***
Мак постоянно говорил Сэму, что знание — это сила. Ученый Братства клялся, что в жизни происходит не так уж много проблем, которые человек не смог бы решить, если у него есть правильная информация. Благодаря знаниям перед Сэмом открывались разные двери, его хвалили и обращали на него внимание. Когда дело дошло до информации, мозг Сэма все впитывал как губка. Он запоминал информацию не только из книг, но и извлекал уроки из поступков окружающих его людей. Например, Сэм знал, что нужно контр-заклинание, чтобы разрушить проклятие. Сэм лучше любого восьмилетнего мальчика знал как избежать оков любви, ведь в "Гробнице Охотника" был неограниченный запас книг про сверхъестественное и журналов охотников. В книгах описывалось множество способов, как победить отвратительных и ужасных монстров. Так что победить восьмилетнюю девочку не может быть так уж сложно. Сэму просто нужно было понять, что именно Люси Кейт сделала с ним, и выяснить, как это исправить. После нескольких часов исследований в "Гробнице" он не продвинулся ни на дюйм к тому чтобы выяснить как разрушить заклятие. К счастью, у Сэма был ещё один источник информации, надёжный эксперт, к которому охотники обращались, когда не могли самостоятельно выяснить что-то для охоты. Бобби Сингер был ходячей энциклопедией знаний про сверхъестественное. К счастью для Сэма, у Бобби также была странная способность появляться на ферме всякий раз, когда пастор Джим готовил на ужин курицу и яблочный пирог. Сэм вошел в сарай, где механик работал над джипом Калеба. Он был уверен, что у Бобби будет вся нужная ему информация, и он подскажет, как ему разлюбить Люси Кейт. Бобби не обратил на него внимания, но лошади Джима, «Жирный Шанс» и «Один на миллион» приветственно заржали. Авраам и Лот, кошки, которые обитали в сарае, выпрыгнули из ящика и бросились в пустые стойла, словно за ними гнались адские гончие. — Привет. — Сэм подошел к «синему зверю», как Дин любил называть любимую машину Калеба. Бобби сунул голову под капот, ковыряясь в двигателе. Он оглянулся через плечо на Сэма с обнадеживающим блеском во взгляде. — Ты пришел, сказать мне, что ужин готов? — Еще нет. — Сэм обошел машину, прислонившись водительской дверце, наблюдая за работой Сингера. — Калеб послал тебя сюда, чтобы посмотреть, закончил ли я за него работу? — Бобби указал на гаечный ключ, что лежал рядом, и Сэм передал его. — Он все еще помогает Дину. — Ну, конечно, — Бобби фыркнул. — Забавно, что ленивый студент колледжа настолько заинтересовался научным проектом твоего брата, когда Джон упомянул о замене масла в этом чудовище. Сэм улыбнулся. — Ты тоже использовал свой подарок, который тебе подарил Мак. — Какой подарок? — спросил Бобби, выкрутив старую свечу зажигания. — Я не думаю, что вычурный словарь, замаскированный под модный настольный календарь, это хороший подарок. — Знание — это сила, — процитировал Сэм мудрые слова. Он был весьма доволен своим подарком, тем более что к нему прилагалось несколько других книг, в том числе книга о фокусах и фильм « Назад в будущее». — Деньги — это тоже сила, но ты же не видел, как доктор Помпус Ас Эймс залез в свой толстый кошелёк, чтобы раздать эти подарки. — Это лучше, чем его подарок для Миссури, — Сэм забрал у Бобби старую гайку и протянул одну из новых. — И то правда. — Бобби вкрутил гайку. — Но ты пришел сюда не для того, чтобы поболтать о подарках? Я хотел бы закончить эту принудительную работу прежде чем пастор вытащит печенье из духовки, а твой брат и его партнер по лаборатории доберутся до него. Вот на такой разговор Сэм и надеялся. Он вытащил свой верный блокнот из заднего кармана, и вытянул ручку из спирали. — На самом деле, мне было интересно, могу ли я задать тебе несколько вопросов, пока мы одни. Это займет минуту. Обещаю. Бобби еще раз проверил гайку, потом оперся о капот, внимательно изучая мальчика. Он настороженно посмотрел на блокнот. — Это тот самый вопрос, из-за которого твой папа будет пыхтеть как паровоз? Потому что мы оба знаем, что случилось после фиаско «откуда берутся дети» несколько лет назад. Я не хочу пробуждать спящего в зимней спячке зверя. — Ничего подобного, — заверил Сэм, зная, что они с Дином не единственные, кто наслаждается новым хорошим настроением их отца. На прошлой неделе Бобби и Джон с таким азартом обсуждали игру, что Джим пригрозил окатить их из шланга водой.— Я хочу спросить как можно разрушить заклинание. — Здесь не о чем говорить, — Бобби вернулся к работе, вытаскивая провода из следующей свечи зажигания. — А какое заклинание может заинтересовать второклассника? — Я учусь в третьем классе, — уточнил Сэм. Второклассники были практически младенцами. — Но на самом деле это не для меня, а для моего друга. — Друга? — Бобби поднял бровь, не сводя взгляда с мальчика, когда подул в отверстие для свечи зажигания, чтобы удалить остатки грязи. — С другом нельзя говорить о заклинаниях. — Ему плохо, — Сэм подал очередную новую деталь, не встречая взгляда механика. — Какие симптомы у этого друга? — Бобби вернулся к работе, и Сэм быстро приготовился записывать. — Ну, ему трудно сосредоточиться, даже на школьной работе, которая ему действительно нравится, — прочитал Сэм пункт из списка, который он составил ранее в «Гробнице». — Еще есть чувство, словно бабочки летают в его животе, не говоря уже о потных ладонях, заикании и сухом горле. — Похоже, это грипп, — Бобби снова поднял взгляд. — Сейчас бушует эпидемия. У него есть температура? Может, тебе стоит позвонить Макленду? — Это не грипп, — заверил Сэм. — Я… я имею в виду, что он здоров, как лошадь. — За исключением того, что он находится под чарами. — Бобби затянул последнюю гайку, сунув гаечный ключ в задний карман. — Похоже на то. — О каком заклинании мы говорим, малыш? — механик вытер руки грязной тряпкой, что свисала с его пояса. Сэм снова посмотрел на свой блокнот. — Приворот. — Ты хочешь сказать — любовное заклинание? — Ты слышал меня. — Сэм поднял голову, делая все возможное, чтобы ответить на полуулыбку механика хмурым взглядом Джона Винчестера. Был ли это угрожающий тон Сэма или раздраженный взгляд, который мальчик практиковал перед зеркалом, когда над ним издевались Роуз Горман прошлой осенью, Бобби прекратил улыбаться. — Любовные чары могут быть сложным делом. Есть причина, по которой не многие играют с ними. — Вот почему я пришел к тебе, — быстро ответил Сэм, когда Бобби направился к джипу, собирая старые гайки и другие инструменты. — Пастор Джим говорит, что ты отличаешься от большинства людей. Ты особенный. — Я определенно чувствую всеобщую любовь сегодня вечером. — Бобби бросил на Сэма пристальный взгляд, когда вытащил масляный фильтр и два литра масла из пластиковой сумки «Уолт-Март», поставив их на землю рядом со своим ржавым красным ящиком для инструментов. — Если я правильно помню, Калеб назвал меня лучшим механиком в этой части Техаса, когда заверил меня, что я справлюсь с этой работой самостоятельно. А теперь я "особенный". — Калеб обманывал тебя, а я просто констатирую факты. — Хорошо, Перри Мейсон, что именно ты хочешь знать? — Сингер бросил ключ и плоскогубцы в коробку, закрыл крышку и повернулся лицом к Сэму. — Как можно противостоять