***
— Эмма!.. Эмма, очнись!.. Эмма приходит в себя оттого, что слышит, как кто-то, чей-то знакомый голос настойчиво просит это сделать. Она чувствует безупречно гладкую кожу ладони, что легонько бьёт по её щеке, пытаясь привести в сознание. — Ре… Спасительница с трудом облизывает пересохшие, разбитые губы, собирая металлический привкус кончиком языка, и сглатывает. Горло раздирает, но она пытается снова. — Редж… Эмма пытается пошевелиться, но пульсирующая боль в ладонях, которые пронзило насквозь, накатывает с новой силой, и из горла Эммы вырывается сдавленный, болезненный стон. — Тшш, тише, Эмма. Не двигайся. — Больно… Тихо скулит блондинка. — Знаю, милая, знаю. Потерпи, — ласково шепчет Реджина, её голос близок к тому, чтобы сломаться. Эмма чувствует, как её голову мягко приподнимают, а к губам прижимается холодный металл. — Это вода. Попей. Мягко произносит женщина, и Спасительница с жадностью делает несколько больших глотков. Поторопившись, Эмма закашливается, немного воды проливается. — Ничего, ничего, — шепчет бывшая королева, отодвигая фляжку. Взмахом руки она наколдовывает платок и ласково стирает капли с подбородка и шеи Эммы, — Хочешь ещё воды? Блондинка неуловимо кивает, но Реджина с поразительной чёткостью видит это движение. — Пожалуйста, не торопись, хорошо? И, не дожидаясь ответа, брюнетка вновь мягко прижимает горлышко фляги к сухим губам Эммы. Она пьёт медленно, маленькими глоточками. Напившись, отстраняется. Утолив жажду, ощущая присутствие Реджины рядом, Эмма вдруг понимает, что чувствует себя в безопасности. Она расслабляется и с тихим вздохом опускает голову на колени женщины. — Я… Спасительница вновь пытается что-то сказать, но бывшая королева прерывает её, нежно коснувшись кончиками пальцев губ Эммы. — Тшш… — раздаётся шёпот прямо у блондинки над ухом, тёплое дыхание греет кожу, и Эмма замолкает, убаюканная тем, как Реджина укачивает её голову. — Всё хорошо. Я позабочусь о тебе и вытащу тебя отсюда. Верь мне, ладно? Женщина не ждёт, что Эмма ответит, но, всё же услышав её слова, делает резкий вздох. — Я верю.***
Для Эммы всё было словно в тумане. Пока бывшая королева освобождала её руки, она отключалась от болевого шока, кажется, четыре раза. Сил для крика не осталось, и Спасительница могла лишь жалобно скулить, следуя указаниям пытающейся спасти ей жизнь Реджины. Последнее, что Эмма помнит: как её крепко держат в тёплых объятиях и укачивают, словно маленького ребёнка. Она не знает, было ли это сном или это происходило на самом деле. Это теряет значимость, когда она приходит в себя и вновь сталкивается с болью. Теперь, когда кинжалы больше не придавливают ладони к земле, раны болят сильнее, и блондинка едва ли может вытерпеть эту пытку. Она так сосредоточена на том, чтобы расслабиться и дышать, что не замечает шевеления тела рядом. Эмма не сразу замечает, что лежит в кровати рядом с Реджиной, зато замечает, как её плотнее укутывают в одеяло, и от этого её постепенно перестаёт бить озноб. — Больно… Тихо хнычет Спасительница, почти скулит, крепко сжимая зубы и дыша через нос, потому что иначе не сможет подавлять рваные всхлипы. — Тшш, я помогу. Всё будет хорошо, Эмма. Всё хорошо. Эмма остро чувствует прикосновение к своим ладоням и, вздрогнув, инстинктивно одёргивает их. — Тише, Эмма, всё хорошо. Я постараюсь исцелить тебя. Не двигайся, ладно? Комната погружена во мрак, и блондинка даже не может понять, где находится женщина, но молча кивает, будто бы знает, что та не пропустит ни одного знака от неё. И Реджина не пропускает. Кивок Спасительницы становится для брюнетки разрешением к действию, и она без преувеличения делает всё, что в её силах, чтобы унять боль Эммы. — Тише, моя милая девочка, — ласковые слова теряются в темноте, — Потерпи. Обещаю, скоро боль уйдёт. Потерпи. Эмме стоит больших усилий лежать смирно, но израненные ладони по-прежнему дрожат, когда бывшая королева касается их. Её прикосновения легче пёрышка; она невесомо проводит самыми кончиками пальцев над кровоточащими ранами. Истерзанная плоть срастается, раны немного затягиваются, и блондинка ворочается и слабо шипит от неприятных ощущений. Тогда Реджина наклоняет лицо к самым ладоням Спасительницы и дует прохладным воздухом на воспалённую кожу, успокаивая жжение, а затем бережно перевязывает бинтами. К тому времени, как она завязывает последний узелок и заправляет концы бинта, от Эммы слышится лишь тихое сопение. Женщина устало, но искренне улыбается, поправляет на блондинке одеяло и ложится на бок рядом на случай, если Эмма вдруг снова проснётся и почувствует боль. Брюнетка изо всех сил старалась держать глаза открытыми, но сон и усталость прошедшего дня настигли её.***
