Ex tenebris cum luce

      — Привет. Тебе нужна помощь? — бледно-голубые глаза под вопросительно изогнутыми бровями смотрели сверху вниз.       Он красив, строен и высок. Голос бархатистый, с нотками беспокойства, что так удивляло в сложившейся ситуации. Она слишком пристально рассматривало его лицо, чуть щурилась и задумчиво поджимала губы. Этот голос, эти светлые, будто светящиеся волосы, эти глаза, даже запах напоминали ей…       — Джастин Майерз? — её голос прозвучал комично резко для маленького ребёнка.       — Эм, да, — его брови изогнулись ещё сильнее, напоминая полумесяцы, а рот вздрагивал в усмешке. — Ты меня знаешь, малышка?       — Да. Ты, — она бесцеремонно указала на него пальцем, — мой брат.       — Чего? — он даже потупился назад.       — Юная леди, вы, должно быть, обознались… — за спиной брата показался высокий брюнет.       — Постой, Хирасава-сан, — блондин поднял руку.       Он нахмурился и медленно опустился на корточки. Его рука несмело потянулась к её щеке и дотронулась лишь кончиками пальцев. Неуловимо, почти как взмах крыла бабочки. Он наклонил голову набок, его светлые глаза прожигали её насквозь.       «Помню, я немного занервничала», — я наблюдала за картиной, как за какой-то театральной сценкой. В качестве зрителя. Раннее утро в начинающем оживать Токио, и около высокого небоскрёба стоят трое: неухоженная, одетая в старые чужие вещи девочка одиннадцати лет, представительного вида черноволосый японец и мужчина-иностранец, полная противоположность ему. «Я увидела его случайно. Даже не побоялась подойти. Тогда было всё равно. Но сейчас я вижу, что всё было более чем странно. Поразительно, что он тут же не сел в машину и не уехал, оставив меня одну».       — К-кейт? — голос Джаса дрогнул. В попытке улыбнуться он шумно выдохнул, а новый вдох дался с трудом. — Не… не может быть… Это ты?       — Кэтрин — это моё имя, — девочка уверенно кивнула. — Я вспомнила тебя, поэтому подошла.       — Но как? Ты же пропала семь лет назад. Я думал… Отец убедил меня, что ты погибла, — Джас прикрыл рот ладонью.       — Я сбежала.       — Почему? Зачем? Ты ведь была ребёнком, — он побледнел ещё больше.       — Ты не знаешь? — девочка нахмурилась. Мужчина отрицательно покачал головой. — Тогда это и неважно. В общем, я просто подошла убедиться и поздороваться. Пока.       — Что? Куда ты собралась? — он схватил её за тонкое запястье. Она по привычке захотела ударить, но остановила себя.       — Куда-нибудь. Когда нет дома, твоим домом становится весь мир, — она говорила отрешённо.       — Так, ты будешь жить со мной, — это было сказано сурово, как приказ деспотичного диктатора.       — Зачем тебе это? — удивилась девочка.       — Что значит «зачем»? — он повысил голос. — Ты моя сестра. Разве я могу отпустить тебя куда-то теперь? Я потерял тебя однажды, но больше не отпущу. Заруби себе это на своём маленьком носике.       Он тепло улыбнулся и слегка щёлкнул ребёнка по кончику носа. «Он сбил меня с толку тогда».       — Я не хочу мешать…       — Цыц, я всё сказал, — пресёк Джас. — Хирасава-сан, сегодня я поработаю дома. Можешь ехать в офис.       Мужчина за спиной блондина поклонился и сел в машину. Брат поднялся на ноги, всё ещё держа девочку за руку, будто боясь, что она в любой момент сорвётся с места и унесётся куда подальше.       — Идём в дом, расскажешь мне всё.       — Нет, — твёрдый отказ был дан незамедлительно.       — Нет? — озадачено переспросил мужчина. Стоило их взглядам встретиться, он будто всё понял и вздохнул. — Ладно. Тогда я расскажу тебе о себе, идёт? О, ещё решим, что тебе нужно. Одежда там, ну, ты же ребёнок, наверное, нужно купить игрушки и всякую мелочёвку. Если что-то захочешь, только попроси.       — Мне ничего не нужно.       — Так, — блондин бережно сжал маленькие пальчики, — понял. Постепенно. Всё будем делать постепенно. Я слишком давлю, да? Но я просто счастлив, хотя всё ещё в шоке. Кейт, просто знай, что я сделаю для тебя всё. И теперь у тебя есть место, которое ты можешь назвать домом.       Я улыбнулась, умиляясь нежности в голосе брата и неловкости девочки. «Я помню, как эти слова согрели меня».       До моей руки дотронулось что-то прохладное. Я слабо поморщилась. Картинка сменилась.       — Эй, Кейт, ужин готов! Спускайся! — крик брата доносился откуда-то снизу.       — Да-да, иду.       Я снова вижу себя ребёнком. Кажется, мне лет двенадцать. Маленькая я сидит перед ноутбуком и пытается расшифровать сложный код, специально созданный технарями из компании брата для моей тренировки. «О, я помню это. Билась с ним несколько дней», — я улыбнулась.       Моя комната… Светлая, идеально убранная, просторная, но удивительно уютная и тёплая. Когда я только начала жить с братом, здесь был настоящий склад плюшевых игрушек, но потом их убрали. Точнее, отдали в детский дом. Джас немного расстроился, что не смог угодить мне, но ненадолго. «Да, я помню».       Входная дверь врезалась в стену, отчего маленькая я вздрогнула. В комнату решительно, большими шагами вошёл Джас. Засучивая рукава синей кофты, он что-то громко и недовольно кричал. «Не слышу ни звука», — я огорчённо нахмурилась. А Джас подошёл к маленькой мне, легко поднял её с пола и закинул себе на плечо. На мои протесты брат никак не реагировал и просто нёс меня на выход. «Это… было весело».       Я открыла глаза. Тёмная комната, подо мной что-то твёрдое и чуть ворсистое. «А, я же дома», — я села. То, что я видела только что… Это не было сном. Нет, я не заснула ни на секунду, но уставший от нескольких бессонных дней мозг решил воссоздать картинки прошлого. Светлого и радостного прошлого… «Хочу вернуться туда», — я пододвинулась к дивану и прислонилась к нему спиной. Гнетущая, сжирающая весь свет в душе боль не прекращалась ни на миг. «И так уже давно. С каких именно пор? Не помню. Но другое я помню… ужасающе отчетливо помню».       Ноги в кроссовках мерзко хлюпали. То ли из-за дождя на улице, то ли из-за крови, что пропитала всю одежду. Я слышала, как капли падали на паркет в прихожей квартиры Джаса. Так громко… Войдя в гостиную и привыкнув к полумраку комнаты, я замерла на месте. Глаза чуть расширились от потрясения, когда я увидела гостя. Высокая тёмная фигура мужчины застыла около столика в гостиной. Руки безвольно повисли вдоль его тела, а подбородок почти лежал на груди. Если бы не хриплое дыхание, я бы подумала, что передо мной восковое произведение искусства. Видимо услышав мой сдавленный вдох и капающую на пол смесь воды и крови, гость повернул голову в мою сторону. Я вздрогнула. «Он так бледен». Тёмные глаза расширились больше, когда он увидел меня и осмотрел с ног до головы.       — Аккерман… сан… — просипел мужчина. — Ч-что… всё… это… значит?       Хирасава-сан не сводил с меня глаз. «Такой неподдельный ужас». Я повернула голову и увидела своё отражение в глянцевой поверхности длинной картины. Волосы слипшимися прядями свисали вниз, одежда местами была порвана, всё лицо в кровавых разводах. Я нахмурилась и отвернулась. Хирасава так и стоял около стола. «Почему он здесь?». Только сейчас я опустила взгляд на стол. Коробка, которую я оставила там перед уходом, была открыта.       — Не думала, что вы придёте, — прошептала я. В горле пересохло. Я медленно подошла к мужчине, он инстинктивно отступил на шаг назад. — Я и забыла, что у вас есть ключи от квартиры Джаса. Вы хотели навестить меня, так?       — Почему… почему вы в крови? Что это… — Хирасава не мог говорить связно. Его руки дрожали, а губы вздрагивали в нервной ухмылке. «Это шок».       — Хирасава-сан, простите, — я посмотрела в коробку. Вид мертвенной белизны в глазах брата отдался колющей болью в груди. Я сглотнула, пытаясь убрать мешающий говорить ком. — Я… решила проблему. Больше нет нужды в поисках.       — Джастин… Это ведь не… Как? Я не понимаю… Это ведь не он, да? Это ведь…       — Хирасава-сан, — я холодно посмотрела в глаза мужчины. Он судорожно сглотнул и отступил ещё на шаг назад.       — Значит… Но как? Почему?       — Джаса убила мафия, — сипло сказала я. — Он не хотел платить им, тогда они отняли у него самое ценное. А после… Они пригласили меня. Напрасно…       — Аккер…       — Теперь всё решено, Хирасава-сан, — я закрыла коробку. — Завтра я улетаю в Намимори. Похороню брата там. Компания… Я перепишу её на вас. Делайте с ней что хотите. Мне всё равно.       — Аккерман-сан…       — Прошу, оставим это на потом, — прошептала я.       Я посмотрела в наполненные ужасом и болью глаза мужчины. Хирасава медленно опустился на диван и обхватил руками голову. Откуда-то из глубин его груди вырвался хриплый, сдавленный стон. Следовало что-то сделать или попытаться сказать, но я… Мне хватило сил лишь молча оставить его одного.       После настало состояние полнейшей прострации. Никаких мыслей, никаких планов, никаких желаний. Шок. Моим разумом завладел этот лишающий воли мерзавец. Шок от смерти Джаса, шок от убийства многих десятков ублюдков, шок от того, что мне плевать на их смерть… Но больший шок от того, почему всё это случилось. Из-за денег. Они пытали его, отрубили руку и голову, сожгли тело — и всё просто из-за денег. Это казалось мне такой тупостью…       Днём мы прибыли в Намимори. Я смутно помнила дорогу. Казалось, я моргнула и уже стояла в крематории, а из моих рук забирали коробку с головой брата и урну с его рукой. Хирасава-сан как-то договорился, чтобы нас «обслужили» вне очереди и не задавали лишних вопросов. Отлично сработано, должна заметить. После нас отвели в светлую, почти пустую комнату и усадили на дешёвые белые стулья напротив большой плазмы. Я слышала приглушённые голоса друзей Джаса. Сообщить им о смерти брата и его скорых похоронах — это единственное, что я сумела сделать. Хотя нет, ещё удалось придумать историю. Увлекательную историю, повествующую о смерти Джастина Майерза. Автокатастрофа, пьяный водитель, свидетелей нет — всё просто и примитивно. Но люди поверили. Порой они поразительно недалёки.       Я вздохнула. До пальцев снова дотронулось что-то мокрое. Я опустила взгляд вниз. Тэа лежала на полу рядом со мной и пыталась носом приподнять мою лишённую сил руку. «Почему я не заметила её раньше? Она волнуется, я вижу, но…».       — Я тебя не звала, Тэа, — прохрипела я.       Яркие глаза смотрели с жалостью и беспокойством. Говорить мне не хотелось, и я, отвернувшись, закрыла глаза. Мелькнуло красное пятно, и сразу стало холоднее. Я вздохнула. Воздух в гостиной был спёртым и тяжёлым. «Я не выхожу отсюда уже сколько? Два? Три дня? Не знаю», — я перестала замечать время. Тело было ватным, а мозг затуманенным. Боялась, если попробую встать, тут же рухну плашмя на пол. Но я не хотела вставать. Не хотела спать, не хотела есть или пить. Не хотела никого видеть и слышать. Я хотела… Хотела лишь одного — прекращения этой агонии.       