У Медной горы

- Володя, иди посмотри за огнем. Я с палатками тут сам закончу. - Точно? Может все-таки помочь, дед? – не то чтобы Вова горел желанием, но предложить- то помощь надо. - Иди-иди, – дед опустился на колено, перетягивая верёвку покрепче. – За тобой все равно переделывать придется. - Ну как хочешь, я пошел, – усмехнувшись, парень шутливо поднял руки ладонями вверх, мол, не очень-то и хотелось. Володя любил своего деда, но слушать очередную отповедь стиле «А вот я в твои годы же умел…» ему не хотелось. Он, конечно, не был неумехой, но по сравнению с дедом, заядлым походником, как говориться, «курил в сторонке». Нельзя сказать, что поездки в лес для Володиной семьи нечто обыденное, но и не экстраординарное. На этом походе настояла Полина, младшая сестра Володи. Дед всё лето травил ей охотничьи байки и истории из походной жизни студенческих времен, вот и загорелась ей. - Поля, дай воды, – Вова пристроился у огня и поворошил палкой паленья. - А волшебное слово? - Быстро, – приподняв бровь, строго потребовал Володя. Полина зло сощурилась, глядя на него, и подавая флягу с водой, сказала: - Вредина. - Переживешь, – брат весело усмехнулся. Эта их небольшая вражда была некой игрой, с которой жить становилось веселее. Тем временем костёр начал слегка затухать и Вове пришлось встать, чтобы сходить за новыми дровами, лежавшими подальше от костра. Парень поднялся на ноги, огляделся, и по привычке окинул взглядом своих попутчиков: дед возился с палаткой в паре метров от них, сестра сидела у костра и что-то писала в тетрадке, а дядьку и батю ещё не было видно. Они ушли в лес опробовать новое ружьё, которое бате подарили на юбилей в этом году. «Тоже мне охотнички. В жизни ни тот, ни другой на охоте не были» думал про себя Володя. Покончив с палаткой и вернувшись к костру, дед присел на корточки и многозначительно произнес: - Эх, надо было сказать вашему отцу, чтоб в ту сторону не ходили, – в этот момент он махнул рукой куда-то к западу от них. - Почему? – спросил Вова, подкладывая палено в костер. - А там Медная гора, – «объяснил» дед. - Какая ещё гора? - Ты что, брат, сказки Бажова не читал? Медная гора, – дед с чувством повторил название. - Это там, где хозяйка жила горная? – оживилась Полина. - Да, она самая. - Так это же просто сказки, – парень скептически приподнял одну бровь. Он когда-то в детстве читал все эти рассказы про хозяйку Медной горы, малахитовую шкатулку, про кошачьи уши, но всё это было давно и всё это были лишь сказки. - Сказки не сказки, Володька, а в этих землях про гору эту много всяких историй ходит, издревле люди про неё говорили. - Да ерунда всё, придумывают, чтоб не скучно было или чтоб лишний никто не лазил туда, – Вова не мог поверить, что дед принимает все эти россказни за чистую монету. - Это вон фантасты твои придумывают, чтоб не скучно было, про космос, да про пришельцев. Фольклор – это знание и мудрость народа, которую годами собирали, столетиями. Знания, Вова, а не выдумки. Это ж люди то что сами видели рассказывают, – дед многозначительно понял указательный палец вверх. - Да напридумывали все. Или одному что-то померещилось, он растрепал, а остальные ему поверили, потому что… – Вова сделал паузу, подбирая слово помягче, – дурни. Так что, как сказал бы Станиславский: не верю! - Зря ты так, Володя. Мне про эти места еще мой прадед рассказывал, когда я маленьким был. Вот ты знаешь какое отношение наша семья к Медной горе имеет? - Ну и какое же? – Вове даже стало немного смешно. Дед старый, временами мудрый человек, а в какие-то небылицы верит. - А такое, что прадед мой, – дед выждал театральную паузу для пущего эффекта, – был родным