Эмма просыпается и обнаруживает, что её искалеченные ладони нашли безопасное место. Местом, где им комфортно, оказалась талия Реджины. Спасительница, поражённая тем, что проявила такую открытую привязанность, которой бы лучше оставаться в секрете, вздрагивает и спешит осторожно вернуть себе свои конечности, как вдруг от бывшей королевы слышится протестующее ворчание, а затем она накрывает ладони Эммы и в трогательно-оберегающем жесте прижимает к своему животу. Хотя женщина всё ещё спала, это действие было аккуратным и мягким и не причинило блондинке боли. Почувствовав тёплую гладкую кожу под слегка приподнявшейся одеждой, Спасительница сглатывает. Она чувствует, как под её рукой поднимается и опадает живот брюнетки, и чётко отслеживает тот момент, когда ей хочется скользнуть кончиками пальцев ниже. Эмма закрывает глаза, призывая всю силу воли, чтобы заставить свои руки оставаться на месте. Кроме того, Эмма тесно прижата к спине Реджины, а глупое сердце Спасительницы стучит так сильно, что она может поклясться, что женщина может проснуться от этого стука. Блондинка неохотно предпринимает ещё одну неловкую попытку высвободиться из плена бывшей королевы, но когда и она проваливается, Эмма решает для себя насладиться моментом и взять от него всё, что возможно. Поэтому она бесстыдно прижимается ближе к брюнетке, утыкается носом в её волосы и закрывает глаза. Когда Эмма вновь открывает их, она лежит уже одна. На мгновение Спасительница чувствует крошечный укол разочарования где-то глубоко внутри, но это чувство вытесняется радостным предвкушением, стоит ей уловить манящий запах, исходящий предположительно со стороны кухни, на который тут же отвечает голодный зов желудка блондинки. Эмма приводит себя в порядок так быстро, насколько позволяют травмированные руки. Она спускается на кухню, и от увиденного её рот наполняется слюной. На столе стоит кружка с дымящимся кофе, блюдо с яичницей и беконом, рядом — блюдо с поджаристыми до золотистой корочки тостами, чуть поодаль — блюдо с идеально ровной стопочкой блинов, источающих умопомрачительный аромат, распространяющийся на весь особняк. А завершает картину Реджина, стоящая у кухонного островка и что-то тихо мурлыкающая себе под нос. Эмма никак не ожидала это узреть, спускаясь сюда, но, видя, что хозяйка дома одета не в один из своих стервозных брючных костюмов, а в простой халат, который тем не менее смотрится на ней самым восхитительным образом, Спасительница понимает: в этот самый момент боги послали ей бесценный дар. Никому из ныне живущих, кроме Генри, не доводилось видеть Реджину Миллс такой домашней, а теперь Эмма пополнила список, до этого момента состоящий из одного человека. — Вы слишком громко думаете, Мисс Свон. Подаёт голос бывшая королева, и застигнутая врасплох блондинка буквально слышит её улыбку, а затем женщина посылает ей красноречивый взгляд из-за плеча, который буквально кричит о том, что она знает, что Эмма всё это время откровенно пялилась на неё. — Доброе утро, мадам мэр. Отвечает смущённая Эмма, пытаясь не краснеть слишком сильно. Похоже, брюнетка находит это зрелище трогательным, поэтому прекращает подкалывать Спасительницу, ласково улыбается и кивает на стул: — Садись. Тебе нужно восстановить силы. Эмма с радостью принимает приглашение. — А… тебе разве не нужно на работу? В ответ на вопросительно приподнятую бровь блондинка проводит рукой по воздуху, указывая на внешний вид Реджины. — Макияжа нет, никуда не торопишься, и к тому же на тебе халат. — Разве в том, что женщина в собственном доме ходит в халате, есть что-то предосудительное, шериф? Бывшая королева невозмутимо помешивает свой кофе, но тон её голоса близок к… игривому? Серьёзно? — Э… нет. Конечно, нет. Определённо