Ха, а ведь я надеялась. Опять по своей глупости надеялась. На что в этот раз? Что мне станет легче. Думала, что, убив тех, кто сделал это, притуплю боль. Что, напившись вдоволь их кровью и воплями, смогу свыкнуться со всем случившимся. «Месть… И кому это вообще помогает? После не остаётся ничего», — осознала я это достаточно давно, чтобы не тешить себя глупыми иллюзиями. Но тогда это показалось выходом. «Не в первый раз я заблуждаюсь».       Почувствовался запах гари. Казалось мне это или нет, разбираться не хотелось. Перед глазами всё мутно, порой сознание заволакивала темнота. Шорох. Глухой звук падения чего-то на землю. Протяжный стон. Хриплый смешок. Удаляющиеся шаги.       Скрипя зубами, стараясь не кричать от боли, я ползла вперёд. Руки врывались в землю и тянули тело к светлому пятну на выжженной земле. Ноги волочились переломанными культяпками позади, а мелкие камешки, как лезвия, проходились по оголённому мясу и нервам. Я не сдерживала слёз. Беззвучно рыдала, но не прекращала ползти. Стон валяющегося на земле человека значил куда больше.       Наконец, липкие от моей же крови пальцы дотянулись до него. Холод его тела породил во мне новый, иной страх. Я опёрлась на руки и посмотрела на его лицо. Посеревшее, испачканное сажей и кровью. Светло-серые глаза смотрели сквозь меня, будто не видя.       — Сэнсэй, — выдохнула я, — держитесь, сэнсэй.       — Ты молодец, — его шёпот пробирал до самых глубин. — Настоящая молодец. Ну, не плачь.       — Я не плачу, — я со злостью вытерла дорожки влаги на щеках. — Я никогда не плачу.       — Знаю, — он негромко посмеялся. — Сильная, стойкая. Такой и оставайся. Тогда ты сможешь выжить.       — Мы выживем вместе, сэнсэй, — уверенно сказала я. Подтянувшись, я болезненно застонала, но всё же села и взяла в ладони руку учителя. — Вы поправитесь. Я вылечу вас.       — Нет, — остановил меня мужчина, и слабо вспыхнувшее на моих руках жёлтое пламя потухло. — Прекрати.       — Сэнсэй…       Серые глаза тускнели, дыхание становилось всё тише и слабее. Чувство беспомощности овладело мной и вытеснило физическую боль. Я невидяще переводила взгляд с бледного лица на седые длинные волосы, следом на его неподвижную грудь и руки, потом по новой. Он был для меня размытым светом в окружающей тьме. Я не переставала сжимать его руку сильнее и сильнее, не переставала смотреть на него. Я будто пыталась запомнить мужчину, но ничего не получалось. Размытый образ. Светлый образ.       — Мне жаль, — хрипло сказал сэнсэй. — Прости…       — Сэнсэй, — от осознания того, к чему всё идёт, я потеряла остатки веры и надежды. — Ягами-сэнсэй…       — Прости, Рин. Всё хорошо.       На его лице застыла лёгкая полуулыбка. Он глянул на меня с сожалением. Всего секунда и серые глаза, опустев окончательно, смотрели в чёрное, дымное небо. От боли хотелось кричать. Хотелось разорвать в клочья тех, кто сделал это. Хотелось… но я не могла. Всё что я могла это не плакать и, не глядя, закрыть глаза погибшего.       «Глупая. Даже тогда в попытке избавиться от сжигающей боли искала спасения в мести». Тогда я и осознала всю ошибочность этого «спасения». Значимость мести преувеличена. Убийства приносят удовлетворение лишь на короткий, ничтожный миг, а после… Болезненная реальность накрывает тебя с головой и уносит в пучину страданий.       Я открыла глаза и опустила взгляд вниз. В полуметре от меня лежали часы. Серебряный браслет и серый циферблат ярко выделялись на фоне тёмно-синего ковра. Я протянула руку и ухватилась пальцами за холодный металл. Кожу как обожгло. Ком в горле стал плотнее и сильнее задавил на трахею. «Они так реальны», — я беззвучно усмехнулась. Веки отяжелели и сами опустились вниз.       