***
Это только на словах было просто - вернуться в Японию и сказать родным и близким: «Мы расстались с Виктором. И да, я ухожу из спорта». На деле начались недели бесконечных пересудов. Недели все еще болезненных вопросов и неискренних ответов. — Юри, ты не скучаешь? — только Минако решалась спрашивать напрямую. Юри не помнил, что отвечал. Минако спаивала его в своем баре всю первую неделю, и он был благодарен ей за это. Легче было жить с болью в голове, чем с не затихающим ни днем, ни ночью гулом чужих сомнений. «Ты уверен?», «Отлично выступил на финале Гран-при», «Не повезло на Чемпионате мира, с кем не бывает?», «Может, неправильно друг друга поняли», «Вы были такой красивой парой», «Это же не конец, Юри!». Все помогали, как могли. Мама, не спрашивая, готовила кацудон каждый день. Папа взял его с собой в Тосу на футбольный матч. Мари курила с ним по ночам, когда родители уже спали. Такеши просил позаниматься с тройняшками, а Юко рассказывала о Викторе…***
— Поздравляю с возвращением, — Юри поднимает перед собой ладонь, как будто держит в ней бокал шампанского. — Спасибо, — Виктор ежится от холода. — Юри, — и нерешительно замолкает. Так не похоже на Виктора. Этот Виктор вообще не похож на Виктора на льду, Виктора-соперника, Виктора-друга или Виктора-любовника. Это какой-то новый Виктор, заебанный, как называет его Юрио, и такой Виктор определенно не нравится Юри.***
Виктор, Юрио, Юко, Юри — тот еще сломанный телефон. Было бы проще, если бы Юри понимал, что с ним творится. С Юко все было просто. Она снова была беременна и принимала близко к сердцу даже самые незначительные вещи. Смеялась до слез, когда Пётя милостиво ластился к Юрио. Плакала до истерического смеха, когда Виктор ебанулся на тренировке и стал больным на всю голову в прямом смысле. С Юрио все было непросто, но хотя бы понятно. Он ругал то, что осталось от Виктора Никифорова и с упорством самоубийцы продолжало кататься на коньках. Ругал словами, которые не стоит употреблять в обществе девушек. Благо, что по-русски, так что Юко и не догадывалась об их настоящем значении. С Виктором никогда не было ни просто, ни понятно. А после расставания, без Виктора, стало только сложнее.***
— Ты выглядишь уставшим, — голос Виктора хриплый, словно простывший. — Ты тоже, — пожимает плечами Юри, хотя это вряд ли видно под теплой одеждой. И снова молчание, на этот раз уютное, как будто так и должно быть. Юри смотрит в сторону моря. Пхичит снимает селфи на фоне бушующего моря, очевидно, пытаясь поймать самую большую волну, и чуть хмурится, когда та получается маленькой и неказистой.***
Без Виктора все, что делал Юри, получалось маленьким и неказистым. Юри смог оставить все, кроме льда, но этого оказалось мучительно мало, чтобы взлететь и не упасть. Он топил себя в музыке и танцах, засыпал от усталости прямо в балетном зале. Терялся во времени и пространстве, мог часами возвращаться домой, не узнавая знакомых с детства улиц. Искал себя в близких и приезжих, которые знакомились с Юри в баре Минако, но на утро оставались только похмельная пустота и ощущение грязи. И желание смыть их, содрать вместе с кожей. Минами приехал в Хасецу в начале июня и, сам того не подозревая, спас Юри, вытащил из этого замкнутого круга без Виктора. Заразил желанием жить и побеждать, гордиться собой. — Юри, ты будешь моим хореографом, — Минами не спрашивал, он бросал вызов, как раньше на чемпионате Тюгоку, Сикоку и Кюсю. И Юри не нашел в себе сил отказаться.***
— Рад, что ты вернулся, — фраза настолько формальная, что теряется, не достигнув сердца Юри. — Да, ты тоже, — разговор не клеится, и они оба это понимают. — Я скучал, — неожиданно говорит Виктор и сразу продолжает, словно ему неудобно за эти слова: — Я ухожу из спорта. — После шестого золота? — Юри усмехается, ему и после первого серебра сложно было уходить. — Я так решил, — Виктор оборачивается и смотрит на море. — Чем больше волна, тем проще захлебнуться, — отстраненно замечает он. Юри не знает, говорит ли Виктор о себе настоящем или прошлом, карьере фигуриста или их отношениях, но не решается уточнить. Иногда проще делать вид, что волны важнее того, что скрывается под ними.***