заклинанию? Я пролистал кучу охотничьих журналов, и не встретил ни одного упоминания о чем-либо, что может излечить такое проклятие. — Зависит от того, какое заклинание использовала ведьма. — Бобби снял бейсболку и покрутил ее в руках. — Мы говорим о ведьме, верно? Не некромант или шаман? — Не знаю. — Сэм прикусил губу, думая о Люси Кейт. Он никогда не видел ведьму с длинными светлыми волосами, голубыми глазами, которые сверкали, как солнечный свет на пруду. У Люси Кейт были только несколько веснушек на носу, а на подбородке не было волосатой бородавки, которая должна быть у каждой ведьмы. Сэм был уверен, что ведьмы пахли серой, а не клубничной жевательной резинкой и сладкой ватой, но он был готов признать, что не слишком много изучал этот вопрос. — По твоему профессиональному мнению, дядя Бобби, ведьмы могут быть красивыми и хорошо пахнуть? Бобби сжал губы, стараясь не улыбнуться. — Малыш, по моему огромному опыту это самый опасный вид. Сэм сглотнул. — Вот этого я и боялся. — Твой приятель помнит, как было наложено заклинание? Он нашел какие-нибудь ведьмовские мешочки на своем столе, или может быть спрятанные в рюкзаке с Человеком-пауком? Или, может быть, они были приклеены к низу его стула? Сэм покачал головой. — Нет, не было никаких ведьмовских мешочков. — Она дала ему какую-нибудь свою вещь, которая могла быть зачарована? — Она подарила ему валентинку на прошлой неделе, но в этом не было ничего особенного. — Сэм вспомнил открытку, о которой шла речь: огромное красное сердце, впереди пушистый белый котенок с розовым ошейником, его хвост обвивался вокруг шеи черного котенка. Внутри большими черными буквами было написано «Моему котенку». Сэм знал, что должен выбросить открытку со всеми другими открытками на которых не было супергероев. Дин будет беспощадно дразнить его, если обнаружит валентинку, но Сэм не мог заставить себя выброить ее. Он завернул открытку в вырванные страницы своей тетради по математике и сунул в папку для орфографии, туда его брат никогда не заглянет. Теперь он задавался вопросом, не была ли это глупая идея побочным эффектом любовного заклинания. — Открытка все еще в моем рюкзаке. Бобби выглядел удивленным. — Ты сохранил валентинку своего друга? — Это доказательство, — защищался Сэм. — Мне нужно ее уничтожить? Лучше сжечь ее? — Сэм повернулся к выходу из сарая, но Бобби ухватил его за шиворот. — Эй, притормози, Ван Хельсинг, — сказал механик. — Ты еще новичок для охоты «посолить и сжечь», особенно в сарае пастора, полном сена. — Когда Сэм не выглядел убежденным, Бобби поспешил добавить: — Кроме того, валентинка еще не означает, что ведьма наложила какое-то хитрое заклинание. Открытка не была подписана кровью, не так ли? Или запечатана глазом тритона? Фу, гадость какая. Сэм нахмурился. — Она была подписана красным маркером Crayola, который пах как вишня, и заклеена блестящей наклейкой с сердечками. — Тогда не о чем беспокоиться. — Бобби отпустил его. — Она, вероятно, просто пометила территорию. — Ладно. — Сэм оперся о дверцу машины. Он не был уверен, что это значит, но Бобби был экспертом. — Ведьма взяла прядь волос этого мальчика или, возможно, обрезки ногтя? Сэм опустил взгляд на свои руки, затем посмотрел на механика. — Нет, ничего подобного. — Она заставила его выпить зелье или съесть что-нибудь, что она могла отравить? — Я сомневаюсь в этом. Они сидят за разными столами в кафетерии, и у нас короткий обеденный перерыв. — Ясно. — Бобби почесал бороду. — Тогда я могу вспомнить только одного монстра, который мог бы это сделать. Это ловушка для многих парней, более сильных, чем твой приятель. Сэм наклонился вперед, навострив уши и приготовив ручку. — Что это? — Я знаю, что это будет звучать безумно, просто самоубийственно для твоего друга, но случайно эта милая маленькая ведьма не прижималась своими губами к твоему приятелю? Сэм резко выпрямился, глаза расширились, дыхание перехватило. — Как ты это узнал? Бобби покачал головой и глубоко вздохнул. — Это самый старый трюк. Сэм коснулся пальцами правой щеки. Он практически чувствовал запах мяты на своей коже. Поцелуй появился из ниоткуда. Минуту назад Сэм был один около библиотечных полок, а потом рядом с ним стояла Люси Кейт, спрашивая, сможет ли он достать книгу, до которой она не могла дотянуться. Сэм подал ей роман, не уверенный, должен ли признать, что читал «Остров Голубых Дельфинов», и что ему понравилось книга, как Люси Кейт заставила его замолчать поцелуем. Бобби уставился на Сэма, как будто на его щеке все еще оставался отпечаток губ. — Что он должен сделать чтобы разорвать заклинание? — Не так много можно сделать, когда произошел обмен слюной. — Я не поцеловал ее в ответ! — воскликнул Сэм. Он думал об этом, но библиотекарь позвонила в колокольчик, и Сэм был спасен от минуты слабости. Очевидно, его странные мысли были еще одним признаком того, что заклинание было наложено и сработало. — Почему нет? — Бобби улыбнулся, и Сэм понял, что притворство окончено. — Ты вроде сказал, что она очень красивая. Сэм впился взглядом в механика, закрыл блокнот и сунул ручку в спираль. — Ты ничем не помогаешь. — Подожди, торопыга. — Бобби поднял руку, прежде чем Сэм бросился к двери. — Я просто шучу над тобой. — Ты с самого начал знал, что речь идет обо мне. — Сэм скрестил руки на груди, кидая на механика хорошо отработанный раздраженный взгляд. — Ты можешь быть чипом от старого блока, но ты не в лиге своего старика, когда дело доходит до лжи. Сэм капитулировал перед лицом грустной правды. — Дин говорит, что мне нужно много работать над своим покерным лицом. — Может быть, тебе следует просто придерживаться фактов, быть прямым стрелком в семье. Бог знает, что это будет новинкой в клане Винчестеров. Сэм не сводил глаз с лица Бобби. Возможно, он не умеет лгать, но хорошо знал, говорит ли ему кто-то правду. — Я обречен? — Это не какое-то противное заклинание или проклятие, Сэм. Любовь не работает таким образом. — Тогда что это? Как работает любовь? — К сожалению, таинственные работы сердца не подпадают под список выдающихся навыков Роберта Сингера. — Улыбка Бобби исчезла. — Но я могу поклясться тебе, что еще никто никогда не умер от разбитого сердца. Я живое тому доказательство. Сэм прижал руку к груди. — Не похоже, чтобы Люси Кейт пыталась меня убить. — Всему свое время, Тверп. — Бобби надел свою кепку Сэму на голову и опустил козырек так, чтобы он практически закрывала лицо мальчика. — Это может не произойти, и все обойдется, но когда дело доходит до девочки, рано или поздно ты будешь истекать кровью. Сэм поднял край кепки с глаз, наблюдая, как Бобби открыл ящик с инструментами и приготовился вернуться к работе над машиной Калеба. — Так что мне теперь делать? — Может, тебе стоит поговорить с приятелем по домашнему заданию твоего старшего брата. Он утверждает, что знает все о представительницах слабого пола. Сэм задумался на мгновение. — Папа всегда говорит, что когда-нибудь женщина станет причиной смерти Калеба. — Если только его не успеет убить эта старая развалина, — Бобби хлопнул по дверце джипа. — Доктор Помпезная Задница никогда не перестанет изводить нас из-за того, что мы подарили ребенку эту консервную