***
Когда Саша издала последний выдох и закрыла глаза, Фиона медленно опустила её голову на землю. А потом долго смотрела на бледное, окаменевшее в спокойствии лицо. Весь мир в глазах Фионы расфокусировался из-за слёз, лица друзей расплылись, голоса превращались в далёкое эхо, всё происходящее стало идти своим чередом вне её поля, будто её случайно кто-то толкнул на обочину. Но когда она почувствовала на своём плече руку Риза и услышала его голос, что-то говоривший про Сашу, то вновь пришла в себя. — Нам нужно отнести её на Гелиос! Она… — Мы обязательно это сделаем, — успокоил её Вон, сев рядом с ней на колени. — Нет, мы ещё можем её спасти. На Гелиосе же есть врачи. Они могут помочь. — Фиона, она умерла, — Риз, как и она, не сдерживал слёз, но эта фраза прозвучала из его уст поразительно твёрдо. — Не смей это говорить! Она будет в порядке. Нам нужно только как можно скорее отнести её туда. Риз уже раскрыл было рот, чтобы сказать что-то вразумляющее, но Вон резким жестом руки намекнул ему замолчать. Никто не остановил Фиону, когда она сама подняла тело сестры и понесла в сторону машины. Кто-то из детей Гелиоса спросил по рации о Хранилище. Риз ответил, что сейчас не то время, чтобы это обсуждать. Все доктора были шокированы, когда двери их кабинета распахнулись и внутрь вбежала почти слетевшая с катушек Фиона. Она положила сестру на кушетку, потом кричала на врачей, чтобы они что-нибудь сделали. Те, пощупав пульс на шее, лишь развели руками. Риз тем временем с ужасом следил за этим, пытаясь вмешаться, но Вон каждый раз останавливал его, чтобы не злить Фиону ещё больше. В итоге она кое-как выпросила красный шприц, которым Кассиус «разморозил» Вона, и приготовилась воткнуть его в сердце сестры. Риз возмущенно отвернулся, сказав: — Вон, я не могу уже на это смотреть. Она над ней издевается. — Дай ей самой осознать, что она мертва. Пусть и таким способом. На всю комнату раздался громкий стук шприца о грудь. Фиона смотрела на лицо Саши, в надежде, что та сейчас откроет глаза. На Вона тогда подействовало не сразу, поэтому она терпеливо стояла на месте, гладя сестру по щеке. Её тяжёлое дыхание — теперь единственное, что звучало в кабинете. Все остальные тихо стояли в стороне, с жалостью смотря на неё. Ничего не происходило. — Саш, ну давай, — начала умолять Фиона, положив руки на её щёки. — Ты не можешь умереть. Ты должна жить. Если ты специально… — она с трудом выговаривала слова из-за наворачивающихся слез, в горле вдруг что-то застряло, — специально притворяешься, чтобы надо мной пошутить, перестань! Фиона стала чаще и громче дышать, осознание происходящего ввалилось в комнату и прижало к стенке, и она явно была к этому не готова. Её будто выбросили в океан, а она даже не успела задержать дыхание. Растерянные глаза устремились на толпу, которая смотрела на неё, как на бедную сироту. Эти взгляды раздражали. Они были прямым подтверждением того, с чем она наотрез не хотела мириться. Фиона сложила руки на груди Саши и стала делать массаж сердца, слёзы градом начали капать на край кушетки. Из отверстия, сделанного шприцом, полилась кровь и перепачкала ей все руки. Риз уже не мог спокойно стоять и смотреть на это. Он быстро подошёл к ней, взял её окровавленные руки в свои, сказав: — Перестань. Оставь её в покое. Фиона опустила затуманенный взгляд на свои испачканные в крови руки. Всё это выглядело настолько нереально и реалистично одновременно, что мозг путался и сходил с ума. Затем она посмотрела на Риза, что держал её за руки. Его лицо выглядело мрачным и холодным, слово олицетворение смерти. Это окончательно ударило Фиону по голове. Наконец к ней пришло соображение: что только что произошло. Где она стоит. Почему на неё все так смотрят. Из-за чего её руки в крови. Зачем Риз её остановил. Почему Саша лежит, не двигаясь и не дыша. Риз, заметив изменения в её лице, попробовал её обнять. Но Фиона резко его оттолкнула. — Не трогай меня! Это всё твоя вина! Риз молчал. Он ждал, что она это скажет. Она не могла сказать что-то другое. — И твоя тоже! — добавила она, указав пальцем на Вона. — Если бы не твой грёбаный детонатор, который работает через задницу, и ты… — она переключилась на Риза, но сказать — в чём конкретно он виноват в смерти Саши, не смогла. Либо список был слишком долгий, либо она сама не знала: в чём тот виноват. — Идите вы к чёрту! Все! Смотрите на меня, как на животное в зоопарке. Убирайтесь отсюда! — Идёмте, — тихо приказал Вон, после чего вся