дядькой Хозяйки Медной горы. - Что прям дядькой? – парень скептически посмотрел на деда, замечая, как удивлённо округлились глаза Полины, и она слегка приоткрыла рот. Десятилетний ребенок, что с нее взять. - Прямо дядькой, – уверена подтвердил дед, со снисходительной улыбкой. - А как это вышло? – Полина отложила тетрадку и во все глаза уставилась на деда, предвкушая очередную занятную историю. - Расскажу, если хотите, – дед хитро прищурил глаза, взглянув на Володю. - Да, расскажи, пожалуйста, – Полина обожала дедушкины истории. - Послушаем, – пожал плечами Вова и тихо себе под нос саркастично добавил, – потерпим. - Ну тогда слушайте. В то время прадеду лет шестнадцать всего было, как тебе сейчас, Володька. А было-то год тысяча восьмисот то ли семьдесят шестой, то ли семьдесят пятый, не помню. Да и неважно. Ехали они значит втроём: прадед мой Осип, брат его старший и дедушка их. Ехали домой в сибирскую деревню из большого города, торговали там. А в ту пору ехали долго, на телегах с лошадями. Ну и пришлось им заночевать в горах, примерно где-то в этих местах, как мы сейчас. Также вот, сидели у костра обсуждали дорогу, и дед говорит внукам: «Вот хорошо бы Хозяйка к нам добра была, а то у нас впереди самый трудный участок дороги.» А старший спрашивает его: «Какая такая хозяйка?». А дед отвечает: «А такая - Хозяйка Медной горы, вон той, что сейчас луной подсвечена. Всей земли здесь ей принадлежат, и кто не по нраву ей приходится, не возвращается отсюда.» А прадед мой спрашивает: «Откуда она здесь взялась?» Ну и дед рассказал им что сам знал от своих же предков. *** Когда-то, очень давно, в незапамятные времена, жили на земле люди. Они жили в глухих лесах, за горами и реками, далеко в восточных землях, что сейчас Сибирью зовутся. Жили эти люди своим трудом, своими думами и не было им дело до всего остального мира. Они жили в гармонии с землей и лесом, и с теми, кто жил в этом самом лесу. Это были времена, когда люди еще ничего не знали ни о царях, что правили далекими западными землями, ни об их веровании. Рядом с людьми тогда обитались разные существа: лешие, кикиморы, лесовики, болотники, водяные и прочая нечисть. Все они на некрещенной земле чувствовали себя вольно и по-хозяйски. Это сейчас все они повывелись да затаились так, что и не сыскать, а в те времена они жили по соседству с людьми и даже ладили с ними, потому как во главе их лесной братии стояла человеческая девушка. Она, конечно, была непростой. Девушка была ведьмой. Издревле появлялись в народе женщины, обладающие необычайными силами. Но эти женщины слишком отличались от простых людей и не было им среди них места. Тогда эти несчастные стали уходить в леса, потому как не могли больше жить с людьми. В лесу юных дев брали под свою опеку лешие и помаленьку учить их править своей силой. Так в лесу стали жить ведьмы. Они защищали леса от напастей и лихих людей, а людей стерегли от лесной нечисти. Еще лечили они болезни, насылали дожди во время засухи, отгоняли хищников от скота. Так и повелось, что девочек, с силой необычной, отдавали в лес к ведьмам, чтобы они воспитывали новых ведьм себе на смену. Среди них повелось выбирать одну девушку, самую сильную и мудрую. Она становилась единоличной управительницей лесов, а называли ее Верховной ведьмой. И вот однажды появилась в лесу ведьма по имени Велина, что означает «великая». Велине было всего пятнадцать лет, когда ее выбрали Верховной ведьмой. Она была мудра не по годам и очень красива. Однако Велине было мало своих лесных владений, она мечтала о дальних землях и высоких горах, ибо больше всего любила и ценила камни и из них черпала свою силу. Но не прошло и год