Под волнами было все то, что Юри не особо успешно скрывал, будучи фигуристом. Ответственность за выступление Минами вынудила его встретиться лицом к лицу со своими страхами. Юри терял вдохновение, чувствовал себя бездарностью, хотел все бросить, но держался благодаря природному упрямству и поддержке Минако. Когда они с тренером Канако наконец поставили первую программу, Юри не знал, чего ему хотелось больше: исправить ее или просто выкинуть и начать заново. На отборочных Минами его трясло не меньше, чем перед провалом на финале Гран-При в Сочи. — Мы справимся, — поддерживал Минами, и Юри вспоминал, как они с Виктором держались друг за друга. — Минами, повернись спиной, — и Юри крепко обнимал его, как Виктор год назад. Без Виктора Юри многое делал, как Виктор.***
— Пхичит не захлебнется, — обращает в шутку Юри. — Время покажет, — спокойно парирует Виктор. — Поговорим лет через десять. — Звучит, как обещание, — Юри улыбается. — Возможно, — Виктор подмигивает. Юри думает, что это здорово, что они могут так легко общаться даже после громкого расставания и восьми месяцев порознь. Правду говорят, время лечит. В апреле они только и могли, что калечить словами друг друга. «История повторяется, Юри?»***
История не повторялась, она переписывалась. Минами не был Юри, а Юри не был Виктором. Несмотря на то, что из четверных прыжков у Минами был только тулуп, он уверенно продвигался к Финалу Гран-При. И хотя по технике его все еще часто сравнивали с ранним Кацуки, Минами брал свои места на пьедестале за счет экспрессии выступлений. Юри много дней и ночей пытался совладать с бурей чужих эмоций, но оказалось, все, что от него требовалось, — это придать ей форму. Темой Минами в этом сезоне стало «Возрождение». — Минами, связан ли выбор темы с вашим новым хореографом? — Да, — отвечал Минами, хотя они с Юри и Канако, казалось, уже сотни раз обговаривали правильный ответ для журналистов. — Я посвящаю этот сезон Кацуки Юри. После этого Минами неизменно краснел. Юри так же неизменно готов был провалиться от стыда. У него никогда не хватило бы смелости сказать такое про Виктора. Хотя кому, как не первой любви, посвящать сезон с темой «Любовь». «Я посвящаю этот сезон…»***
— Виктор Никифоров… Это были самые эмоциональные твои выступления, — смелости в Юри совсем немного. — Это ты еще не видел меня в юности, — Виктор улыбается чему-то своему. — Фонтанировал эмоциями похуже Гошана: от радости до горя за три минуты и обратно. — Видел, — тихо посмеивается Юри. — Но не всё. Юри кажется, что Виктор выглядит чуть лучше, чем на банкете. — Это все журналисты и освещение, — просто говорит Виктор, а Юри очень неловко за сорвавшуюся с языка мысль. — И из живого покойника сделают. Юри понимающе вздыхает.***
Минами то ли был слишком наивен, то ли просто делал вид, что ничего не понимает. Юри не знал, как можно было не замечать ведра грязи, что выливали на них журналисты. — Минами, вы с кем-то встречаетесь? Минами мило краснел, а Юри слышал в перешептываниях свое имя. Их с Виктором жизнь только казалась личной, а самом деле за ними постоянно следили тысячи глаз и сотни камер. Юри был знаком с Коу, племянником Минако, видел их с Минами влюбленные переглядывания на занятиях в балетном классе. И та публичная личная жизнь, что была у них с Виктором, — последнее, чего ему хотелось для их первой любви. — Ты не можешь защищать его вечно, — Минако многим помогала в начале пути хореографа, и Юри привык прислушиваться к ее советам. — Не могу, — хмуро соглашался он. В итоге всегда находились какие-то «но», чтобы отложить признание на «потом».***
— Знаешь, год назад в Барселоне Юрка сказал, что Виктор Никифоров мертв, — отстраненно начинает Виктор, и Юри напрягается, не зная, чего ждать от этой истории. — А я стоял там, смотрел на море, солнце, наше кольцо и думал о том, что никогда не чувствовал себя более живым. Казалось, мог умереть разве что от счастья, — Виктор грустно усмехается. — А потом все пошло наперекосяк. Появились цели, чемпионаты, соперники, места. Все то, чего так не хватало тренеру, но стало слишком мало фигуристу… без тебя, Юри. — Мы просто захлебнулись, — Юри не смотрит на Виктора. Шутка оборачивается против него самого — их время уже все показало.***
