Живи ради меня.

Наверняка, ни один справочник и не один информационный сайт не мог даже и подумать об этом. Вряд ли где-то можно раздобыть информацию, что делать в этом случае. Но делать что-то надо, потому что так дальше продолжаться не могло. Куникида всегда смотрел на Дазая и удивлялся, как же можно быть таким не культурным идиотом. Дазай то и дело попадал в какие-либо неприятности, из которых Доппо потом шел его доставать, недовольно ворча себе под нос ругательства. А Осаму словно специально на следующий же день мог рвануть с моста в реку и забраться на крышу какой-нибудь многоэтажки. Вроде бы, его можно было сравнить со злобной нянькой в очках, что носилась с таким несносным хулиганом, но... Кто же знал, что в какой-то момент он начнет носиться с ним из-за чувств. Звучало банальнее некуда, но почему же так щемит сердце от мысли, что Дазаю не мил этот мир и он хочет умереть. "Идиот... - шипит он про себя - Не знаешь, для чего жить - живи ради меня!" Но это не прекращается. Он трепетно лечит каждую новую ранку на теле Осаму и снова ругает за его поступки. А этот идиот лишь улыбается и насмехается над ним, словно высмеивая и чувства, которые Доппо к нему питает. Но Куникида их врят ли когда-нибудь покажет. Дазай - Дон Жуан среди женщин и любит исключительно их. Как же сильно скрепит сердце, когда он видит, как его возлюбленный поглаживает руку новой встречной даме и осыпает ее комплиментами. Зависть так и сжимает больное сердце, отдавая болью в груди. Ему не надо, чтобы он гладил ему руки так же или осыпать комплиментами. Хотелось лишь, чтобы этот слепой идиот-суицидник хоть раз обернулся и увидел, как за его спиной стоит человек, что так трепетно его любит, но боится показать это. И Осаму Дазай как всегда будет искать новый изощренный способ для самоубийства, а Куникида снова придет вытаскивать его из ямы. А в блокноте появляется запись: "/дата/. Дазай снова не обратил на меня внимание. А я снова не признался..."... Как же сложно жить, когда чувствуешь, словно все твои попытки скрыть свою любовь - как скатывающийся снежный ком с горы, что с каждым оборотом, как с каждым новым днем становится все тяжелее и больше. Куникида чувствовал себя в несколько раз хуже. Он с каждым днем все чаще смотрел на Дазая и то и дело одергивал себя за это, но ничего не мог с собой поделать. Все стало привлекать его, в этом суициднике - каштановые, мягкие волосы, что так и хочется пропускать меж пальцев; бинты, что сковывали его тело, обвивая, будто белые змеи и худощавое тело, что казалось таким хрупким и беззащитным, которое так и нуждалось в защите. Но Доппо продолжал скрывать свои чувства, лишь чаще углубляясь в свой блокнот. С каждым днем там появлялись все новые и новые записи: "День 54. Дазай смотрит на меня, как на клоуна или шута, но мне даже не обидно, ведь в это время он улыбается..." "День 67. Сегодня я едва не раскрыл себя, когда хотел прикоснуться к нему, якобы случайно. Вроде бы, Дазай ничего не понял..." "День 73. Ненавижу Накахару. Он интересен Дазаю, а не я." Но в один день все переменилось. Да, вот так все и бывает, когда судьба, после долгой черной полосы хочет пустить еще более темную. Куникида сидел за столом, делая в блокноте еще одну запись, как вдруг забежал Ацуши, крича о тревоге. Доппо бросился из кабинета на помощь, оставив блокнот на столе. Наверняка, в обычной ситуации, он бы не допустил этой оплошности, но тогда он действовал быстро и резко. А когда он вернулся, то увидел Дазая, что сидел на столе, положив одну ногу на другую, и с задумчивым видом перелистывал страницы блокнота именно там, где блондин делал личные записи. Записи о нем... Вы знаете, когда в один миг внутри все может рухнуть? Вот так, легко и неожиданно. Словно постройка здания обрушилась, разбивая все этажи, что строились несколько лет. Тело сковывает страх и ты не в силах даже вздохнуть и можешь лишь смотреть, как твое счастье улетает из рук, словно воздушный шарик, нитка которого случайно вырвалась из рук... Куникида стоял, не в силах пошевелиться, и смотрел на Дазая. Сейчас Осаму напоминал цунами, что волной легко, в одно движение сносит песочный замок, что был построен на берегу. Весь внутренний мир Доппо, все его трепетно хранящиеся внутри чувства, что он так старательно пытался скрыть, были этим самым замком. А Дазай - словно прекрасная морская волна, что