банку. — Я уверен, что Мак ценит ваше усердие. — «Усердие» было вчерашним календарным словом. Это означало пристальное внимание и прилежность. Сэм был очень усердным. Бобби был не помощник, когда дело дошло до разбитых сердец, но Люси Кейт не победит. — Да, верно, и, возможно, он покажет свою признательность другим экстравагантным подарком на мой день рождения, — Бобби стащил свою кепку с головы Сэма и хлопнул ей восьмилетнего ребенка по затылку. — Теперь, малыш, беги прочь, пока я не пропустил ужин. Сэм не спеша пошел к дому. Снег светился в лучах заходящего солнца. Все было тихо и спокойно. Прогулка дала Сэму время подумать о том, как ему вести беседу с Калебом. Там будет Дин, а значит ему не удастся солгать. Если Сэм не смог обмануть Бобби, то он точно не сможет обмануть Дина, который знает все его уловки. Значит, правду говорить нельзя. Сэм не хотел слушать насмешки до конца жизни. В конце концов, он решил сказать что-то такое, что сможет обмануть обоих подростков. — Мне нужно взять у вас обоих интервью. — Сэм встал напротив брата и Калеба. Они сидели за круглым столом в «Гробнице», который был покрыт большими листами вощеной бумаги. Это было единственное место на ферме, которое Дин считал безопасным для своего проекта. «Гробница» была хранилищем священного оружия и полна бесчисленных незаменимых журналов, и была неразрушимой. — Что случилось, Джимми Олсен? — Дин поднял взгляд от глиняного основания своей версии горы Везувий. — Это разоблачение для еще одной твоей шуточки? Калеб отложил кусочек сахара, из которого создавал какое-то здание. Сэм догадался, что это был либо Храм Аполлона, либо Храм Юпитера. — Если я не ошибаюсь, за прошлое журналистское расследование ты получил хорошую цену, а анонимным источникам, в виде меня и Двойки, не был выплачен их гонорар. Нам пришлось убирать конюшни целую неделю. — Я не виноват, что Джим сузил список подозреваемых. — Сэм покрутил в руках одну из фигурок людей, что стояли в «Вилле мистерий». Калеб рассказывал историю об обреченном римском городе прошлой ночью. Сэму почти стало жалко пластиковые фигурки детей и животных, которые сейчас развлекались на улицах города, ведь он знал какая их ждет судьба. Дин и Калеб приняли предложение Джима использовать свои знания науки, чтобы подтянуть предмет, который Дин не особенно любил, а именно — историю. У Дина были планы, как воссоздать извержение вулкана, который уничтожил Помпеи, перед всем его классом в понедельник. — Руки прочь от моей домашней работы. — Дин хлопнул Сэма по пальцам. — Этот шедевр стоит между мной и оценкой F от Мерла. — И если F не поставят, ничего не подозревающие римляне будут не единственными, кто получит по заслугам. — Калеб поднял кусок храма и вернулся к работе. — Твой брат станет еще одной жертвой, покрытой пеплом. Дин фыркнул. — Гора Везувий не идет ни в какое сравнение с одним из вулканических извержений Джона Винчестера. — Папа сейчас другой, — бросил вызов Сэм, его кризис с Люси Кейт временно отошел на второй план. — Авария изменила его. Джим сказал, что он стал лучшим человеком. — Единственное, что произошло в результате несчастного случая, это то, что Джонни на несколько недель прикован к постели, Коротышка. — Калеб снова перестал работать, встретился с мальчиком взглядом. — Нынешний визит Рыцаря в его «счастливое место» любезно предоставлен лекарствами Мака. Не думай, что это постоянное место жительства. — Дэмиен, — Дин предупреждающе посмотрел на старшего подростка. — Что? — Калеб пожал плечами. — Мы с тобой уже разговаривали на эту тему. Ты правда хочешь, чтобы он тоже надеялся зря? Сэм не понимал нынешнего противостояния между друзьями, но был благодарен, когда Дин повернулся к нему в «полном режиме старшего брата», а значит его сотрудничество было обеспечено. — О чем интервью, Сэмми? — Любовь. — Сэм небрежно пожал плечами. — Это задание по лингвистике. — И ты хочешь взять у нас интервью, потому что мы типа любим обнимашки и поцелуи? — Дин ухмыльнулся. — Может, тебе стоит поговорить с пастором Джимом? — Говори за себя, Двойка. — Калеб отбросил крошечный храм и сложил руки на груди. — Так получилось, что я эксперт в том, что касается ЛЮБВИ. — Я думаю, что ты его не понял, придурок. Сэмми сказал «любовь», а не «похоть». — Что такое похоть? — спросил Сэм. — Ничего, — зарычал Дин, бросая взгляд на лучшего друга, когда Калеб открыл рот, чтобы ответить. — Вопреки тому, во что верит твой старший брат, Сэмми, я знаю много об обоих темах, но мы будем придерживаться рейтинга PG для проекта второго класса. — Я в третьем классе! — огрызнулся Сэм. Он не понимал, как его семья не заметила, что он больше не маленький ребенок. — Второй класс для детей. — Правильно. — Калеб усмехнулся. — Я постоянно забываю, что у тебя уже есть одна ступень в старшей школе. — Что именно ты должен сделать, Сэмми? — спросил Дин. — Мы должны написать статью о любви. — Сэм решил пропустить мимо ушей замечание Калеба, в надежде, наконец, получить ответы. — Я решил сосредоточиться на том, что заставляет людей влюбляться. — Тогда ты точно пришел в нужное место, Коротышка. Потому что женщины все время влюбляются в меня. — Дай нам передохнуть, Ромео. — Дин закатил глаза, потом сосредоточился на Сэме. — Разве эту работу ты не должен был сделать на прошлой неделе ко дню Святого Валентина? — Мисс Келли задала это тогда, я просто отложил работу на некоторое время, — сказал Сэм и сразу понял свою ошибку, когда Дин подозрительно прищурился. — Ты отложил домашнюю работу на потом? — Я не совсем хорошо чувствую себя в последнее время. — Не то чтобы Сэм прямо лгал своему брату. Он не чувствовал себя нормально с тех пор, как Люси Кейт заставила его влюбиться в нее. — Ты заболел? — Дин протянул руку к Сэму, но восьмилетний ребенок увернулся от прикосновения, чувствуя себя виноватым, потому что брат выглядел обеспокоенным. — У тебя болит горло? У тебя температура? Грипп свирепствует в последнее время. Калеб спас Сэма, ударив Дина локтем в бок. — Прекрати вести себя как курица наседка, Двойка. Пусть репортер продолжит брать у меня интервью, самого лучшего холостяка Оберна, по словам клуба «Сестер Сигмы». Дин не выглядел счастливым, но он снова сел. — Не слушай все, что говорит "Гуру любви", Сэмми. Калеб наклонился вперед. — Стреляй, Коротышка. Сэм достал блокнот и ручку. — Как ты заставляешь женщин влюбляться в тебя? — Это и ежу понятно. Ты просто посмотри на меня. — Ой, да ладно, — Дин сделал вид, что его стошнит. — Ты, давай работай дальше, — Калеб указал на кисть и краски. Но вместо того, чтобы взять кисть в руки, Дин показал другу средний палец. Сэм даже не тратил зря дыхание, чтобы напомнить брату, как пастор Джим относился к такому языку жестов. — Ты сказал… — Я сказал, — Калеб кашлянул, — мне довелось получить лицо и тело, которым большинство женщин не могут противостоять. — Так это то, что они называют любовью с первого взгляда? — Сэм не думал, что это произошло с Люси Кейт. Он учился в классе с ней с конца декабря, и только недавно у него появились симптомы. — Иногда мне нужно применить очарование или раскрыть несколько слоев своего внутреннего мира, чтобы они могли увидеть огромную личность, которую я спрятал