товарищ капитан

Кольцова опять не было нигде. Козлов уже зарулил к вольным, долго сигналил в лесу. Два раза проезжал кладбище туда-обратно. Таким трудом вымытое лобовое стекло окончательно превратилось в еле просматриваемое сборище грязи. Пришлось возвращаться в монастырь, спотыкаться о покосившуюся калитку, светить тусклым служебным фонарем по округе. Внутри всё ещё торчала девчонка — когда Козлов осматривал комнаты, спала, свернувшись на кровати. Растолкал и спросил про Максима, но получил только гору ругательств в ответ. Не очень-то и хотелось. В остальных комнатах было пусто, а дальше основных Козлов и не пошёл. Если бы Макс зашёл туда, его бы уже не было. От одной мысли по позвоночнику пробежала судорога. Конечно, Козлов, давай, жалей мальчишку. Если не здесь сгинет, так хозяин заберёт себе. Толку-то суетиться? Вышел из проклятого здания, застегнул куртку посильнее. Ночью здесь пробирало будь здоров, будто зима действительно близко. Только не наступала она никогда. Пошёл вокруг монастыря, бесцельно мигая фонариком. Вряд ли Кольцов внезапно решил исследовать архитектуру хер-пойми-какого-века в ночи. Со стороны деревьев раздался неопределенный шорох и глухой звук — то ли вой, то ли стон. Козлов насторожился, поправил фуражку форменную. Рация на груди молчала. На всякий случай достал пистолет. Там был патрон — один, который он хранил на всякий случай. Какой, правда? Если бы ему хватало смелости умереть, он бы давно уже. Под дубом скомканной лежала знакомая красная жилетка. В горле образовался ком размером примерно с хорошее такое яблоко. Антоновку. Зацарапал внутренности и мешал сделать вдох. Звук раздался громче, и Козлов, наклонившись, увидел и обладателя жилетки. Максим лежал на спине, прижимая к себе неестественно вывернутую правую руку. Кажется, открытый перелом. Столько крови от обычного быть не может. — Зарядку делал? — Козлов присел, быстро стал расстегивать рубашку. Максим сначала дёрнулся, но, сфокусировав взгляд, узнал. — Да, поужинать решил. За желудями полез, — Макс зашипел, когда Козлов стал снимать рукав больной руки. — Надо было вокруг посмотреть. Грибы, опять же, — кость из руки не торчала. Если бы бог был, Козлов бы сказал ему спасибо. Сейчас же он просто расстегнул куртку и стал стаскивать свитер. — Товарищ капитан, ну не здесь же, — Кольцов улыбнулся, по-идиотски строя глазки, — Я не такая. Капитан не отреагировал, раздеваясь до голого торса. Вернул на себя свитер, а майку разорвал на бинты. Зафиксировал ему руку в нормальном положении. Кольцова била мелкая дрожь. — Давно тут комаров кормишь? — накрыл его своей курткой, накидывая на плечи. Макс стучал зубами, но пытался выглядеть невозмутимым. В кудрях застряли листья и палки, и капитан протянул руку, стряхивая весь этот мусор. — Кто бы знал, таймер не ставил. Телефон куда-то тут упал, — Максим вздохнул, прищуриваясь, и хватаясь здоровой рукой за голову, — Блять, башка. — Как невесту не понесу. Держись давай, — стиснув зубы, наклонился, и поднял его, оперев о себя. Ноги, вроде, были целы. Кольцов прижимался, забирал тепло. Взял под руку. Капитан комментировать не стал, держа крепче, — Телефон утром поищем. В машине Максим привалился к стеклу, морщась, и пытаясь накрыться курткой, как одеялом. Козлов достал бутылку воды с заднего сиденья, насильно стёр ему кровь с лица влажной рукой и поставил тару на колени. — Больницы тут, конечно, нет у вас, — мрачно сказал Кольцов, — Даже несчастной медсестрички там. — Будет тебе утром больница, — капитан сделал печку посильнее. Машина чихала и тарахтела, не привыкшая к таким температурам. Кольцов вздыхал ещё громче двигателя. Жаловался, что просто позвонить хотел, и почти получилось. Проклинал тонкие ветки. Проклинал это место. Капитан только оглядывался на него, проверяя, что не теряет сознание. Припарковался у своего дома и открыл его дверь, помогая вылезти. — Уже и на ночь приглашаете, товарищ капитан. — Сдохнешь — ещё рапорт на тебя составлять, что не криминал. Оно надо мне. Кольцов согласно пожал плечами. Не надо, конечно, кому тут вообще что-то надо? Опирался о капитана, пока шёл за ним в полумраке деревянного дома. В коридоре пахло сыростью и машинным маслом, но большая комната была вполне пригодной для жизни. Козлов усадил его на диван, залез на шатающуюся табуретку. Максим прикрыл глаза, чувствуя, что его тошнит. Тёплые руки капитана размотали майку и накладывали на руку что-то более существенное. Макс морщился, дергался слегка. В последний раз он ломал что-то ещё в школе, когда они прыгали по гаражам и он неудачно зацепился кроссовком за край железной крыши. Тогда он ходил с загипсованной ногой целый месяц, завидовал тем, кто спокойно купаться мог. Зато весь двор расписался на его ноге, кто-то рисовал ерунду поверх чужих букв. Макс даже усмехнулся, вспоминая. Рука капитана моментально оказалась у него на лбу. Слегка дотрагивалась, проверяла, как он. — Пиздец, кипяток, — заключил Козлов, — Рот открой. Максим послушно проглотил таблетку, приоткрыв глаза. Сил спорить не было. Можно было только лениво наблюдать за суетящимся капитаном, который ставил чайник на плиту и доставал откуда-то сверху банки с вареньем. Макс проглотил пару ложек, пожаловался, что одеяло, которым его накрыл Козлов, колючее слишком. Капитан подложил ему вторую подушку под щёку, помог лечь так, чтобы не задевать больную руку. Наклеил пластырь на рассеченную бровь. — Я в комнате буду, — хмурился Козлов, разглядывая его увечья, — Блевать захочешь — ори, а то я тут вечность не отмою. — Так точно, — Максим отсалютовал левой рукой. На лице у капитана было совершенно нечитаемое выражение. Беспокоился? — Вода возле дивана. — Спасибо, — Макс задумался, что даже не знает имени, — Кого кричать-то, если что? Милиция? — Володя, — хмыкнул капитан. Кольцов готов был поклясться, что успел увидеть, как он улыбается.