так нещадно крушит все внутри, заставляя разум пошатнуться, а сердце бешено биться от страха. Наверняка это рано или поздно бы произошло. Но почему так страшно смотреть на шатена, что с внимательным и деловым видом читает записи в блокноте, медленно перелистывая? Дазай оторвался от блокнота, подняв глаза на вошедшего и открыл уже было рот, чтобы что-то сказать, но Куникида не хотел этого слушать. Ничего хорошего не будет точно. Блондин мигом оказался около Осаму, рывком вырвал блокнот с такой силой, что одна из страниц оторвалась и плавно упала на пол. Мужчина тут же развернулся и быстрым шагом рванул на выход из помещения, бросив лишь одну фразу: - Тебя разве не учили, что чужое трогать нельзя?! И он снова ругается. Но как прежде уже не будет... Куникида не появлялся в штабе организации уже больше двух недель. Его отсутствие заметили сразу же, в первые дни. Для столь пунктуального, как он, человека пропуски без предупреждения были предельно странным поведением. Фукузава позвонил ему в вечер второго дня, на что получил ответ - Куникида себя плохо чувствует. После этого его никто не трогал, но в ВДА нависло некое напряжение, ибо все волновались за своего друга и сотрудника. И лишь один Дазай мрачно сидел за своим рабочим столом, подперев голову руками и смотрел в стол. Он один лишь знал, по какой причине отсутствует его друг и виноват в этом он. Совесть и переживания за Доппо грызли изнутри, словно паразиты, жрущие плоть, не жалея. В конце-концов Осаму не выдержал. Беспокойство изнутри все росло и росло, никаких новостей о состоянии Доппо не приходили, на звонки он больше не отвечал, а количество дней, что он отсутствовал все росло и росло. Отбросив со психу все дела, Дазай отчитался Юкичи, что отъедет проверить состояние Куникиды и что больше в этот рабочий день не вернется. Фукузава лишь молча, сухим кивком головы, дал разрешение и отпустил его. Через каких-то пол часа шатен стоял под дверью и нервно нажимал кнопку дверного звонка, что отдавал в ответ протяжной звонкой трелью, но никто так и не открывал. Нервно топчась на месте, Осаму решился нажать ручку двери, хотя та наверняка была неподвижно рафиксирована на месте, закрытая на ключ.Какое же было его удивление, когда дверь поддалась и открылась. Предательски сильно задрожали руки. Куникида никогда был не оставил дверь распахнутой, что было лишь еще одним поводом беспокоиться о его внезапной оплошности. Робко пройдя внутрь квартиры, Дазай стал смотреть по сторонам, нервно оглядываясь. Вся обстановка так и давила мрачной аурой, заставляя поежиться. - К...Куникида, - тихо позвал он, не отходя от порога, но в ответ была лишь гнетущая тишина. Осаму вздохнул и прошел от порога по коридору в сторону гостиной. По всему помещению царил полу мрак и небольшой беспорядок. Небрежно брошенные книги на полу или стоящий в проходе стул. Но, не изменяя себе, на полу в квартире Доппо не было ни пылинки. - Зачем ты пришел? Резкий низкий голос за спиной заставил вздрогуть и подскочить на месте. Осаму быстро развернулся и посмотрел на обладателя голоса. Возле порога стоял человек, отдаленно напоминающий Куникиду. В полу-мраке можно было слабо разглядеть светлые, растрепанные волосы, домашнюю мятую одежду и легкую щетину на подбородке, какую Осаму в последний раз видел только у Одасаку. Он остоял боком, опустив голову, из-за чего длинные блондинистые локоны упали на лицо, оставив открытым лишь подбородок. - Уходи, - сказал Доппо, слегка махнув рукой. - Куникида, - сказал было Дазай и сделал к нему шаг, но мужчина резко развернулся спиной - П-прости меня... Что я взял твой блокнот без спросу.... Голос заметно дрожал, сам Осаму заикался и замер на месте, не в силах сделать ни шагу больше в сторону блондина, словно боялся его. Сглотнув, от чего кадык нырнул под воротник рубашки и вылез обратно, шатен пробормотал и сжал руки в кулаки: - Вернись в организацию. - Я не могу... Я не вернусь. - Почему? В ответ было молчание. Осаму все же подошёл к блондину, слегка коснувшись кончиками пальцев его спины. - Не молчи! Скажи наконец! В следующий миг Куникида резко развернулся к нему лицом, на столько быстро, что Дазай и среагировать не успел. Крепкая, холодная рука сжала горло суицидника, обмотанное бинтами, прижав спиной к стене. Куникида слегка сжал шею пальцами, приподняв шатена на носочки и впился губами в