под поверхностью. Дин фыркнул. — И под поверхностью он спрятал свое огромное эго. Калеб поднял брови, улыбнувшись другу, и Сэму понял, что они снова ведут молчаливый разговор. — Я не это имел ввиду, но женщинам нравятся большие вещи, и они ценят мужчину, который уверен в себе. — Значит, ты не используешь свои экстрасенсорные способности, чтобы промывать им мозги? — Бобби сказал, что Люси Кейт не была ведьмой, но Сэм опасался, что она каким-то образом манипулировала его разумом. Люси Кейт Картер была очень умной. — Что? — Калеб выглядел оскорбленным, а Дин начал смеяться. — Мне никогда не приходилось использовать эти особые таланты, чтобы заставить женщину влюбиться в меня! — Однако он иногда использовал наличные, — выдавил Дин сквозь смех. — Заткнись, придурок. — Ты можешь заплатить кому-то, чтобы они влюбились в тебя? — это было новым откровением для Сэма. Услышав его вопрос Дин начал смеяться сильнее, схватившись за живот. Люси Кейт никогда не предлагала Сэму денег, но однажды она купила ему мороженое на перемене. — Ты можешь заплатить женщине, чтобы она делала много вещей, Коротышка, но любовь купить нельзя. — Эй, Дэмиен. Рейтинг PG, помни, — Дин выпрямился, ударив Калеба по руке. — Ему восемь лет. — Почти девять. — Калеб ударил его в ответ, хотя Сэм заметил, что Ривз ударил в пол силы. — Для Винчестера это как пятнадцать. — Игнорируй его, Сэмми. — Дин поднял бутылку уксуса и коробку пищевой соды, чтобы воссоздать извержение вулкана. Пастор Джим запретил ему и Калебу экспериментировать с опасными ингредиентами в доме. — На мой взгляд, любовь — это, в основном, химия, смешивание двух веществ или, в данном случае, двух человек. Ты можешь получить что угодно, от крупного фейерверка до медленного провала. — Так что любовь это как научный проект? — Сэм вздохнул. Все быстро пошло по тому же пути, что и его теория с заклинанием. У него и Люси Кейт даже не было совместных уроков. Они были в разных классах, так что химия между ними была невозможной. — Если ты считаешь Франкенштейна научным проектом, то да. — Калеб серьезно посмотрел на Сэма. — Если парень не заботится о том, куда он помещает свой электрод и мензурки, он может оказаться в ужасной ситуации, и заразиться чем-то ужасным. — Особенно с такими женщинами как у Дэмиена. — Продолжай в том же духе, малыш, и ты потеряешь ведущего архитектора для своего проекта. Я хотел бы посмотреть, как строительство амфитеатра идет без меня. — Но Бобби сказал, что любовь — это не заклинание или проклятие. Я не думал, что этим можно заразиться, — Сэм задавался вопросом, была ли любовь как болезнь. Тогда почему взрослые не удостоверились, что дети сделали прививки против этого, как делали прививки от кори? — Постой. — Калеб прижал руку к груди. — Ты ходил к Бобби до того, как пришел ко мне? К нашему Бобби, который живет на свалке и считает, что его запачканная маслом куртка «Кархартт» это шедевр? — У дяди Бобби есть девушка. — Сэм думал, что это правильная точка зрения, хотя не совсем та причина, по которой он решил пойти к механику. Он знал, что Дин и Калеб не считают Фиону привлекательной девушкой, но, как и Бобби, она любила свою профессию и не важно, что ей нравятся комбинезоны вместо платьев. — Он обломал тебя, Дэмиен, — сказал Дин со смешком. — Я тоже встречаюсь с девушкой, — защищался Калеб. — С несколькими, на самом деле. — Ты можешь иметь две подруги одновременно? — Сэм нахмурился. Он надеялся, что ни у кого из друзей Люси Кейт не появятся какие-то безумные идеи. — У тебя могут быть много подруг, если они не знают друг о друге, — ответил Калеб. Дин застонал. — Папа убьет тебя, когда вылезет из своего "счастливого места". — Ты влюблен в них всех? — спросил Сэм. — Что они сделали, чтобы заставить тебя реагировать на их химию? — Эй, эй… приддержи коней, Коротышка. Я не говорил, что люблю их. Для меня любовь — это как ругательное слово из четырех букв. — Калеб покачал головой. — Я слишком умен и сообразителен, чтобы попадать под прицел Купидона. — Купидона?! — Сэм не мог поверить, что упустил из виду Купидона. Теперь ему придется проверить журналы о мифических существах, которые заражали людей любовью через их ядовитые наконечники стрел. Возможно, было простое лекарство, которое Сэм мог приготовить из припасов, которые Джим держал под рукой. — Два слова, Дэмиен, — сказал Дин, и Сэм поднял взгляд от множества банок с травами и тщательно маркированных флаконов на одной из полок «Гробницы». — Ханна Астор. — Я никогда не любил Ханну Астор. — Не позволяй ему обмануть тебя, Сэмми. Он тоже был влюблен. — Дин указал пальцем на Калеба. — Он вел себя как полный идиот рядом с ней. Даже однажды потерял меня в Рокфеллер-центре, когда я был примерно твоего возраста, потому что пытался поболтать с ней. — Ты потерял Дина из-за девушки? — Сэм знал, что любовь заставляет человека вести себя глупо, но не мог представить, чтобы Калебу что-то помешало защитить его и Дина. Сэм был полон решимости найти способ вырваться из лап Лаки Кейт. — Что папа сделал с тобой? — Твой папа так ничего и не узнал. — Калеб поднял бровь. — И пусть так это и остается. — Понял. — Сэм сделал пометку, чтобы сохранить эту информацию на экстренный случай, но быстро перешел к важному вопросу. — Так как тебе удалось разлюбить Ханну? — Не то чтобы я когда-либо был «влюблен» в нее, но она позволила мне легко забыть о ней, когда она и ее богатые друзья пригласили меня на вечеринку на Хэллоуин в качестве ночного развлечения. Мрачный тон Калеба заставил Сэма задуматься о предупреждении Бобби о любви. — Когда дело доходит до девушек, рано или поздно ты начнёшь истекать кровью. Калеб невесело рассмеялся. — Для меня это было буквально, хотя думаю, мне повезло, что это была фальшивая кровь. — Она, очевидно, не знала, что упустила. — Несмотря на дразнящий тон Дина, Сэм понял, что его брат переключил передачи. Теперь Дин не столько шутил над Калебом, сколько пытался заступиться за него. — Ты просто посмотри на себя, Дэмиен. — Точно. — Улыбка Калеба вернулась, теперь более искренняя. — Очевидно, она была начинающей лесбиянкой. — Что такое лесбиянка? — спросил Сэм. — Это интервью закончено? — Дин указал на Помпеи. — Мне нужно, чтобы мой ведущий архитектор вернулся к работе до того, как пастор Джим закончит готовить ужин, а Бобби опередит нас и выпьет весь чай и съест печенье. — Конечно. — Сэм закрыл свой блокнот, он ни на шаг не стал ближе к тому, чтобы понять, как вырваться из хватки Люси Кейт. Он был совершенно уверен, что она не собирается приглашать его на вечеринку в качестве развлечения. Хотя Люси Кейт громче всех хлопала, когда Сэм исполнял свои фокусы на уроке и рассказывал как провел рождественские каникулы. — Любовь — это не заклинание или проклятие. Все дело в красивой внешности, обаянии и химии. — Примерно так. — Калеб выглядел довольным собой, снова собирая кусочки сахара. — Я такой потрясающий даритель любви. — Придурок ты, а не даритель, — Дин фыркнул. — Увидимся позже, ребята. — Сэм повернулся, чтобы уйти, но голос брата остановил его. — Ты уверен, что чувствуешь себя хорошо, Сэмми? — Я в порядке, Дин. — Заражен любовью, но он был в порядке. — Может быть, тебе действительно следует