Раздели со мной мои мечты

— Не думал, что здесь кто-то будет.       Гермиона дрогнула от неожиданности и резко повернулась, встречаясь глазами с непрошеным свидетелем ее уединения. Девушка поспешно вытерла слезы тыльной стороной ладони, ожидая какой-нибудь колкой реплики. Но Малфой молча рассматривал ее, словно видел в первый раз. Его серые, отливавшие серебром глаза встретились с ее, и Грейнджер легонько наклонила голову в бок. Он проследил за ее непроизвольным движением и улыбнулся уголками губ. — Я могу уйти. Я понимаю, что не самая хорошая компания для тебя, — он качнул корпусом в сторону выхода. — Нет, не надо! — вскрик вышел слишком эмоциональным, и она поняла, что Драко это заметил.       Эта встреча была второй за день. До этого они не виделись ни разу за несколько лет. Их общение совсем не складывалось в те мимолетные встречи, будто бывшие любовники столкнулись посреди улицы, ощущая пристальные и осуждающие взгляды на себе. По факту же, кроме неоднозначных высказываний, оскорблений и глупых поступков, между ними ничего не было. Почему-то сейчас Гермионе казалось, что далеко не самый плохой в мире человек молча стоял рядом с ней и с тоской смотрел на звездное небо. — Приехать в Хогвартс было плохой идеей, — тихо проговорила Грейнджер, стараясь смягчить напряжение, почти физически ощущавшееся в этой звенящей тишине.       Вся недосказанность между ними будто встала стеной, разделяя их, но Гермиона чувствовала, что хочет разрушить эту преграду до самого основания. Безумно захотелось узнать, какой Драко Малфой настоящий. Без лишней спеси, злости и отвращения. Всегда ли он такой, как сейчас: спокойный, уверенный, живой. — Согласен. Никому ненужная встреча выпускников. Хотя, — он осекся и внимательно посмотрел ей в глаза, — ребятам весело.       Гермиона кивнула. Ей же не было весело совсем, именно поэтому она сбежала на Астрономическую башню, надеясь побыть в гордом одиночестве. Девушка и предположить не могла, что из всех мест уединения в Хогвартсе Малфой выберет то же самое, что и она. Меланхоличные мысли медленно заволакивали ее разум, словно туманом. Неприятные воспоминания, предстоящие проблемы. Словно камень в груди, что-то тянуло ее вниз, на самое дно, с которого не подняться, не вынырнуть на поверхность. Чтобы развеять это настроение, девушка неожиданно для себя подала голос. — Разве тебе не больно? — вопрос сорвался с языка, и Грейнджер раздосадованно прикрыла глаза. — Больно быть именно здесь, где все произошло, или из-за смерти жены? — она почувствовала его испытующий взгляд на себе. — В любом случае больно. Но я учусь с этой болью жить.       Он тяжело вздохнул, невольно провел рукой по волосам, будто приглаживая их, и Гермиона отметила в этом какую-то прелесть. Сдержать улыбки ей не удалось. Девушка прикусила нижнюю губу, стараясь скрыть следы преступления. Меньше всего ей хотелось, чтобы он подумал, будто она смеется над ним. Бывшая гриффиндорка желала переступить ту грань, которая невидимым полотном пролегла между ними. Кто они друг другу? Враги, как в начале обучения? Вынужденные союзники, как во время войны? Пустое место или же просто старые знакомые? Как бы то ни было, сердце болезненно стремилось стать ближе, чем когда-либо. Его неожиданная откровенность была словно бальзам для души. И вот именно сейчас ее улыбка способна была разрушить то хрупкое взаимопонимание, которого они, кажется, пытались достичь. — Тебе весело? Я думал, что ты умеешь сочувствовать, — голос блондина сквозил неприкрытой горечью, и девушка почувствовала, как румянец стыда заливает щеки. — Ты не так понял! — он вопросительно выгнул бровь в ответ. — То, как ты пригладил волосы. — Что?       