Беречь его

      Лань Чжань занимается делами в полной мере, пока есть возможность. Его обязанности Верховного заклинателя совершенно не заботят Вэй Ина, который может в любой момент ворваться в кабинет и начать капризничать, требуя внимания. Причём он не стеснялся никогда ни Лань Си Чэня, ни учителя Ланя, плевав на его ворчание.       Лань Чжань — центр его мира, и он хочет, чтобы это было взаимно, он хочет ощущать это также сильно, как ощущает потребность в защите и любви. Ван Цзи это знает. Он понимает поведение, действия Вэй Ина, постоянно находя им оправдания. Если злится, то всегда сдержанно, потому как легко способен задеть его чувства.       Если Вэй Ину срочно нужен Лань Чжань, то его перестаёт волновать абсолютно всё. Это чувство настолько сильно и необъяснимо, оно способно довести до слёз. Хотя Вэй Ин честно старался сдерживать такие порывы, однако проще смириться с его внезапным появлением посреди рабочего процесса, чем потом весь вечер, ещё и ночь успокаивать и уделять упущенное внимание. Вэй Ин сильно — сильно любит своего Нефрита. Лань Цижень называет это невесть каким психическим отклонением, ибо Вэй Ин часто ведёт себя, как ребенок и капризничает, прося себя покачать, подержать на руках.       Может, Ван Цзи тоже считает так. Однако, он никогда не скажет об этом, потому что он слишком многое принимает за самые искренние чувства. Он полностью верит своему Вэй Ину, который способен хоть весь день провести с ним в библиотеке, при этом заставляя значимо краснеть и беспокоиться о себе. Лань Чжань не в силах игнорировать его, постоянно наблюдая и одаривая взглядами. Вэй Ин может бесстыдно завалиться на его колени, зная, что ему ничего за это не будет, кроме лёгкого взаимного поцелуя.       Лань Чжаню кажется — это слишком. Всё слишком. Все, что с ними происходит. Невозможно настолько любить, чтобы сердце выпрыгивало из груди, невозможно задыхаться при виде родных глаз, невозможно соглашаться, исполняя всякий каприз, но Вэй Ин постоянно доказывает ему обратное, требуя сосредоточиться на себе. При этом он настолько нежен и мил, что для Лань Ван Цзи кажется совершенно беззащитным и хрупким. И не то чтобы это является ложью. Ван Цзи способен подхватить его, словно тот ничего не весит, хотя его тёмная сила может сокрушить целый клан.       Но с любовью он совсем иной. Тот Вэй Ин, которого никто не знает. Настоящий Вэй Ин. Обнаженный и открытый, откровенный. Он слаб, действительно. Лань Чжань об этом знает. Он чувствует. Вэй Ину необходимо чувствовать себя нужным. Каждую минуту, секунду, и это способен ему дать только Лань Ван Цзи. Он один понимает: как себя вести с таким Вэй Ином. Этот Вэй Ин знаком лишь ему, и любим лишь им. И Вэй Ина нужно беречь. Как бы тот не улыбался и не смеялся над всем происходящим, и пусть радость его способна захватить мир — Вэй Ина нужно беречь. Ему нужен щит из истинной любви и искренности. Вэй Ин уязвим перед злом, какая бы сила в нём не таилась.       Поцелуи придают стойкости, касания — защиты. Любовь — силы. Лань Чжаню сложно сдержать всю свою страсть, когда Вэй Ин смотрит на него широко распахнутыми глазами, заставляет встать ближе, усадить на свои колени, а сам целует. Чуть робко, но постепенно набираясь смелости. Ван Цзи старается угодить ему в такт. Не медленнее — не быстрее, хотя все равно не выходит. Импульсивность Ван Цзи берет верх, но он умело сдерживает себя, чтобы им вместе было хорошо.       Вэй Ин не отпускает его от себя ни на шаг, сам не зная: почему? Ему не грозит опасности, он дома, совершенно точно любим и обожаем, но у Вэй Ина на него рефлекс. Он приковывает к себе одним лишь взглядом, одной ослепительной улыбкой, объятием, постоянно давая понять Ван Цзи: насколько тот ему нужен. Причём Вэй Ин редко может объяснить то, что чувствует. Он просто прижимается к его груди и лишь тогда успокаивается. Может быть просто не в силах остановить свой словесный поток, тогда Лань Чжань просто обнимает его, пытаясь угомонить, и чаще всего Вэй Ин ведёт себя спокойно.       