***
В клубе громко, людно и алкогольно. Арсений танцует как в последний раз, а Антон пытается не сгореть, наблюдая со стороны. Арс такой расслабленный, весь отдаётся музыке. Гибкий невероятно, плавный и резкий одновременно. Красивый просто до сумасшествия. Антон залипает безбожно и в какой-то момент ловит себя на мысли, что он настолько в Арса влюблён, что не может найти в себе ни грамма зависти. Арсений сейчас восхитительный просто, но Антон не хотел бы уметь так же, Антон хотел бы взять себе этого мужчину целиком. Арсений о чужих раздумьях не имеет ни малейшего представления, но в какой-то момент дерзкая мысль приходит к нему в голову, а он не привык игнорировать свои мысли, тем более дерзкие. Так что он ловит взгляд Антона и подмигивает ему, а затем поворачивается к нему задницей и пару раз подмахивает. Для Антона, который уже пару часов подозревает за Арсом один почти что безобидный фетиш, это становится последней каплей. — Ого, Шаст, решил потанцевать? — Дима искренне удивлён, и неспроста: Антона и правда редко можно увидеть на танцполе, и это — особый случай. — Да, хочу размяться. Правда, пойду поищу танцпол подальше: не хочу перед вами позориться, — с улыбкой говорит Шаст и направляется к Попову. Пока не позволяет себе ничего лишнего: пусть их друзья-коллеги и в курсе их отношений, но увидь они, как Шаст лапает Арсения за задницу прямо посреди клуба, явно не обрадуются. Так что Антон максимально по-дружески похлопывает танцующую бестию по плечу, чтобы привлечь внимание. — Мм? — Попов от атмосферы считай что под кайфом. Несколько секунд не может сфокусироваться на Антоне, но Шаст и рад: так, может, будет проще разобраться с его внутренними демонами и вытащить их на поверхность. — Пойдём со мной. Арс всё ещё лишь условно-осознанный, да и вообще в такой шумихе вряд ли что-то слышит, но ничуть не сопротивляется, когда Антон берёт его за запястье и уводит к лестнице. Шаст удовлетворенно замечает, что здесь людей ещё больше, а ему это подходит. С Арсом под руку Антон пробирается в самое «пекло». Здесь, кроме толпы людей, еще и цветомузыка с дым-машиной. Арсений, кажется, в восторге. Вообще Антон думает, что место действительно хорошее: без попсовых треков, настоящая клубная музыка, которая перетекает из трека в трек незаметно, позволяя потеряться во времени и пространстве. Немного нудно — и в другие моменты Шасту бы не зашло, — но даже он однажды поймал состояние пред-нирваны, когда несколько часов для него показались пятью минутами под такую гипнотизирующую музыку. Шаст начинает двигаться. Он не может похвастаться пластичностью своих движений, но сейчас его это не волнует. Арсений продолжает немного сходить с ума: танцует отвязно, периодически вскидывает голову, ловя губами прохладный воздух, благо, рост позволяет. Шастун наблюдает. Выжидает. Арс забывается абсолютно, и в какой-то момент толпа притесняет их, прижимая задницу Попова к Шасту. Антон с первого прикосновения видит, как того прошивает током. Значит, не ошибся. Действительно нравится, когда вот так — прилюдно. Антон пользуется случаем и кладёт руки Арсу на подвздошные косточки, не давая тому отстраниться при первой же возможности. А затем начинает двигаться в ритм музыки, вскидывая бёдра, всё плотнее притираясь к Арсению. Шасту не нужно слышать, чтобы знать, как ускоряется дыхание. Шастун чувствует, как Арс начинает мелко дрожать в его руках. Антон пользуется своим преимуществом в росте и, слегка наклонившись, мокро лижет сводящее его с ума создание за ухом, в конце обдавая уязвимую кожу горячим дыханием. Арс, кажется, сам напуган своей реакцией, поэтому начинает биться в руках Антона как загнанный зверь, пытаясь оторваться от него, но Шаст держит крепко, даже прижимает ещё сильнее, чтобы Попов почувствовал