, он сумел устоять на ногах и стать в стойку. Снова подняв меч перед собой, закрывается от атаки охранника и падает на землю из-за силы удара. — Ничтожный раб! — кричит охранница и бьёт его ногой в живот, от чего тот катится пару метров, но на удивление встаёт во второй раз держась за живот. — Ёбаные свиньи! Горите со своим ёбаным культом в аду! — кричит он с вызовом. — Придется проучить его — говорит женщина и они вдвоём хватают его за руки, поднимают над землей и бросив о неё пару раз уносят. — Он покойник — говорит кто-то рядом со мной. Я вдруг замечаю, что снова выпала из реальности и отвлеклась от работы. — Возвращайтесь к работе! — кричит ещё один охранник и почти все, немедленно следуют приказу. Я на секунду задерживаюсь всё ещё не отойдя от зрелища, но потом быстро повторяю за остальными. Проходит ещё сколько-то времени, которое течёт как песок сквозь пальцы. По крайней мере, мне так кажется, … хочет казаться. На самом же деле его прошло всего ничего и я рада, что не могу узнать точно. Это меня добьёт окончательно. И только я подумала об этом, как объявили перерыв на воду. Значит, ещё столько же, столько же времени стоять босиком на этих камнях и работать под этим жарким солнцем! На автомате подхожу и беру свою порцию, никто не мешает и не толкается. Хотя бы в этом плане, хорошо что я ребёнок. Воду пью медленно, насколько это возможно наслаждаясь каждой каплей. Вода утекает внутрь, хоть и теплая она приносит временное облегчение. Одна из небольших радостей, которые хоть немного помогают не сойти с ума. Этой воды хватает ненадолго и спустя несколько десятков минут, во рту стоит такая же пустыня как и была. А воспоминания о недавнем приёме воды, становятся пыткой. Ещё свежее чувство льющейся внутрь воды, понимание как долго ещё до следующего раза и … Очередной раз ударив киркой по камню я теряю равновесие, оступаюсь и падаю. Рукоять кирки падает прямо на ноги и попадает по кости. Больно. Но у меня нет сил, даже её чувствовать. — Подъём! — кричит охранница и подходит ко мне. Кажется, ещё один повторил её слова. — Померла? — безразлично говорит та же женщина или … мужчина. Сознание уплывает и я уже предвкушаю отдых, … вечный отдых! — Аааааааа, ёбаный … — кричу изо всех сил пересохшим горлом. — Смотри, жива! — слышу приободренный женский голос, сквозь дымку ослепляющей боли. Хватаю ртом воздух и стараюсь перевести дыхание, а по щекам текут слёзы. Не могу вспомнить когда я начала плакать! Моё сознание всё больше как решето. Тут меня резко подымают и грубо ставят на ноги. — Ещё раз упадёшь и отправишься к тому парню, ясно? — сквозь зубы, угрожающим и тихим голосом говорит охранница. — Д… да — отвечаю не сразу и получаю за это пощечину. Сразу после этого, инстинкт самосохранения заставляет собраться и продолжать работать. Как в тумане или же в бреду, как будто кукла на веревках механически двигаю руками и кажется стою не на своих ногах, а вишу над землей благодаря этим же верёвкам. Так сильно ухожу в себя и отстраняюсь от окружающего, что не замечаю когда начинает темнеть. Удары и крики постепенно смолкают и только оставшись единственной, кто ещё машет киркой выхожу из транса. — Особое приглашение надо — спокойным, грубым голосом говорит охранник и на секунду активирует посох. Раздается слабый звук разряда, который служит предупреждением мне не медлить. Я быстро направляюсь к остальным, чуть не забыв кирку. — Всем собраться ёбаный мусор! — кричит главная по сектору и мы полуживые, бредём складывать инструменты. Уже возле стойки, мне удается вдалеке разглядеть берег у которого стоит корабль. Корабль? Значит, привезли ещё рабов, ещё несчастных которые пройдут через всё это! При одной этой мысли начинают течь слёзы, первый раз за этот месяц меня что-то пробрало. — Этих двоих, сказали перевести в другую камеру — я не сразу понимаю, что речь идёт обо мне и Симоне. Нас хватают и тащат, быстрее чем мы можем переставлять ноги. Они волочатся за нами по земле и с них сдирается кожица. Нет даже сил, хоть как-то ими перебирать. Замечаю уже по дороге, что нас не приковали к той штуке и тащат за руки. Неужели, нас … я даже не хочу думать, но … с самого входа нас повели в другую сторону. Там находятся пыточные, а за ними … — Нет, туда вас не отправят — успокаивает охранник, который кажется наиболее человечным из всех здесь. Он ведёт нас очень долго и я начинаю сомневаться в его словах. Ища поддержки смотрю на Симона и в тусклом свете фонарей, вижу его бледнеющее лицо. Неужели туда! У меня перехватывает дыхание и я останавливаюсь на месте. Пусть изобьют и замучают прямо здесь, но туда я не пойду! Только собираюсь упереться и вырваться, как охранник тоже остановился. Он