Пора платить по счетам

–Архонт ты, обычный смертный, хороший друг милашки, мне все равно, 5000 моры.–томный женский голос раздался эхом, ударился о страницы наполненные как и ценнейшей информацией, так и пустозвоном для детей. Ударился о деревянные стеллажи, каменные стены, о темный волос того, в чьё лицо это было сказано. –Но, но..–одетый в оттенок малахита, с ногами покрытыми белой тканью, одеяния напоминающего колгота, парень отпрянул от собеседницы, что секунду назад опёрлась руками и пышным бюстом о массивную стойку. –Малыш, у тебя есть что-то на предложение сделки взамен моры?–длинная элегантная кисть сдавила, предварительно потянув хозяйку за собой ещё дальше по столу, челюсть стоящего спереди, а большой палец, под покровом, перчатки огладил тонкие, угловатые губы. –Песни твои меня не интересуют, но вот более интересные звуки-услада для ушей одинокой женщины. –Госпожа Лиза, я вас правильно понимаю?–он прекрасно знал ответ на уже заданный вопрос, но хоть в его глазах нотки страха и играли симфонию, скорее целый реквием, взять волю оркестру он не давал и в попытках устоять с мирным спокойствием, дабы сильнее не раздразнить садистку. –Могли бы мы договориться по другому? –Либо деньги, либо твоё милое личико и тельце–ехидно улыбаясь прыснула она, обдувая словами словно ядом и проводя ногтем алеющую дорожку от уголка до ключицы, где ей пришлось зарыться под слой ткани. –Я могу занять, до вечера принесу–его голос заметно дрогнул лишь в последней части предложения, до этого выдерживая высочайший уровень холодности, возможный в сложившейся ситуации. –Прости, но бардам доверять не стоит–притянув к себе поближе, промолвила библиотекарша, надавливая коротким ногтем среднего перста на выпирающую под рубашкой ключицу,–не бойся, я не такая, как те двое–сладко прошептала женщина в прикрытое тёмной косичкой ухо. Коса была рывком распущенна, точнее, Лиза сорвала резинку попутно разделяя пряди. Брюнет, ранее названный Венти, после был болезненно вжат в пару раскрытых книг, уже стоявшей на роскошных ногах женщиной, а после и вовсе была уткнут в них щекой. Заправив мешающийся пред очами завиток за ухо, пышногрудая наклонилась к уху вжатого пленника, что пытался отпереться, но с его физической силой это было безнадежной грезой и томно прошептала «спальня или стол, дорогуша?». Вообразив ощущения, получаемые о нечаянные биения телом о стол, понимая, что значит ее вжимания в него, да и боязнь свалиться, в попытках бегства от ощущений, что могут стать невыносимыми, низкорослый выбрал меньшее из двух зол. К кровати путь лежал недолгий, а охранники никогда не задавали ведущей кого-либо на мансарду библиотекарше вопросов. Жестким тоном парнише было велено снимать все, кроме свободно "сдавливающего" торс корсета. У банкрота не осталось иного выбора, кроме как повиноваться и бросить свои одеяния на пол, оставшись лишь в нижнем белье и корсаже. –Развернись,–отойдя от стены, на которую она опиралась во время обнажения спутника, женщина твёрдым шагом приближалась к своей жертве. Покорно выполнив "просьбу", Венти почувствовал как шнуровка слабеет, «Что она делает? Неужто хочет раздеть меня сама?» но эти мысли оборвались, тот час сменяясь шумном выдохом и резким вскриком, от затянувшихся на спине верёвок. –Хочу ещё раз услышать твой сладкий голосок.–громко произнесла рыжеволосая, обращаясь к повалившемуся на живот парню. Она вынудила его вернутся в сидячее положение, опрокинув на себя и легонько оцарапав розоватые соски, поднимая руку выше и сжимая горло, в которое после впилась белыми зубами, что оставляли такой развратный, неприкрываемый джеральдиновый след. Прижав тонкое тельце к себе, словно паук опутывающий в свои липкие сети неудачливое насекомое, она начала обвязывать его толстой нитью, взятой из комода, таящего множество скелетов зрелой персоны. –Ты не снял чулки? Как мило, знал, что они меня заводят?