возбуждение самого Антона. Арс вроде бы слегка успокаивается, возможно, считая, что это всё, чего хотел добиться Шастун. Но Антону уже мало, так что он, не отрывая рук, легко проскальзывает пальцами сначала под футболку, а затем, слегка оттянув пояс, начинает осторожно гладить того по обнаженной коже низа живота. Попов весь мокрый, немного липкий, а оттого чувствительный и к прикосновениям, и к перепадам температур. Арсений снова начинает паниковать, но на этот раз Антон его утешать не будет: Арс просто должен принять то, что ему это нравится. Так что Шастун убирает одну руку из штанов Арса и кладёт её прямо на пах. Попов, ожидаемо, возбужден до предела и от одного прикосновения — Антон готов поклясться, что слышит это даже через оглушающую музыку — отчаянно стонет. Шаст всё ещё не намерен останавливаться, поэтому аккуратно начинает поглаживать Арса через не слишком плотные брюки. Тот, кажется, наконец готов включиться в эту игру, пусть пока и неосознанно: он просто тянется вслед за прикосновениями и при каждом надавливании Шаста начинает подаваться бёдрами назад, как будто бы пытаясь насадиться. Антон решает воспользоваться тем, что больше удерживать Арса насильно не нужно, и поворачивает его лицом к себе, а затем прижимает так же плотно, в такт музыке одновременно вжимаясь в него и вжимая его в себя. Арсений сходит с ума от ощущений. Он буквально готов расплавиться от дикой смеси стыда и похоти, бурлящих в его крови. «Люди же могут увидеть!» — кричит его подсознание. «Ну и пусть смотрят», — лукаво отвечает внутренний, обычно спрятанный где-то глубоко, голос. Сначала Арсений надеялся, что всё неправильно понял. Затем, что Шаст хочет наказать его за дневные претензии и быстро наиграется. Теперь Арсений готов молиться всем богам, лишь бы Антон не останавливался. Попов думает о том, что благодаря росту Шаста, его, Арсения, за ним совсем не видно, да и вообще, здесь темно. Поэтому теперь и верхней частью своего тела подаётся вперед и потирается о Шаста всем телом, пока у самого уха не слышит тихих вздохов. А затем чувствует, как Шастун хватает его за запястье и вытаскивает из толпы. У него глаза — шальные. Арс видит, как в них пляшут черти. Но уже не переживает о том, что эти черти могут сделать с ним — пусть делают всё, что хотят. Арсений готов отдаться им на растерзание. Арс настолько в своих мыслях, что не замечает, как Шаст притаскивает их в какую-то подсобку. И как он вообще её здесь нашёл? Или присмотрел заранее? В общем-то, глубоко плевать. Главное, что музыка здесь слышится явно тише, а вот людей за шторой, которая отгораживает подсобку от основного помещения клуба, вряд ли меньше. Надолго задуматься о том, что он чувствует по этому поводу, Арсению не даёт Антон, который прижимает его к стенке рядом с импровизированной дверью и тут же опускается на колени, стягивая с Арса штаны вместе с бельём, которое за последние двадцать минут он и сам успел возненавидеть. Шаст берёт до горла сразу, не размениваясь на предварительные ласки. Арс стонет в голос, а затем слышит, как кто-то снаружи удивленно спрашивает: «Слышал?» — и зажимает себе рот рукой. А Антон только улыбается, излучая коварство, и продолжает. Полностью расслабляет горло и позволяет Арсу погружаться в него на всю длину несколько раз, но разогнаться не даёт: у него сейчас другие планы, так что, дав несчастному покайфовать ещё немного, Антон жестко берёт его за бедра и без слов предлагает ему развернуться. Арсений уже плывёт, так что без всякого сопротивления, позволяет развернуть себя лицом к стене, а затем прислоняется и наклоняется, выгибаясь в спине так, чтобы Антону было удобно. Теперь Шаст решает не спешить. У него уже несколько часов в голове бьётся одна до одури безумная идея, для воплощения которой он