команда по спасению Гортис дружно вышла из кабинета. — Нам тоже уходить? — тихо и несколько испуганно спросили врачи. — Да. Фиона провожала людей из кабинета злобным, животным взглядом. Она защищала труп Саши, как голодная тигрица своего детёныша. Риз стоял на месте. Вон, взяв его за плечо, сказал: — Тебя она тут хочет видеть в последнюю очередь. — Мы оставим её здесь одну? Вдруг она с собой что-то сделает? — Риз. Уйди. Живо, — выговорила Фиона каждое слово с такой ненавистью, будто она сейчас вот-вот набросится на него, если тот посмеет сделать хоть шаг в её сторону. — Кошмар, — сказал Риз, когда все оказались за дверьми медицинского кабинета. Он посмотрел на свои руки, немного перепачканные в крови Саши, и попытался почистить их концом рубашки. Все столпились вокруг него и Вона. — Наверное, нужно обдумать похороны, — осторожно предложила Афина, на что все утвердительно закивали. Вон позвал к себе пару подчинённых и в их присутствии они договорились о церемонии. После он попросил Афину, Джейни и Августа не разъезжаться, пообещав выделить комнату. Когда все детали были обговорены, а слова поддержки высказаны, команда разошлась. Риз и Вон остались одни у дверей врача. — Что насчёт Хранилища? — осторожно спросил Вон. — Я не знаю, Вон… Всё как-то неправильно. Мы должны пировать и радоваться победе, но это не ощущается как победа… Думаешь, Гортис и Хранилище стоили того? — Мы не знаем, что в Хранилище. Может, оно того стоит… — тихо ответил он, но от своих слов ему было немного противно. Хорошо, что Фиона этого не слышит. — Если там нет штуки, которая умеет воскрешать людей, то вряд ли. Вон посмотрел на расстроенное лицо Риза. Тот не спускал скорбного взгляда с двери, ведущей в кабинет врача. Пару лет назад он вряд ли бы сказал что-то подобное. Пандора их обоих очень сильно изменила. Сквозь тишину из другой комнаты доносился тихий плач Фионы. — Она не готова, точнее мы не готовы туда зайти. — Знаю. Надеюсь, Хранилище, как и мы, умеет ждать… Фиона смутно слышала то, о чём они говорили. Наверняка что-то о Саше и похоронах, о чём же ещё? Как же от всего этого тошнит. Фиона села на пол, облокотившись спиной на ножку кушетки. Рядом с ней свисала вялая и неподвижная рука Саши. Она обняла её и закрыла палящие и раздражённые от слёз глаза. Так она просидела всю ночь. В размышлениях, воспоминаниях, догадках и скорби. А когда в кабинет сквозь жалюзи прорвался рассвет, её сонные глаза сомкнулись и она наконец уснула.***
Риз подошёл к комнате Фионы и остановился, не решаясь постучаться. Он ещё никогда лично не приходил к ней ночью. Под дверью просачивался тусклый свет прикроватного торшера. Значит, она, скорее всего, не спит. Что ей сказать, когда войдёшь? Пригласить на кофе? Неплохая идея. Риз сначала постучался, а потом, не торопясь, открыл дверь. Фиона лежала на кровати в пижаме, на её животе тоже полёживала небольшая коробочка, подписанная на крышке именем «Саша». В руках воровки блестела позолоченная вещь, похожая на кулон или какое-нибудь другое украшение, только без цепочки. — Хей, не спишь? — Как видишь, нет. Он аккуратно прикрыл за собой дверь, Фиона подвинулась к краю кровати, освобождая дня него место. Ночной гость сначала помялся, но затем лёг рядом, сложив руки на животе. Посмотрел сначала на маленькую невзрачную коробчонку, потом на кулон в руках Фионы. — Помнишь, Саша перед смертью спрашивала меня про прощальный подарок? — Тот, что ты забыла? — Да, он самый. Я всё-таки решила открыть его. Знаешь, что это? Часы. Гребаные часы. «Я думал, ты не веришь в суеверия» — хотел было поязвить Риз, но после смерти Саши они крайне редко друг друга поддевали. В трауре это было просто не смешно. — Я не суеверная, просто… это иронично, да? Фиона протянула часы Ризу. Тот неуверенно взял их и начал внимательно рассматривать. Золотые. Выглядят как самодельные. Риз нажал на маленькую кнопку сбоку — они открылись. Внутри старая фотография Саши и Феликса. Она здесь ещё совсем ребёнок, с улыбкой до ушей. Риз улыбнулся ей в ответ. Очень трогательный подарок. Был бы, если бы Феликс не сделал того, что сделал. — Вряд ли бы Саше понравился такой подарок, — заметил Риз, посмотрев на красные от слёз глаза Фионы, которые становились ещё тусклее от слабого света торшера. Она почти никогда не плакала на людях. Но все прекрасно знали, что слёз она пролила неимоверно много. — Да. Наверное, она бы злилась на него ещё сильнее. Она очень любила Феликса до того, как он нас предал. — Она