Муки искупления

«Я не могу это вынести, – вел монолог Рафаэль, полулежа на старом потертом сером диване. На перекошенном журнальном столе валялся с десяток пустых бутылок от алкоголя и сотня окурков. Воняло дерьмом, мочой, плесенью, спиртом и дымом. Черепаха снова был пьян и обкурен до одурения. – Я должен страдать. Обязан мучиться, – продолжил мутант и вонзил сай в бедро, раздирая старый шрам, который не успевал затягиваться до следующего истязания. И такими тело усыпано сплошь. Из-за гноящихся ран бунтарю приходилось пить много антибиотиков и непонятных таблеток от Донателло и часто ходить в бинтах, как мумия. – Я заслужил это, – убеждался он, расцарапывая пластрон посередине, вид коего выдавал, что его носитель не раз портил свою грудь. – Мне нужно больше боли, – после этих мыслей оружие смачно раскромсало плечо. Красная жидкость брызнула на лицо, и ниндзя растер ее ладонью, оставив боевую раскраску. Рафаэль весь начал истекать кровью, покрывавшей его, словно алыми и багровыми лентами, ложащимися теплыми струями. – Нужно больше страданий, – пришел черед плеча с противоположной стороны. Громила облизал и сглотнул соленый напиток жизни с лезвия с наслаждением, когда повредил язык и закусил уголок рта. – Жить в муках мое бремя, но в назидание я не сдохну», – эти мысли заставили здоровяка большим пальцем надавить на страшную, почти черную, яму, в которой некогда находился глаз.        — А-а-а-а-а-ар-рх-х! – яростно застонал рыком Рафаэль, сжимая голой рукой сай, жгучей болью входящий в кожу. – Лео, ублюдок, когда же ты вернешься?! Ты должен страдать с нами! Где тебя носит уже пять лет?! Вернись, сучонок! Прими свой грех, как принял я! Ссыкло!        Пока мутант орал, он бил руками по столу. Стекло разбивалось, мелкими осколками впиваясь в руки и запястья, разлеталось вокруг. Взревев еще раз, черепаха скинул махом все на пол и начал топтать, чувствуя колкую точечную боль в стопах. Душе стало жутко больно настолько, что физическая мука успокаивала и согревала. Темперамент испытывал практически сексуальное удовлетворение, утопая в телесных муках.        «Что?.. Что я делаю?.. – резко порыв яростного и неистового самоистязания прекратился, и к хулигану понемногу стало возвращаться сознание. Самовредительские движения плавно сошли на нет. – Если Кейси или Эйприл узнают, что я опять… А как я покажусь Шедоу?.. Малышка не заслуживает видеть такого дядю, – черепаху начало выворачивать наизнанку. Он выблевал желчью, ненароком обмазался ею. Запахло чем-то терпким и неприятным. – Надеюсь, они не нагрянут в гости... До Рождества осталось совсем немного. Придется снова просить помощи у конченного безумца», – подумал Раф и прямо в нынешнем состоянии нестояния, обессилев, повалился плашмя животом в груду стекла.        Ему снилось беззаботное детство, когда единственной трагедией являлось остаться без мороженого из-за плохого поведения. Тогда Мастер еще жил, и руки черепашек-ниндзя не были осквернены ничьей кровью. Ни вражеской. Ни братской. Ни отцовской. 11.01.21, 18–00