Ночь для Кагуры

      Полная луна возвышалась на небосводе, её приятный свет падал сквозь окно гостиницы. Под этим светом, на подоконнике, сидела Миллиана. Одну ногу она выпрямила, а вторую согнула в колене, положив на него правую руку. Она упиралась спиной о внутренний откос и смотрела на приятную луну в небе. Ей нравился этот свет, ещё с Твердыни. В камере всегда было темно, и только в полнолуние или около того, яркий свет луны пробивался сквозь решетку. Он падал на пол в виде приятной лужицы, в которой она так любила спать. Отличающийся от того тусклого света магических светильников и ослепляющего солнца. Её любимый свет. — «Хоть я не пала во тьму, свет солнца не для меня», — подумала она и сделала вдох. Приятный, прохладный воздух наполнил легкие и подействовал освежающе и бодряще. — Миллиана, — раздался за спиной голос Ризли, — что с вами было сегодня? Тогда.       На этот вопрос Миллиана не хотела отвечать. Они ведь не смогут понять то, что не испытали сами. — Ничего. Забудь. — Мы из одной гильдии, по сути семьи, — сказала Ризли. — «Да, по сути семья. Но у меня есть и другая семья, узы с которой я не хочу, да и не смогла бы, разорвать чем-либо в мире», — думала про себя бывшая рабыня и не слушая дальше, ответила: — Всё в порядке, Риз, не надо за нас волноваться. — Если что, я всегда помогу, Мили, — ответила та и пошла к себе в комнату. — «Ты не сможешь, нам помочь», — произнесла она про себя и посмотрела прямо на луну.              Ей вдруг вспомнилось, как она спросила Джерара про его магию. А именно: почему у него нет заклинания, связанного с луной? В её голове, дословно прозвучал его ответ: — Как и магия огня бывает разной, так и магия небесных тел тоже. Я не могу призывать звездных духов как их заклинатели. И с луной тоже самое, это немного другая область…       Она прервала себя, сделав резкое движение рукой. Схватившись ею за лоб, она подогнула под себя обе ноги и свесила их через подоконник. — «Тварь! Убил Симона! Обманул нас всех, сделав своими рабами, когда мы только получили шанс покинуть Твердыню! Как же … «, — в её воспоминаниях всплыло его лицо и то, насколько он силён. — Чтоб тебя! — крикнула про себя, на секунду испугавшись, что прокричала это вслух. Она посмотрела вниз, на лужайку у гостиницы и городские улицы, на бескрайнее ночное небо и смогла немного успокоится. Тут она подумала про Кагуру, которой должно быть ещё хуже. — Хоть она и просила оставить её одну, я-то знаю, что она сейчас чувствует, и не могу её бросить, — решила для себя Миллиана и спрыгнула с подоконника.       Комната Миказучи была рядом, всего лишь пройти в конец коридора от главного зала на этаже и завернуть направо. Там, в самой дальней и достаточно простой для этой гостиницы комнате и разместилась её подруга. Она открыла дверь медленно и без лишнего шума, но в тоже время решительно, без задержек. Сидящая у окна женщина, никак не отреагировала на звук и только спустя пару секунд сказала: — Я же просила оставить меня одну, Милли… — обернувшись, чтобы сверкнуть глазами, она прервалась на середине фразы. У неё не получилось ни сверкнуть глазами, ни удержать свою маску. А Миллиана уже подошла вплотную. Её глаза, жёлтые и с вертикальными, как у котов, зрачками, светились в темноте. Это было следствием хорошо развитой магии и, в тоже время, в них горел огонь. Огонь, что никак не связан с магической силой, но который четко и ясно давал понять: она не уйдет. Пусть Кагура и была сильнее неё в магическом и физическом плане, у неё не было её психологической закалки и опыта. Райская Твердыня сделала своё, а Миллиана сделала выбор, как с этим поступить. Словно стальная крепость, её психика возвышалась над мечницей. — «Её судьба — сталь, из которой она своей волей построила крепость, как и они все. Хоть это и не видно невооруженным взглядом, но она сильнее меня в своей голове» подумала Миказучи и, что было нехарактерно для неё, бросилась в объятия вошедшей. Только с ней наедине, она позволяла своим чувствам свободно течь сквозь своё сознание, не подавляя и не пряча их. Перед ней, перед Кэтли, она снимала свою маску, хоть этого и не требовалось. Ведь та даже не замечала её надетого для публики выражения лица.       