властвования Велины, как с востока пришла на ее земли беда. Наползли на землю целые орды аспидов во главе со своим царем. Хозяин всех подземных недр и повелитель золота Великий Полоз явился завоевать новые земли. Велина решила сама встретиться с ним и уговорить уйти со своей земли. Тот, кого змеи называли своим царем, оказался красивым и могущественным юношей, способным оборачиваться гигантским изумрудным змеем. Так его и звали – Смагард, что означает изумруд. Как увидал Смагард Велину, так и влюбился в нее с первого взгляда. Велина тоже полюбила Полоза, и они поженились под сенью ее родного леса. Юная ведьма рассказала мужу о своей мечте – завоевать горы и стать еще могущественнее прежнего, и они вместе отправились на запад, туда где виднелся горный хребет. Вдвоем они одолели жителей гор, прогнав их на равнину, и стали хозяевами тех мест. Полоз – повелитель золота черпал свою силу из этого металла, а потому как в тех горах его было много, он приобрел могущество невиданное. Среди золотых жил и пород отыскалась одна гора, полная всевозможными камнями-самоцветами. Эту гору Смагард-Полоз подарил своей любимой молодой жене и дал в услужение своих младших слуг – ящериц. Велине так понравился подарок, что она решила навсегда покинуть лес и поселиться прямо в горе, которая в лучах закатного солнца отливала медью. Много сильнее стала и Велина, подпитывая свою силу от самоцветов. Она научилась сливаться с камнями, растворяясь в них, а со временем Полоз обучил ее оборачиваться ящерицей. Так стала она жить и гулять среди гор. Люди, что жили и трудились в тех местах, дивились чуду, когда замечали меж скал и деревьев красивую девицу в дорогих одеждах и украшениях. Стали люди называть ее Медной горы Хозяйка, да побаиваться, ибо кто с дурными намерениями уходил на гору, оттуда не возвращался. Шли годы. Смагард и Велина жили и властвовали средь гор и лесов уж не один десяток, а то и сотню лет. Уж выросли и разбрелись по земле их дочери – девицы со змеиным хвостом вместо ног. Люди так и прозвали их – змеёвки. Уж сменилось ни одно поколение людей, живущих у горы, а Полоз и Хозяйка не постарели ни на день, потому как сила, что брали они из недр земли, была неподвластна времени. И вот заскучал, затосковал змеиный царь по родной своей земле да решил туда возвернуться на время, а жена его осталась совсем одна. Так и бродила она вечерами среди крутых скал и деревьев и только ящерки всюду следовали за ней, куда бы она ни пошла. Опять пролетело немало лет как люди начали пропадать в горах. Сказывали, что это Хозяйка Медной горы их к себе сманивает, каменному делу обучает, да и оставляет у себя разные вещички из камней вырезать. Бояться стали люди да обходить эту гору дабы в руки к Хозяйке ее не попасть и не сгинуть под землей в заточении. * - Так что ж, где ж теперича та Хозяйка будет? – спросил старший внук, которого звали Иваном, у своего деда. - Так в горе и обретается по сей день. Что ж ей сделается-то? – усмехнулся дед. – Правдать не видали ее люди давно уж. Кто ж ведает как оно там в самом деле-то было. Может статься и нет ее тут ужо. - А ежели нет ее, так и за богатством тамошним пригляду нет. Может пойдем туда да сыщем чего? – загорелось младшему Оське. - Чего-о-о? Ишь че удумал. Че бы путное ты, Оська, надумал. А то богатства! – возмутился дед. – Неча туды ходить. Гиблое место. Не сыщешь ниче токмо сам сгинешь. Ужо пытались люди. Слыхал на базаре вчерась, сказывали третьего дня как на горе аж восемь человек запропало. Где они теперича токмо Бог ведает. Нам самим-то убираться отседова надо, а ты «богатства»! Старый кузнец Тимофей Кузьмич все никак не унимался. Не погоня за сокровищами