Юри не любил вспоминать о жизни в России. Эти четыре месяца после финала Гран-При были тяжелыми для них обоих. Юри не понимал, в чем была проблема. Просто в какой-то момент все навалилось, как снежный ком. Они бурно ругались из-за какой-то ерунды, вроде немытой посуды, разговаривали только по делу на тренировке, исполняя обязанности фигуриста и тренера. Потом спустя неделю так же бурно мирились, договаривались забыть обиды. Но никто ничего не забывал, и через несколько дней все повторялось, увеличивая список взаимных упреков. Жить с Виктором-любовником под одной крышей оказалось совсем иначе, чем с Виктором-кумиром в Ю-топии Акацуки или с Виктором-тренером в отеле на время этапов Гран-При. Там были другие люди: родители, Мари, Минако, Юко, Такеши, тройняшки, другие фигуристы и персонал отеля — все они были сдерживающим фактором, но в то же время стабилизатором их отношений. Маккачин был прекрасным пуделем, но они лишь изредка выгуливали его вместе. Все ссоры заканчивались одинаково: один из них брал Маккачина и шел на улицу, а другой оставался остывать в квартире. Это помогало поначалу: они обдумывали все, как привыкли, в одиночестве, и каждый их них приходил к какому-то своему решению проблемы. Но вскоре проблем стало больше, чем можно было решить в одиночку, и это перестало работать. Те накатывали волнами, одна за другой, топя, не давая всплыть на поверхность, чтобы сделать вдох. И они захлебнулись.***
— Юри, возвращайся, — тихо просит Виктор. — Ко мне. — Я не могу оставить Минами. Юри нервничает и немного злится. Какой смысл говорить об этом сейчас, когда он почти научился жить без Виктора, и в следующий раз они встретятся только через три месяца, на Чемпионате мира?! И то, если Виктор не уйдет из спорта. — Так это правда?.. — голос Виктора звучит жалобно. — Ты и Минами… — Хореограф и фигурист, Виктор! — возмущенно обрывает его Юри. — Я помню свои обещания.***
Юри помнил свои обещания, но, казалось, на те четыре холодных месяца позабыл их все. Он же обещал заботиться о Викторе, любить его таким, какой он есть, со всеми достоинствами и недостатками. Собирался помогать Виктору с тренировками и в быту. Уверял, что они со всем справятся, но единственное, с чем они действительно справились, — это с расставанием. С выстраиванием баррикад из упреков, мотанием нервов и срывом соревнований. — Опять?.. — Юрио нашел Юри в туалете Юбилейного. Как говорят русские, место встречи изменить нельзя. — Нет, все хорошо, — Юри включил воду и умыл лицо. Только покрасневшие глаза выдавали его недавнюю слабость. — Возвращайся, а то нас потеряют. Юрио выругался по-русски и вышел. «Виктор» так и осталось невысказанным. Юрио вернулся, а Юри потеряли через несколько недель.***
Юри не знает как, но Виктор все понимает и как-то сразу расцветает. На щеках появляются едва заметные ямочки зарождающейся улыбки. — Я тоже помню свои обещания, — горячо заверяет Виктор и берет Юри за руку. — Мы поженимся, когда ты выиграешь золото. Теперь как хореограф. Предлагаю поставить мне новую произвольную программу, скажем, до Чемпионата России? Убьем двух зайцев сразу. Юри замечает, что Виктор все еще носит свое кольцо, оно сверкает в свете фонарей. Свое Юри оставил на прикроватной тумбочке перед тем, как покинуть дом Виктора и вернуться в Японию, как тогда казалось, навсегда. Он надеется, что ошибался. — …И как рассказывать о потерянной любви, когда она вернулась? — продолжает сетовать Виктор, но Юри чувствует, что тот на самом деле счастлив. — Виктор, я не могу сейчас… — Я подожду, — перебивает Виктор. — Ты, главное, возвращайся. Но не заставляй меня ждать слишком долго, — добавляет он, подмигивая. — Взамен ты должен пообещать стать как минимум десятикратным чемпионом мира, — Юри едва удерживается от смеха. — Окстись, мне почти двадцать девять! — Пообещай, потом все равно забудешь, — смеется Юри. — Ах, ты! Виктор целует его в улыбающиеся губы, и Юри думает, что это самая сладкая месть. Отрываются они друг от друга под звук нового сообщения. — Не знал, как еще привлечь ваше внимание, — оправдывается Пхичит по пути к банкетному залу. — Минами проиграл Юрио в танцевальном баттле и просил спасти его от «этих сумасшедших русских». На пятом грустном хомячке я сломался. Прости, Юри! — Пхичит не умеет долго грустить. — Ты только посмотри, какая волна! — О, ты и набережную фотографировал? Юри, а на этом селфи и нас с тобой видно. — Пхичит, ты же не выложил?.. — Упс. phichit+chu Юри вернулся #victuri4ever