Драко выглядел ошарашенным, будто не понимал ее речь. Гермионе на секунду показалось, что они говорят на разных языках. Чего, собственно, она могла ожидать от надменного слизеринского принца? Однако, несмотря на все прошлые недомолвки, сейчас в его компании волшебница резко ощутила себя живой. Будто сердце снова стало биться. Стараясь не упустить мимолетный шанс на реабилитацию, Грейнджер продолжила: — Ты так в школе делал, — она еще гуще покраснела, надеясь, что в темноте Драко этого не заметит.       Стояла дивная августовская ночь. Звезды сияли так ярко, что девушка могла поклясться: она никогда в жизни не видела ничего подобного. Правда, в башне на высоте птичьего полета дул шквалистый ветер, грозящийся разрушить магию момента. Поначалу он казался теплым, но со временем стал пробирать до костей. Гермиона поняла, что замерзает. Обняв руками вздрагивающие плечи, девушка закрыла глаза, глубоко вздохнув. Она отдалась ощущениям, которые спокойно, словно кровь по венам, текли внутри нее. — А ты до сих пор мерзлячка, — почувствовав тяжесть на плечах, Грейнджер дернулась и открыла глаза.       Драко улыбался ей, опираясь локтем белоснежной рубашки на перила. Его пиджак, такой мягкий, стремительно начал согревать ее. Тепло разлилось по телу, и Гермиона приподняла уголки губ в ответ. — Мне очень жаль, Драко.       Он понял, горько усмехнулся и кивнул. Казалось, что мужчина окончательно ушел в себя, замкнулся и отвернулся. Пустым взглядом всматриваясь в Запретный лес, он вдруг сказал: — Ты читала, скорее всего, «Пророк». Моя жена Астория и правда болела, — он поднял взгляд на звездное небо, будто лелеял надежду в глубине души увидеть ее вновь, дотянуться до нее. — Но причина была не в слабом здоровье.       Гермиона непроизвольно шагнула к нему и обняла за плечи, уткнувшись носом между лопаток. Она ожидала, что блондин дернется, начнет кричать и обзываться. Но Малфой лишь накрыл ладони, сцепленные в замок на его груди, своей. Разговор вдвоем о сокровенном. Вот так, совсем просто они готовы были раскрыть друг перед другом души. Вылить всю накопившуюся боль без остатка, будто в попытке освободиться и вздохнуть наконец полной грудью. — Дело в проклятии, — продолжил он, глубоко вздохнув. — Я говорил ей, что не страшно, если она не родит… А она… Понимаешь?       Тихое «да» затерялось где-то в его спине и прошло через самое сердце. Гермионе было больно и плохо. Казалось, что все его эмоции она пропускает через себя. Ей хотелось освободить его от этого, излечить боль утраты. Свои проблемы показались ей не такими ужасными. Все в жизни поправимо, кроме смерти. Мотивы наших сердец немыслимы, и ей подумалось, ощутит ли она такую же боль, если раскроется перед бывшим врагом. — Ты любил ее, — тихо проговорила она, не на секунду не сомневаясь в том, что это правда.       Драко медленно развернулся, заставляя ее расцепить руки. Теперь они смотрели друг другу в глаза, стоя так близко, что сердце заходилось в бешеном ритме. Он отрицательно покачал головой, не в силах сказать того, что чувствовал в глубине души. Девушка будто почувствовала его мысли: «Я разбиваюсь у ног твоих на осколки». И Гермиона не могла понять: это игра ее воображения или что-то иное. Будто караваны мыслей сквозь миражи проходили через нее. — Партнерский брак. Хоть одного верного друга в жизни нашел... И внезапно потерял. Знаешь, иногда безумно хочется, чтобы в жизни хоть кто-то разделил со мной мои мечты, — его рука скользнула ей на талию, приобнимая; он поспешно перевел тему. — А ты? Почему развелась?       