Под зашедшим солнцем Тосканы

В то время, когда фонари зажигались, а дети ложились спать, на улочках Тосканы жизнь только зарождалась. Кабаре начинали работать, а приличные заведения — закрывались. Грозные мужчины, рассевшиеся по разным кабакам, доставали из портсигар табак и поглядывали на совсем молодых танцовщиц. Одни, ещё плясали на паркете, другие же, сидели на коленях, известных и не очень, сеньор, держа меж пальцев мундштук, изредка вдыхая сигаретный дым. В это же время, где-то за углом, новобрачная пара, сбежав из-под родительской опеки, вытворяла то, что никогда никому не расскажет. Во всей этой атмосфере витала свобода и безнаказанность. Попробовав однажды, уже невозможно вырваться из этого порочного круга алкоголя и танцев. Но было здесь место, как для романтики, так и для серьезных чувств. Вот только пока никто их не нашел. Чонгук ― парень, чью жизнь судьба решила отдать на съедение чертям. Увязнув в круговороте самбуки и музыки, он уже не может отказать той сеньоре, что так таинственно манит его пальчиком к себе. Никогда не сможет. И вновь температура в комнате накаляется, а одежда летит на пол. Изгибы тела и полуприкрытые веки, — максимально необходимые сейчас, но такие ненужные потом вещи. И каждый раз, наступает тот момент, когда Чонгук думает, что ему больше ничего не нужно. Только он и эта девушка, имя которой он даже не удосужился запомнить. Но это пройдет через мгновение и вернет более трезвый взгляд. —Живи проще, amore¹, — шепчет лежащая на груди Чонгука итальянка, — всё равно умрешь. И с искусной улыбкой тянется за лежащими где-то на полу монетами. Забрав которые, она оставит Чонгука одного. А ведь ночь только начинается. *** Бродя по, недавно отстроиным, пустынным улицам, Юнги вслушивается в звуки гитары, играющей неподалеку. Ещё не познавший всего колорита этого города, он свято надеется встретить здесь свою половинку, прожить с ней долгую и счастливую жизнь. Наивный. Услышав часы, что, где-то на площади, громким колоколом пробивают двенадцатый час, Юнги решает ― пора домой. Шустро проходя мимо людей, он выходит на ранее не знакомый проулок. Начав оглядываться по сторонам, до него доходят обрывки слов, источник которых, сзади, опирается на фонарь. Загадочный незнакомец в шляпе. ― Вы потерялись, сеньор? Пытливый взгляд и хитрый прищур, — так бы мог описать его Юнги. — Нет, — мотает из стороны в сторону головой Юнги, неловко улыбаясь, — совсем нет. — Что же тогда такой божий одуванчик, как вы, — незнакомец отталкивается от столба, подходя ближе, — забыл на этих улицах разврата? Брови Юнги взлетели. О чем он говорит? Какой разврат? — Вы не местный, верно? — Чонгук подходит к растерянному юноше, засовывая руку в карман, то ли случайно, то ли специально задевая пиджак, под которым скрывался лишь жилистый торс и пару небольших рубцов. Приподнимая шляпу одним пальцем, Чонгук рассматривает парня. Совсем невинная овечка, что по неосторожности попала в стаю львов. Такими улицами не ходят приличные люди, особенно, после десяти. Шаг-другой, и ты уже на местной аллее Красных Фонарей, завернув не туда, окажешься в пропитом баре, от запаха которого, глаза вылезут быстрее, чем к тебе подбежит официантка. Весь этот круговорот желаний и бедный, одинокий паренёк, оказавшийся не в том месте, не в то время. — Так уж и быть, — с придыханием говорит Чонгук, ухмыляясь возникшей в голове идеей, ― я проведу вас, но… — Но…— продолжает Юнги, настораживаясь такому вниманию к своей персоне. И Чонгук расцвёл, как ребенок, которому дали