Take my fire

В то, что у ведьмы есть ученик, местные не верят, а особо храбрые даже рвутся проверить. Впрочем, если быть совсем честными, они не рвутся, но и отступать, когда речь зашла о конкретных действиях, не хотят. Добровольцев находится двое, Чанёль и Джонин, сильные и ловкие дети деревенского кузнеца. Но даже они не спешат отходить от шумной компании молодежи, чтобы обойти озеро и просто понаблюдать за покосившимся домиком на другом берегу. - Да не дойдут они. Струсят, - подначивает сын мельника Минсок и переглядывается с закадычным дружком Чондэ. - Пойдем с нами, сам проверишь, - хмыкает Джонин, но Минсок только отрицательно мотает головой и с аппетитом откусывает от маленькой булочки, вкусно жует и только потом говорит: - Чтоб меня потом ведьма прокляла? - Ой, да кого она проклинала? Ты сам ее когда видел в последний раз? – спрашивает Джонин, очень надеясь, что терзающий изнутри страх не отражается на его лице. - Я давно видел. Чему очень рад, - Минсок улыбается, делаясь похожим на свои любимые булочки, и кивает в сторону: - Зато он видел. Результат на лицо. И на лице, кстати, тоже. Джонин поворачивает голову и все-таки вздрагивает: замечает Джунмёна, сына вдовы. Правда, лица за длинными волосами и низко надвинутым капюшоном не разглядишь, но все в деревне и так знают. Джунмён никогда и никому не рассказывает, что произошло. Только с каждым днем усерднее прячет лицо и руки, кутается в глухие плащи и молча наблюдает за другими из своего угла. А слухи и новые подробности возникают будто из ниоткуда. - Пусть он с вами тоже идет. Ему терять уже нечего, заодно проверит, чтобы вы не соврали, - предлагает Чондэ, а Джонин поспешно прячет руки за спину и предупреждающе смотрит на брата, мол, не трогай. - Ты думаешь, мы струсим? – Чанёль все же выдвигается вперед, даже рукава угрожающе закатывает, правда, белеет почему-то больше Минсок, нежели Чондэ, а тот словно не видит опасности, продолжает: - Конечно. Любой бы струсил. А Джунмёну хуже уже не будет. Он сам дойдет и вас заставит. - Пойдешь? – Джонин решает спросить у самого Джунмёна и удивляется, когда тот согласно кивает. – Тоже сомневаешься, - Джонин чувствует себя даже обиженным немного, но тут же забывает об этом, когда слышит нежный чистый голос Джунмёна: - Не хочу с ними оставаться. Это хуже любого ведьминского проклятия. Чанёль хохочет, довольный ответом, а Джонин все вглядывается, словно пытается проникнуть под складки капюшона, чтобы увидеть глаза: правду сказал Джунмён или солгал. - Может, вы двинетесь наконец? – глухо интересуется Минсок, отгородившись очередной булочкой. – Скоро стемнеет, а тогда вы без ведьмы справитесь: или в озере утонете, или волки сожрут. - А тебе-то что за дело? Свалишь на ведьму, делов-то, - Джонин никуда идти не хочет, но понимает, что отказываться уже поздно. А Джунмён просто поднимается со своего места и пробирается мимо остальных к тропинке: они сегодня предусмотрительно собрались за деревней, у единственной дороги, ведущей вдоль озера к дому ведьмы. Джонин не замечает, кто именно ловко выставляет вперед ногу, но Джунмён спотыкается и летит вперед. Джонин успевает чудом, ловит у самой земли и даже успевает увидеть, что у Джунмёна, оказывается, маленькие, изящные руки, такие белоснежные, как у особы королевской крови. - Минсок, вот вернемся, ногу тебе сломаю. Попомни мои слова, - Чанёль оказывается более внимательным, но Минсока мало пугают угрозы: - Ты уйди сначала. - Пойдем, - Джонин тянет Чанёля за рукав и старается не думать, что за другую руку его по-прежнему держит Джунмён. - Прости, - тот сразу разжимает пальцы и отходит, прячет руки в рукавах и наклоняет голову. Как только шумная компания остается позади, Джунмён так же тихо предлагает: - Можете здесь подождать немного и домой идти. Я никому не скажу. - Нет уж, - Чанёль даже мысли не допускает, что они отступят и дадут Минсоку с Чондэ повод для насмешек. – Лучше пойдем скорее. Даже если предсказания Минсока не сбудутся, мы тут ноги переломаем. Джунмён, а это правда? Ну, про ведьму? - Нет, - коротко отвечает Джунмён и отступает, будто прячется за Джонина, дергает капюшон и тут же спотыкается. Джонин уже привычно ловит его под локоть, сам сжимает запястье через плотную ткань рукава и так ведет за собой. Чанёль не настаивает, замолкает и с нарочитой уверенностью идет вперед. Джонин следует за ним, но думает только о том, что под его пальцами рука Джунмёна, и он чувствует ее дрожь. - Ты боишься? – шепотом спрашивает Джонин, но руку