желанные уста Осаму, прикрыв глаза. По телу обоих прошла горячая дрожь, но было уже плевать. Возможно, это все в последний раз и ниже опуститься перед ним Куникида уже не сможет, так почему бы не воспользоваться ситуацией и не сделать то, чего он так долго хотел? Он не был ни напорист, ни груб с таким хрупким человеком, чье искалеченное тело и так все покрыто шрамами прошлого. Ему нужен был лишь этот дикий поцелуй, от которого сводило от страха и удовольствия все кости, а кровь отдавала эхом в голове. Отпрянув от Осаму, Куникида отпустил его и пробормотал, низко опустив голову, с грустным видом: - Вот почему... Дазай смотрел на Куникиду, не в силах отвести взгляда и чувствовал, как огромные капли слез собираются в глазах, заставляя весь обзор расплываться. Он и сам не знал причины, почему он так расчувствовался, от чего так сильно болело сердце и хотелось рыдать в голос. плевать, что Осаму никогда не показывал, как ему больно и никогда не плакал. Сейчас на это все равно, Доппо видел его даже втоптанным в грязь, буквально, так что какие-то там слезы были ничто, по сравнению со всем предыдущим. Когда твердая, сильная рука отпустила горло, слезы полились по щекам, капая с подбородка. Куникида сделал пару шагов назад, удивленно глядя на напарника. - Ты чего водопад тут устроил? - он непонимающе поднял одну бровь и сделал небольшой шаг назад. - Прости меня, Куникида! - выкрикнул Осаму, заливаясь слезами и подошел к блондину вплотную, подняв голову, чтобы взглянуть ему прямо в лицо. Доппо явно был ошарашен таким поведением мужчины, но не мог и пошевелиться. непонятный ком в горле застрял и не мог никак раствориться, мешая даже вздохнуть. Нижняя челюсть дрожала, словно он хотел что-то сказать, но никак не мог. Тонкие руки шатена обхватили крепкое, высокое тело, крепко обнимая. Дазай уткнулся носом в грудь Куникиды и пробормотал: - Я виноват... Прости меня. Робко и трепетно, словно боясь сломать столь хрупкое создание, блондин обхватил его руками, обнимая в ответ и наконец-то проглотил ненавистный ком. Темная, кудрявая голова слегка поднялась, снова показав лицо и глубокие, большие глаза взглянули на лицо Доппо. Тот не мог и слова вымолвить, лишь ловя на себе пристальный взгляд. Внезапно мужчина поднялся на носочки и прильнул губами к губам Доппо. Совсем слабо, едва ли касаясь, словно боясь быть отвергнутым тем человеком, что так трепетно его любит и готов убить каждого, кто посмеет его тронуть. Но Куникида тут же ответил на поцелуй, более жадно и страстно. Впервые в жизни он так сильно был счастлив... ...Простынь небрежно помята и скомкана. За ночь она сильно пропиталась теплом и потом, но стала на столько родной и приятной на ощупь, что никак не хотелось просыпаться и отрываться от нее. Дазай запустил руку в длинные блондинистые локоны, пропуская их сквозь пальцы и провел кончиками пальцев второй руки по бледной нежной коже, что за ночь успела и вспотеть, и жарко нагреться, подобно простыни. Жаркие лучи солнца падали на пол, сквозь приоткрытые плотные шторы, слегка задевали кожу, не прикрытую одеялом, припекая ее. Но ни один факт не заставил бы сейчас проснуться, встать и оторваться друг от друга. Вдыхая запах чужого тела, ставшего за ночь до невозможности родным, и касаясь друг друга, ничего в мире не могло стать дороже. Куникида нехотя встает с кровати, что так приятно была нагрета двумя телами за ночь, и стал собирать небрежно разбросанную одежду на полу. Осаму потянулся, лежа в кровати, словно кот и прищурился, глядя на растрепанного Доппо сквозь солнечные лучи. Блондин молча положил одежду Осаму на край кровати и стал одеваться сам, не в силах взглянуть на шатена. Его переполняло чувство стыда за содеянное, но по улыбке Дазая не сказать, что ему что-то не понравилось. Через час он уже выставил Осаму за дверь, мысленно надеясь, что это забудется, хоть и понимал, что такое уже точно не забыть. К вечеру на столе Фукудзавы уже лежало заявление об увольнении Куникиды по собственному желанию. С тех пор в здании агенства он не появлялся. Даже чтобы забрать вещи, которые он оставил в кабинете. Спустя пол года Дазай явился к Куникиде в квартиру, но Доппо там уже не было. Новые хозяева сказали, что он уехал, не оставив никаких контактов или нового адреса. Связь с бывшим напарником оборвалась окончательно и Дазай не мог его найти, как бы ни старался.