поговорить с пастором Джимом. Я не хочу, чтобы ты неправильно понял, что значит быть влюбленным в кого-то. Сэма внезапно осенила гениальная мысль. — Или я мог бы поговорить с папой. Он любит маму сколько я себя помню. — Это была одна из причин, по которой Сэм боялся своей судьбы с Люси Кейт. Он не хотел чувствовать любовь, которая, казалось, ежедневно мучила его отца. — Я не думаю, что это хорошая идея, Сэмми. — Дин выглядел обеспокоенным. — Почему? — Сэм не понимал беспокойства брата. — Мне нужно знать о любви. Папа знает все о любви. — Ты так же знаешь, что есть некоторые вещи, о которых папа просто не говорит. — Сейчас самое время поговорить об этом. — Мягкий тон Калеба привлек вниманием мальчиков, но он не сводил глаз с Дина. — Джонни сейчас на себя не похож, Двойка. Так что ты можешь позволить Коротышке задавать вопросы. Когда Дин, наконец, перевел взгляд на Сэма, режим «старший брат» снова был включен и зафиксирован на цели. — Если он не захочет говорить о любви, брось эту тему, ты слышишь меня? Проваливай оттуда и пойди к пастору Джиму. — Хорошо. — Сэм не волновался. Он не знал, почему не подумал об этом раньше, и потратил время на разговоры с отцом о школе и других неважных вещах. Сейчас папа с удовольствием ответит на все вопросы на тему, которая всегда была недоступна раньше — о маме.***
— Какого черта означает это домашнее задание, Сэм? Новый улучшенный Джон Винчестер был полностью открыт для участия в задании своего младшего сына, вплоть до того момента, пока Сэм не упомянул свою мать. — Я сказал тебе, — Сэм опустил глаза на блокнот. Он подумал о том, каково было его отцу, когда он влюбился в Мэри. Сэм был так взволнован перспективой не только найти что-то общее со своим отцом в этом ужасном чувстве, которое он испытывал благодаря Люси Кейт, но также и узнать подробности о своей матери. Он знал, что ей нравились птицы, рок-музыка и что она готовила ужасные печенья с арахисовым маслом, и этого было достаточно для маленького ребенка, но Сэму было уже почти девять. — Это эссе о том, как люди влюбляются. — Учитель из той школы куда тебя определил Джим, поручил это тебе? Джон ворчал, и Сэм начал опасаться за безопасность мисс Келли и запас терпения пастора Джима. Сэм изо всех сил пытался сказать что-то, что прикроет его очень хорошего учителя и избавит Хранителя от головной боли. — Мы могли написать о Дне Святого Валентина, но я выбрал исследование любви. — Какого черта ты это сделал? — Джон закрыл свой дневник. Наличие журнала должно было подсказать Сэму, что возможность для этого разговора исчезла, и может быть Калеб был прав, и метаморфоза Джона Винчестера только временная. Сэм не видел охотничий журнал своего отца с момента несчастного случая, но, видимо, дневник просто отдыхал, ожидая идеальной возможности воссоединиться со своим хозяином, как кольцо Голлума из книги Толкина, которую Сэм сейчас читает. — Потому что ты говоришь, что следует провести исследования перед охотой, — Сэм пытался придумать, как убедить отца поговорить с ним. — Любовь не имеет ничего общего с охотой! — Джон бросил свой дневник на тумбочку у кровати, и Сэм подумал о Библии, которую пастор Джим держал на своем столе в библиотеке, и стопках медицинских журналов в офисе Мака, которые аккуратно были сложены рядом с фотографией Калеба в серебряной рамке. Сэм не был согласен со своим отцом, потому что когда дело дошло до их семьи, охота была связана с любовью. — Ты всегда говоришь, что мы должны развивать наши исследовательские навыки. Любовь кажется мне проблемой. Трудно доказать, что она действительно существует, вроде Йетти. — Она существует. — Джон уставился на Сэма, и мальчик изо всех сил старался не отступать, хотя чувствовал, что на глаза навернулись слезы, скорее от разочарования, чем от пристального взгляда отца. Затем лицо Рыцаря изменилось, совсем немного, это была еще не улыбка, но уже и не сердитый взгляд. — Так же, как Йетти. Я видел этого ублюдка. Сэм выдохнул, он даже не сообразил, что задерживал дыхание, стараясь не надеяться. Отец похлопал по кровати чтобы Сэм сел рядом. Восьмилетний мальчик прижал блокнот к груди и осторожно уселся на матрац рядом с отцом, стараясь не толкать его. — Что ты выяснил? — Джон потянулся к бутылке с обезболивающими, что стояла на тумбочке, достал две таблетки, сунул в рот и попытался проглотить не запивая водой. Он казался уставшим, поэтому Сэм перевернул страницу в своем блокноте, стараясь поскорее закончить интервью. — Ну, Бобби исключил проклятия или заклинания. — Бобби, — прохрипел Рыцарь, и Сэм быстро протянул ему стакан воды с тумбочки. — Ты говорил с Бобби о любви? — спросил он, сделав пару глотков воды и прокашлявшись. Сэм пожал плечами. — Ты всегда звонишь ему, когда заходишь в тупик в исследованиях. — Что он сказал тебе? Сэм решил, что Бобби тоже может понадобиться защита, и решил рассказать как можно меньше об их разговоре. — Он сказал, что влюблённость обычно не является результатом заклинания или приворота. — Это правда. — Джон потер глаза, словно у него разболелась голова. — Хотя иногда это может показаться проклятием. — Вот почему я подумал, что это, вероятно, какое-то колдовство, может быть, темная магия. — Я понимаю, почему ты сделал такой вывод. — Джон допил воду и поставил пустой стакан на тумбочку. — Я рад, что Бобби тебя поправил. — Честно говоря, он не очень помог, — сказал Сэм. — Любовь на самом деле не его специальность, поэтому он послал меня поговорить с Калебом. — Сукин сын, — Джон снова потер глаза. — Но ты сначала пришел ко мне, верно? — Я думал, что ты спишь. — Сэм не хотел испортить момент, рассказав отцу, что идея расспросить его о любви пришла в голову гораздо позже. — Кроме того, женщины все время влюбляются в Калеба. — Этот ребенок не имеет ни малейшего понятия о любви, сынок. — Он говорит, что для него любовь как ругательное слово, из-за которого он и Дин попали в большие неприятности с пастором Джимом. — Как я уже сказал, я не хочу чтобы ты говорил с Калебом Ривзом о любви. — Я понимаю. Дин говорит, что Калеб знает больше о похоти, чем о любви. Джон резко выпрямился в постели. — Что еще эти двое сказали тебе? — Не так много, вообще-то. — Сэм взглянул на свои заметки, где он записал все, что выяснил из интервью с Дином и Калебом. — Калеб сказал, что женщинам нравятся большие вещи, и что у меня может быть столько подруг, сколько я хочу, до тех пор, пока они не узнают друг о друге. Но я не уверен, почему кто-то хочет больше, чем одну. Я не могу купить любовь за деньги, хотя можно уговорить женщин делать что-то для меня. Он также сказал, что нужно быть осторожным, и следить куда я кладу электрод, потому что от химии между мной и девушкой может быть огромное извержение. О, и они говорили что-то про лесбиянок, хотя не объяснили, что это такое. Я думаю, что это как-то связано с театром. — Боже мой, — Джон зарычал. — Когда доберусь до них… — Они не сделали ничего плохого, — быстро сказал Сэм, защищая брата и Калеба. Он понял, что отец расстроился из-за его исследований. — Они просто не хотели, чтобы я попал на вечеринку подлой девушки, и меня облили кровью. Джон медленно провел руками по волосам и сделал несколько глубоких