в этом нет ничего такого. Нет. Бормочет Эмма, краснея ещё сильнее, а затем опускает взгляд в блюдо перед собой и старается больше не поднимать глаза, потому что хватит с неё поддразниваний со стороны брюнетки за это утро. — Сегодня воскресенье, Эмма. Даже у мэра бывают выходные. Женщина, заметив, как смутилась блондинка, снова решает сжалиться над ней, пока Спасительница не стала по цвету походить на ту красную кожаную куртку, которая ей нравится. — И ты ешь, как ребёнок, — добавляет Реджина, наблюдая, как Эмма подцепляет пальцами кусочек бекона, заворачивает его в блинчик, поливает кленовым сиропом и с удовольствием откусывает немаленькую часть от своего кулинарного шедевра ручной сборки. Та весело улыбается в ответ, облизывает пальцы и пожимает плечами.***
— Что, прости? Женщина искренне желает, чтобы слова Эммы ей просто послышались, но блондинка чётко повторяет роковую фразу: — Я не могу использовать магию. И худшие опасения бывшей королевы сбываются. Она знала, что её мать не отпустит Спасительницу так просто. Она подозревала, что именно сделала Кора, когда обнаружила, что не может полностью исцелить Эмму. И она надеялась, что зелье, втайне добавленное в кофе блондинки, подействует, но этого не произошло. Они располагаются в гостиной; Эмма по наставлению Реджины садится на диван, ожидая брюнетку, которая на короткий миг отлучается, чтобы вернуться со склянкой, наполненной светящейся жидкостью, в одной руке и салфетками — в другой. Женщина присаживается рядом со Спасительницей, смачивает салфетку жидкостью из склянки и поднимает взгляд: — Запрокинь голову. Говорит она, а Эмма с подозрением смотрит на бумажную салфетку в руке бывшей королевы. — Что это? В голосе блондинки звучит сомнение, но, помедлив, она всё же делает то, что ей говорит Реджина. Брюнетка отводит в стороны волосы Эммы и осторожно касается пореза на её горле салфеткой. — Моя мать наложила на тебя проклятие, которое блокирует твою магию, сущность Спасительницы. Именно поэтому раны, которые она тебе нанесла, не заживают, но это зелье может разрушить его. — Но разве… — Перестань болтать, мисс Свон. Нетерпеливо осаживает её бывшая королева. Женщина мягко, но твёрдо обхватывает Эмму за подбородок и приподнимает её голову, чтобы получить доступ к порезу на горле. Блондинка послушно умолкает. Она стоически терпит неприятное жжение зелья, но стоит Реджине внезапно приподнять край её рубашки, как Эмма резко втягивает воздух. Спасительница вздрагивает от ощущения прохладных пальцев на своём животе. Брюнетка вскидывает голову и смотрит на лицо Эммы, ища признаки того, что ей больно, но когда заглядывает в потемневшие глаза, понимает, в чём причина её дрожи. Сама бывшая королева ощущает, что во рту стало сухо. Она не двигается, внимательно следит за реакцией Эммы, не зная, что та вспоминает тот утренний момент, когда блондинке хотелось пересечь черту в их отношениях. Взгляд Спасительницы опускается на губы Реджины. Цепкий взор брюнетки улавливает это, и она невольно скользит по своим губам кончиком языка. Эмма, заворожённая увиденным, едва находит в себе силы на то, чтобы медленно податься вперёд, накрыть ладони женщины своими, мягко вынимая из её рук склянку с зельем. Не отводя взгляда от пухлых губ, вкус которых мечтала попробовать уже долгое время, блондинка на ощупь дотягивается до журнального столика, куда ставит зелье, а затем наклоняется ближе к лицу бывшей королевы. Медленно. Предоставляя возможность отступить. Но Реджина этого не делает. Она следит за каждым действием Эммы, за лихорадочным блеском её зелёных глаз, за участившимся дыханием. — Могу я поцеловать тебя? Вдруг тихо спрашивает Спасительница. Ей хочется быть до конца уверенной в том, что брюнетка хочет этого так же, как сама Эмма, чтобы не принуждать Реджину ни к чему, чего она не желает, к чему не готова. Но то, как женщина заключает лицо блондинки в ладони и мягко прижимается губами к её губам, развеивает все её сомнения. Поцелуй медленный и нежный, а губы Реджины: мягкие, с трепетом скользящие на её собственных губах, и у Эммы перехватывает дыхание от нахлынувших ощущений. Она старается не слишком отчаянно прижиматься к бывшей королеве и несмело касается