даже заехал в интим-шоп. Осталось понять, достаточно ли Арсений возбуждён, чтобы пойти на это? Если ещё нет, Антону есть что ему предложить. Шастун достаёт из кармана небольшой тюбик смазки, — «Надеюсь, нам этого хватит», — но пока откладывает его в сторону. Сначала он хочет пустить в ход язык. Арсений римминг обожает, но никогда не признает этого вслух: слишком смущающе. Благо иногда Шастуну не нужны слова. Для начала он успокаивающе проходится по промежности пальцами: мягко, просто поглаживает, слегка прикасаясь к яичкам, и следит за реакцией. В темноте ничего не видно, но понятно, что Попов вжимается в стену в попытках себя заглушить. Антон выдавливает на пальцы смазку и слегка растирает её в ладони. Арс сейчас и без контраста температур излишне чувствительный. Шастуну сейчас бы не помешала третья рука, слишком много всего он хочет сделать сразу. Но тут есть выход. Шаст встаёт с колен и прижимается к телу, зубами прикусывая мочку, а затем начинает шептать на ухо. — Арс, — у Антона голос от возбуждения упал на несколько тональностей. — Мм? — неразборчиво. — Помоги мне, — Шаст сам от желания уже захлёбывается. — Хочу тебя вылизать, но мне нужны мои руки. Догадываешься, к чему я? Арсений издаёт отчаянно-возмущённый стон. Он уверен, что за всё происходящее после сожжёт себя на костре от стыда. Но сейчас он сгорит прямо здесь, если откажет. — Да… Хорошо, — наконец произносит он и не сопротивляется, когда Антон сначала подтаскивает его к столу, а после укладывает на него, заводя руки за спину и положив их на ягодицы. Арсений всё понимает правильно и разводит их, предоставляя Антону полный… доступ. Шастун задирает рубашку Арса на спине и снова встаёт на колени, чтобы освободившимися руками начать массировать промежность Арса, параллельно сводя того с ума языком. Он мокро проходится по всему пространству, а затем сосредотачивается на входе. Язык — самая сильная мышца в теле человека. Антон не уверен в правдивости этого факта, но конкретно его язык точно мог бы посоревноваться в силе и напористости с любыми другими мышцами. Например, он настойчиво надавливает на мышцы входа, пока те не поддаются. Шастун на всякий случай рукой контролирует возбуждение Арса, не давая тому прийти к финишу раньше, чем он запланировал. Антон вылизывает каждый миллиметр, до которого позволяет дотянуться длина его языка. А затем переключается на «наружность», широкими мазками языка охватывая как можно больше. Шастун вновь переворачивает Арса, потому что хочет его внутри себя. Он снова заглатывает его член по самую глотку, после чего пальцами, щедро облитыми смазкой, проникает в его тело и начинает медленно трахать. Арсений в своих ощущениях уже давно потерялся. Он просто хочет наконец кончить, поэтому пытается проникнуть в Шастов рот ещё глубже, ещё сильнее. Антон отстраняется: — Тише-тише, милый, — Шаст надеется, что выглядит порочно, а не смешно, когда слизывает с губ смазку. — У меня к тебе деловое предложение. Антон выжидает пару секунд, пока Арсений хотя бы немного придёт в себя и сфокусируется на нём. А потом достаёт из кармана анальную пробку: — Сейчас я даю тебе кончить, а затем вставляю в тебя эту штуку, и мы возвращаемся на танцпол. Как тебе? — …Боже, нет, пожалуйста! — Арсений за секунду понимает, что за сделку с дьяволом ему предлагают. — Уверен? — Антон облизывает член от основания, а затем присасывается к головке. Ощущения наверняка настолько острые, что даже болезненные. Арс сбивчиво стонет сверху. — Что ты со мной делаешь... — отчаяние в голосе Арсения не может смутить Шаста. Он знает, что это понравится им обоим. — …Хорошо… я согласен, только, пожалуйста… Арсению не нужно договаривать, Шаст уже разворачивает его лицом к столу и нагибает, а затем начинает грубо надрачивать, не давая