–сладостно проговорила она, окутывая торс чёрной нитью, обрисовывая соски и прибавляя тугости к и так стянутому корсету. Ведя дорогу красивых, но болезненных узоров от начала бедра и к тонкой, окрашенной кровоподтеком шее. –Чуть позже я свяжу тебе руки, но сейчас, позволь мне насладиться безучастным видом. Она отпрянула, а архонт в своеобразном украшении завалился на мягкие перины, где сглотнул немалую часть выделившейся слюны, что выступила при виде громоздкого фиолетового объекта и маленького красного флакончика. Длинноволосый осознавал, что ему придётся раз за разом потакать прихотям садистки, так как отказы ее раззадоривали ещё более, чем милые людишки, чьё лицо обременено болью, а чей «сладкий»голос так и нарывается вылететь из уст, пока они закусывают перину. Как уже было ясно, Лиза любила причинять боль, возможно родилась с подобными предпочтениями, возможно приобрела, мало кто знал ее прошлое. Но она любила не просто причинять физические увечия, она любила вид испятнанного тела, как отказы, так и мольбы о продолжении ее заводили, она не хотела наносить моральный ущерб партнеру, так что в основном соития происходили по обоюдному согласию, но изредка случались ситуации подобные Венти, так как скорее всего, он изменит своё отношение, узнав, что все куда лучше чем в слухах. Она знала о его похождениях и распутности, возможно по слухам, возможно он ее давно заинтересовал. Даже бог не знал, что творилось в голове у этой шатенки. Присев рядом с утопающим в море белоснежных перин и разнообразных подушек растрепанным парнем, Лиза ласково огладила его пунцовую щеку, а его страх уже практически сменился смущением, так как он рассчитывал на разрыв заднего прохода и сдирания кожи заживо, а она всего лишь так лаского играет рукой в его волосах, иногда применяя несильные, но не очень уж приятные, да и болезненные действия по отношению к нему. Она схватила тугую верёвку и притянула к себе, слизав выступившую из под ранее проделанного укуса кровь. Она любила резкий запах, метальный привкус на своём шершавом языке, любила когда партнёр вздрагивал от выкинутого ею движения. –Мне хочется взглянуть на тебя, милаш, делающего с собой подобное–она указала на красный пузырёк, а требование не нуждалось в объяснении, Венти все ещё тревожился по поводу дачи отказа, но боязни испытывал все меньше и меньше, словно судно заходящее в очаг Бермудского треугольника, чей капитан уже отбросил мысль о вероятной смерти. Хрупко сложенный неуверенно лёг на живот, раздвинув ноги, предварительно взяв склянку алой жидкости. Движения были довольно таки скованны, но разведя ноги, черноволосый запустил пальцы под резинку белых трусов. –Я хочу видеть твоё прекрасное личико–приказательным тоном, высказала Лиза. На что тот без доли неповиновения, приспустил шелковую ткань и лёг на костлявую спину. Перемена позы досталась ему довольно трудно из-за скованности органов дыхания и везде натирающих, не одаривая вниманием тонкий кожаный корсет, нитей. Он так же неловко, как и в первый раз, раздвинул ноги, и стараясь не бросит взгляд на озабоченную женщину, словно куртизанка перед первым клиентом, начал приступать к запрошенному. Тонкие пальцы помяли друг между другом выдавленную на них жидкость, а после, медленно рассекли воздух по направлению к нижней части тела. Он медленно запустил оба вовнутрь, пряча покрывшееся розовым смущением личико где-то за плечом, оставляя лишь вид на ребяческий профиль. Двигал рукой он все так же неловко, стараясь не задевать орган, всегда заставляющий выгибаться и издавать разного рода непристойные звуки. В заднице начало печь, чего явно не ожидал связанный, на чьих глазах выступили слёзы. –Что вы туда добавили?–промямлил длинноволосый по направлению в перину. –Всего лишь стружку перца, подаренного мне самым искусным поваром Ли Юэ.–дала ему ответ наблюдающая.–Она недешевая. Венти попытался продолжить следовать поручению, однако ноги начали непроизвольно сковывать движения руки, что толи провоцировало, толи дразнило, а быть может и вовсе гневило женщину. –Помочь?–ехидно улыбаясь, спросила переместившаяся уже впритык к ногам божества светлокудрая женщина. Откликом было лишь усилившееся дыхание, пытающегося сбежать от своего же тела банкрота. Библиотекарша закусив перчатку правой руки, рывком стащила с кисти ткань, после полетевшую на пол, к прочим, ей не принадлежащим одеяниям, а она сама продвинулась вперёд. Кисть очутилась прямо перед носом черноволосого, вжимая ладонь во влажный от вылетающих или стирающихся слез, покров кровати, Лиза могла наслаждаться прямым взглядом на профиль должника, который он попытался скрыть от неё тонкими пальцами свободной руки. –Что ж ты ведёшь себя как девственница в кабаке?