Дневник ангела

Вики Уокер выбрала не меня. Она пришла в школу запуганной и податливой. Никому и слова не могла сказать, никому никогда не перечила и молчала, когда из уст демонов сыпались смешки и оскорбления. Я решил помочь ей, поддержать и попробовать подружится. И это была роковая ошибка. Я влюбился, как последний дурак. Не мог и минуты прожить, не думая о ее голубых глазах и копне русо-золотых волос, что спадали на худенькие плечи с россыпью родинок. Красивая, невероятно красивая. Сильна духом, смелая, как воин. Верная, если выбрала кого-то, то останется навечно. Чистая, словно утренняя роса на травинках. Таких, как она я еще не встречал. Да и не хотел бы встретить. Но выбрала она все равно не меня. Куда простому учительскому сыну до сына самого Сатаны? Я видел, как она пьянеет от одного лишь его взгляда, как краснела, когда ее спрашивали о нем. Их отношения были запретными, неправильными, но простая Непризнанная смогла растопить безжалостное дьявольское сердце. Я вспоминаю те дни, когда мы с Люцифером были друзьями. Когда не было ссор и постоянных драк за то, чтобы доказать всей школе, кто лучше — демон, что просто родился невероятно мощным или ангел, что тренировался до изнеможения. С улыбкой вспоминаю, как мы дурачились на уроках Геральда и как безбожно подтрунивали над Мисселиной. Мы были такими простыми, будто земными, друзьями. Не хотели вражды, не хотели первых мест в чемпионатах, не хотели вечных укоризненных взглядов своих отцов. Люцифер помогал мне развивать силу и сноровку крыльев, а я помогал ему развить ментальные способности. И, вот так просто все оборвалось. Оборвалось после того, как наши отцы решили доказать друг другу, чей сын лучше. А нам было плевать, мы общались, как и прежде, а перед учителями, отцами и учащимися просто хорошо играли свои роли. И наконец, вжились в них. Когда я видел ее, смеющуюся от нелепых попыток Люцифера смешно пошутить, сердце обливалось кровью, но в то же время и выскакивало из груди от осознания того, что наконец-то она отпустила. Отпустила смерть. Смирилась. Когда я видел его улыбающиеся глаза, в уголках которых сияли алые вспышки, я был по-настоящему счастлив от того, что мой друг, пусть и бывший, наконец смог доверить кому-то самого себя, открыться ей по-настоящему. Когда я видел ее в коридорах, смущенную от шепота Люцифера, я кричал внутри, но все так же радовался тому, что с ним она могла быть любой — подавленной, смелой, раскрепощенной. Словом, собой. Когда я видел Люцифера, уткнувшегося ей в шею и раскрывая всю свою душу, я был неистово рад, что он наконец встретил ту, с которой сможет быть слабым. У меня есть последняя попытка признаться ей в том, что люблю ее. Пусть она знает. Когда я подошел к ее двери, услышал их: — Ты не можешь просто так брать и делать все, что тебе вздумается! Это опасно! — Тебя это не касается! — Еще как касается! — Почему это?! — Потому что я люблю тебя! Любит. — Что ты сказал? — Я сказал, что люблю тебя. Продолжишь делать вид, что ты не услышала, чтобы я еще раз это повторил? Я люблю тебя, Вики. И я переживаю за тебя. Значит, и правда любит. Мне не осталось ничего, как пойти туда, где мне было спокойно. Мое любимое место, пусть теперь мертвое и опустевшее. Я постоянно провожу аналогию между ним и собой. Я также стал пустым. И мертвым. Это была последняя запись в его дневнике, который лежал у его мертвого, распластавшегося на земле тела. Белоснежные крылья были раскинуты в стороны, будто специально сломанные. Будто он мог передумать.