больше ни секунды на сомнения. Арс кончает спустя минуту: он и так был на грани, — и валится на стол. Антона это пока полностью устраивает. Он поглаживает разнеженное тело, выцеловывает выступающие косточки, покусывает за холку. Но затем слышит голоса прямо около шторы. Сюда заходить, вроде, никто не собирается, но они явно слегка забылись. — У нас мало времени, любовь моя, — произносит Шаст и целует Арса в висок, а после, не дожидаясь возмущений Попова, раскрывает его и медленно погружает пробку в подготовленное тело. — Господи, что же ты творишь… — вырывается у Арсения. — Шшшш, — успокаивающе шепчет Антон на ухо, продолжая наглаживать любимое тело. Шаст долго рассматривает всё ещё распластанного на столе Арса и понимает, что сам себя в порядок тот не приведёт. Антон надевает на него бельё, штаны, затем разворачивает к себе лицом и поправляет рубашку. Арсений смотрит на него влюблёнными зачарованными глазами. — Ты как? Готов? — Конечно, нет. К такому нельзя быть готовым, Антон, — Арс пытается возмущаться. — Я обещаю, тебе понравится, — лукаво произносит Шаст, — она с «сюрпризом». Попов в очередной раз жалобно стонет и закатывает глаза. Антон берёт его за руку и, в последний раз поцеловав в податливые губы, ведёт к выходу из подсобки.***
Арсений чувствует себя ужасно смущённым. Пробка внутри ощущается инородно, немного давит на чувствительную плоть и не даёт забыть о себе ни на секунду. И Попову кажется, что все вокруг всё знают. И это возбуждает неимоверно. Он кончил всего десять минут назад, но уже чувствует, как к члену вновь приливает кровь. В зале жарко, душно даже. Арс чувствует себя опьянённым, ему хочется пить, и он ловит запястье Антона, привлекая его внимание. — Хочу пить, пойду спущусь до нашего столика, — он наклоняется к уху и перекрикивает музыку. — Я с тобой, — отвечает Шаст и сам тянет их к лестнице. Арсений удивлён: он не ребёнок, в конце концов, и сам справится. Хотя, с другой стороны, он понимает: Шаст может опасаться, что он трусливо сбежит (кстати, небезосновательно). — Ого, — начинает Арсений, — а где все? Они уже спустились и с удивлением обнаружили, что их столик пустует. — Может, тоже решили размяться? Садись пока, схожу закажу что-нибудь, — Шаст оставляет Попова в одиночестве и направляется к барной стойке. «Садись. Легко сказать». Арсений ёрзает на диванчике всё то время, что Шаст проводит в очереди у стойки, в попытке найти положение, в котором бы пробка ощущалась не так сильно. Безуспешно. Антон возвращается вместе с парой коктейлей и передаёт один из них в руки Арсению, а затем присаживается рядом, не стесняясь даже положить руку ему на бесстыже-оголённую коленку. Арс уже давно мучился от жажды, так что выпивает стакан почти безалкогольной жидкости, считай, что залпом, и сразу же рвётся встать из-за столика. Однако Антон успевает усадить его обратно. — Куда-то спешишь? — шепчет на ухо. Арс смотрит мстительно и выдыхает прямо в чужие губы. — А ты бы попробовал посидеть с этой штукой в заднице, я бы на тебя посмотрел, — в глазах предвкушение. — Потом посмотришь, обязательно, — обещание, — но сегодня играем по моим правилам, — Антон долгим взглядом смотрит Арсу в глаза, а затем нажимает на кнопку. У Арсения за секунду эмоции от шока до удовольствия во взгляде проносятся, а с губ срывается стон. Слишком громкий даже для клуба. — Тише-тише, — шепчет Антон и накрывает ладонью член сквозь ткань. Арсений сейчас с ума сойдёт. Внутри мокро, тесно, пробка давит. Он пытается найти удобное положение, но в итоге делает только хуже: теперь пробка касается простаты. Арса от ощущений просто подбрасывает, и он начинает неосознанно прижиматься членом к ладони Шаста. «Пожалуйста, — думает он, — пожалуйста, прикоснись ко мне». Шастун всё понимает без слов и, оглянувшись