–Было прошептано Венти прямо в ухо, а он попытался отпрянуть от выходившего из ее уст ветерка, но бежать было некуда. Ловким движением нагой руки, садистка очутилась между скованными ляжками, она накрыла крохотную рученку и пыталась продвинуть ее пальцы глубже, но убедившись в физической невозможности желаемого, была вынуждена добавить свой элегантный палец в далекое от тугости анальное отверстие. Венти, словно птица, осознавшая что нет сил уже лететь, вскрикнул и машинально поддался в лапы хищницы, о чем после жалел. Она продвигалась все глубже и глубже, не взирая на потуги нижнего закрыть к себе доступ и зарыться носом в нежную ткань перины. Светлокурая не толкалась с ходу, как половина его предыдущих партнеров, а лишь вжимала пальцы должника в стенку, а после устремлялась дальше и продолжала подобные действия раз за разом, пока не достигла желаемого местечка. Подушечкой проведя по пульсирующему органу, женщина заставила архонта изогнуться и шумно выдохнув, закусить палец на небольшой ладони. Она продолжала надавливать, ёрзать и менять степень давления, на что Венти отвечал лишь скулежем и сменой позиции на бок, да и попыткой сжать ее лучевую кость в тиски своих худощавых ног. Библиотекарша отвела руку от стыдливой мордашки, запустив большой перст меж влажных уст, она повела, зацепив за щеку, в обратное положение на спину, при этом не отрываясь от занятия в нижней части тела. Она захватила язык следом проникнувшими указательным и большим пальцами, а помяв его, вновь таким же властным тором приказала: –Соси лучше это, а не ткань. У черноволосого не оставалось выбора, а повиновения много труда не требовало. На удивление, Лиза позже отметила, что его владение языком, перебирающим фаланги, умело чередуя напор и области, напоминало навыки искуснейшего карточного фокусника, что тренировался далеко не первый год, как и длинноволосый в своих талантах. Хоть женщина и находилась в перчатке, свободно смахивающей изредка стекающий поток слюны, она могла полностью ощущать теплоту и технику сосущего, что завораживала даже пальцы. –Как в задницу ты девочка-недотрога, а в рот, то и дай пососать–насмешливо кинула фразу в лицо тихо стонущему парню, одетая в пурпурный рыцарь. Эти слова не то что бы смутили парнишу в окончательную степень, но заставили того раскраснеться и отвести взгляд куда-то вдаль, но не на заинтересованное в нем лицо. Лиза вынула кисть облеченную во влажную ткань изо рта архонта, а после нагнувшись нежно закусила выгибающегося за ухо, с силой надавив на простату, заставив его жалобно взвизгнуть, прокусывая нижнюю губу. Женщина переместилась с пунцового уха ближе к личику под ней лежащего, а после, провела шершавым языком по бархатной щеке, как бы пробуя на вкус солоноватую жидкость, вытекающую из под длинных, слипшихся ресниц. Кровь тонкой струйкой стекла из рванных губ, пачкая простынь и руку с лицом, попыткой вытереть жидкость тыльной стороной ладони. –Увы, не могу я это лишить внимания–пробормотала женщина, оставляя свой прекрасный вид, по пути обтирая слизкие, словно листья после контакта со слаймами, пальцы о постельное белье, она приняла сидячее положение, завалив себе на колени полу-связанного парня. –И что вы собираетесь делать дальше?–то ли с интересом, то ли с небольшой долей страха, протянул черноволосый, но ясно было одно, Лизу сия реплика раздразнила. –Лежи как и лежал,–потянувшись к валяющимся на подушке остаткам неразрывных шнуров, протянула доминантка–оставь ненужные слова и мешающие вопросы, однако, тебе бы следовало скрасить тишину пораньше. –Что?–вскрикнул парень, когда его руки были стянуты худой кистью, а после вжаты в спину и болезненно зафиксированы в подобном положении. –Ослушался–сладко шепнула в багровое от недавнего укуса, державшее за собой прядь растрёпанных волос, что партнерша сама так любезно перед репликой заправила, ухо. Венти вздрогнул от резких ощущений, да и пустил тихий вскрик, более походящий на вздох, когда тяжелая рука, просвистев в воздухе, шлепком опустилась на бледные ягодицы. –Разве ты не понял моих указаний?