одной рукой захватил наши с другом запястья и открыл дверь. Заведя нас внутрь, сразу закрыл и ушёл. Очень добрый для этого места, охранник. В камере был высокий и очень худой старик. Ещё пара детей, которых он утешал гладя по голове. — Тише, тише — приговаривал он и казался совершенно спокойным. Может внутри он был сломлен и ему хотелось рыдать, но внешне он этого не показывал. А звук его спокойного голоса и даже сам факт, что он говорил вслух, показалось мне чем-то давно забытым. Это чувство, было похоронено под толщей времени проведенного в этом месте и всем, что здесь произошло. — Сестрёнка — сказал знакомый голос Симона. Симона? Он заговорил? Да, это был его голос. Как от дикого голода хочется съесть как можно больше так и здесь от долгого молчания, его стало разрывать от слов. — Я не знаю где она! Где моя сестрёнка, Кагура!? Я больше не могу, не могу …. — Кагура, подумала я и вспомнила, как сказала ей спрятаться. Я разве не говорила ему!? — С ней всё хорошо — говорю слух и мне кажется незнакомым и чужим собственный голос. — Откуда тебе знать? Откуда … — начинает кричать Симон и я грубо перебиваю его, стараясь как можно быстрее выпалить всё что знаю. — Я спрятала её в одном из ящиков. В проулке стоял, видимо кто-то там хранил что-то … прости, что … — тут он обнимает меня и стискивает до хруста в рёбрах. — Спасибо — одно слово, в котором звучит столько искренней благодарности, что можно не встретить и за всю жизнь. Обнимаю его в ответ, а его слёзы пропитывают мою майку. Мы садимся неподалёку от старика, как слышим приближающиеся шаги. Открывается дверь и в камеру кидают ещё пару детей. Смотрю на них и вдруг … как!? Тот парень? Он жив? — Ухх, ёбаные свиньи — говорит тихо, но охранница услышала и ударила его в бок. От отлетел на метр, под её крики: — Грязь под ногами, откуда у тебя силы что-то вякать! — со злостью выплевывает слова и уходит. Немного погодя, он переворачивается на другой бок и говорит: — Мы все, имеем право на свободу — это слово, которое я почти забыла, бьёт молотом в голову. Свобода? Какая свобода, если мы … — Хороший настрой, но попытайся выражать его не через злость парень — говорит этот старик и его голос кажется мне знакомым. — Чёрт, а здесь ещё засушливей чем в Караме — говорит второй парень. По его бодрому настрою сразу вижу, что он новичок и старается приободрить себя. — Этот остров южнее и здесь более жарко, к тому же он каменистый. Скорее всего создан магией или вероятнее, магией здесь убили всё живое. — Чёртова магия — говорит этот же парень, на что старик отвечает. — Просто не те люди ею воспользовались, вот и всё. Я ведь тоже маг. — Да ну? — недоверчиво говорит черноволосый, а тот что убил охранницу и постоянно ругается добавил: — Маги бывают разными, всё зависит от человека. — Трудно так думать, когда ты здесь оказался. — Мне нет — отвечает синеволосый, приподнимаясь на одной руке. — Кстати говоря, как твоё имя? Имя? Он спрашивает имя? Кажется такая обыденная вещь, но за весь месяц я ни разу не спросила его и только пару раз, в самом начале … — Волли Бучанян, — отвечает черненький — а твоё? — Джерар Фернандес. — Меня зовут Симон — говорит мой друг второй раз за день, чем сильно удивляет меня. — А фамилия? — спрашивает Джерар. — Миказучи. — А как зовут дедушку? — просто и без стеснений обращается он к старику. — Зовите меня Роб, Роб Микулт. — Меня … зовут Миллианой Кэтли — отвечает девочка. — Кэтли, это от слова кот? — Да, люблю котиков. — А тебя как? — спрашивает Волли обращаясь к блондину. — Меня, Сё, .. Сё Сяолинь. Необычное имя, ни разу ничего похожего не встречала. — Мы из одного города, на него напали и уничтожили. Наш друг сражался с ними магией и его тоже поймали. Его увели в другую часть острова, я … — кричит девочка и я понимаю, что она, блондин и их друг с того нового корабля. — Не переживай, мы обязательно выберемся из этого адского острова и твой друг тоже. — Сколько лет вашему другу? — спрашивает Роб у Миллианы. — Он немного старше, ему где-то девять с половиной. Он учился магии у бывшего гильдейского мага и жил у него — ответил Сё. — Ммм, я тебя не заметил сразу — обратился Джерар ко мне. — Я, … — Как твоё имя? Я колеблюсь некоторое время, но всё-таки называю: — Я — Эрза. Просто Эрза, я не знаю своей фамилии. — Так не пойдет — говорит он и смотрит на меня, а потом подходит ещё ближе и переводит взгляд на волосы. — Назовём тебя Скарлет. Эрза Скарлет. — Хэй, нельзя же так просто имена раздавать — с недовольством говорит Симон. — А мне нравится — говорю в голос и только после, осознаю свои чувства. Да! Мне нравится это имя! — Эрза Скарлет — мне очень нравится! — наверное я в первый раз за всё время здесь, улыбаюсь!