вдохов. Восьмилетний мальчик подумывал о том, чтобы позвать на помощь пастора Джима, когда его отец наконец заговорил: — Обещай мне, что забудешь все, что только что услышал из уст Калеба и Дина. — Пастор Джим обычно дает мне доллар, когда просит меня об этом, — улыбнулся Сэм. — Иногда пять, если я слышал запрещенные слова. — А если я просто отвечу на один вопрос для твоего задания? Сэм думал, что это справедливый обмен. — Это может быть любой вопрос, даже о маме? Джон неловко поерзал в постели, словно ему было больно. — Да. — Как мама заставила тебя влюбиться в нее? — Она меня не заставляла. — Джон посмотрел на Сэма, но у него был такой взгляд, словно он смотрел в прошлое. — Это я заставил ее влюбиться в меня. — Какого черта ты это сделал? — недоверчиво спросил Сэм. Джон засмеялся, снова посмотрев на сына. — Потому что она была красивой, умной и доброй. И я чувствовал себя полным дураком каждый раз, когда был рядом с ней. — Тебя тошнило, а язык заплетался? — Да. — Потели ладони? — Конечно. — Ты когда-нибудь хотел пнуть ее стул или дернуть за волосы? — Я любил ее волосы. — Джон провел рукой по голове Сэма. — Ее волосы были как солнечный свет и мягкие, как шелк. — Она пахла как сладкая вата? — Лучше. Как летний ночной ветерок. Сэму следовало бы спросить, что именно сделал папа, чтобы заставить маму влюбиться в него, чтобы лучше понять свою ситуацию с Люси Кейт, но вместо этого он задал давно мучивший его вопрос: — Ты когда-нибудь перестанешь любить ее, папочка? Джон моргнул и убрал руку с затылка сына. — Нет, сынок. Я буду любить ее вечно. Именно этого и боялся Сэм. У его отца был клинический случай. — Я так и думал. — А я думаю, что это более чем достойный конец интервью. — Джон посмотрел Сэму прямо в глаза. — Тема закрыта, малыш. Больше никаких разговоров о любви. «Или твоей матери» осталась недосказанным, но восьмилетний мальчик услышал это четко и ясно. — Я понял. — Сэм соскользнул с кровати, прижимая блокнот и ручку к груди, еще более опасаясь своей судьбы и не приблизившись к пониманию того, как избежать катастрофы. — Почему бы тебе не посмотреть, закончил ли пастор Джим готовить ужин? Сэм подозревал, что его отец снова хочет побыть наедине со своим «драгоценным» дневником. — Да сэр. Пастор Джим как раз вытаскивал печенье из духовки, когда Сэм вошел на кухню. Скаут и Аттикус сидели рядом с плитой, не сводя взглядов со сковороды, на которой готовилось картофельное пюре с курицей. С пасти Скаут свисала слюна, и Сэм постарался не обижаться, что она не поприветствовала его. Знакомые запахи дома заполнили кухню, и у Сэма заурчало в животе. — Сэмюэль, ты как раз вовремя. — Привет, пастор Джим. — Сэм плюхнулся на один из стульев за столом. Он посмотрел на блокнот в своей руке, и от чувства беспомощности на глаза навернулись слезы. — Я надеялся, что ты поможешь мне накрыть на стол. Сэм поднял взгляд, быстро сморгнув слезы. — Конечно. — Все в порядке, мой мальчик? — Джим положил печенье в миску, накрыл чистым кухонным полотенцем и понес к столу. Скаут и Аттикус шли позади, как будто в трансе. — Наверное, — Сэм направился к китайскому шкафу, где стояли лучшие тарелки мисс Эммы. — Этот ответ довольно часто является синонимом «нет». Сэм пожал плечами, осторожно взяв из шкафа шесть тарелок. — Бывало и лучше. — Это не имеет ничего общего с войной в снежки? — Джим принес столовое серебро. — Или тебя все еще беспокоит красочный рассказ Калеба о том, что случилось с Помпеями? Хотя это и ужасная трагедия, но тот город был настоящим логовом беззакония. — Это не из-за Помпеев, и не из-за снежков. — Хорошо. — Джим передал Сэму стопку салфеток. — Мы не хотим чтобы у тебя отвалились пальцы от обморожения. — Ампутация — единственное лекарство, — мрачно сказал Сэм, задаваясь вопросом, может ли сердце человека замерзнуть. — Это звучит довольно резко. — Джим сел за стол и жестом пригласил мальчика сесть рядом с ним. — Это не похоже на тебя, быть таким пессимистичным. Сэм посмотрел на пустой стул. — Разве я не должен сказать всем, что ужин готов? — Думаю, они могут потерпеть еще несколько секунд. — Джим улыбнулся. — Кроме того, я еще не приготовил чай. — Какой же ужин в пятницу вечером без твоего сладкого чая. — Сэм сел, стараясь не смотреть в добрые голубые глаза пастора. — Не забудь яблочный пирог. — Я бы никогда про него не забыл. — Он в кладовой. — На самой верхней полке, за банками зеленой репы и полезных хлопьев. — Сэм улыбнулся. — Дин не будет смотреть там. — Полезно знать слабости людей, которых мы любим. — За исключением случаев, когда мы знаем слишком много. — Сэм обнаружил, что определенные знания могут также лишить уверенности. — Может быть. — Джим указал на блокнот. — Ты собирал факты для исследований? — Для задания в школе. — Ясно, — Джим подвинул блокнот к себе. — Могу ли я взглянуть? — Конечно. — Сэм не видел вреда в том, чтобы позволить пастору прочитать его записи. Все равно в них нет ничего полезного. — Похоже, ты прошел долгий путь. — Это словно искать Йети, — пробормотал Сэм. Джим негромко кашлянул, прикрывая рот рукой. — Ну, да. С Йети я еще не сталкивался. — Папа говорит, что он настоящий. — Твой отец и Роберт сообщили мне, что они столкнулись с одним несколько лет назад. Сэм уловил сомнение в голосе Хранителя. — Ты им не веришь? — Иногда человеку нужно испытать что-то на собственном опыте, прежде чем поверить во что-то, - Джим постучал по блокноту. — Как любовь, например. Сэм подпер рукой подбородок. — Трудно найти надежный источник по этому вопросу. — Вижу, ты многое узнал у тех, кого опрашивал. — Бобби сказал мне, что я умру от разбитого сердца, Калеб сказал, что я могу заплатить за любовь, а папа попросил, чтобы я никогда не упоминал об этом при нем. — Это похоже на него, — Джим покачал головой. — А как же твой брат? Что тебе сказал Дин? — На самом деле Дин не из тех, кто любит обнимашки и поцелуи. Он думает, что любовь — это химия, и сказал, что мне стоит поговорить с тобой. — Твой брат знает о любви больше, чем думает, — Джим улыбнулся. — Я не уверен, что согласен с его идеей, что любовь это химия, но, без сомнения, это сложное чувство. — Итак, ты можешь сказать мне, почему человек влюбляется, или, еще лучше, как он может разлюбить? — Как насчет того, чтобы показать тебе, как я делаю сладкий чай? — Я знаю, как ты готовишь сладкий чай. — Ты серьезно? — Джим приподнял седую бровь. — Ведь это что-то вроде искусства. Это секретный рецепт мисс Эммы. Сэм задумался и понял, что за все эти годы ни разу не видел как пастор готовил свой любимый напиток. — Какое отношение имеет чай к любви? — Это имеет столько же общего с любовью, как и все, что ты уже собрал в своем списке. Сэм нахмурился, и его живот снова заурчал, и мальчик задумался о капитуляции перед Люси Кейт. Возможно стоит насладиться своей последней трапезой. — Идем со мной, — Джим подошел к плите и достал большой медный чайник из нижнего ящика. После минутной паузы, Сэм схватил свой блокнот и последовал за ним. — Этот чайник принадлежал бабушке мисс Эммы, Алисе. Он передавался из поколения в поколение. На самом деле, Эмма и ее сестра Ханна довольно часто ссорились из-за того, кто будет претендовать на этот конкретный