–замахиваясь для второго удара, произнесла библиотекарша. Стон, что по приземлению, смог выдать связанный, звучал будто заяц отчаянно заорал в предсмертных конвульсиях, но его горло перекусывал злобный хищник, не дававший травоядному распугать весь лес своими воплями. Бесспорно, возбуждающе. Однако, садистка была довольна и подобным видом стенания. За первым шлепком последовал второй, после третий и четвёртый. На лице брюнета вновь выступили слезинки, а сам он одной рукой ухватил простынь, второй сжимая ляжки бьющей. –Уже получше, чем в первый раз,–произнесла Лиза проводя рукой по красному следу, алому отпечатку влажной ладони–быстро учишься. Женщина пустила в ход короткие, но отдающие жгучей болью по коже, заставляющие покрыться мурашками и стиснуть зубы, ногти. Она сжала в них ягодицу, а после, словно лезвием ножа, не теряя хватки повела руку вниз и вновь оторвав от бледной, запятнанной кожи взмахнула ею в воздухе и отдала шлепком на заднице. Лицо Венти было залито краской. Испытываемый вначале страх сменился стыдливостью вперемешку с некой формой возбуждения, которую трудно было назвать здравой. Трудно было сказать, основал он своё отношение к происходящему полностью или не замечая, убеждал себя что это лишь ради собственного блага. Его тяжесть дыхания была сравнимо с отдышкой неподготовленного рыцаря, после долгого бега, однако, частота была куда меньше и вздохи как-то чудно дрожали. Черноволосый начал ерзать после очередного шлепка, ведь зад неистово ныл, а тело затекло благодаря несменяемому положению. Лиза вновь стала переминать покрасневшую кожу между своими костлявыми, но до боли элегантными и пленяющими пальцами. На ее лице были закостеневшие эмоции зрительного наслаждения и трудно было понять, маска это или истинная эмоция. Ее глаза бегали по худощавому телу, не упуская и миллиметра из виду, хоть одна и не видела лица нижнего, издаваемых им звуков было более чем достаточно. Она наконец отпустила зад парня и принялась попросту проглаживать пальцем его позвоночник, то надавливая, то вновь ослабляя напряжение. Зашла меж лопаток, сжатых в «идеальную осанку» темной нитью, прошла чуть дальше, заставляя парня выдыхать куда громче, легонько царапая ноготком тонкую шею, где и остановилась. Бездумно сжала, не душа, а просто, невесть знает зачем, после вновь начиная поглаживать и кое-где цеплять ногтем, оставляя лишь покраснение. Запускала одинокий перст в волосы на затылке и снова опускала к шее, оцарапывала кадык и мягко сжимала его пальцами, проводя вниз, к ключицам, на которых ладонь ее не задерживалась. Вскоре, потянув за нить она вновь усадила парня и нежно, чуть дотрагиваясь до кожи, провела по его груди, вниз к животу. Лишь сейчас он сумел полноценно оглядеться, переведя взор с вставшей женщины, что запустила свои белоснежные, но все же более живые и темные, чем костлявые и до болезненного бледные руки пленника, кисти в громких поисках, отметя пурпурный самотык в дальний ящик. Солнце слепило глаза, когда бард тщетно пытался оглядеть обрамлённое выкрашенным в белый неизвестным деревом окно, а пронизывало оно чердак всюду, во все углы комнаты, заставляя даже мельчайшую деталь гарнитура отбросить мрачную тень на светлых оттенков пол. «Минимализм мансарде не к лицу», подумалось черноволосому, оглядывающему свисающие с потолка, а точнее балок под крышей, виноградные лозы, оглядывающему давно не видевшую тряпки этажерку, где книги пылились бок о бок с жидкостями и игрушками, оглядывая массивную дверь, он внезапно обратил внимание на пустоту стен и завешенное белой простыней огромное зеркало, что томилось неподалёку от книжного шкафа. Хоть свет и проникал, но вакантные стены наводили на архонта некое боязненное ощущение, схожие с одиночеством, хоть и был он вовсе не один. Захотелось сжаться, не проявляя боле признаков жизни и чувство пришло из неоткуда, длинноволосый и сам понять его не в силах был, но он лишь рухнул навзничь и продолжил томное ожидание, вслушиваясь в грохот и брань Лизы. –Красив, не правда ли?