В поисках славы

Он был создан, чтобы стать великим. Вместо «Витали», любовно начерченного помадой и до сих пор не оттёртого с зеркала в туалете, «жив» должен был быть он! Увековеченный поклонниками и, конечно же, поклонницами! Александр Сергеевич Пушкин двадцать первого века! На лице Димы проступила ухмылка. В голове щёлкнула мысль, и он начал играть мышцами в отражении, прикидывать, какая поза лучше всего могла бы передавать творческий накал его души. Поднял подбородок, устремив взор далеко-далеко, охватил взглядом всю Русь-матушку горемычную. Да-а, тепло, горячо даже! Кипяток! Дима мигом отпрыгнул назад и схватился за ошпаренную щиколотку. Проклятая раковина! Проклятая газета! Сантехника себе позволить не могут, не то что поэта! Из редакции определённо нужно было уходить, но куда? Крыжополь и две его газеты выглядели тупиковой ветвью развития его как поэта. К продюсеру Витали? Вазелина не напасёшься. В Москву? Талантливый поэт из провинции покоряет столицу, да, отличный, как его там... Нарратив, во! Щербатая улыбка Димы вновь засияла в зеркале. Он сможет, запишется в какое-нибудь шоу талантов, распахнёт душу перед слушателями, и все они потянутся к нему, утопят в букетах, ласках, расцелуют, разде… «Так, на концерты приглашать только девушек. Красивых», — мысленно отметил Дима. И вообще, какой Дима? Нужно придумать более презентабельный псевдоним. Увы, имя Пушкина уже было занято. Дима принялся осматривать туалет в поисках хоть какой-нибудь идеи, и его взгляд зацепился за приклеенную к двери кабинки и, судя по отсутствующим страницам, не раз использованную газету. На первой полосе красовалось слащавое личико Витали, ниже — очередной текст про его новые хиты, прямо по соседству со статьёй о бедствующих крыжопольцах. Ещё ниже начинался очерк о жизни знаменитого Игоря Ерепеньева. Чем именно тот был знаменит, Дима узнать не смог: текст обрывался ровно после имени, причём буквально. «Игорь Ерепеньев... А ведь что-то в этом есть!» — подумал он и, воодушевлённый, устремился прочь из этого рассадника графомании. Столь молниеносно, что на выходе едва не сбил главного редактора газеты. — Куда это вы собрались, Дмитрий? — удивлённо спросил Пётр Вальдемарович, поправляя свой плащ. — На вольные хлеба, в поисках славы! — Так Слава вроде здесь, нет? — начал было главред, но Дима уже выбежал из редакции. — Дмитрий! Дима резко остановился и, придав своему лицу уже отрепетированное перед зеркалом выражение, ответил: — Нет, не Дмитрий! Это имя мертво! Отныне вы все увидите меня только с экранов телевизоров, и каждый будет знать меня как Игоря Ерепеньева! — Это который лучший самогонщик Крыжополя, что ли? Ну, в таком случае могу только пожелать вам, Игорь, удачи! До Димы долетело только последнее слово, а сам он мчался стремглав к своему дому, чтобы собрать чемодан и на заработанные честным попрошайничеством доллары уехать из Крыжополя навсегда. — Слава тебе, Господи, — прошептал Пётр Вальдемарович.