так огорчила его, а то что внук идти на гору задумал. Чего добро еще вправду пойдет и второй следом увяжется. Тимофей Кузьмич многое слышал об этих местах от купцов и побаивался. А еще пуще боялся, что внуки его сгинуть на этой треклятой горе, как многие до них. Дед, отправляясь в дорогу, побожился своему сыну, что с его детьми ничего не случится, а потому готов был сказать что угодно лишь бы мальчики и думать забыли о богатствах. Сам он уж был не рад, что начал этот разговор. Оська еще посопел немного, но перечить деду не стал, а поразмыслив еще немного, решил, что и впрямь не стоит на гору ходить. «Ну их энти богатства, - подумал он в конце концов. – Ищо чего доброго взаправду заплутаем.» Его брат Ванька тоже думал о горе, но не о ее сокровищах. Его мысли занимала сама Хозяйка Медной горы. «Вот бы хоть глазком поглядеть какая она из себя есть. Уж поди така краса.» С этими мыслями Ваня и провалился в сон. И всю ночь снилось ему будто он по ночному лесу бродит, а за ним из-за деревьев зеленые глаза наблюдают. На утро стали собираться путники в дорогу. - Ванька, ну-ка иди воды из ручья в бурдюк набери, а то пить совсем неча, – сказал дед старшему внуку. – А ты, Оська, лошадей отвязывай, да в телегу запрягай. Оська насупился, обтер рукавом нос и пошел к лошадям. Ему хоть и было уже пятнадцать лет, а росту он был невысокого и с лошадями ему было трудно управиться. Дед с отцом только посмеивались да работой нагружали, мол, привыкнешь быстрее. Оська отвязал от дерева одну лошадь и повел к телеге. Кобыла упиралась, не хотела идти, но Оська упрямо вел ее под уздцы. Лошадь всхрапывала, мотала головой, но шла. Парень уже подумал, что не так это и сложно, как вдруг гнедая встала на дыбы, вырвала поводья из его рук и помчалась к ручью. Осип только и успел крикнуть: «Стой! Куда?!» Ванька, услышав потоп копыт, обернулся и увидал, что гнедая несется мимо него вниз по течению в лес. Иван ту же побежал следом, пытаясь поймать поводья. Он слышал, как дед кричал ему: - Стой, Ванька! Черт с ней! Вертай взад, а то заплутаешь! Но парень был уверен, что уже почти поймал кобылу. Да и как они с одной лошадью-то? Одна их телегу не утянет. Он все бежал куда-то в глубь леса за лошадью, от которой все больше отставал. Он бежал по камням, петлял между деревьями, ветви били его по лицу, и он уже порядком притомился. Ванька хотел было остановиться, понимая, что кобылу не догнать, но вдруг споткнулся о камень и полетел прямиком в овраг, попутно ударившись головой о дерево. Очнулся Ваня на дне неглубокого оврага. Сколько времени прошло он не знал, только небо уже совсем просветлело. Еле поднявшись, Ваня огляделся и охлопал себя. На удивление он был цел, лишь в затылке немного саднило. Не с первой попытки, но все же сумел он выбраться из оврага и осмотреться. Глухой, незнакомый лес и тишина. Даже с какой стороны он бежал, Ваня не мог припомнить, голова совсем разболелась, видать здорово он шибанулся. Но делать нечего, надо идти. Не стоять же до самого вечера посередь леса в самом деле. Ваня пошел вперед, время от времени зовя деда и брата да прислушиваясь, не кличут ли его. Он был уверен, что его ищут и скоро найдут, а когда найдут, ох, и попадет же ему от деда. Но это было сейчас не столь важно. Так он и брел по лесу целых два дня пока совсем не выбился из сил. Сел Ваня на мшистый камень да призадумался, как ему дальше быть. А пока думал, заприметил у своих ног ящерицу. Маленькая изумрудная ящерица сидела и смотрела прямо на него. И смотрела так, мол, «чего сидишь-то? Вставай да пошли». - Чего тебе надобно, а? – спросил Ваня у ящерицы, не ожидая ответа. А ящерка вдруг мотнула головой в сторону