Миллиана стояла и обнимала свою подругу. Её обувь, показалась ей неуместной и двумя легкими движениями она её сбросила. Прохлада каменного пола ей сильно нравилась, как и лунный свет ещё с тех времён. — Миллиана, я … — сказала Кагура и обняла её сильнее. — Знаю, — ответила та и добавила, — и про это тоже. — Ммм? — немного удивилась мечница и посмотрела на неё. — Тебя очень легко прочитать, как на ладони, все твои эмоции, и ко мне в том числе, — сказала Мили, держа подругу за руку, подошла к кровати. Уложив и присев у её ног, она с удивлением заметила, что подруга была обута в свои черные сапоги до колен. — Можно? — спросила она и взяла её правую ногу. — Тебе не нужно моё разрешение, подруга. — Я ненавижу даже обниматься, если не знаю, что это приемлемо для другого человека, — довольно резко сказала Миллиана и остановилась. -— Продолжай, я … хочу твоей ласки, — сказала лежавшая на спине Миказучи. И её подруга продолжила.       Она сняла с неё обувь и, зная про её любовь к порядку, поставила их обувь около входа. Вернувшись на кровать и подобрав под себя ноги, она положила на колени стопы Кагуры. Миллиана начала их разминать и массировать, постепенно расслабляя уставшие за целый день ноги. Ей немного нравились босые стопы, и она не могла сходу сказать: почему и чьи. Стопы не отличаются у мужчин и женщин, но именно женские ей хотелось попробовать облизать в таком постельном контексте. — Делай всё, что посчитаешь нужным, Мили — сказала Кагура и посмотрела на неё доверительным взглядом. Как бы Миллиана не говорила, что ненавидит связывание и другие подобные штуки, их использование ей самой приносило удовольствие. Если она сражалась с кем-то, то могла связать своей магией и получить от этого прилив радости. Здесь это тоже проявилось. Она ненавидит рабство и боль, которую причиняют людям просто так, из-за хуевых заёбов в мозгу! Она ненавидит, чтобы над ней доминировали или связывали, даже если полностью доверяет той или тому, кто это делает. Она не способна представить себя в роли жертвы ещё раз! Но здесь, она доставляет удовольствие своей подруге, доминируя над ней, и ей это нравится! — Магия Котов: Веревка, — создав несколько веревок своей магией, она начинает привязывать свою подругу к кровати по рукам и ногам. Она обвязывает их вокруг лодыжек и кистей, после чего проводит под кроватью и связывает между собой в тугой узел. Кагура не может пошевелиться ни на йоту, что доставляет ей удовольствие. — Теперь я могу сделать всё для твоего удовольствия, подруга, — говорит она, немного изменившимся голосом. В этом голосе сквозит какой-то манией к подобным утехам. Лунный свет, падая на её лицо, добавляет ей какой-то инфернальности; а её кривая усмешка, сдвинутая в левую половину лица и безумный блеск глаз даже демоничности. Кагуре стало даже страшновато, и она механически потянулась за мечом, но магия была заблокирована веревками. — Не-а, не выйдет, — сказала кошка ей на ухо. — Теперь ты моя, на некоторое время! — Да, … я твоя, … ваша!       Эти слова сработали, как спусковой курок. Раздался слабый смех, который почти моментально стих. Руки Миллианы застыли у ребер мечницы, а потом сошлись на них снова, защекотав. — Ахахаха, — рассмеялась Миказучи на какую-то долю секунды, после чего ещё одна веревка закрыла ей рот. — Не надо всех будить. К тому же, так тебе будет ещё более приятно и мучительно! — азарт и безумный блеск разгорелись в ней до предела, тепло наполняло тело и она, понемногу, начала щекотать свою пленницу за ребра. Сначала пальцами, а спустя пару минут — тонкими концами верёвок. Даже выгнуться корпусом было невозможно и приходилось терпеть всё! Щекотка то уменьшалась, то становилась сильнее, места менялись от ребер до шеи и потом под мышки. Сама же Миллиана начала разминать стопы своей подруге. Каждый палец она брала между ладоней и прокручивала, хрустела ими и сгибала, а потом уже переходила к следующему. Кагура стала немного мокрой, соски напряглись — это было видно через ткань. Но молочные железы не привлекали кошку. Наоборот, смотря на такие напряженные соски, ей вспомнилась одна пытка, которую применяли на Твердыне. Женские груди помещали в тиски и сдавливали их. Когда их ширина уменьшалась на сантиметр, многие девушки стискивали зубы и начинали постанывать; на два они начинали кричать, за исключением некоторых. У тех или грудь была маленькая, или болевой порог очень большой. В любом случае, Миллиана была рада, что не испытала её на себе. И пока её мысли гуляли где-то далеко, руками она закончила массаж стоп и перешла к голеням. — «Ладно, если уж начала, то закончу начатое!» — решила для себя Кэтли.       