l'amour plus fort que la mort

В первый раз Чимин увидел его полгода назад — он в тот день безумно устал, черт бы подрал этих работодателей, которые заваливают новичков бумажной волокитой. Чимин, вернувшись в квартиру, буквально упал в постель и сразу же погрузился в сон. У него было красивое лицо, гармоничное — тонкие губы, растянутые в легкой улыбке, прямой слегка вздернутый нос, бездонные цвета ночного неба глаза и волосы чернее тьмы. Он тогда ничего не сказал, просто улыбнулся, развернулся вполоборота и протянул руку, будто приглашая последовать за ним. Чимин и последовал — хотел он этого или нет, во сне он вложил свою ладонь в чужую и позволил себя повести. В ту ночь они так не добрались до места, Чимин проснулся со звоном будильника. Сон был настолько ярок и реален, что он сначала и не понял, проснулся или все еще там. Кажется, он даже чувствовал тепло чужой ладони в своей. Однако ледяной душ и сплошная спешка быстро согнали этот мираж. Потом он пришел через неделю — все такой же красивый и со своей фирменной улыбкой. Он уже не протягивал руку, просто смотрел на Чимина. Они стояли на берегу моря, Чимин чувствовал ветер в волосах, жадно вдыхал морской воздух, ощущая соленые брызги на губах. Он снова ничего не говорил, просто смотрел — взгляд говорил за него. В нем было так много всего — нежность, страх, ожидание, надежда и просто всепоглащающая, разрывающая на части любовь. Чимин не управлял собой во сне, он словно подглядывал за чужой жизнью. С удивлением он видел свою руку, что нежно касалась щеки незнакомца. В глазах напротив — изумление, восторг. В тот раз Чимин просыпается с улыбкой, в груди чувствует непонятное томление. Сон слишком реален — кажется, он даже ощущает соль на губах. Чимин помнит каждый сон с ним. Другие забывались спустя час, а эти словно впечатались в мозг. Чимин старается много об этом не думать, не давать странным чувствам свободы. Это безумие — чувствовать что-то к парню из снов, это образ, который есть только в его воспаленном сознании. Честное слово, Чимин даже подумывает обратиться к специалисту за помощью, потому что всё это — ненормально. Но не обращается — каждую ночь он засыпает с надеждой, что увидит его снова, сам себе он никогда в этом не признается, но он скучает по улыбке, скучает по взгляду, где целый океан чувств. Он скучает по нему. Они никогда не говорят, Чимин не может, а парень напротив всегда молчит, ему слов и не нужно — за него говорят глаза, руки и море. Они почему-то всегда у моря, Чимин за эти месяцы полюбил и возненавидел море в равных долях. Впервые он заговорил через три месяца. Они, как и всегда, стояли на берегу, Чимин смотрел вдаль, а он — только на него. «Ты восхитителен, всегда восхитителен» — говорил ли это ветер или парень рядом, Чимин так и не понял — слишком тихо, эфемерно, но тот, кому слова предназначались, всё услышал. Чимин все еще не чувствовал своего тела, он просто смотрел — чужими или своими глазами — он уже не понимал. Эти слова проникли в его голову и застряли там навечно. Вместо обращения к психотерапевту Чимин подумывает обратиться к человеку, который научит его управлять сном. Ему непреодолимо хочется быть собой в этих снах, он хочет быть не зрителем, а актером. Чимин не понимает, как незнакомец так быстро нашел себе уютное местечко у него в голове и в сердце, но факт остается фактом — он его нашел и сидит там, уходить не собирается. Это глупо — влюбляться в образ, говорит себе Чимин, и с каждым днем влюбляется все больше. Он не знает, откуда это чувство, но оно будто жило в нем всегда, сидело взаперти и не подавало опознавательных знаков, а потом пришел он. Чимин влюблен, глупо это отрицать — влюблен в безымянный образ из снов. Безумие, думает Чимин, и сам идет ему навстречу. Шифтинг — так называется это чудесная техника осознанного сна. Чимин познает её с удивительной быстротой, ему по всем канонам этого искусства не нужно выдумывать реальность, в которую он хочет попасть — её уже выдумали за него. Единственное желание — управлять собой, ходить, говорить, обнимать. Чимину нужно физически присутствовать в своем сне, бесстыдного подглядывания ему мало. Получается далеко не сразу — Чимин торопится, отвлекается и не может сосредоточиться. Непонятная тяга увидеть его снова становится поистине чудовищной. Честно говоря, ему страшно — никто и никогда не вызывал у него такой бури внутри, и вдвойне страшно, что её вызывает парень из сна. Может, идея обратиться к психиатру не