и опять на него смотрит, дескать, «туда пошли». - Это что ж, туды идти, что ле? – усмехнулся Иван. Ящерка в ответ только глазами моргнула «ага, - говорит, - туда». Ваня нахмурился и недоверчиво посмотрел на изумрудную. Он подумал, что уже слишком устал и голоден, вот и померещилось. А ящерка все сидела и смотрела на него, да так внимательно, что Ваня не выдержал: - Ну веди, коли зовешь. Чего сидишь-то? Тут ящерица оживилась, пробежала немного вперед, замерла и оглянулась, проверяя идет ли за ней Ваня. Парень подумал, что теперь-то терять ему уже нечего, а потому решил идти за ящеркой, но на всякий случай сперва перекрестился. Некоторое время они шли вдвоем: впереди бежала ящерка, а следом шел Ваня, под нос ругая и лошадь, и себя, и лес, и даже ящерицу. Затем ящериц стало больше. Две, три, пять… и чем дальше они шли, тем больше их становилось. В лесу начало темнеть, и Ваня внимательно смотреть под ноги, дабы не споткнуться бы обо что от усталости. Он не заметил, как со стороны за ним наблюдают два зеленых человеческих глаза. А между тем ящерки вывели его к большой и высокой горе. На ее вершину падали последние лучи заходящего солнца от чего казалось, что гора покрыта медью. - Так это что ж, стало быть, Медная гора? – спросил Ваня то ли у ящериц, то ли у себя. Постоял Иван немного на холме, призадумался. Страшно идти дальше. Что если все дедовы рассказы правдой окажутся? Ведь не выбраться потом будет. «Сгину ведь, - подумал Ваня. – А я так и так сгину. Чего мне теперича?» на том и порешил, да и пошел дальше за ящерками. Они вывели его к небольшому проходу прямо в скале и замерли у входа. - Внутрь заходить, что ле? – спросил Ваня изумрудную ящерицу. И вдруг из темноты прохода раздался голос: - Заходи, коль пожелаешь. Гостем будешь. Ванька аж подпрыгнул от неожиданности. Жутко ему стало да стыдно было страх свой показывать. Голос был женский, даже девичий, мягкий да ласковый. Так и хотелось слушать его еще. Не успел Ваня ничего ответить, как во тьме прохода вспыхнули зеленые глаза. Как взглянул на них Иван, так и не смог взгляд отвести. И пошел, как зачарованный, в глубь горы туда, куда манили его эти глаза. Пройдя внутрь, Ваня вдруг понял, что проход – это не трещина в скале, а рукотворный тоннель, к тому же освещенный мягким светом, который испускали самоцветы под потолком. Пройдя еще дальше Ваня очутился в большом зале, стены которого были сплошь покрыты разными камнями-самоцветами. Да так ярко сияли эти камни, что в палате было светло как днем. Дальше повели его ящерки по другим залам красоты неописанной. Один ярче другого. Везде-то потолки высокие, колонны то из бирюзы, то из мрамора, то из малахита. Вся мебель в залах в драгоценных камнях да в золоте, так сияет аж ослепнуть можно. Ваня только рот открыл да дивился такому богатству невиданному. И вот привели его ящерки в последний зал, пуще других украшенный, с троном из алатырь-камня, а на троне сидела девушка. Это была совсем юная девица, одетая в малахитовое платье и драгоценности, которыми цены не было. На вид ей было не больше семнадцати, но так она была холодна и величественна, что у Вани не осталось сомнений – перед ним сама Хозяйка Медной горы. А кроме того, она была очень красива, черноволосая, с дивными изумрудными глазами. - Ну? – приподняла одну бровь девица. – Хотел ты на меня поглядеть? Поглядел. Так как, хороша ли я? - Хороша, чудо как хороша, – Ванька как заворожённый не мог отвести от нее взгляда. Хозяйка чуть улыбнулась, но также надменно сказала: - Что же, гость нежданный, присядь да поведай какие нынче на земли моей дела делаются. Чем теперь люди живут, о чем толкуют? Давно я среди людей не