–обратилась библиотекарь к лежащему парню, что нехотя поднял взор на громоздкий, покрытый позолотой и пугающий объект. –Бесспорно красив, но боюсь, что не по силам мне это великолепие–промолвил сладко, словно пел девчушке серенаду, но с ноткой колебания и смущения. –А как по мне, так в пору, да и думаешь ты в направлении неверном–с усмешкой женщина произнесла. Она вновь присела на перины, а притянув к себе брюнета, оставила на искусанных губах короткий поцелуй и влажный след. Хоть внутри все ещё и было влажно, да и растянуто совсем недавно, Лиза побоялась, что этого будет недостаточно. Она огладила нежную щеку, черкнув под скулой ногтем, выпуская алую дорожку стекать на шею и переместила свою руку ниже, доставая подвинутую ногой смазку. Венти толи лежал, толь сидет, сказать было трудно, на груди шатенки головой, немного поджав колени и съезжая на спину. Расплетенная коса его сильно растрепалась, и то взор закрывала, то не хотела покидать сухие губы, рвясь дальше в рот. Садистка прошлась дорожкой из пальцев, кое-где оставляя след, а где-то надавливая на пунцовую, натертую кожу, ловя всхлипы и вздохи ещё в горле, каждый раз чуть сильнее надавливая и сжимая лебединую шею, очерчивая выступы ногтем большого пальца. Когда гуляющая рука добралась к заветному отверстию, маг высвободила шею из своей некрепкой хватки и облив пикантной жидкостью тонкие пальцы и чуть размазав вязкий лубрикант по входу, ввела два пальца. Ее движения можно было отдаленно сравнить с ходом маятника, то вверх то вниз, то не брезгуя ритмом-развод пальцев и вновь хлюпающие звуки от плавных движений. Вновь слезинки выступили на лице беспомощного парня, то ли от состава смазки, то ли от резко добавленного третьего пальца, что так же продолжал удерживая монотонный такт, хлюпать то входя глубже, то норовя покинуть зад, приближаться к выходу. Женщина лизнула ухо, после чего, приложив к нему белоснежные, словно иней на оплетающий ещё не опавшую листву поздней осенью, и даже бог не знал как ей удавалось сохранять столь чистый оттенок в эти нелегкие для гигиены времена, зубы и усилив давление в очередной раз прокусила тонкий кожный покров. Но кровь не пачкала постель в этот раз, ведь Лиза так заботливо окрасила ею свой язык и потянула им по ушной раковине, оставляя влажную и нежно-красную полосу прямо до шеи, конец которой, перетекающий в плечи, она наградила аловатой-перетекающей в фиолетовый меткой. Венти ответил на это лишь медлительно срывающимся томным стоном, плавно переходящим в колеблющийся меж чем-то болезненным и эротичным. Библиотекарь ухмыльнулась, той улыбкой, что сулит мало хорошего, заменяя выведенные из отверстия пальцы фиолетовой, продолговатой вещицей, что упомянута была еще в начале, а после ошибочно воспринята как задвинутая в долгий ящик. Действия ее всегда были точны и никогда она не колебалась, как и сейчас. Рука ее шла ровно, на дрожь и намека не было и этой плавно-идущей кистью, она приставила мягкое начало мастурбатора, что можно было бы назвать головкой, имей оно какую-либо форму, к растянутому отверстию и неторопливо полностью ввела агрегат. Но расторопность вскоре вернулась к женщине, чья благолепная ладонь с силой сжимала чуть выпирающий конец фалоса, который после резко и не послабляя напор вгоняла в и так всасывающий его анус. Венти уже и сам норовил глубже насесть на дилдо, казалось, будто он сам регулирует темп, делая из рук вспомогательный материал. Наслаждение в окончательной степени его окутало, словно одеяла Ванду пред камином, оно унесло прочь мораль, закон и принципы с испытанными ранее эмоциями. Оно унесло данные себе же обещания, как и во многие прошлые разы, где "малец" и набрал себе немалого веса багаж опыта. Архонт был слишком падок на желанья, на наслаждение и похвалу, хоть и ломался сам перед собой безбожно долго. Многое он совершил из чистого побуждения, импульсивен и несдержан, и в один момент его способность разумно мыслить просто напросто покидает ветренную голову на планере и пускается в прекрасное далеко. Таков легендарный Бог Монштадта. -Неужто наша девственница перебрала-хихикнув вопросила маг, чьи слова стремительно пронеслись мимо барда и как и его самоконтроль с рассудительностью, миновали тонкую щель крыши и ветром были унесены невесть знает куда. И вновь