леденец. — Станцуйте со мной, — и Чонгук ещё на шаг ближе. — Сейчас? — спрашивает Юнги, указывая пальцем в пол, намекая ещё и на вопрос: «Здесь?» — Почти. Между парнями пару сантиметров, а руки Чонгука, плавно тянутся к чужому телу. Это могло бы остаться незамеченным, если бы не осторожность Юнги, что заметив, сей жест, отошел на пару шагов. — Оу, — Чонгук поднял брови, вместе с руками, — ничего похабного. Кому однозначно нравилась эта игра, так это Чонгуку. Нечасто в этих окрестностях можно встретить такого гостя. Говоря о Юнги, вряд ли можно передать словами то непонимание и, скрытое, смущение от сложившейся ситуации. — Хорошо, — слабо кивает Юнги, вряд ли у него есть выбор. Чонгук — точно Чеширский кот. — Пойдемте. Слепо доверившись своей судьбе, Юнги следует за Чонгуком по итальянским дворикам. И чем дольше они идут, тем сильнее чувствуется эта атмосфера безнаказанности, что частичками алкоголя и серотонина распылена в воздухе. Просто продолжая дышать, можно опьянеть. Такую ночную Тоскану, Юнги ещё предстоит узнать. А ведь всё так невинно начиналось: мысли о вечной любви, семье и прочие. Юнги бы и продолжал свои раздумья, если бы кучка убегающих подростков не прижала его к стене. Через мгновение, показалась причина их поспешного бегства. Престарелая сеньора с полотенцем в одной руке и чужим ухом — в другой. — Детям здесь не место! — кричала дама, выпроваживая последнего. Продолжая смотреть, как сеньора выкидывает "маленького засранца", Юнги всё больше интересовало, куда же они идут. С виду, эта сеньора достаточно милая, средних лет женщина в длинном цветочном платье. — Ciao, senora!² Снимая шляпу, Чонгук приветствует столь неожиданную гостью. Осмотрев парней, сеньора улыбается, зная, что предстоит каждому. Но в ту же секунду, кто-то из подростков, вновь, пытается пробраться внутрь дворика, за что получает полотенцем по голове. Сеньора уходит по своим делам, а Чонгук возобновляет движение. Проходя вглубь одного из многочисленных двориков, Юнги разглядывает всё вокруг. Весящее на балконах белье, пару музыкантов и толпа, наблюдающая за парой на импровизированном паркете. Молодая донна то руками, то ногами сплеталась со своим партнером в флиртующе-дразнящем ритме ча-ча-ча³. И только доигрывают последние аккорды бандонеона, как эти двое стоят друг напротив друга. Вздымающаяся грудь и тяжелое дыхание. Такого азарта и страсти люди не испытывают даже во время прелюдий, но чего же стоит это мгновение, когда есть только ты и он, а весь мир подождет. Стоило отвлечься, как Чонгука и дух простыл. Как только пара ушла с паркета, её заменила другая, более молодая. Казалось, будто они только сбежали с занятий в школе. Девушка в потёртом жёлтом платье сказала что-то пианисту и, как только она вернулась к партнёру заиграла весёлая мелодия Джека⁴. Весело стуча каблуками, пара добавляла всем юности и, как минимум, делала на пять лет моложе. Где-то в углу, пьяный пожилой сеньор пытался повторить те лёгкие движения, что показывали эти школьники. Детская живость джайва пробралась в сердце каждому, напоминая о былых деньках. Наблюдая за этим, у Юнги постепенно опускается челюсть и появляется широкая улыбка. И в этот момент, так удачно, появляется ранее пропавший Чонгук, что пальцами поднимает чужой подбородок и шепчет, склонившись над самым ухом: ―Я обещаю, — руки Чонгука по-хозяйски расположились на талии Юнги, — что буду единственным, кого вы не сможете забыть, mio piccolo senor⁵. И Юнги не сопротивляется. Ему всё больше кружит голову здешний обычай