и убедившись, что никто из ребят не планирует возвращаться к столику, расстёгивает джинсы Арса и запускает руку внутрь, немного сбавляя обороты пробки. Арсений тут же неконтролируемо начинает толкаться в руку. Ему от ощущений уже плохо: сзади жжётся, ткань на теле ощущается лишней, всё вокруг мокрое, липкое, из него самого смазка просто течёт, никакой лубрикант не нужен. Здесь шумно, ярко, и Арсений внутри умирает от мысли, что кто-то сейчас на него смотрит. Попов от оргазма ещё безумно далёк: слишком много отвлекающих факторов. Но, когда Шаст пережимает член у основания, всё равно разочарован. «Жестокий», — думает он и лишь затем замечает, как к их столику приближается Дима. «ТВОЮ МАТЬ!» — только и успевает подумать Арсений, когда понимает, что о нём уже позаботились. Шаст успел даже ширинку застегнуть и теперь успокаивающе поглаживает по бедру. «Спасибо, что руку с члена убрал, — радуется Арс, — НО ПРОБКУ ТОЖЕ МОЖНО БЫЛО БЫ ВЫКЛЮЧИТЬ, ПРИДУРКА КУСОК». Арс Шаста сейчас чуточку ненавидит. Потому что Дима всё-таки добирается до их столика и не может оставить без внимания вид Арсения. — Арс, ты не перебрал? Весь красный какой-то. — Да он запыхался, пока танцевал, — отвечает за него Шаст, продолжая прикосновениями «успокаивать», как думает Антон, «распалять», как справедливо считает Арсений. — Да? Уверен, что не стоит закругляться? — Дима и правда переживает. Арсения хватает только на то, чтобы отрицательно покачать головой. — Не переживай, Дим, я за ним присмотрю, — Шаст и Диму пытается успокоить. Шастун до последнего надеется, что Позов пришёл только водички попить, но Димка садится за стол и располагается. Антон понимает, что здесь им ловить больше нечего, хотя вряд ли после такого шока Арс согласился бы продолжить. Поэтому Антон бы многозначительно ушёл в уборную и дожидался бы там Попова, но тот сейчас не выглядит как человек, которого стоит оставлять в одиночестве хоть на секунду. Так что не особо заботясь о том, что о них подумает Дима, Антон вновь берёт Арса за руку и со словами: «Пойдём-ка умоемся», — утаскивает его в туалет. — Как ты? — напрямую спрашивает Антон, когда они остаются — он проверил все кабинки — в одиночестве. Пока. — Господи боже, пожалуйста, достань её из меня и просто трахни! — Арсению всё ещё мучительно жарко, он прислоняется лбом к стене и пытается унять внутреннюю агонию. Шаст прижимается сзади и мокро облизывает шею, прикусывает нежную кожу. Арс опьянён алкоголем и возбуждением, ему очень нужна разрядка. Антон выбирает для них самую дальнюю кабинку и запирает её изнутри. И уже не стесняясь прижимает Арсения к стенке, грубо впиваясь в губы. Он сам скоро свихнётся: у него стоит последние минут тридцать. Шаст сминает Арсовы губы, впивается в них, упивается ими. Арсений безостановочно стонет прямо ему в рот. Шастун знает, что скоро достанет пробку, но всё же не может отказать себе в последней шалости и снова включает режим вибрации на максимум. Арс задыхается. Он готов закричать, когда слышит, как в уборную кто-то заходит, принося с собой шум внешнего мира. Шаст зажимает его рот своими губами, начиная медленно вылизывать его изнутри. Арсу хорошо. Мучительно, но хорошо. Но одних поцелуев ему уже категорически мало. За дверью кто-то всё ещё умывается и, кажется, болтает по телефону. Попов отрывает от себя Шаста, как бы говоря: «Я себя контролирую, видишь, я могу молчать». И Антон может наконец приступить к более активным действиям. Он расстёгивает свою ширинку и приспускает джинсы с себя, а затем и с Арса, после чего подсаживает его, продолжая прижимать к стенке. Арсений своими же брюками, считай, что связан, но его такие мелочи уже не волнуют. Он сжимает ноги у Антона на талии и ждёт, когда тот наконец достанет из него пробку. И Шаст не