Дай мне услышать голос твой

Нужно было сразу уходить. Пробраться закоулками к гостинице, залезть в окно и, забрав вещи, уйти до закрытия ворот. Шэнь Цинцю непозволительно расслабился после удачно завершенной миссии. Нужно было догадаться, что так легко им не отделаться. Ни одна его совместная миссия с Лю Цингэ не заканчивалась ничем хорошим. И вот теперь они спрятались в грязной аллее от пары заклинателей Цветочного дворца. И Лю Цингэ, конечно же, порывался выйти и решить разногласия с помощью меча. Шэнь Цинцю вцепился ему в запястье и скомандовал: — Не смей. — Слава всем богам, как бы Лю Цингэ его ни презирал, Шэнь Цинцю все равно оставался его шисюном, и попытки достать Чэнлуань Лю Цингэ прекратил. — Нас здесь быть не должно. Неважно, что градоначальник сам попросил помощи у Цанцюн и лично главы Юэ. Неважно, что эти недоумки из Цветочного дворца полгода не могли прислать никого, чтобы разобраться с обычным мстительным духом. Это территория Дворца. Если мы сейчас попадемся, Юэ Цинъюаню придется пожертвовать многим, чтобы замять этот конфликт. Так. Что. Стой. Мать. Твою. На. Месте. Лю Цингэ замер, и Шэнь Цинцю подумал, что шиди наконец решил прекратить переть напролом. Но затем услышал то, что Лю Цингэ с его более высоким самосовершенствованием заметил раньше. Заклинатели Цветочного дворца явно двигались в их сторону. Может, знали, кого искать, может, просто решили срезать дорогу. В любом случае это было плохо. Уйти уже не вышло бы: их шаги другие заклинатели услышали бы и не преминули проверить подозрительную парочку. Хоть аллея и была освещена только светом с главной улицы, темнота не могла все же скрыть их лиц. Которые заклинатели Дворца непременно узнают. Времени не оставалось ни на что другое. Шэнь Цинцю толкнул Лю Цингэ к стене и прижался как можно плотнее. — Стони. — Лю Цингэ дернулся было, но сразу же замер, поняв, чего добивается Шэнь Цинцю. Вот только подыгрывать или не собирался, или не знал как. Шэнь Цинцю, мысленно костеря всех предков Лю Цингэ, вцепился ему в бедро и потянул вверх, пристраивая к себе на талию. Сам же сделал шаг вперед, оказавшись между разведенных бедер Лю Цингэ. — Чтоб тебя! Сделай хоть что-то! Почти за спиной послышались шаги и звон золотых поясных подвесок. Шэнь Цинцю не мог больше ждать, пока Лю Цингэ отомрет. — А из тебя вышла хорошая шлюшка. Давай, потрудись еще, и может, я позволю тебе и дальше греть мне постель. — Лю Цингэ удачно был в одеждах простого крестьянина, а голову его Шэнь Цинцю притянул к своей шее, чтобы скрыть лицо. Кожу тут же обожгло гневным выдохом, и Шэнь Цинцю чуть не отшатнулся. Но усилием воли заставил себя остаться на месте и продолжать: — Да из таких, как ты, гордецов самые лучшие шлюхи получаются, с вами никогда не скучно. — За спиной раздались смешки и свист. Шаги замедлились, заклинатели явно наслаждались бесплатным представлением. Шэнь Цинцю продолжил говорить, не особо следя за тем, что именно. Давно забытые слова сами ложились на язык. Наконец шаги затихли в другом конце аллеи, и Лю Цингэ тут же толкнул его с такой силой, что впечатал спиной в противоположную стену. Глаза его горели чистой ненавистью, а аура так и пылала жаждой убийства. Шэнь Цинцю уже потянулся к мечу, но Лю Цингэ успел раньше. — Так ты с девушками в борделе разговариваешь? Ледяное презрение в голосе Лю Цингэ пришлось как нельзя кстати. Смысла с ним бороться не было, все равно исход предрешен. А вот последствия придется разгребать Юэ Цинъюаню. И на сей раз они будут касаться не только внутренних дел школы. — Да. — Интонации повторить получилось практически идеально. Презрение в глазах Лю Цингэ могло бы ранить, если бы Шэнь Цинцю к нему не привык за долгие годы знакомства. По крайней мере, этот варвар убрал меч. — Иди вперед. От этой аллеи отходит вправо еще одна, и по ней мы попадаем на задний двор гостиницы. Уйдем на рассвете, как откроют ворота. Лю Цингэ послушался. Все-таки идиотом он не был. В гостиницу получилось пробраться без проблем, приоткрытое окно в заранее снятой комнате помогло. Ужин, как и было обговорено, уже стоял на столе. За ширмой ждала бадья с водой, но Шэнь Цинцю и в лучшие моменты не мог представить, как будет раздеваться, находясь в одной комнате с Лю