предмет, когда их любимая бабушка умрет. — Дин говорит, что Калеб когда-то был влюблен в Ханну Астор, — задумчиво сказал Сэм, изучая чайник на предмет каких-либо признаков магии или причин, по которым две женщины могут бороться за него. — Ах да. — Джим включил конфорку. — Насколько я помню, мисс Астор не была милой юной леди. — Как ты думаешь, она разбила его сердце? — Калеб клялся, что не любил ее, но Сэм слышал в его тоне грусть. Помедлив с ответом, Джим достал коробку с пакетиками чая из шкафа и сахарницу. — Я бы сказал, что Ханна Астор скорее укрепила решимость нашего Калеба держать сердце под замком. — Например, как Аттикус прячет свою любимую скрипучую белку от Скаут? — Сэм взглянул на собак, которые все еще терпеливо сидели у стола пуская слюни от запаха еды. — Точно. Калеб может быть столь же усердным в защите своего сердца, как мистер Финч в охране своей заветной игрушки. Сэм хотел бы знать как защитить свое сердце от Люси Кейт Картер. — Я думаю, что Калеб очень умный. — Однажды очень мудрый человек сказал, что корабль в гавани находится в полной безопасности. — Джим взглянул на Сэма, достал из коробки девять пакетиков чая и положил на прилавок. — Но это не то, для чего корабли были построены, мой мальчик. — Корабли предназначены для плавания по морю, — сказал Сэм, точно понимая, о чем говорил пастор. — Точно, мой мальчик. Джим выглядел настолько довольным его проницательностью, что Сэм решил не упоминать про шторм, айсберги, горбатых китов и пиратов. — Приготовить воду для чая? — спросил Сэм, потянувшись к крану. — Налей из кувшина холодной воды, пожалуйста, — Джим дал ему мерную чашку, указывая на холодильник. — Чем холоднее вода, тем лучше. — Почему? — Чтобы вода закипела, требуется больше времени, — объяснил Джим с терпеливой улыбкой, как будто это все объясняло. — Это твой секрет? — Небольшая часть. — Что еще? — спросил Сэм, наполняя мерный стакан холодной водой. Он смотрел, как пастор вылил воду в чайник и поставил на конфорку. — Теперь мы ждем. — Чтобы вода закипела. Джим покачал головой. — Чтобы вода не кипела. — Что? — Если вода закипит, мы будем вынуждены начать все сначала. — Почему? — Потому что кипяток может все испортить, а мы не любим горький чай. Сэм уставился на пастора. — Как ты поймешь, что вода вот-вот закипит? — Нужно за ней пристально следить, — Джим уставился на воду. — Возможно следует использовать термометр, — предложил Сэм, заглянув в чайник. — Точка кипения воды составляет 99,97 градусов по Цельсию и 212 градусов по Фаренгейту. — Где в этом веселье? — Джим усмехнулся. — Иногда строгая наука отнимает у нас небольшую загадку. Сэм посмотрел в чайник, сосредоточившись на воде, но не заметил ничего необычного или очень таинственного. Вскоре пастор выключил конфорку. — Теперь ты можешь добавить чайные пакетики в воду, Сэмюэль. Чай должен настояться. Сэм залил как было приказано, наблюдая, как вода приобрела насыщенный янтарный оттенок. — Большинство людей используют семь или восемь пакетиков, но рецепт Эммы требует девять, — объяснил Джим. — Моя Эмма всегда была немного бунтаркой. — На коробке написано, что мы должны использовать пакет на чашку. — Сэм указал на инструкцию. — У нас всего четыре стакана воды. — Мы добавим еще четыре стакана потом. — Но мы все равно используем один лишний пакетик, — Сэм был очень хорош в математике. — Обычно следовать указаниям это хорошо, Сэмюэль. Но иногда, как в искусстве приготовления хорошего сладкого чая, не учитывается лед. — Лед? — Точно. — Джим взял деревянную ложку и помешал чайные пакетики. — Что делает лед, когда его помещают в горячие вещества, мой мальчик? — Он тает. — Точно, и хотя мы хотим, чтобы наш чай остыл до комфортной, приятной температуры, мы не хотим, чтобы его особый вкус смягчался. — Ты хочешь, чтобы он был терпким, поэтому мы добавили лишний пакетик чая. — Точно, мой мальчик. — Это еще одна притча, пастор Джим? — спросил Сэм. — Как про корабль? — Иногда чайный пакетик — это просто чайный пакетик, мой мальчик. — Джим подмигнул Сэму, доставая чайные пакетики из чайника. Он отжал каждый, а затем положил их на салфетку рядом с плитой. — Как насчет того, чтобы насыпать сахар? — Конечно. — Сэм улыбнулся, слишком хорошо зная пастора. Джим насыпал в мерную чашку сахар. — Мы добавляем его, пока чай горячий, чтобы не потерять сладости. — Мы всегда можем просто добавить больше сахара. — Сэм с надеждой посмотрел на сахарницу. — Иногда меньше значит лучше, мой мальчик. — Джим помешал чай деревянной ложкой. — Если это не золотые облигации или 50-летний виски, — сказал Сэм, повторяя то, что услышал от Каллена Эймса на День Благодарения. Он не был уверен, что это значит, но другие взрослые за столом смеялись. — Это мудрые слова для Уолл-стрит, но давай стремиться к смирению. — Потому что обжорство это грех? Джим засмеялся. — Потому что есть нужно в меру, чтобы не стало плохо. — Могу ли я порезать лимоны? — Сэм посмотрел на нож в руке пастора. — Я буду осторожен. — Давай я порежу лимон, а ты выжмешь сок? — Джим нарезал желтый фрукт и вручил Сэму. Мальчик сжал кусочек лимона над чайником, а затем бросил кожуру на салфетку рядом с использованными чайными пакетиками. Джим нарезал последний лимон на тонкие ломтики, и Сэм бросил их в чайник, потом добавил еще четыре чашки холодной воды. — Теперь хорошо перемешай. — Джим дал Сэму деревянную ложку, а затем достал из холодильника стакан льда. Сэм мешал чай, пока не создал в чайнике маленький вихрь. — Отличная работа, Сэмюэль, — сказал Джим, налил чай в два стакана и передал один Сэму. — За что мы произнесем тост? Сэм на секунду задумался, вспомнив несколько тостов, которые он слышал у Каллена, но подумал, что ни один из них не очень подходит для пастора Джима. — За мисс Эмму? Улыбка на лице Джима подсказала Сэму, что он сделал хороший выбор. — За мисс Эмму. Сэм стукнулся со стаканом пастора, прежде чем сделать глоток. — Вкусно, — вздохнул Джим. — Сладко, как в первый день, я попробовал его на крыльце мисс Эммы. Я почти чувствую запах свежескошенного сена, клевера с полей, аромат роз, которые цвели на ферме ее отца. — Ты был старше меня? — спросил Сэм, делая еще глоток чая. — Немного старше, мой мальчик. — Джим посмотрел в стакан, напомнив Сэму гадалку, смотрящую в хрустальный шар. — Мне было пятнадцать, и я привез сено для отца Эммы. Тридцать центов за тюк. Я работал все утро, на улице стояла жара, и крыльцо находилось в тени, и было похоже на маленький уголок рая еще до того, как мисс Эмма вышла из дома с кувшином этого очень сладкого чая. — И что ты сделал? — спросил Сэм, пытаясь сопоставить сегодняшнего пастора Джима с мальчиком, которого он описывал. — Я чуть не врезался в бедную девушку, спеша помочь ей, споткнулся о двух собак и любимую курицу отца мисс Эммы. Я не мог вымолвить и слова, пока лежал у ее ног, в обнимку с двумя собаками и курицей, которая сидела на моей голове. — У тебя потели ладони? Тебя тошнило? — перед глазами Сэма внезапно предстал образ Люси Кейт, выходящей из школьной столовой с подносом с обедом. Он представил, как врезается в спину своего друга Купера, потому что он засмотрелся на нее, его собственный ланч с грохотом падает на пол. — У