её губ кончиком языка в немой просьбе, и они приоткрываются для неё. Брюнетке кажется, что она — они обе — теряют рассудок, когда чувствует, как тёплый, влажный язык Эммы робко касается её языка, обвивается вокруг него, слегка посасывает. Он мягко скользит по дёснам, ласкает нёбо, и вдруг до слуха Спасительницы доносится звук. Тихий-тихий всхлип Реджины, за которым следует её неожиданное перемещение. Не разрывая поцелуя, женщина укладывает блондинку на диван и таким образом нависает над ней, упираясь ладонями по обе стороны от её головы. Напоследок слегка прикусив нижнюю губу Эммы, бывшая королева медленно отстраняется. Эмма открывает глаза. Её белокурые волосы разметались беспорядочными волнами, тонкие губы слегка припухли после поцелуя, грудь вздымается и опадает в такт сбившемуся дыханию. Брюнетка находит это зрелище потрясающим, о чём и сообщает женщине под ней: — Ты великолепна, дорогая. Она говорит низким, соблазнительным голосом с той самой хрипотцой, от которой блондинку всегда бросает в дрожь. Ответом Реджине служит её собственное имя, стоном сорвавшееся с губ Спасительницы. Руки Эммы устремляются вверх, пальцы вплетаются в тёмные шелковистые локоны, чуть надавливая на затылок, а губы нетерпеливо вовлекают в новый головокружительный поцелуй. Эмма слишком увлечена тем, как восхитительно скользят сладкие губы брюнетки на её собственных, чтобы заметить движение. Когда пальцы бывшей королевы аккуратно обхватывают её запястья и заводят над головой, Спасительница пытается протестовать, но все протесты застревают в горле, стоит только горячим и влажным губам женщины опуститься на её шею, и вместо каких бы то ни было слов изо рта блондинки вырывается ещё один стон. Реджина самозабвенно целует, посасывает нежную кожу, прикусывает и успокаивает ласковыми прикосновениями языка не только на шее, но и ниже, одной рукой продолжая мягко удерживать запястья Эммы, а другой — расстёгивая пуговицы на её рубашке. — Реджина, пожалуйста… Всхлипывает Спасительница и выгибается навстречу жаждущему рту и горячему языку бывшей королевы, плавно кружащему вокруг её соска. — Шшш… — брюнетка оставляет короткий, но сладкий и многообещающий поцелуй на губах Эммы прежде, чем отправиться ещё ниже, — Я позабочусь о тебе. И, подтверждая свои слова, женщина, осторожно минуя рану на животе блондинки, направляется туда, где Спасительница нуждается в прикосновении больше всего. Пальцы ловко расправляются с застёжкой на джинсах, проникают под резинку нижнего белья и плавно скользят в горячую влажность. — Срань господня, Реджина!.. Эмма тяжело дышит и подаётся бёдрами навстречу ласкающей руке, но движения Реджины остаются такими же размеренными и исследующими. Брюнетка на мгновение останавливается, но лишь для того, чтобы наклониться к лицу блондинки и захватить её губы в собственническом поцелуе. — Терпение, дорогая. Шепчет бывшая королева, возобновляя движения рукой под нижним бельём Эммы. Она плавно обводит большим пальцем чувствительную точку, скользит пальцами в жаркой вязкости, нежно поглаживает, чувствуя, как бёдра Спасительницы начинают дрожать. — Реджина. Реджина. Реджина… Эмма снова и снова шепчет её имя, задыхаясь и отчаянно двигаясь на её пальцах. Реджина твёрдо выводит маленькие и быстрые круги вокруг чувствительной плоти блондинки, когда та сдавленно ахает, сжимается и пульсирует на её пальцах. Эмма замечает, что приподнялась над диваном, лишь тогда, когда, обессиленная, падает обратно и пытается восстановить дыхание. — Иди сюда. Спасительница зовёт женщину так ласково, что у той в груди начинает щемить, и брюнетка, покинув её лоно, подчиняется. Освободившиеся ладони Эммы ложатся на щёки Реджины, мягко притягивая её лицо, и блондинка целует бывшую королеву, нежно скользит языком, без намерений следовать дальше, выражая всё то, что она никогда не сможет сказать вслух. Но женщине не нужно слышать этих слов, чтобы понять намерения Эммы. Она видит это в её зелёных глазах, которые сияют так ярко, что могут осветить целый мир, погрузись он во мрак. В этих глазах столько тепла, нежности и любви, что вызывает у Реджины страх. Брюнетка не выдерживает того, как пронзительно на неё смотрит блондинка, так, будто Реджина для неё: целый мир, и первая отводит глаза. — Кажется, мы отвлеклись. В голосе бывшей королевы звучит сожаление, и Эмма чувствует, как внутри что-то необратимо рушится. Блондинка не находит в себе сил для того, чтобы ответить: лишь сухо кивает, крепко стискивая зубы, чтобы ни одна эмоция не отразилась на её лице, и молча протягивает женщине руку, когда та возвращает себе склянку с зельем.***