Все так просто. Стоять рядом с ним, человеком, которого люто ненавидела, и откровенничать. А его руки... «Дрожи в моих руках, я дорожу этим?» И снова миражи. Такие неожиданно нежные и теплые ладони. Способные отогреть самую лютую стужу в душе. Когда кажется, что спасения уже не найти, само время останавливается, а кто-то протягивает руку, способную перевернуть мир. Его запястья стали такими для неё в этот вечер. — Подростковая влюбленность, которая переросла в не пойми что. Но я пытаюсь быть мудрой.       Гермиона хмыкнула и зацепилась взглядом за галстук, выдержанный в слизеринском стиле. Скорее всего, это был его школьный, и девушка непроизвольно притронулась к нему, желая ощутить кончиками пальцев мягкость ткани. Драко рвано выдохнул, обжигая ее кожу своим дыханием. Грейнджер почувствовала чужое сердцебиение. — У вас же только ребёнок родился.       Он прижался к ней сильнее, и Гермиона поняла, что не хочет отталкивать его. Никогда и ни за что. А он уже уткнулся носом в ее волосы, вдыхая запах. Их сердца забились в унисон. «Мелодия двух сердец Минорная терция». Волшебница вдруг расплакалась, заливая горючими слезами его до неприличия белоснежную рубашку. Драко дернулся, испугавшись. — С девочкой что-то не то? — он вдруг неуверенно поцеловал ее в макушку и Гермиона ощутила дрожь во всем теле. — Нет, она здорова, — девушка почувствовала, как еще секунду назад напряженное мужское тело расслабилось. — Просто Уизли могут отобрать ее у меня. Он был для меня словно образ идеальный, вырванный из книг. Но все это оказалось чушью, наивной влюбленностью глупой девчонки. — Они не заберут ее, я помогу.       Цепляясь за него, словно за соломинку, Гермиона тихо всхлипнула, успокаивая слезы. Его крепкие руки не давали даже шанса упасть. Только ясность рассудка и мыслей, никакого небытия и забвения. Упорная борьба за жизнь и счастье. — Это глупо, — проговорила она. — Что глупо? — его голос звучал мягко, успокаивающе. — Ты - Драко Малфой, — она подняла глаза и встретилась с его изучающим взглядом. — Как же грязнокровка и прочие оскорбления? — Я повзрослел, — слизеринец сглотнул и резко поменял направление разговора. — Думаешь, нельзя в юности полюбить? То есть по-настоящему, — дистанция между ними стремительно сокращалась.       Его дыхание обожгло шею, и Грейнджер почувствовала новую волну мурашек разливающуюся по телу. Она так давно не испытывала ни с кем близость, что начала забывать, что такое быть женщиной. Женщиной, которая может проявить слабость. Которой дадут шанс спрятаться за спину своего мужчины. — Не знаю. Ты так считаешь? — Больше. Я знаю, — он не дал ей вставить слова. — Изумительно. Вот как выглядит молодая мать. Уставшая, с легкими синяками под глазами от сбитого режима. Ты прекрасна, Грейнджер.       Она вцепилась в него, словно в спасательный круг во время шторма. В голове гудело, и сама мысль, что он отпустит ее из своих объятий, была невыносима. Казалось, сделай Драко это, она бы потеряла опору. Рухнула и не смогла бы подняться. — Кто она? — мужчина вопросительно поднял бровь, на губах застыла игривая улыбка. — Девушка, которую ты со школы любишь. Скажи, что это Пэнси.       «Пожалуйста, скажи, что это я!» — кричало ее сознание. Она буквально чувствовала агонию, разгорающуюся во всем теле. Нежданные чувства, давно забытые, захлестнули ее, и она стремительно тонула в них. Боясь своих ощущений, девушка хотела сделать шаг вперёд и в тоже время сбежать куда-нибудь далеко, где её не найдут. — Пэнси? Если я скажу это, то совру. А лгать я не люблю.       