заставляет себя ждать слишком долго. Пробка выскальзывает из тела с умопомрачительно пошлым звуком. Шаст отбрасывает её в сторону и медленно вводит в Арса сразу два пальца, перепачканных в остатках смазки. Он очень надеется, что тот уже достаточно растянут, потому что держать его на весу одной рукой долго у него точно не выйдет. Арсений сам себе зажимает рот — прикусывает руку, и это помогает не стонать в голос. Тот, кто был в уборной, наконец, выходит, хлопая дверью. И Арс пользуется этой возможностью. — Пожалуйста… — «Завтра я прокляну себя за это, но…» — Пожалуйста… просто выеби меня наконец, я сейчас с ума сойду. Арс и грязные словечки — почти несовместимо. Всё это так непривычно и откровенно, что Шаст быстро достаёт из кармана презерватив — «Слава богу, смазка есть ещё и на нём!» — и протягивает его Арсу. — Не поможешь? У меня руки заняты, — это провокация: «Хочешь смутить меня, Арсений? Ну давай поиграем». Попов, который и так бледностью давно не отличался, краснеет до кончиков ушей, но презерватив в руки берёт, а затем и вовсе шокирует Антона, открывая его зубами. Арсений надевает на Шаста презерватив, медленно раскатывая его по всей длине члена. Тот в его руках такой горячий, пульсирующий, и Арсу очень хочется взять его в рот, и он бы обязательно «да», но прямо сейчас он выбирает почувствовать этот член внутри себя там, где всё уже горит от предвкушения. Арсений наконец отрывает взгляд от Шастового достоинства и ловит на себе поплывший взгляд Антона. Тот, наконец, приставляет член ко входу и начинает погружаться медленными толчками, так и не отрывая от Арса глаз. Когда он, наконец, полностью внутри, они с Арсением уже пару минут непрерывно смотрят друг на друга, ловя каждый вдох и выдох. Антон прикусывает нижнюю губу Попова и оттягивает её. И начинает двигаться, приступая к поцелуям. Арсения подбрасывает на каждом толчке, но губы Шаста не дают ему потеряться. Он хватается за них как за единственную в жизни постоянную. Они целуются мокро, глубоко, ловя стоны и хрипы друг друга, пока Антон не набирает темп, при котором безопасные поцелуи уже не представляются возможными. И в этот момент в уборную вновь кто-то заходит, но Антон остановиться уже не может. Арс своими руками зажимает рот и себе, и Шастуну. У него, наконец, всё в порядке. Ничего не горит, внутри ощущается правильная заполненность. Ему хорошо и спокойно. Он в руках человека, который смотрит на него как на что-то самое дорогое в своей жизни. И именно это осознание подталкивает Арсения к грани. Толчки с каждым разом становятся всё глубже. И, когда Шаст, наконец, начинает задевать простату, Арсу хватает нескольких глубоких проникновений, чтобы сжаться и бурно кончить (и тут бы пригодился презерватив и на нём, потому что они оба оказываются в сперме). Шаст дотрахивает его ещё несколько мгновений, прежде чем кончить, вновь поймав губы Арса и утащив того в очередной поцелуй. Шастун кончает на выдохе, не сдерживая финальный, самый громкий стон. — Арс, Шаст, это, блять, вы там?! Вы совсем ахуели?! — ребята слышат голос Димы подозрительно близко и догадываются, кто же зашёл в туалет в самый неподходящий момент. —… Он просто приводил меня в чувства, — выдавливает из себя Арс. — Мы уже едем домой, — добавляет Шаст. — Два, блять, долбоёба, Биба и Боба, — ахуевает Дима и направляется к выходу. — Пожалуйста, сделайте так, чтобы я вас сегодня больше не видел! — хлопает входная дверь. — Поехали? — спрашивает Шаст, помогая Арсу встать на ноги и потирая свои руки: восемьдесят килограмм счастья — это, конечно, много, но Шастун не готов отказаться ни от одного. — Шаст, — произносит Арс как-то слишком вкрадчиво. — Мм? — Спасибо, что понял, — Арсений многозначительно смотрит ему в глаза. — Люблю тебя. — И я тебя, чудо с фетишами.