Лань Чжань не знает: что это. Просто перемены в характере или последствия той истерики, перед падением со скалы. Да и знать уже не хочет. Он не в силах копаться в их прошлом. Он не хочет испытывать эту боль вновь, заставляя и Вэй Ина. Главное — Вэй Ин жив и счастлив с ним. Пусть поведение его иногда кажется невыносимым, и он не старше любого ребёнка, но Ван Цзи словно всё ещё борется неизвестно с чем или кем за то, чтобы Вэй Ин просто жил.       Вэй Ин держится за него так сильно, словно вновь боится упасть с той скалы. Боится быть непринятым и отвергнутым, поэтому ему необходимо постоянно чувство нужности и ответ на каждый вопрос о любви. Каждому из нас необходимо чувствовать себя кому — то нужными. И как бы не осуждали, всегда найдётся тот, кто не представляет своего мира без тебя.       Лань Чжань всё ещё не закончил, когда дверь в библиотеку растворилась. На пороге в одних ночных одеждах стояло его Солнце, щурясь от непривычного света. Лань Чжань немедленно отложил все свои дела и подошёл ближе, придавая устойчивости. Вэй ИН был очень сонный, что казалось: он просто пошел во сне. Ван Цзи его оглядел. Он впустил достаточно ци, перед тем как пойти доделывать дела, ведь знал, что Вэй Ин легко может пробудиться от любого кошмара, а его не будет рядом.       — Вэй Ин… — С придыханием произнёс Лань Ван Цзи, прижимая к себе, — Что такое? Кошмар приснился? — на что ему лишь отрицательно помотали головой, прижимаясь ближе.       Ван Цзи сразу же ощупал щеки и лоб на температуру, они были немного горячими, что сразу же насторожило его. Редко у Вэй Ина случался лунатизм, когда он постоянно пытался выйти на улицу, потому как ему становилось слишком жарко в покоях. Конечно же, Ван Цзи только что вспомнил, что забыл оставить открытым окно, так что чему удивляться.       — Пить хочу… — Простонал Вэй Ин, опираясь руками на плечи Лань Чжаня. Ван Цзи сразу же понял его просьбу и подал ему чашечку, что стояла на его столе. Вэй Ин начал жадно поглощать прохладную воду, так что Лань Чжань точно понял, что ему было слишком душно. — Я хочу посидеть с тобой… Обещай, что никуда не уйдёшь? — Доверчиво попросил Вэй Ин, чувствуя, как его обхватили нежно за талию, а второй рукой взяли обе его и осторожно повели, усаживая рядом.       — Обещаю, я здесь, Вэй Ин. — Заверил Лань Чжань, оставляя одну руку на тёплом лбе, а второй принимаясь дописывать то, что было начато.        Вэй Ин немного наблюдал за аккуратными записями при свете свечи — Ван Цзи пришлось оставить лишь её, чтобы Вэй Ина не раздражал свет, и он мог уснуть. Вскоре так и случилось. Вэй Ин мирно засопел, утыкаясь носом в родное плечо. И Лань Чжань, наконец, немного успокоился. Он все бы отдал, лишь бы Вэй Ина ничего не тревожило.       Дело было некое первой срочности, потому Лань Си Чэнь пожаловал за ним в тот же час, тоже неспеша предаваться сну. Он только хотел раскрыть рот, чтобы оценить старания брата, но, увидев на его плече спящего Вэй Ина, тут же остановился, откладывая дела до завтра. Самое важное было уже сделано.       — Совсем плохо спит без тебя, да? — На грани слышимости спросил старший, наблюдая, как Лань Чжань бережно льёт ци Вэй Ину.       Лань Чжань вздохнул и слегка покачал головой.       — Что — то, скорее всего, тревожит… Раньше же хуже было. Спасибо, не лунатим, из окон не падаем. — На этих словах Лань Чжань чуть было не задохнулся от ужаса. — Заснул — и то хорошо.       — Береги, Ван Цзи, береги как следует… — С нотками опасения и волнения, но словно это напоминания действительно было так необходимо, произнёс Первый Нефрит.       