ходила, любопытство меня берет. Ваня понемногу пришел в себя, как от наваждения, и огляделся. Кроме него и Хозяйки в зале были только ящерки и больше никого. От камней на стенах, в потолке и мебели зарябило в глазах и закружилась голова. Тут Ваня вспомнил, что за два дня и кусочка хлеба во рту не держал. Глянул он снова на Хозяйку, да и говорит: - Расскажу, коли хочешь. Токмо мне бы для начала поесть чего, хозяюшка. Притомился я до хором твоих добираючись, уж не прогневайся. Девица улыбнулась, хлопнула в ладоши и посередь зала появился большой стол. А на столе каких только разносолов не было: тут тебе и мясо вяленое, и рыба печеная, и утки жареные, соленья разные, пироги с расстегаями, яблоки моченные, а медовухи с квасом хоть обпейся. У Ивана сперва аж глаза разбежались. Сели они за стол с Хозяйкой. Пили, ели, а Ваня ей про жизнь крестьянскую сказывал. Чего видал да чего слыхал на земле. Про то как люди теперь живут, об чем думают. Так и проговорили допоздна, потом Ваньку ящерки спать уложили. Так вот и попал Иван во дворец Хозяйки Медной горы. * Много ли мало дней прошло, а Ваня все так и обретался гостем у Хозяйки. Все она про жизнь его расспрашивала да по залам водила, владения свои показывала. Ваня все рассказывал, а потом и сам стал расспрашивать о том, как все раньше было устроено. Так вот и жили: разговоры разговаривали, иногда песни пели, а бывало и пляски плясали. Так понемногу Ваня забыл о своей прежней жизни. Казалось ничто его не занимает, кроме Хозяйки. Он совсем потерял счет времени и не помнил какой на дворе день. Забыл про деда и брата, что искали его в горах, забыл про отца с матерью, что ждали его дома, забыл про синеглазую девушку Машу, на которую еще с малолетства заглядывался. Ничто не имело для него значения теперь, кроме черноволосой красавицы. Только и думы о том, как еще ее развеселить, да позабавить. Да и она как будто совсем позабыла о муже своем. Мысли ее теперь занимал только Иван. Хоть и понимала она, что нужно его отпустить обратно к людям, а не могла никак с ним расстаться. Разные люди были гостями в подгорном ее дворце, но таких, как Иван, она еще не встречала. Вот однажды пришел к ней в покои Ваня, да и открыл все, что было у него на сердце. Что полюбил он ее, как только увидал и жизни ему без нее теперь нет. Хоть была Хозяйка мужней женой, а все же не смогла себе противиться и упала в объятья любимого. А когда на утро проснулся Ваня, в больших палатах уже никого не было. Ни в одних покоях не было ни Хозяйки, ни ее прислужниц-ящерок. Как сквозь землю провалились, будто и не было их здесь вовсе. Даже сияние камней самоцветных померкло без своей Хозяйки. Долго бродил по пустым палатам Иван в поисках своей возлюбленной, но так и не нашел. Так он ходил одинокий по коридорам пока не нашел выход из горы. А как только вышел, двери каменные за ним закрылись да со скалой слились, как будто не было их тут. Как ни стучал Ваня, как ни звал, а двери не открылись больше и другого входа в гору он найти не сумел. Делать было нечего, решил Иван искать дорогу обратно к дому. Спустился с гор, прошел через лес, да и вышел прямиком к своей деревне, будто путь ему кто нарочно указывал. А как вернулся Иван домой, так и узнал, что с того дня как пропал он уж десять лет минуло. Хотя сам Ваня ни на день не состарился. Встретил его брат Оська в ихнем старом доме. От брата Ванька узнал, что родня долго искала его в горах. Многие, кто вышли искать так и не возвратились, как и дед, и отец ихний. Стыдно Ивану было, что пока родня его в горах гибла, он у хозяйки тамошней обретался. Погоревал он да делать нечего, былого не воротишь. Людям же сказал, что все