Экран плазмы загорелся синим. Все умокли. Я услышала, как на долю секунды замерли их сердца. Как и моё… Появилась картинка. Тёмный гроб медленно катился по конвейеру в полыхающую печь. Воздух вокруг похолодел… Всхлипы, сдавленные стоны. Хирасава-сан старался держаться, но слёзы против воли мужчины одна за другой катились из его глаз. Я слышала это…       Мои глаза безотрывно смотрели на гроб. Он едет так мучительно долго. Хотелось уйти. Но я продолжала сидеть с идеально ровной спиной и без эмоций смотреть на экран телевизора. Во рту стоял металлический, солоноватый привкус. Он не проходил уже почти сутки. Сердце не прекращало ныть… его будто сдавливали. Очень медленно. С особо изощрённой жестокостью. Впиваясь когтями. Слабо, но ощутимо. Только привыкнешь к этой боли, как она сразу усиливается. Но даже терзаясь от страданий… Я не плачу.       Гроб уже давно скрылся в ярком пламени печи. Оранжевые языки лизали и заключали в свои смертельные объятия то, что осталось от Джаса. Боль становилась всё невыносимее с каждой чёртовой секундой. Так хочется избавиться от неё. Хочется, чтобы всё исчезло… просто испарилось…       — Аккерман-сан, — Хирасава слегка потрепал меня по плечу. Я моргнула, и глаза больно защипало. Экран напротив, кажется, давно погас. — Нам пора, Аккерман-сан.       — Куда? — невнятно пробормотала я.       — На кладбище, Аккерман-сан, — Хирасава смотрел на меня непонимающе, с беспокойством.       — А, кладбище, — повторила я и поднялась со стула. «Этого я точно не смогу вынести». — Простите. Я… не пойду.       — Но ведь… — хрипло начал Хирасава. Я посмотрела ему в глаза. Мужчина вздрогнул и закрыл рот. — Как пожелаете.       Слабо кивнув, он прошёл мимо меня на выход. На ватных ногах я последовала за ним. С озадаченностью смотря на спину мужчины впереди, я чуть нахмурилась. «Хирасава-сан будто исхудал… Он бледен. Его голос утратил былую суровость. С чего бы это?» — пронеслась мысль в голове. Я остановилась перед стеклянной дверью. Моё лицо в отражении выражало шок. «Почему я вообще подумала об этом? Брат ведь мёртв. Ясно, почему Хирасава-сан такой. Чёрт. Кажется, я схожу с ума».       Я тихо засмеялась. Хотя вырывающийся откуда-то из груди звук мало походил на смех. Сдавленное кряхтение, с примесью завывания или чего-то похожего. Но не смех. «Забавно. Уже тогда я всё поняла, — я опять посмотрела на часы в руке. — Это всё просто сон. Очередной кошмар, каких было сотни и тысячи до этого. Поразительно долгий и ужасно реалистичный сон». Я подняла часы и покачала ими перед глазами. Это в своём роде успокаивало.       — Прости, Рин.       «Ягами-сэнсэй… Вы всё-таки похожи. И как я раньше не заметила, — я попыталась вспомнить лицо своего учителя, но оно сразу сменилось лицом брата. — Так похожи… Всё похоже… Тогда тоже… был сон…».       — Сон. Просто сон, — пробормотала я и усмехнулась.       «Ведь если это не сон… Если это реальность… Джаса и правда… нет?». Вторая рука по собственной воле сжалась в кулак, и ногти впились в ладонь. Незначительная боль отрезвила. «Нет. Мне ведь больно. Боль реальна. Это не может быть сном. Да что с тобой такое? С чего ты вообще об этом думаешь? Прекрати».       — Прости, Рин. Всё хорошо.       — Замолчи, — просипела я в пустоту.       Во рту внезапно пересохло, всё тело затрясло будто в горячке. «Нет. Тогда… Тогда был не сон. Это было на самом деле. А сейчас… Я, что, схожу с ума? — воздух со свистом выходил из лёгких. — Это ведь бред. Всё это бред. Джастин мёртв, и ничто это не изменит. Ничто и никто. Просто прими это. Прими это».