Цингэ. Лорда Байчжань подобные мысли явно не волновали, потому что он прошел за ширму и начал снимать одежды. Шэнь Цинцю, пользуясь передышкой, оттащил свою циновку в угол, противоположный от циновки Лю Цингэ, и не раздеваясь завернулся в одеяло. Вымывшийся Лю Цингэ ничего не сказал и тоже устроился на ночлег. Шэнь Цинцю не ожидал, что получится заснуть, но и о том, чтобы медитировать, показывая слабость в присутствии Лю Цингэ, не могло быть речи. Поэтому он просто лежал, пытаясь очистить разум, и сам не заметил, как провалился в сон. Этот кошмар приходил нечасто. Но всегда в самые неподходящие моменты. В нем Цю Цзяньло не бил его, а ласково касался. — Ты должен быть благодарен. Если бы не Хайтан и не мое расположение, тебя давно бы уже продали на рудники. Ты же бесполезен. Лишь смазливое личико. Ты благодарен? — Да, мастер. Этот Шэнь благодарен. — Тогда почему бы тебе не показать, насколько ты рад быть под моей защитой? Потом Цю Цзяньло еще что-то говорил, но Шэнь Цинцю, как ни старался, не мог вспомнить. Помнил только чужие руки, стягивающие верхние одежды, пробирающиеся под нижние. Удерживающие без труда его слабые, бесполезные кулаки, когда Шэнь Цзю не выдержал и попытался ударить. — Шэнь Цинцю! — пощечина обожгла лицо, и наконец-то получилось проснуться. Но лучше не стало. Он опять был на спине на жесткой циновке и опять не мог ничего сделать, даже пошевелиться, придавленный весом более крупного тела. — Не трогай. Не трогай меня. Не… — голос сорвался, но это все равно не имело значения. Кто и когда его слушал? — Шэнь Цинцю. Это Лю Цингэ. Ты понимаешь, где ты? Лю Цингэ? Что он делает в поместье Цю? — Где? — Гостиница. Задание от Юэ Цинъюаня. Вспоминай. Ци-гэ уже Юэ Цинъюань. Значит, поместья Цю больше нет. — Отпусти. — Я не могу, у тебя начинается искажение. Если я перестану вливать энергию, ты умрешь. — Отпусти, не трогай. — Какая разница, этих искажений слишком много. Одно из них рано или поздно все равно убьет его. Шэнь Цинцю чуть расслабил руки, а потом с силой дернул. Почти получилось. — Гуй тебя дери, не мешай мне, или мы оба умрем! — Хорошо! — Шэнь Цинцю еще раз дернулся, и на этот раз все получилось. Руки оказались свободны, а тяжесть исчезла. В ладонь сама собой легла рукоять Сюя. — Не. Трогай. Меня. — Ладно. Лю Цингэ внезапно двинулся вперед, и кончик Сюя уперся ему прямо в грудь. — Ты что творишь? — Шэнь Цинцю попытался отвести меч, но Лю Цингэ схватился за лезвие, удерживая его. — Так ты можешь в любой момент меня убить. Я не буду сопротивляться. Просто дай мне свое запястье. Я только передам тебе немного ци. Иначе искажение тебя убьет. И меня, может быть, если ты окажешься достаточно быстр. И тогда Юэ Цинъюаню придется объяснять два трупа его шиди на территории Цветочного дворца. Может, даже война начнется. — Не начнется. Чжанмэнь-шисюн не настолько глуп, — машинально возразил Шэнь Цинцю и протянул руку. Пальцы Лю Цингэ легко обхватили запястье, посылая тонкий ручеек ци в меридианы. Чужая энергия ощущалась непривычно. Му Цинфан лечил его настойками и пилюлями, не решаясь затрагивать и так искаженные меридианы. Но энергия Лю Цингэ мягко текла по каналам, не раздражая. Может быть, дело было в том, что поступала она мельчайшими порциями. Сам бы Шэнь Цинцю выплеснул энергию одним потоком, чтобы встряхнуть организм и привести в чувство. Попади он на Цяньцао — выгнали бы в первый же день. Шэнь Цинцю хотел бы спросить — почему он это делает. Одно дело — помочь собрату по школе. Другое — самому подставиться под меч. Но спросить не решился. Он будет продолжать надеяться, что образ богатого и избалованного молодого господина в голове Лю Цингэ достаточно крепок. Что тот не сложил два и два и не понял причин паники своего шисюна, и теперь помогает не из жалости. Последний мягкий толчок энергии, и пальцы Лю Цингэ разжались. Шэнь Цинцю и не заметил, как закрыл глаза и опустил меч. В предрассветных сумерках черты лица Лю Цингэ показались мягче. — Когда-нибудь я верну тебе долг жизни. — Клятва прозвучала так легко и правильно, как ничто не получалось уже долгое время. И тут же Шэнь Цинцю пожалел о сказанном. Какой прок Лю Цингэ от клятв того, кого он считает беспринципной мразью? Но Лю Цингэ ответил: — Я знаю.