не отпускает, только сжимает чуть крепче. - Чего мне бояться? – Джунмён глубоко дышит и старается успокоиться. – Вот вам… - Всё будет хорошо. Хватит ныть! – смело заявляет Чанёль, уверенно делая широкие шаги. – Я уже вижу там домик какой-то. Нам туда? - Мы в дом пойдем? – с опаской спрашивает Джонин, которому совсем не улыбается до конца своих дней носить балахоны и не поднимать головы, чтобы никто не увидел его лица. - Конечно, - Чанёль бахвалится, храбрится и даже ищет разумные объяснения такой своей смелости: - Джунмён же тебе сказал, что ведьма ни при чем. - А кто при чем? – Джонин смутно помнит, что с десяток лет назад Джунмён никаких капюшонов не носил, был обычным ребенком и даже ловко сыпал Минсоку песок за шиворот. - Разберемся, - Чанёль толкнул калитку и торопливо пересек небольшой дворик, уверенно постучал в хлипкую дверь и отступил в сторону: мало ли, куда дверь откроется и что из нее вылетит. - Кого там черти… О-о-о, - на пороге стоит невысокий, худощавый парень, вытирает руки полотенцем и с удивлением рассматривает гостей. – Что надо? - А где ведьма? – Чанёль без стеснения рассматривает хозяина домика, словно пытается отыскать в нем сходство с пожилой женщиной. - Бабушка? – снова удивляется парень. – Так она еще перед зимой… ушла, да, - он явно врет или не договаривает, но его можно понять. - Так ты один что ли? – Чанёль сам не знает, что ему еще нужно: дошли, выяснили, можно возвращаться и неделю ходить героями. - А тебе какое дело? – парень на пороге скрещивает руки на груди, а над его плечом появляется и быстро растет в размерах шарик света, выхватывает из темноты встревоженного Джонина и Джунмёна за ним. – Джунмёна? Ты их привел? Что-то случилось? – голос парня делается взволнованным, а Чанёль окончательно перестает что-либо понимать. - В деревне интересуются. Любопытство – зло, ты же знаешь, - Джунмён выходит из-за спины Джонина и уверенно поднимается на крыльцо. – Бэкхён, впустишь? - Конечно, - парень отступает с прохода и почти гостеприимно улыбается. – Входите. Чанёль толкает Джонина в бок, мол, не расслабляйся, и входит внутрь следом за Джунмёном. - Давайте я вас хоть накормлю, - когда дверь закрывается, Бэкхён явно начинает чувствовать себя увереннее. – Джунмён, ты покажи им… Джонин не слышит окончания фразы, вдыхает и забывает выдохнуть, потому что Джунмён скидывает с головы свой капюшон, снимает плащ и поворачивается. - Ты тоже это видишь? – Чанёль широко улыбается и снова толкает Джонина локтем в бок. Джонин только кивает и, по-прежнему не дыша, смотрит и не верит своим глазам. Джунмён такой красивый, что даже больно делается где-то глубоко внутри. И не верится, что живой он, настоящий. - Какое же это проклятие? – шепчет наконец Джонин, когда немного привыкает, смелеет и даже ближе подходит. – Белоснежная кожа такая, - он протягивает руку и неловко касается щеки Джунмёна. - Вот тебе и проклятие, - Бэкхён тоже подходит ближе. – Солнце обжигает его. А своих сил защищаться не хватает. - Каких сил? Где их взять? – Джонин тут же вскидывается, почти бросается к Бэкхёну, но замирает, когда Джунмён кладет руку ему на плечо: - Это внутри, - другую ладонь он прижимает к сердцу. – Это сложно объяснить, почти невозможно. - Вот еще, - фыркает Бэкхён. – Объяснить проще простого. Только толку с этого, когда объяснение ничем не поможет. - Ты уж попробуй, - громко требует Чанёль, которому тоже интересно знать, что тут происходит. - Как пожелаете, - Бэкхён отходит к старому сундуку, долго копается в нем, а потом достает несколько старых, пыльных книг и толстые свечи, выставляет их в ряд на столе и жестом подзывает незваных гостей к себе: - Зажгите свечи. Чанёль первым хватает со стола обычную тонкую свечу и от нее поджигает самую крайнюю толстую. Джонин, а потом и Джунмён, повторяют за ним. - И что теперь? – Чанёль никогда не отличается терпением. - Теперь смотрите, - Бэкхён подставляет ладонь, и пламя первой свечи соскакивает на нее, но не обжигает. – Это твой огонь, Чанёль. - Откуда… А, неважно, - Чанёль вспоминает, что Бэкхён – внук настоящей ведьмы, а значит, узнать имя ему ничего не стоит. – А можно мне подержать? - Попробуй, - Бэкхён стряхивает красивое ровное пламя на ладонь Чанёля и улыбается: тот смотрит на свою руку с восторгом ребенка, блестит черными глазами и дыхание задерживает: боится потушить. – Не погаснет. Твой огонь не погаснет, кажется, никогда. Его тут на двоих, не меньше. - А я что же? – Джонину тоже хочется подержать своё пламя, поэтому он