меня потели не только ладони, мой мальчик. И если бы я съел что-нибудь кроме печенья моей дорогой матери в то утро, меня бы, вероятно, стошнило на лакированные туфли мисс Эммы. — И что сделала мисс Эмма? — Она, конечно, смеялась. Поскольку девушки всегда смеются, когда мужчина пытается помочь и все идет не по плану. Сэм вспомнил как хихикала Люси Кейт, когда он делал что-то не так. — Особенно, если рядом есть другие девушки. — О, да, это имеет большое значение. Когда ее сестра Ханна вышла из дома с печеньем, они вдвоем заставили меня почувствовать себя полным дураком. — Это было не очень любезно. — Сэм почувствовал негодование от имени Джима. — Возможно, нет. Но я забыл о своей гордости в тот момент, когда Эмма предложила мне стакан чая. Она вытерла грязь с моей руки, и улыбнулась, объявив, что чай приготовлен по секретному семейному рецепту, который может вылечить любой недуг. В том числе и неуклюжесть. Я поклялся ей, что это был самый холодный, сладкий, самый удивительный напиток, который я когда-либо пробовал. И что сразу же почувствовал себя новым, более грациозным человеком. — Это очень хорошо. — Сэм кивнул, глядя на свой почти пустой стакан. Джим усмехнулся. — Она могла бы дать мне болотную воду, и я бы все-таки выпил каждую каплю с большой тупой улыбкой на лице. — Потому что ты был влюблен в нее. — Если я не влюбился в нее в тот самый момент, то, безусловно полюбил к концу недели, когда работа была выполнена, и сарай ее отца был полон сена, а я был так же полон сладкого чая и печенья. — Но это все еще не объясняет, как это произошло. — Сэм вздохнул. — Почему ты влюбился в нее? Было что-то в чае? — он уставился в свой теперь пустой стакан, размышляя, не в этом ли смысл рассказа пастора Джима. — Это был не просто чай, мой мальчик. — Джим пожал Сэму руку. — Это был чай. Это была она. Это был я. Это был тот момент, и миллион других секунд, которые привели к дням и годам, которые мы прожили вместе. — Я не понимаю. — Сэм начинал чувствовать себя как второклассник. Но пастор Джим был терпеливым учителем. — Любовь не случается просто так, Сэмюэль. Для нее нужно время, как и для приготовления хорошего чая. Это не то, во что ты падаешь, как в лисью нору, или врезаешься, как в дуб. Это процесс, смесь, ожидание и внезапное сближение, которое создает что-то замечательное, что-то стоящее, что ты должен поддерживать каждый день. — Значит, ты сам решил влюбиться? — Сэм не думал, что у него был большой выбор в отношении его чувств к Люси Кейт. — Возможно, никто не имеет права голоса в чувствах, которые вызывают трепетание бабочек в животе, или которые буквально заставили меня упасть к ногам Эммы. Но если ты по-настоящему любишь кого-то, это, безусловно, акт твоей воли, скорее осознанное решение, чем чувство. Ты понимаешь? — Значит, мне не нужно любить Люси Кейт Картер, если я не хочу? — Сэм моргнул, удивленно глядя на пастора. — Она не может заставить меня делать такие глупые поступки, как, например, потерять Дина в Рокфеллер-центре? Или хотеть все время охотиться на монстров, потому что я больше не могу быть с ней после того, как перейду в другую школу? — Я не знаю, кто эта юная Люси Кейт Картер, но я могу заверить тебя, мой мальчик, что никто не может претендовать на твое сердце. Это подарок, который можешь дать добровольно только ты сам. — Так что, если я дам ей немного, я смогу забрать это обратно? — однажды Сэм подарил Гарри Литману свою любимую фигурку «могучий рейнджер», но в течении выходных решил, что он и Гарри на самом деле не такие близкие друзья, и захотел вернуть своего любимого «могучего рейджера». — Эта часть немного сложнее. — Джим слегка вздохнул. — Когда что-то принадлежит кому-то другому, даже если это ненадолго, оно часто меняется навсегда. Оно редко возвращается в той же форме, в которой мы предлагали это. Сэм мрачно кивнул. — У моего синего «могучего рейнджера» не хватает правой ноги. Гарри позволил своей собаке съесть ее. — Люди не всегда ценят или заботятся о подарках, которые им дали. — Как дядя Бобби не ценит календарь, который Мак подарил ему на Рождество. — Это может быть вопросом благодарности, как в случае с Робертом. Или ущерб может быть не по вине человека, которому был вручен дар, или самого дарителя. — Например, когда сердце папы сгорело с моей мамой. — Сэм встретился взглядом с пастором Джимом. — Или когда ты похоронил часть своего на горе с мисс Эммой. — Точно, — в голубых глазах Джима сверкнули слезы, а голос стал хриплым. — Любить кого-то всегда страшно. Сэм взял пастора за руку, и сжал. — Но для этого и были созданы сердца. Верно, пастор Джим? — Правильно, мой мальчик. — Джим крепко обнял его. - Ты прав. — Тем не менее, я мог бы держать свое сердце в гавани еще некоторое время. — Сэм отступил назад, взял свой пустой стакан и протянул Джиму, чувствуя огромное облегчение. — Этот любовный бизнес слишком сложный для такого ребёнка, как я, даже если я уже в третьем классе. Джим ухмыльнулся, наполняя стакан чаем, прежде чем отнести кувшин в столовую. — Думаю, ты немного молод, чтобы бросить свою судьбу в море романтики. Но нет ничего плохого в том, чтобы плыть по течению любви к щенкам. Сэм принес миску картофельного пюре и поставил на стол. — У Скаут уже есть кусочек моего сердца. Черная лабрадорша заскулила, и ее хват застучал по полу. — Возможно, тебе стоит угостить ее. — Джим приподнял полотенце с корзины с печеньем, и отломил кусочек. — Она и мистер Финч могут получить первые кусочки. — Дядя Бобби и Дин будут злиться. — Сэм ухмыльнулся, взяв теплое печенье. Потом разломил его пополам и дал собакам. Аттикус проглотил кусочек целиком, Скаут потратила немного больше времени, но обе собаки быстро вернули свое внимание к столу за добавкой. Джим подмигнул Сэму, вручая ему еще одно печенье. — То, чего они не знают, не повредит им. — Знание - действительно сила. — Сэм откусил кусочек от печенья, остальное разделил между собаками. — Их невежество — наше счастье. — Джим подмигнул, снова накрывая корзинку с печеньем. — Пойди, позови Бобби, а я соберу остальных. Посмотрим, кто первый доберется сюда. Сэм натянул куртку и шапку и выпустил собак во двор. Скаут прыгнула на Аттикуса, а потом они поскакали впереди восьмилетнего мальчика, лая и рыча друг на друга. На улице было совершенно темно, заснеженный лес был тихим и загадочным, снег блестел в свете луны. Сэм подумал о Люси Кейт Картер, когда тащился по тропинке к сараю. Он задавался вопросом, будет ли он все еще чувствовать трепетание бабочек в животе, когда она поднимет руку отвечая на вопрос учителя, будут ли его ладони потеть, пока он будет ждать позади нее в кафетерии. И Сэм решил, что третий класс — это не подходящее время для влюбленности. Он взглянул на яркую луну, загадывая желание: когда он решит отдать свое сердце по-настоящему, пусть это будет девушка с длинными светлыми волосами, голубыми глазами, которые будут сверкать, как солнечные лучи на поверхности пруда. Неважно, будет ли она пахнуть сладкой ватой или летним ночным ветерком, главное, чтобы она заботилась о его сердце и пообещала никогда не уходить. В конце концов, Сэм был Винчестером, а когда Винчестеры любили кого-то, эта любовь была вечной.