Тихо-тихо

       Он никогда не сможет забыть вкус его крови. Этот дивный пряный вкус, обжигающий небо, оставшийся на языке. Дракула не мог отделаться от мысли, что теперь он не сможет спокойно питаться, все время сравнивая все с кровью Лео. Это все равно что после элитного вина пригубить самый гадкий дешевый портвейн. Влад сглотнул ком в горле, оперевшись о стену. Нет... Не об этом он сейчас думает. Внезапно по телу пробегает крупная дрожь, ноги подкашиваются, а мир на мгновение замирает.        Вампир сорвался с места и через несколько секунд оказался перед дверью в комнату Лео. Тихо... Лайя сейчас там? Нет, она все ещё успокаивает сестру после ночного кошмара, что пережили они все.        Влад бесшумно проскользнул в комнату Лео. Внутри все сжалось в плотный комок, чувство вины буквально прижало его к полу металлическим прессом. Больно заныло где-то рядом с уже давно мертвым сердцем. Вампир судорожно втягивает уже давно ненужный воздух. Шаг. В комнате темно и тихо. Лишь бледная луна едва видна из-за тяжёлых бархатных гардин. Ещё шаг. Вдруг среди тишины раздаётся тяжелый болезненный вздох. Губы Дракулы сжимаются в тонкую полоску. Снова шаг. Он не находит в себе силы взглянуть на Лео.       Мир вновь замер на миг. На короткий, но невероятно болезненный миг. Дракула едва устоял на ногах, дрожащая бледная рука потянулась к копне рыжих волос. Вампир отдернул руку и до скрипа стиснул челюсти. Нет, он не посмеет прикоснуться к нему. Он ненавидит себя за то что сделал с несчастным юношей. Казалось всего минуту назад он отчаянно сражался вместе с ним плечом к плечу с ордой нежити, а теперь едва живой... Был ли другой выход? Неужели все должно было произойти именно так? Дракула горько вздохнул закрыв лицо руками. Давно не он испытывал такого дикого чувства стыда, боли и сожаления. Возможно это единственное, что осталось от его былой человечности. — В-Влад? — шёпот Лео растворялся в воздухе, точно утренний туман. Влад вздрогнул, словно его пробило насквозь серебряным колом, — Это ты? Или меня опять..., — парень зашипел пытаясь подняться. — Не двигайся! — испуганно выдохнул Влад, укладывая юношу обратно в кровать. — Значит меня не штырит, — вымучено улыбнулся тот. Дракула горько усмехнулся: «Все так же отшучивается… Прямо как и 500 лет назад». — Влад а я это…, — вдруг голос Лео дрогнул, глаза потемнели, — Я тоже стану вампиром? Прям как ты? Этот вопрос гулким эхом прокатился по сознанию Дракулы. От боли и ненависти к себе хотелось выть и крушить все на своём пути. — Нет, — сдавленно ответил он. — Эхь, — теперь в голосе юноши звучала досада, — А я уже настроился что превращусь в горячего красавчика с холодным сердцем вроде тебя. Вампир едва не поперхнулся воздухом, а после опять усмехнулся, не сумев сдержать улыбки. Но вот он перевёл взгляд на два алеющих пятна, украшенные тонкой паутинкой вздувшихся вен на побледневшей шее, и вновь волна боли обдаёт его изнутри. В груди все налилось железном. Хотелось прямо на месте выдрать своё мертвое сердце, чтоб было не так больно. Влад отвернулся, синие глаза стали почти черными. — Эй, ты чего? — Лео взял Дракулу за руку и слегка сжал её, — Выкарабкаюсь. И не такую заразу переносили. Влад с трудом перевёл взгляд на Лео. Ему было невыносимо смотреть на его изнеможённое лицо. А эта улыбка на побелевших губах... Улыбается он все так же. Так же открыто, тепло и ярко, словно тысяча солнц. — Вот, — весело протянул юноша, — А знаешь, тебе к лицу улыбка. Тебе стоит чаще улыбаться. А то ходишь весь такой мрачный и угрюмый и..., — он вдруг замолчал, чувствуя как дрожат руки Влада, — Тихо-тихо, Влад…, — юноша не успел договорить, как вампир молча притянул его к себе, сжимая в самых тёплых и искренних объятиях.       Лео на секунду вновь подумал, что все ему снится. Он осторожно, будто боясь разрушить хрупкую иллюзию, обвил руками шею Дракулы. Нет... Это не сон и не горячечный бред. Юноша довольно вздохнул, уткнувшись лицом в шею вампира.       И снова мир вокруг остановился. Влад нежно перебирал непослушные пряди рыжих волос, вслушиваясь в размеренный стук живого, горячо любимого сердца.       Впервые за столетия он почувствовал, как мягкое тепло медленно распространялось по телу, прямиком к давно мертвому сердцу.