подходит к столу и тянется к своей свече, но тут же отдергивает руку: - Больно. - Потому что дурак, - Бэкхён только фыркает, легко принимает яркий сгусток на ладонь и показывает Джонину: - Твой огонь меньше, но тоже сильный. Очень красивый огонь, порывистый, дерзкий. Настоящий лесной пожар. - А мой можешь не показывать. Я помню с прошлого раза, - Джунмён отворачивается, но Джонин смотрит на Бэкхёна умоляюще, мол, объясни. - Он едва теплится, - теперь в ладонях Бэкхёна два огонька, один из которых буквально крохотный язычок, который вот-вот потухнет от неосторожного движения. Джонин переводит взгляд с одной ладони Бэкхёна на другую, смотрит сначала на брата, который никак не налюбуется своим огнем, а потом на Джунмёна, и принимает решение: прижимает руки Бэкхёна друг к другу, смешивая огни. - Что ты делаешь? Бэкхён! – Джунмён вскрикивает, бросается к столу, но замирает, с удивлением прислушивается к себе. – Что он сделал? - Он… смешал ваши огни. Теперь у вас один на двоих, - Бэкхён разводит ладони и показывает Джунмёну ровный искристый сгусток пламени. - Что же… - Джунмён вздыхает и тяжело опускается на ближайшую лавку, невидяще смотрит на свои руки, а потом вздрагивает, когда Джонин опускается перед ним на колени и прижимается щекой к белоснежной коже. Чанёль же словно пропускает все, смотрит на свой огонь и думает о чем-то. А потом, когда Бэкхён уже перестает ждать, просит: - Покажи свой огонь. - Я… Нет, не нужно… - Бэкхён отступает немного, но Чанёль смотрит пристально и снова просит: - Покажи. - У меня… У меня нет огня. Нет настоящего огня, - исправляется Бэкхён, когда на него встревожено поднимают глаза все присутствующие. – Ну вот, вот… - он ведет ладонью над так и не зажженной свечой, а потом показывает красивое разноцветное пламя. – Он ненастоящий. Бабушка не смогла сделать лучше. Ладно, хватит, - Бэкхён сжимает ладонь, и его цветастый огонек исчезает, а через секунду пропадают и остальные огни. Бэкхён торопливо прячет свечи в сундук, достает оттуда скатерть и начинает накрывать на стол. Чанёль пытается помочь ему, разбивает тарелку, разливает воду и только после этого садится в уголке с самым пристыженным выражением. На Джонина с Джунмёном можно не надеяться. Они так и сидят, не меняя позы, смотрят друг на друга и даже не разговаривают. Да и зачем им, когда огонь теперь один на двоих. Чанёль из своего уголка наблюдает за Бэкхёном, напряженно думает, а потом уверенно поднимается, идет через всю комнату к сундуку и вынимает свечи, на сей раз только две. - Покажи еще раз, - он ставит свечи перед Бэкхёном, прямо между тарелками, и смотрит глаза в глаза. - Ну что тут? - Бэкхён вкладывает в протянутую руку Чанёля его пламя и поджигает свою свечу, снимает яркий цветастый огонек и смотрит: - Не насмотрелся? - Подожди, - Чанёль какое-то время смотрит на свой пылающий огонь, а потом подставляет другую ладонь, разводит их и улыбается: - Получилось! Смотри! - Ох, - Бэкхён уже догадывается, что Чанёль затеял это не просто так. – Ты уверен? - Да, - Чанёль смеется от восторга. – Возьми, - Чанёль роняет огонёк на ладонь Бэкхёну. – Теперь настоящий. - Глупый ты, такой глупый, - Бэкхён прозрачными от подступивших слез глазами смотрит, как пламя в его ладони выравнивает свой цвет и делается таким, как у Чанёля. – Ты же привязал себя ко мне. Зачем? Зачем тебе внук ведьмы? - Не знаю, - честно признается Чанёль. – Но зачем мне столько огня, когда у тебя не было? Так неправильно. - Теперь правильно, думаешь? – Бэкхён вздыхает и запрокидывает голову, чтобы непрошенные слезы не пролились сейчас. - Я знаю, что правильно. Как у них вот, - Чанёль кивает на Джонина и Джунмёна. - Ой, дурак ты, Чанёль. Что ты завтра дома скажешь? Где вы были всю ночь? – Бэкхён делает паузы между словами, голос срывается, отчего Чанёль не выдерживает, сгребает его в объятия и стискивает до хруста в ребрах. - Правду скажем. Ты же сам ведьма, - Чанёль смеется и объясняет Бэкхёну: - Убедишь всех, что нам надо уехать из деревни. Переберемся в столицу, а там затеряться легко. - Как всё у тебя просто, - Бэкхён вытирает щеку о рубашку на груди Чанёля. - Вот увидишь, - Чанёль делает вид, что не замечает его слез, не хочет смущать. – А сейчас можешь меня кормить. Я заслужил. - Да уж, заслужил, - соглашается Бэкхён, выворачивается из объятий и отходит. – Чанёль, твой огонь такой же дурной, как ты сам. - Почему это? – Чанёль обижается даже, но замечает, что Бэкхён едва сдерживает улыбку: - Теперь и я верю, что у нас получится.