здесь такая маленькая и… такая милая. — Почти все дети такие, — сказала Фиона, гипнотизируя потолок. А может, потолок гипнотизировал её, чёрт знает. — В детстве Феликс любил её больше, чем меня. Я была ответственной, послушной старшей сестрой, а она маленькой, хулиганистой крохой с растрепанными волосами, которые я никогда не могла привести в порядок, и большими светлыми глазами, в которых утопаешь, как только она на тебя посмотрит. Риз слушал её, смотря на фотографию Саши в часах. И та словно ожила прямо у него на глазах. Вот же её непослушные волосы торчат в разные стороны, и вьются от ветра. Вот её задорная улыбка, поддевающая на какую-нибудь шалость. Вот её светло-зелёные огромные глаза, смотрят прямо на тебя. Казалось, что она прям сейчас рванёт куда-нибудь, заливаясь смехом, а через минуту ты обнаружишь, что твой карман немного опустел. — Она не сильно изменилась с годами. Риз захлопнул часы, перевернул их и прочитал на обратной стороне «Время лечит все раны». Не подарок, а злая шутка какая-то. — Я бы не обрадовался, получив такой подарок перед смертью, — сказал он, возвращая злосчастный медальон обратно. — Знаешь, лучше оставь эти часы себе. — Нет, я не могу. — Когда я смотрю на них — мне хочется разбить их об стену или разнести всё вокруг. Пожалуйста, забери их. Он снова внимательно рассмотрел часы, опять открыл фотографию с Сашей и Феликсом. — Ладно. Они побудут у меня. Вдруг ты передумаешь. — Не передумаю. Риз положил часы на живот и накрыл рукой, посмотрел на Фиону. Та до сих пор гипнотизировала потолок. Ризу страшно было представить: сколько часов в общей сложности она на него смотрела. Впрочем, и он тоже грешил подобным. Когда просыпался по ночам после кошмаров. Кстати, об этом… — Саша сегодня на меня кричала, — вдруг вырвалось у него. — И на тебя тоже? — немного удивлённо спросила Фиона. Видимо, Саша сегодня всех успела поругать. — Что-то она сегодня совсем разбушевалась. Что она тебе говорила? — Я не понял ни одного слова. Она точно на меня злилась, но я не знаю из-за чего… А тебе она что сказала? — Что-то про Феликса. Не помню, что конкретно. Потом наорала на меня за подарок… — Ты после этого сна решила его посмотреть? — Да… И как я только открыла эти часы и… — её голос стал дрожать, — и увидела её фотограф… фотографию... Если я увижу хоть ещё одну фотографию Саши — я не выдержу. Фиона закрыла лицо руками, но не плакала. Её депрессия приближалась к финальной стадии и медленно превращалась в смирение. Она уже выходила из комнаты, стала сама начинать разговор и порой активно вливалась в беседы Риза и Вона. Иногда даже могла появиться в хорошем настроении, улыбаться, но это состояние никогда не длилось долго. В какой-то момент она просто находила любую причину уйти, запиралась у себя в комнате и, скорее всего, рыдала. Риз полностью повернулся к ней боком, и та уткнулась лицом в его грудь. В ответ Риз обнял её и стал гладить по спине. Это уже третий раз, когда они обнимаются. Учитывая, в каком состоянии пребывала Фиона — это мало. Но для них с Ризом много. В этом деле главное не торопиться и не навязываться. Пока Фиона шмыгала носом и дышала в его ключицу, Риз ещё раз, за её спиной, открыл часы. Почти 3 часа ночи. — Всё наладится, Фиона. Вот увидишь. Она на это лишь шмыгнула. Риз продолжил ей подбадривать. — Слушай, мы завтра с Воном хотим навестить наши старые квартиры в соседних обломках Гелиоса. Туда лететь всего 20 минут на стервятнике. Не хочешь полететь с нами? Развеешься немного. — Там опасно? — Честно, не знаю. Вон сказал, что нет. — Ладно, тогда я с вами. Риз одобрительно погладил её по спине. — Не хочешь сходить на кухню? Выпить чаю или кофе? — Нет, не хочу, — отказалась она, нащупав под собой одеяло и накинув его на себя. — Мне уйти? — Нет, можешь остаться… Я боюсь засыпать. Из-за Саши. — Я тоже. Фиона тоже покрыла его одеялом, с улыбкой сказав: — Тогда будем бояться вместе. Выключишь свет? — попросила она, указав на торшер. — Сейчас. Когда комната погрузилась во тьму, Риз положил подарок и коробку на тумбочку, потом повернулся обратно к Фионе. Её волосы щекотали подбородок, похудевшая и ослабшая рука крепко обвила талию. Они прижались друг к другу, как будто были мягкими игрушками, которых обнимают дети, когда им страшно, что из шкафа вот-вот выскочит монстр. В их случае — приснится злая покойница. Это первый раз, когда они засыпают вместе. Ощущения были странными, но приятными. На душе стало спокойно, поэтому они быстро уснули.