это время по горам скитался и только брату своему открылся и рассказал, как все взаправду было. Подивился Оська, но брата корить не стал. Сам Осип теперь был уважаемый человек, семейный, торговлей занимался. А Иван решил освоить кузнечное ремесло в память о своем деде Тимофее Кузьмиче. Так занятый работой, Ваня снова свыкся с жизнью среди людей, только никак не мог он забыть изумрудные глаза горной хозяйки. Равно через год, как вернулся Иван домой, нашел он на крыльце своего дома дитя. Девочке не было и четырех месяцев от роду. Вокруг нее вились ящерки, а к одеяльцу была приколота брошь в виде золотой ящерицы с короной. Как взглянул на девочку Иван, так и признал, что это дочь его и Хозяйки Медной горы. Взял он к себе домой девочку и стал о ней заботится как умел. А через некоторое время пришла весть, что в горах у рудников нашли тело юной девицы в богатых одеждах. Девица та была задушена, а вокруг нее вились змеи. Понял Иван, что возлюбленная его погибла от рук своего мужа-змея. Долго горевал он о своей утрате и единственным утешением ему была дочка. Иван нарек ее Василиса и один растил ее да воспитывал. Девочка росла красоты неписанной, черноволосая, зеленоглазая, как и ее мать. Очень любила она своего отца, и он души в ней не чаял. Однако не спокойно жилось Василисе среди людей. Была она для них чужая и холодная, и страдала от этого. Видя ее тоску, отец решил поведать дочери свою правду. И вот, когда ей исполнилось шестнадцать лет, девочка узнала, что мать ее сама Хозяйка Медной горы. Поняла тогда Василиса отчего ей среди людей плохо живется, ведь не человек она вовсе. На следующий день попрощалась она с отцом и отправилась в горы, вслед за ящерицами, искать Медную гору. А через время люди опять стали говорить о юной девице в малахитовом платье, гуляющей по горам. *** - И ты, дед, хочешь сказать, что все это правда? – Володя скептически посмотрел на деда, отказываясь верить в его рассказ. Хотя он не мог не признаться сам себе, что скептицизм его все-таки слегка пошатнулся. - Конечно, правда. Что я буду придумывать? Прадед сам мне про свою племянницу рассказывал, какая она из себя была. А потом, как ушла она от людей, года через два, прадед проезжал эти места и видел ее здесь. В красивом платье и в драгоценностях. - То есть получается, что наша...ээ... – Вова задумался кем же эта Хозяйка ему приходится, – пусть будет прапрапрабабка Василиса все еще живет где-то здесь? - Ну да, в горе и живет, – дед хитро улыбнулся. - Так может в гости завалимся? А за одно камушками разживемся. Не бросит же она бедных родственников на произвол судьбы! – Володя сделать жалостливый голос и притворился, что вытирает слезы рукавом. - Перестань! – Полина не больно стукнула его по плечу. Вот уж кто точно уверовал в рассказ деда. – Сказано же с дурными намерениями нельзя на гору ходить, не вернешься. - Почему с дурными? Я может с чистой душой, к любимой, богатой родственнице! – Володя изобразил театральное негодование. - Ну все, все. Пошутили и хватит, – перебил его дед. – Вон отец с дядькой уже идут с дичью. Володька, принеси из палатки мой тесак. Вова нехотя поднялся и побрел до дедовой палатки. Взяв тесак, он уже повернулся обратно, как вдруг услышал за спиной в лесу треск ломающихся веток. Володя резко оглянулся на шум и на одну секунду ему показалось, что он увидел женский силуэт меж стволов, но приглядевшись никого не обнаружил. «Фуф. Меньше деда надо слушать, - подумал он. – А то мерещиться уже всякое.» Парень еще раз пробежал взглядом по темному лесу и, убедившись, что там действительно никого нет, пошел обратно к костру. А за ним из-за деревьев внимательно следили зеленые глаза.