Год Дракона

      …На улице лил дождь, бесконечным водопадом омывая дома бедного квартала, и даже во рту оставался вкус талого снега, будто она так и позабыла сделать глоток, набрав воды, а оттого не могла теперь говорить. Он, Юкити — имя пришло само — отпрянул от нее. Лицо — невнятным смайликом во тьме, и только руки в растерянности вздрогнули, потянувшись было к ее рукам. Красивые, безумно красивые кисти с сильными длинными пальцами, мечта художников и музыкантов.       Имя его она помнит, лицо — нет… Почему? Тихий вздох разочарования. Он сливается с серой стеной и тает; гаснет в глухой ночи и звук полузабытого голоса. Она уже немного жалеет, что сделала это, но привкус обиды, смешанной с талым снегом, не сходит с губ, напоминает о себе. Как он посмел заговорить о таком?!       Тихиро проснулась в лодке и подняла голову с рюкзака, подложенного вместо подушки. Растертые в кровь ладони нестерпимо горели, при каждом движении отзываясь саднящей мучительной болью. Хитоми по-прежнему гребла коротким веслом, склоняясь то к правому борту, то к левому. Безликий понуро сидел на корме, свесив в воду призрачный подол своей хламиды и отталкиваясь от дна длинным шестом. Оба молчали: Каонаси по традиции, девушка — вопреки своей натуре.       Да, ее звали Хитоми. И они с бродягой встретили ее после полудня, а сейчас уже начались сумерки. Значит, Тихиро успела поспать часа три, а может, и больше…       …Зверь терпеливо дожидался их, лежа на крыше станционной постройки в картинно-красивой позе лапка на лапке и не спеша бежать навстречу. Тихиро разглядела крупную лисицу с пушистым хвостом, которым та поигрывала грациознее любой кошки. Глаза ее были почти столь же зелены, как у Хаку, и взблескивали изумрудными огоньками, которые хищница напрасно пыталась скрыть под маской лени.       — Ваа*! — протянул зверь вместо приветствия голосом шепчущего ветра в ветвях весенней сакуры императорского сада на рассвете, как пристало говорить о тех, кто так старательно позирует для впечатлительного зрителя… ну или, на худой конец, для обычного селфи. — Отто**! И ёкай снова покорно семенит за своей Тихиро, в точности как пятая жена арабского шейха! И можно ли вас не узнать?!       Посмеявшись всласть под взорами остановившихся на платформе Каонаси и Тихиро, лисица потянулась, зевнула, кувыркнулась через голову и в тот же миг обрела человеческую внешность. На ней был черный хантэн с вышитым золотым драконом, на поясе шаровар-игабакама висел меч, а волосы были неправдоподобно, просто огненно-рыжими и густыми. Здесь, на фоне затопленной пустыни, ее облик, сочетавший в себе притягательную женственность линий тренированного тела и грубость мужского одеяния, смотрелся противоестественно. Что-то больно укололо Тихиро в сердце: кажется, она узнала эту сексапильную рыжую тян.       Спрыгнув на плиты станции и ни на миг не снимая ладони с набалдашника своей катаны, рыжая вальяжно, нога за ногу, подошла к ним. Тихиро покосилась на спутника, но Безликий с успехом создавал эффект отсутствия, ничем не изъявляя ни радости, ни опасений от этой встречи. Он вообще смотрел куда-то в сторону, и ей вспомнился один ученик в их классе, который был аутистом и изредка впадал в похожее состояние совершенного безразличия к окружению. Девушка даже не поняла, знакома ли ему эта красотка, с которой — она теперь была уверена! — Хаку переходил в тот злополучный предрождественский вечер дорогу перед ее машиной.       Подойдя вплотную, рыжеволосая сощурила наглые раскосые глаза. По надменному лицу скользнула улыбочка самодовольства: она была так же хороша, как Мияко, подруга Тихиро, и знала о неотразимой силе своих чар. Шелковую безрукавку она запахивала не слишком тщательно и совсем не плотно, а нижнего белья не носила, так что в отворотах было вызывающе различимо то, что приличные и даже не слишком приличные женщины в старину прятали под кимоно. Вызывающе и очень соблазнительно.       — Коннити ва! — соизволила она поздороваться в конце концов и совершенно по-деловому протянула правую ладонь Тихиро для рукопожатия. — Меня звать Хитоми. Ого, ты уже почти не пахнешь человеком, вот что делают чары настоящей колдуньи!       Рыжая, похоже, дразнит ее, намекая на то, что волшебство Хаку не впечатляло. Ну и что ж, зато он таскал ей с юбабиной кухни потрясающе вкусные онигири и даже умел неплохо их заклинать. Как же давно это было! Вместо того чтобы обидеться, Тихиро улыбнулась теплым воспоминаниям, чем удивила не особо приветливую Хитоми.       — Идемте, — проворчала Лисица, сверкнув глазами в сторону полупрозрачной черной колбасы в овальной маске, и та подала признаки жизни — или что там поддерживало существование оборотня-бродяги? — У меня за домиком лодка. Сенсей предупредил, что вы будете «с устатку».       Спустившись на другую сторону платформы, Тихиро и в самом деле увидела привязанную к колышку и слегка покачивающуюся на воде узкую лодку. Она с удовольствием уселась в нее и вытянула ноги. Любопытно, что со вчерашнего дня она так ни разу и не полезла в рюкзак на поиски своей сумочки с таблетками от головной боли. Хитоми права: вот что делают чары настоящей колдуньи! Рыжая взяла со дна два весла, одно протянула Тихиро, а Безликий, вытащив из-под смятой брезентовой ткани шест, устроился на корме к ним спиною.       — А куда мы? — спросила Тихиро и опустила весло в воду.       — Мы не в силах преодолеть незримую стену, выставленную Юбабой. Поплывем в объезд — может быть, где-то обнаружим брешь.       Каонаси оттолкнулся шестом от нижней ступеньки. Лодка стремительно подалась вперед.       — Я бы хоть посмотрела на нее… — заметила Тихиро, гребя со своей стороны.       — Насмотришься еще, стена тянется в обе стороны, куда хватает глаз. Да и смотреть там не на что, и глаз ничего на самом деле не хватает. Я же говорю: стена незрима! И непроницаема, — объяснила Хитоми, а мышцы красиво играли на ее загорелых руках. — Но зато в определенные дни на ней возникают болтливые призраки, и тогда ее становится немного видно, она как зеркало и чуть-чуть светится.       В своих ручных обмотках гребла она без малейших усилий, легко, как дышала. С тем же успехом работал шестом и Безликий. А вот Тихиро быстро ощутила боль в руках, особенно в растертых до волдырей голых ладонях. Однако сдаваться не хотелось, и девушка тайком вытирала кровь и сукровицу о джинсы. Но Лисица чуяла человеческую кровь: ноздри ее тонкого курносого носика возбужденно раздувались и трепетали, полные блестящие губки приоткрылись, точно в преддверии экстаза, а в изумрудных зрачках засветился голодный огонек. Не будь здесь Безликого — кто знает, что сделало бы это опасное существо с гостьей из другого мира?       — Отдохни, — сжалилась она наконец над Тихиро, заметив, что на веретене ее весла уже почти не осталось живого места без пятен крови. — Мы с нопэрапоном*** пока обойдемся без тебя.       Девушка с облегчением окунула руки в воду и закусила губу от невыносимой, обжигающей боли. Через некоторое время раны успокоились, и она, опустив голову на рюкзак, незаметно для себя уснула…       …Сейчас, вечером, после пробуждения, Тихиро увидела выкатившуюся из-за горизонта Луну, похожую на бледную маску Каонаси, и первые робкие звездочки на потемневшем небосводе.       — Где мы? — девушка потерла глаза.       Безликий оглянулся, а Хитоми, поднявшись на ноги, размяла плечи. Лодка плавно остановилась.       — А вот как раз мы и подплыли к незримой стене. Там, дальше, владения Юбабы, но только ее дворца теперь не видно.       — Стена? — не поверила Тихиро. — Где стена?       — Да вот же, слева от тебя! Нас сейчас прибьет к ней. Она вроде прозрачна, но за нею не видно ничего, кроме воды — ни рисовых полей, ни деревень, ни города с купальнями, ни дворца, ни моста. Ничего!       Лодка и в самом деле, подрагивая на легкой ряби волнышек, вдруг ткнулась носом, а потом, разворачиваясь, — правым бортом во что-то невидимое и жесткое, так, что послышался глуховатый деревянный стук. Только теперь Тихиро обнаружила на поверхности залива легкий намек на водораздел. Тончайшая непрерывная линия тянулась в обе стороны, перегораживая путь.       — И мы никак не сможем пройти сквозь нее?       Лисица подбоченилась:       — Мы с тобой — просто не сможем. А его, — она мотнула головой в сторону Каонаси, — она просто убьет, как убивает всякого призрака. Просто развеет в пространстве. Там что-то странное наколдовала старушенция! Раньше она так злобно не шутила. Во всяком случае, с местными…       Несмотря на то, что сказано это было беззаботным тоном и как бы между прочим, Тихиро почувствовала тревогу и уловила, что Хитоми совсем не безразлична судьба бога-бродяги. И не сказать, что это было слишком уж приятным открытием, хотя она и не смогла бы объяснить, почему.       Безликий снова оттолкнулся ото дна, и они поплыли вдоль стены. Тихиро забралась в рюкзак поискать что-нибудь из провианта, но вместо этого из верхнего кармана в руки ей вывалился пузырек с темной жидкостью и ударил по ранам лопнувших волдырей. Девушка зашипела сквозь зубы от боли.       — Если там не написано «Выпей меня», то лучше вылей его! — посоветовала Лисица, а когда Тихиро, послушно откупорив флакончик, попыталась выплеснуть его содержимое за борт, закричала: — На руки! На руки вылей! Что ты творишь?!       Тихиро с испуганным видом налила в ладонь вязкую, похожую на свежий мед, мазь цвета пережженного сахара и заметила, что плечи Каонаси слегка затряслись, а сам он пригнул голову в капюшоне. Ах так, они еще и смеются над нею! Очень мило и уместно в создавшихся обстоятельствах! Раны, на которые попал эликсир, зажили прямо на глазах, как тогда затянулись дырки от выпавших перьев.       — А кто-нибудь вообще может туда проникнуть? Ведь как-то они общаются с внешним миром? — подавляя досаду, спросила Тихиро, довольная избавлением от боли.       — Как общаются они там, никто уже не знает. А вот попасть туда отсюда могут только индюки. Каждый раз на три дня — накануне полнолуния, в ночь полнолуния и назавтра после полнолуния — эти стены начинают говорить, и на них появляются болтливые призраки, которые превращают всех, кто на них смотрит и слушает, в этих вкусных птичек, — Хитоми облизнулась, чем вызвала содрогание у Тихиро, живо представившей себе, кем были эти бедолаги до превращения. — Наверное, подданные Юбабы любят разнообразное меню. И, между прочим, сегодня как раз канун полнолуния!       Будто услышав ее, стена засветилась и в самом деле стала напоминать теперь зеркальный экран. В точности как на телевизионном экране, на ней начали там и тут вспыхивать говорящие картинки, которые Тихиро уже видела в приграничном поселке. Девушка сразу же скорчилась на дне лодки, зажмурившись и зажав уши ладонями. В памяти возникло лицо сенсея Кюби. Он состроил недовольную мину, покривился и многозначительно выдал: «Плохо, когда у стен есть уши, но еще хуже, когда у них есть язык!»       ____________________________       * и ** — ходовые японские восклицания.       *** Нопэрапон — ёкай, монстр из японского фольклора, представитель класса неупокоенной нежити, с виду вполне человекоподобный, но не имеющий своего лица. Вместо него у нопэрапона гладкая, как лист, кожа. Поэтому он вынужден «воровать» чужие лица.