неизменная техника-монотонные, словно стремящиеся натереть и перенести удовольствие в муку, движения, что были скованы смесью лубриканта. Им удавалось лишь выбивать непристойные звуки и реже всхлипы, сопровождающиеся закусыванием губы или легким вздрагиванием. Барбатрос сильнее оперся на рыжеволосую, утопив костлявое, но тем не менее вызывающее симпатию плечо, в своих волнистых волосах, а точнее их распущенной половины, что немного мешало самой Лизе двигать рукой, но двигаться должнику было куда удобнее, что приводило рыцаря к смешанным эмоциям. Женщина вновь привела Венти к прежнему положению и в момент, пока она его чуть отпихивала, свободная от работы в заднице рука, захватила ту самую, пугающую нижнего золотистую вещь, отдаленно напоминавшую бокал. Некоторые из Ордо Фавониус полагали, возможно ошибочно, возможно нет, что Лиза любила и деньги спускать и жить в роскоши, но ощущения от "стакана" на половом органе свидетельствовали о том, что золотом материал не являлся. Но монотонщина не появлялась и с третьим движением, хождения обоих предметов были размашисты и обрывчасты, что заставило черноволосого откинув голову назад, жадно сглатывать воздух, и, кажется, беззвучно кричать выпуская лишь обрывчастое дыхание и кое-где всхлип и вскрик. -Потерпи еще немного-напряженно шепнула в пунцовое ухо, что находилось не так уж и далеко от русой головы, библиотекарь. Сравнивать боязливое, полное скромности и колебаний, сравнимое с первой брачной ночью у не давшей обет монашки, начало с происходящим было бы довольно невежественно. Крики, вперемешку со всхлипами и непротяжными, ,будто силой обрывающимися стонами заполонили комнату. Оба участника сего действа были крайне взвинчены, что можно было сказать по комкающейся в небольшой ладони простыне и неестественному, напряженному, но больше походящему на агрессивный, взгляду, который то спускался к ногам владелицы, то вновь поднимался, скользя по связанному телу с переди на потолок, а то и вовсе скрывался под сжимающимися веками. В противоположность партнеру, что намертво вжался головой в чужую шею и зажмурив глаза, уже не думал ни о чем, кроме своего состояния и испытываемых эмоций. Пред фосфофиллитовыми глазами, чьи веки Венти на секунду разомкнул, находилась лишь пелена тумана и плывущие балки потолка. Внутри в односчасье все сжалось желанием бежать, но и оно перебивалось болезненным наслаждением. Да, лубрикант с перцем, собранным в деревне Цисин, славящейся своими растениями их плодами, насыщенность вкуса, которых, тягается с винами выдерживаемыми сотни лет в дивных старых погребах, не может вечно быть маслом дикой розы, нежно оболакивающим кожу и делая любое грубейшее действие куда более утонченным и плавно-нежным. Да, смазка перестала препятствовать агрессивным, можно сказать, рвущим и жестоким, движениям, достичь перехода умопомрачительной услады в вырывающиеся из груди болезненно-сухие стоны. Связанного буд-то разрывало на мелкие кусочки, с каждым толчком выдирая чуть больше, не опустошая саму душу, но делало это столь изящно и ласково, что упоение процессом брало верх над всем остальным. Доминантка уже и со счету сбилась, который вообщем-то и не вела, наслаждаясь очередным стоном переходящим в крик и обрывающимся ее же рукою во время очередного, неретмичного, жесткого и твердого толчка. Сердце ее трепетало от вожделения, просто в доминирующей позе, она не была приверженкой консервативных взглядов на половые акты, диктующих о ванильном сексе и мужчине в главной роли. Не любила она и традиционное и быть с низу, но вечно желала подмять кого-нибудь под себя, будь то мужчина, женщина или сам бог. Маг убрала своеобразный мастурбатор, полностью залитый слизкой жидкостью, что пролилась на простынь и запачкала перины цвета белой лилии и растечась вязким пятном, слилась с постельным бельем, на которое был брошен и фалоимитатор и Венти, рядом с остальными раскиданными принадлежностями, что женщина уберет позже, а быть может, и вовсе не она. На минуту присев с краю кровати и подтянув низкорослого тонкими, но как выяснилось, сильными руками к подушке и легко огладив щеку с шеей, оставила на слабовыпирающей скуле недолгое прикосновение губами и удалилась.