так плоха, думается порой Чимину, но стоит вспомнить омут чужих глаз и всё забывается. Спустя две недели неудачных попыток у Чимина получилось. Он понял это, когда осознавая еще реальность, почувствовал соль на губах. Открыв глаза через секунду, он увидел бескрайнее, отражающее в себе лучи заходящего солнца море. Все было по иному — он больше не был бестелесным духом, смотрящим со стороны, он больше не был зрителем и безмолвным наблюдателем. Он стал актером, наконец-то вышел на сцену своего любимого театра, чтобы сыграть свою первую и последнюю роль. Чимин чувствовал — он на пробу перебрал пальцами воздух, пнул камушек под ногами и повел плечами. Он четко осознавал, что это сон, это лишь в его голове — но все было так реально, так по-настоящему. Пребывая в эйфории от своего успеха, Чимин сразу и не заметил, что он один. Не заметил, пока не почувствовал чужие ладони на талии, которые шустро замкнулись на нем в замок и притянули к своему хозяину. Кажется, Чимин впервые втянул воздух, только когда почувствовал широкую грудь своей спиной и чужое дыхание в волосах. Мысли освободиться даже не возникло — как будто быть в кольце этих рук и прижатым к этой груди являлось единственной целью в жизни, как будто именно здесь его место, то, что он давно искал и, наконец, обрел. Источник его силы, жизненной энергии. Всё внутреннее беспокойство, все переживания вдруг закончились — внутри всё стихло. Он там, где должен быть. Совершенно внезапно в мозг ударило осознание, что он может говорить, он может узнать ответы на все мучащие его вопросы. Это осознание пришло так внезапно, что он даже не заметил, как напряглись обнимающие его руки. — Кто ты? Как тебя зовут? Почему здесь? Почему ты мне снишься? Ты настоящий? — вопросы вылетали без пауз один за другим. Чимин чувствовал, что время уходит — сон скоро прервется, а он так ничего и не узнал. Он резко крутанулся в чужих руках и заглянул в глаза своего незнакомца. Тот смотрел всё так же — с любовью и нежностью, но теперь на дне зрачков угадывалась горечь. Незнакомец улыбнулся немного грустно и сказал всего одно предложение: — Меня зовут Чон Чонгук, и я люблю тебя, — эти слова сорвались с его губ так легко, словно он говорил это уже миллионы раз. Его голос был хриплым, будто он заговорил впервые за долгие годы. Сердце Чимина на миг замерло, что-то щелкнуло в голове — он уже слышал этот голос, он ему знаком. Слезы сами покатились по лицу — он не знает, что с ним, но Чимин это не контролирует. Он, кажется, жил ради этого момента, ради этих слов, и больше жить не нужно. Видимо, он сказал это вслух, потому что Чонгук внезапно нахмурился и перевел вмиг потяжелевший взгляд на водную гладь. — Тебе нужно проснуться, Чимин, прямо сейчас, — тяжесть чужого взгляда вдруг оказалась на его плечах, — просыпайся! Чимин резко открыл глаза, в ушах до сих пор слышался отзвук громового крика, а на языке чувствовалась соленая влага — он плакал и во сне и в реальности. Внутри было пусто — так оглушительно пусто, что терялась связь с настоящим. Хотя Чимин уже не понимал, что из этого настоящее — где он живет свою жизнь, а где чужую. На подкорке сознания билась мысль, что ему надо встать, умыться, собраться, пойти на работу — прожить еще один унылый день. Жизнь вдруг потеряла все краски, все они ушли туда — на берег моря, осели в руках незнакомца по имени Чон Чонгук. Теперь он знает его имя, это большой прогресс. Чимин в перерыве даже пробивает имя в поисковике — выскакивают какие-то древние письмена. Что-то здесь не так, думается Чимину, не может быть всё это плодом его воображения. Ему нужно больше информации, хочется разобраться, понять, почему сердце каждый раз замирает. Он знает, что все ответы найдет во снах. Теперь он живет словно на автомате, мечтает, чтобы очередной день закончился, чтобы ночь вступила в свои права и подарила им встречу. Как назло, он не приходит — с того знаменательного сна прошёл месяц. Самый тяжелый месяц в жизни Пак Чимина. Он не знает, кто свыше решает, что сегодня они не увидятся, что сегодня ночь для Чимина пройдет впустую. Он научился контролировать свой сон, он каждый день стоит в одиночестве на берегу моря и ждет, когда руки сомкнуться в замок на его груди. Но они не смыкаются, Чонгук больше не приходит. По мнению Чимина, это очень подло — вот так бросать его, сказав пару слов. Ему даже смешно от себя, он обвиняет парня из сна, обижается на него. Ей богу, стоило обратиться к специалисту. Он приходит на их