Тем временем, Кагура стонала от удовольствия и между стонами слышались взрывы смеха. Ей было тяжело дышать только через нос, из-за того, что её возбуждали и щекотали сразу. — «Стой! Хватит пока!» — проносилось в её мыслях, но она не могла ничего сделать. Она была во власти этой рыжеволосой девушки, у которой была и тёмная сторона. И пусть эта тьма была не такой и страшной, сейчас это было действительно опасно. Но как оказалось, это был план Мили с самого начала. Она убрала кляп и перестала щекотать, Миказучи смогла вдохнуть полной грудью и отдышаться. Не успев ничего сказать, веревка снова стала её кляпом, а щекотка продолжилась. Подергивание тела было очень слабое из-за крепких пут, что добавляло атмосферы подвластности. Кагура давно возбудилась и будь это обычный половой акт, то и кончила бы давно. Но ей занималась Миллиана, а она не любит секс, по-крайней мере сам по себе. Разминая ей голени, она уже бы возбудила её, но после них она поднялась к бедрам. Она массировала и их, вместе с тем щекоча её.       Полностью закончив с ногами своей подруги, она ещё раз прекратила щекотку и снова дала ей отдышаться. Грудь поднималась, а стоны были очень громкими и страстными. — Мне жарко, — сказала пленница. — Окно и так открыто, а магией льда я не владею, — ответила Мили. Подождав пару минут она без предупреждения вернула ей в рот кляп и сказала: — А вот сейчас… — и остановилась не закончив фразы. Щекотка не начиналась, пять секунд, десять, двадцать … Время шло, а она спокойно сидела и смотрела в её глаза, как вдруг … провела пальцами между её ног. Плотная ткань отчасти защищала от щекотки, но в тоже время ей было более щекотно через что-то вроде неё. Она завертела головой так сильно, что Миллиана зафиксировала её своими веревками. Мышцы ног и рук, напрягались и расслаблялись, когда её «мучительница» начала щекотать между ног веревкой. Руками же, она стала щупать её мышцы, такие сильные и крепкие, что уже наполнившее её тело тепло чуть не взорвалось изнутри. — Мммммм… — стонала Кагура, и в унисон ей застонала Мили. — Мммммм… ещё немного, — произнесла та через силу и, подняв веревками стопы подруги к своему лицу, стала их целовать и вылизывать. Она, как кошка, которая лакала молоко, бегала кончиком языка по её стопам и брала по очереди её пальцы в рот. Удовольствие уже опьяняло мечницу! Щекотка языком её стоп, массаж уставших ног, ощупывание и связывание, сделали своё дело. Теперь начнется финальная часть.       Держа пальцы её ног во рту, ей хотелось обсасывать их и проводить по ним язычком ещё и ещё! Но времени уже прошло немало, а завтра четвертый день больших магических игр. Она остановилась и в следующую секунду нависла над своей пленницей, и посмотрела ей в глаза. По ним она увидела, что та готова очень и очень давно, что даже лучше. Маленький миг и их губы соприкоснулись друг с другом. Долгий и страстный поцелуй, который чуть не лишил Кагуру чувств. Одновременно с ним, Миллиана уперлась коленом между ног подруги и начала делать поступательные движения. Миказучи кончила и издала протяжный стон, долгий и очень страстный. Веревки исчезли и к ней вернулась магия, но сил ухватиться за неё не было. Удовольствие делало это бессмысленным. Миллиана уже собралась уходить, как, из последних сил, она окрикнула её. — Мили! — Что Кагура-сан? — Твои стопы … они очень красивы! Можно… — Конечно, — ответила она и подошла к окну. Там стоял небольшой стул, который она подтянула к кровати и села на него. Свои стопы она сложила Кагуре на грудь и стала получать кайф. Конечно, она не так сильно любила, когда это делают ей, но … это все же приятно! Через пару минут, она услышала тихое посапывание и, улыбнувшись, вышла из комнаты.       Перед тем, как лечь спать, она решила пройтись босиком по лужайке возле гостиницы. Ступая босыми стопами по траве и земле, она вспоминала последние моменты этой ночи, как язычок её подруги скользил по её стопам. Это было одно из самых приятных ощущений в её жизни. Она ведь тоже её любит!