и когда школьнички заканчивают свой танец, его подталкивают на паркет, он смело, подняв голову, выходит, становясь напротив Чонгука и одними губами проговаривая: «Я не умею танцевать». В ответ, получая лишь ухмылку и слово «умеешь» полушепотом. Но музыки так и не последовали, а в группе пошли тихие перешептывания. — Что им играть? — спрашивал пианист. — Откуда я знаю? — в таком же тоне ответила солистка, пока все согласно кивали головами. Но разногласия решились, стоило лишь услышать смешливый отклик на вопрос со стороны входа во двор. — Oh, Paulo⁶, сыграй этому проходимцу танго, prego, — та самая сеньора, что выгоняла от сюда детей окликнула пианиста. — Padrona Letizia⁷,— Чонгук милейшим голосом обращается к женщине, —а я смотрю, вы ещё не совсем постарели, не хотите также. Чонгук указывает пальцем на запыхавшуюся пару, что мирно отдыхает, сидя на лавочке. Господа Летиция подходит к парням ближе, попутно закатывая рукава своего платья, а Чонгук уже приготовился ловить шляпу. Секунда, и чонгукова голова получает подзатыльник. На что сам парень лишь смеётся. — Начинайте, — говорит сеньора, усаживаясь около музыкантов,— я хочу на это посмотреть. И музыка заиграла. Аккуратно поданная рука, откинутая в сторону шляпа и пылкий юноша напротив. Повторяя действия Чонгука, Юнги, поддавшись не ведомым эмоциям, танцует не хуже профессионала. Быстрый ритм дурманит голову, и в кои-то веки тело побеждает душу, беря максимум, не считаясь с нормами морали. Чонгук притянул к себе партнера и, ухватившись за его бедра, командует ими как хочет. Ещё пару движений тазом, и у Юнги срывает крышу. Заводя руку за спину, он проходится и по шее, и по оголенному торсу, постепенно съезжая вниз, по чужим ногам. Толпа зевак, раньше стоящая поодаль, подходит ближе. Одно резкое движение, Юнги поднимают и разворачивают. И вот он уже стоит лицом к Чонгуку, подняв подбородок и смело смотря ему глаза. Раньше было просто, Чонгук — всегда ведет, Юнги — всегда ведомый. Но сегодня всё меняется. В этом танце тел, каждый ведомый, и неважно чем, желаниями, алкоголем или страстью. Чонгук прижимает к себе Юнги, задавая ритм. Но разве можно так прижимать к себе незнакомца, так бродить руками по чужому тему и разве может оно так реагировать на незнакомые руки? Нет, они не знакомы несколько минут, они знали друг друга вечность. — Как тебя зовут? — прерывисто спрашивает Чонгук, уже в который раз обвивая своими ручонками плечи напротив. — Мин Юнги, — таким же сбитым дыханием отвечает Юнги. — Arriveiderci⁸, Мин Юнги! В мгновение тело Юнги оказалось в полете. Всё ближе и ближе к земле. Ещё одна секунда, и его подхватывают за руку. Два счёта они остаются в таком положении. Затем, Юнги вновь прижимают к скользящему телу. Уже готовясь к следующему движению, Чонгук чуть ли не замирает в ступоре. Юнги подхватывая шлёвки чужих брюк, двигает как чужими, так и своими бедрами. — Как тебя зовут? — вопрос томным, уже уставшим голосом от Юнги. — Чон Чонгук, — ожидая дальнейших действий, отвечает Чонгук, кружа в объятьях юношу. — Vaffanculo⁹, Чон Чонгук, — притягивая лицо партнера к своему, прямо в чужие губы шепчет Юнги, едва касаясь чужих уст. Последние ноты гитары, и Юнги слабо чиркает своими губами чонгуковы. Со всех сторон слышатся аплодисменты и восторженные отклики «Bravo!» И лишь престарелая сеньора из-за угла с грустью наблюдает, за этой картиной. За тем, как Чонгук утащил в свой омут новую душу, что уже не сможет выбраться из этой атмосферы алкоголя, танца и зашедшего солнца Тосканы.