Она ощутила, как его пальцы сжались на талии. Еще один маленький шажок, и уже совсем неприличная близость. Они буквально соприкасались носами. Ладони легли на мужскую грудь, и Гермиона почувствовала его учащенное сердцебиение. — Грейнджер, — позвал блондин, подаваясь чуть вперед и легонько соединяясь губами. — Ммм?       Ей не хотелось разрывать этот короткий контакт. Неистовое желание нырнуть в пучину и отдаться Малфою съедало ее изнутри. — Она — это ты, — прошептал ей в губы Драко.       Ее руки скользнули вверх, одна обвила шею, другая утонула в платиновой шевелюре. Она потянулась к чужим губам, соединяясь поцелуем. Долгим, неистовым, желанным. Грейнджер еле удалось оторваться от мужчины, тяжело дыша. Все тело ныло от возбуждения. — Что не так? — его глаза заволокло туманом. — У меня не было после родов. — Ни разу? — Нет. — Он кретин. Уходи от него. — Я уже ушла.       Гермиона наблюдала, как губы напротив растянулись в улыбке. Их хотелось целовать всегда. Постоянно. И она тянулась к ним, опьяненная новыми эмоциями. Чувства, бьющие через край, не давали нормально дышать, и Гермиона прильнула к Малфою всем телом, дрожа от мягких прикосновений. Драко подхватил ее под ягодицы, нежно сжимая их, и впечатал девушку в стену. Бессвязно что-то бормоча, он запустил руку под подол платья, исследуя бедра, и потянулся пальцами к трусикам. Грейнджер начала постанывать, когда его пальцы проникли внутрь и начали медленно двигаться, разрабатывая тугие стеночки. Она потянула его за подбородок и снова поцеловала. Страстно, требовательно, жестко.       Малфой гортанно застонал, отрываясь от ее губ и впиваясь в нежную кожу шеи. Грейнджер тут же возненавидела одежду, которая не давала приникнуть к нему сильнее, полностью. Мужчина тяжело выдохнул, обдавая кожу девушки горячим воздухом и слегка подрагивая. Гермиона прикусила губу, сдерживая крик, рвущийся из груди. Она почувствовала его возбуждение и трясущимися руками принялась расстегивать пряжку ремня. Драко хрипло застонал ей в шею, когда девушка мягко провела кончиками пальцев по головке члена. Где-то в мозгу будто щелкнул переключатель.       Он вытащил из нее свои пальцы и крепче схватился за ягодицы. Гермиона недовольно заерзала. — Скорее, — на грани нервного срыва от нахлынувших чувств, она изнывала в крепких руках.       Член Малфоя заполнил пустоту одним резким толчком. — Грейнджер, — он шепчет ей в ухо, почти рычит. — Ты же только родила, а такая узкая.       Медленными движениями, под обоюдные стоны, с рваными поцелуями он начинает толкаться в нее. Она горит, чувствуя тяжесть внизу живота. Словно в агонии, мечется, пытается сильнее раскрыться. Тягучими и нежными движениями он выводит ее на грань между явью и сном. И Гермиона дрожит всем телом, сгорает дотла. — Быстрее, — она впивается ногтями в белоснежную ткань рубашки на напряжённой спине .       Губами находит его и мокро, почти отчаянно целует. Толчки становятся невыносимыми. Достигая вершины блаженства, Гермиона вжимается сильнее в мускулистое тело и, уже не стесняясь почти, кричит его имя. Он кончает следом с гулко бьющимся сердцем и пеленой тумана в глазах. — Так что, — его слова прерываются, и Грейнджер льнет ближе, легонько чмокая в край губ. — Я прошу тебя лишь на мгновенье, раздели со мной мои мечты. — Я клянусь тебе в любви навеки.       Она обводит пальцами его скулы, целует в кончик носа. Он облегченно вздыхает, опуская ее на пол; и через десять минут под ошеломленные перешептывания бывших сокурсников Драко Люциус Малфой и Гермиона Джин Грейнджер рука об руку спускаются в Большой зал с блаженными улыбками на губах.