Спасительница просыпается от необычного ощущения. Она чувствует нежные руки, обвивающие её талию, и мягкое, чуть влажное прикосновение губ на плече. Затем тёплый поцелуй приходится на чувствительный участок шеи, что заставляет Эмму резко втянуть воздух от неожиданности. Тому, чтобы стряхнуть с себя остатки сна окончательно, способствует долгий и мягкий поцелуй в щёку. Блондинка всё ещё испытывает неприятные отголоски боли в ладонях, потому что зелье не сработало, царапины саднят, но её повергает в недоумение не это. Шокирует то, что она лежит в постели Реджины рядом с самой Реджиной, которая ещё вчера сожалела о том, что произошло между ними, и которая только что её целовала. Спасительница чуть шевелится, пытаясь понять, как делать это безболезненно, и переворачивается набок, оказываясь лицом к брюнетке. — Мне же это не снится, правда? Выпаливает Эмма, хотя хотела сказать совсем не то. Бывшая королева лишь снисходительно улыбается, но от этого ничуть не обидно. — Что именно, дорогая? Во рту внезапно становится сухо, и блондинка сглатывает, затем прочищает горло, пытаясь выиграть себе дополнительную секунду времени. — Ты… поцеловала меня? Почему? Реджина замечает панику в зелёных глазах. Женщина знает: Эмма думает, что она просто смеётся над ней и её глупыми чувствами, но это не так. Именно поэтому брюнетка молчит, не позволяя словам выйти, и вместо этого позволяет сделать это сердцу. Сердце блондинки бьётся так быстро, что грудная клетка начинает болеть. Спасительница в замешательстве смотрит бывшей королеве в глаза, а та смотрит на неё в ответ, и её глаза светятся таким мягким теплом, от которого у Эммы перехватывает дыхание. Внутри Эммы происходит борьба. Она хочет поверить в то, что это происходит на самом деле. Наконец она находится так близко от крошечного шанса на то, что Реджина ответит взаимностью на её чувства, но этот шанс одновременно манит и обжигает. Блондинка буквально чувствует это жжение в сердце при мысли, что всё это — фарс. Если Эмма позволит этому маленькому проблеску надежды войти в свою жизнь и ошибётся — это убьёт её. Брюнетка видит эту борьбу, отражающуюся на лице Спасительницы, и придвигается чуть ближе. Эмма не замечает этого: её взгляд блуждает, зубы беспокойно покусывают губу. Женщина протягивает руку, и блондинка возвращается в реальность, почувствовав тёплую ладонь на своей щеке и ласковое поглаживание подушечкой большого пальца. Эмма перестаёт кусать губу, и её рот в изумлении приоткрывается, когда она осознаёт, как близко находится Реджина. Бывшая королева наклоняется ещё чуть ближе и закрывает глаза. Не думая, Эмма закрывает глаза вслед за брюнеткой, а затем чувствует, как губы женщины находят её собственные. Они такие тёплые, такие мягкие, и ощущать их плавное, лёгкое скольжение над своими губами снова — просто невероятно. В этом поцелуе нет страсти и огня, он не заставляет кровь в венах кипеть. Этот поцелуй полон обещания, теплоты и нежности, что распускаются в сердце хрупким цветком. Реджина слегка прикусывает нижнюю губу Спасительницы перед тем, как медленно отстраниться. Бывшая королева действует мягко и осторожно, но не может удержаться от того, чтобы не обозначить, что, несмотря на положение вещей, последнее слово всё же будет за ней. Эмма тихонько посмеивается, потому что Реджина — такая Реджина, а брюнетка в это время с благоговейным трепетом наблюдает за этим, и смеющаяся, такая беззаботная Эмма — лучшее, что она когда-либо видела в своей жизни. Реджина вдруг замечает нечто, заставляющее её ахнуть, прикрыв рот в изумлении. Блондинка тут же настораживается: — Что такое? Вместо ответа, женщина нежно обвивает пальцами ладони Эммы и показывает их ей. Они исцелились. На ладонях Спасительницы больше не было ран, а с кончиков пальцев срывались маленькие золотистые искры.