мини-годовщину — полгода прошло с тех пор, как Чонгук впервые посетил сон Чимина и умудрился остаться в его сердце навсегда. Сначала парню подумалось, что это мираж — он целый месяц стоял на этом берегу, каждую ночь его ждал, но Чонгук не приходил. Сейчас он сидел на камнях и в упор смотрел на легкие волны, ласкающие его ступни. Чимин несмело подошел ближе, боясь спугнуть, так же несмело сел рядом и вытянул ноги. Чонгук не поднимал взгляд, а Чимин свой не мог оторвать — от пушистых ресниц, от непослушных волос, от небольшой горбинке на носу. — Почему? — в этот раз лишь один вопрос, самый главный. — Чимин, я расскажу тебе одну историю, которая уже забылась, стерлась из памяти поколений, — голос Чонгука тихий, печальный, — много лет назад, сотни или тысячи, уже и не вспомнишь, правитель одной империи, жестокий, но отважный, влюбился. Он влюбился без памяти в юношу, который видел в нем лишь врага. Правитель, отважный, но глупый, решил, что его любви хватит на двоих — он похитил юношу, вырезал весь его род, потопил его родной город в крови, лишь бы юноше некуда было вернуться. Правитель хотел, чтобы единственным домом для юноши стал он и его глупое, но любящее сердце. И вопреки всем законам бытия, вопреки судьбе и, кажется, всей вселенной — юноша оттаял, он ответил на любовь своего правителя еще большей любовью. Они любили друг друга так сильно, что ничего больше не имело значение — у них было одно сердце, одна душа. Правитель готов был положить весь мир к его ногам — и он отчаянно шел к этой цели. Вдвоем, поглощенные любовью и амбициями, они проливали кровь повсюду, они купались в ней, не чувствуя сожалений. Всё для них было неважно, кроме друг друга. Чонгук рассказывал, а Чимин задыхался — откуда-то из глубины его сознания выплывали образы, сначала мутные, но чем дальше заходил Чонгук, тем они становились яснее. Вот он видит поселение в огне, затем поразительной красоты дворец, потом любовное ложе, где двое не замечают никого и ничего, и много, очень много крови — она везде, в каждом моменте, она льется в бокалы вместо вина, ей наполнены купальни, она падает дождем с неба. — Такую жестокость небеса не прощают, и им тоже не простили, — Чонгук продолжал свой рассказ, мрачнея с каждым словом, — их убили в постели собственные слуги, тела сожгли, пепел разнес ветер, и они друг друга потеряли. Таково было наказание небес, лучше и придумать нельзя — они разлучили тех, кто друг без друга быть просто не могут. Не учли они лишь одного — любовь со смертью не умирает, любовь не в теле — она в душе. Их души скитались, искали друг друга и находили даже в самых темных уголках вселенной. Чонгук замолчал, слова уже были не нужны — Чимин всё понял, всё вспомнил. Его накрыло лавиной прошлого, он тонул в нем, задыхался. Не придумали в этом мире слов, чтобы описать те чувства, чтобы полыхали в груди. В нем просто столько не помещалось — Чимин ненавидел, любил, горевал, страдал, умирал и оживал. — Их любовь была так сильна, что небеса сжалились, — злую иронию в родном голосе сложно было не заметить, — они подарили им шанс на встречу. Боясь повторения истории, они отправили на круги перерождения только одну душу, оставив вторую скитаться по грани миров, в надежде отыскать в одном из них свою любовь. Чонгук, наконец, повернулся и посмотрел на Чимина. Их взгляды пересеклись, и бушующая доселе буря внутри Чимина затихла. Они тонули друг в друге, и мечтали тонуть вечность. Как сердце выдерживает эту любовь — загадка, как можно так любить — тайна бытия. Но они любили — сейчас, в данную секунду, спустя сотни лет — любили. — Я искал тебя среди миров, находил, терял и снова искал. —  Чонгук протянул руку и коснулся нежной кожи, легонько провел подушечками пальцев, зацепился за губы, — я всегда буду тебя искать, и может однажды, небеса нас простят. Чимин сам потянулся вперед, и ни одна сила во вселенной не была способна помешать ему коснуться любимых губ. Он целовал отчаянно, как в последний раз, получая такой же отчаянный ответ. Сейчас их время — один короткий миг между столетиями скитаний. Упустить хотя бы секунду — непростительная роскошь. На грани миров двое умирали и воскресали в руках друг друга, а в одной маленькой квартире на планете Земля сердце двадцатилетнего юноши остановилось. Остановилось, чтобы забиться снова через сотню лет, пустить сценарий по новой. Кто знает, сколько таких сценариев впереди, но они готовы пережить каждый из них.

Они любят — в этом их дар и проклятье.