Ван Цзи лишь пристальнее стал смотреть на расслабленное личико, и слеза самовольно скатилась по щеке. Ещё сильнее хотелось защитить его сейчас, оградить, и Лань Чжань ощущал себя совершенно бессильным. Ему казалось, что перевернуть весь мир ради него будет мало, будет нечем.        — Я всю жизнь прошу лишь об одном: чтобы у меня получилось, брат. — Голос Ван Цзи слегка дрогнул, — я каждый раз мучаюсь этими вопросами: ощущает ли он безопасность, точно ли в порядке, что мне ещё сделать, чтоб он стал спокойнее и счастливее.       — Ты же знаешь… там внутри такая рана, что… Ван Цзи, он до конца не оправится. Не выворачивай ты себя изнутри, не терзайся. Достаточно того, что случилось. Он жив, он с тобой, он тебя любит. И нуждается лишь в одном — в тебе. Так позволь любви полностью взять над тобой власть. Любви, а не страхам и тревогам за него. Он же хочет чувствовать себя любимым, а не раненным, понимаешь?       — Я люблю его.       — Нет, ты жертвуешь. Собой. Будто бы… будто ты все ещё там, держишь его за руку, понимаешь? Ты пытаешься спасти его до сих пор. Но есть нечто, что даже самой сильной любви не подвластно. У него там болит. И каждый раз, когда у него болит — болит у тебя. Это непоколебимая истина, болит, Ван Цзи, потому что любишь. Да, ты любишь его. Но тебе не стоит выражать это болью. Ты приучил его к себе, ты показал ему, что можешь жить так, не отходя ни на шаг, он так приучился. И по другому не умеет. Но с ним все в порядке. Тебе просто стоит успокоиться, и он будет спокойнее. Он чувствует тебя, твою тревожность, твою боль, он хочет это убрать, и делает это как может: капризами, вниманием. Он чувствует, что что — то постоянно не так и начинает тревожиться. Но все в порядке, у вас все хорошо.       — Ты уже сберёг его. Ты уже его спас. Так смотри, как он улыбается и смеётся, смотри, как он тебе благодарен. Чувствуй, как он любит тебя. Ты всегда будешь рядом, мы всегда здесь. Вы оба должны помнить о себе. И о любви друг к другу. Не теряй себя, и ему позволь быть собой. Рана будет о себе напоминать. И тебе, и ему, но ваша любовь сильнее. Ваша любовь, а не твоя потребность его опекать. Он будет жить. Он жив. Ты уже все сделал. Просто люби.       Боль смешалась со счастьем. Лань Чжань нашел в себе силы подняться, беря Вэй Ина на руки. Конечно, ему необходимо было время, много времени, он впервые позволил себе слёзы. Всегда боялся, что Вэй Ин их увидит, но сейчас он мирно спал, убаюканный родным теплом. " Спасибо» — Все, на что хватило сил произнести после столького сказанного. Сейчас он полюбил Вэй Ина ещё сильнее. Он нёс его по коридору, не заботясь чужими взглядами бережно и осторожно. Потерявшись во времени, он всё ещё искал путь к самой глубине своей души и спрашивал себя: смогу ли?       Переступив порог цзиньши, Лань Чжань осторожно уложил его в постель, укрыв одеялом. Он провёл по его нежной щеке, ощущая едва заметную влагу. Видимо, Вэй Ин плакал, и сердце Лань Чжаня вновь сжалось от этой мысли. Стоило ему отойти, дабы переодеться, Вэй Ин начал хныкать и ворочаться, дергая руками, чтобы найти ладонь Ван Цзи, и Лань Чжань поспешил устроиться рядом, обнимая его.        — Чшшш, я рядом, рядом, Вэй Ин. — Он сжал его кисть и приложил к своей щеке. Вэй Ин ощутил тепло и, подобравшись ближе, затих.       Смогу ли? — Отзывалось в его сердце.       Но, укрытая теплом, такая сильная и одновременно самая хрупкая, его любовь не оставляла вариантов. Любовь, которой он отдал жизнь, чтобы сейчас начать все с начала в наступлении нового дня.       Доброе утро, Вэй Ин, я люблю тебя… — Было оставлено несколько слов самым любимым почерком.       Вэй Ин, озаряясь улыбкой, уже мчится на террасу, где Солнце освещает самый дорогой сердцу облик.       Лань Чжань улыбается в ответ, не медля с поцелуем.       Они не замечают, что за ними наблюдают с соседнего балкона. Вот она — настоящая любовь.