Одно лицо

      Сюэ Ян нашёл его, когда осень уже оборачивалась зимой, и метёлочки сухих трав у стен города прихватывало серебристым инеем. Поначалу собирался пройти мимо, мало ли на свете трупов. Но что-то дёрнуло резко и болезненно, и он свернул с зарастающей дороги, ведущей к воротам. Человек лежал навзничь на подмёрзшей земле, лицом вниз. Чёрная одежда непривычного вида казалась слишком тонкой, чтобы защитить его от холода предзимья.       Сюэ Ян ткнул лежащего носком сапога в бок, но человек не пошевелился.       «Похоже, и правда сдох. Одним мертвяком в этом городе больше».       Но даже у бродяги могло найтись при себе что-то интересное. Пара монет, хороший нож, да мало ли. И Сюэ Ян, выругавшись, перевернул оказавшееся лёгким тело.       Зачем-то откинул недлинные волосы — странно, даже в знак траура так коротко не стригут.       И замер.       У лежащего перед ним бродяжки было лицо даочжана Сяо Синчэня.       Первым делом Сюэ Ян схватился за мешочек на поясе. Но нет, расколотая душа осталась на месте. Он бы поклялся, что и сам даочжан по-прежнему лежит в гробу, бледный, прекрасный и безнадёжно мёртвый. Возможно ли, что, пока Сяо Синчень обучался на горе у Баошань-саньжэнь, где-то в мире подрастал его дальний родич? Но даже родная кровь нечасто рождает подобное сходство, а уж это лицо Сюэ Ян успел изучить до мельчайших черт. Он провёл пальцем по холодным обветренным губам, с трудом веря в происходящее. И спохватился. Юноша был жив, хоть и без сознания, сердце его билось тяжело и медленно. И бросить его здесь — всё равно что оставить в пыли у дороги величайшее сокровище. Сюэ Ян торопливо сорвал с себя плащ, чтобы завернуть в него драгоценную находку.       В похоронном доме он натаскал и нагрел воды, чтобы наполнить бочку и отмыть так и не пришедшего в себя бродяжку. Содрал с него грязную одежду, кое-как разобравшись с непривычными застёжками. Взгляд невольно цеплялся за мелкие отличия. Родинка слева на шее. Волосы не иссиня-чёрные, а с едва заметной рыжиной. Похоже, выгорели: у пробора они темнее. Меж лопаток обнаружилось небольшое клеймо, нанесённое чёрной тушью. Бабочка. Сюэ Ян никогда не слышал, чтобы за какие-то преступления клеймили такой картинкой, да ещё на спине, где укрыть рисунок от чужих взглядов слишком легко. Он внимательно осмотрел ладони юноши и не нашёл даже следа мозолей. Кем бы ни был этот человек, он никогда в жизни не занимался тяжёлой работой и вряд ли умел обращаться с оружием. Сюэ Ян нахмурился. Тонкая одежда, которую слишком легко снять, тонкое нательное бельё, татуировка, ухоженные руки. Да, точно, ещё и уши проколоты, как у девушки, только серёжек нет. Чья-то постельная игрушка? Возможно, даже не из весёлого дома, а личная. Как он вообще здесь оказался?       Изнеженный наложник с лицом даочжана. У богов отвратительное чувство юмора.       А ещё у него были глаза. И Сюэ Ян даже замер, поражённый догадкой.       Если душа Сяо Синчэня не захочет возвращаться в своё тело, можно предложить ей другое, вытряхнув предыдущего хозяина. Кажется, в библиотеке Ланьлин Цзинь он читал что-то о перемещении души заклинателя в чужое тело и возможности сформировать в этом теле ядро. Он вспомнит. Он обязательно вспомнит. И когда восстановит душу, сделает всё правильно.       А пока надо подготовить второе тело к перемещению души, чтобы для даочжана оно ничем не отличалось от того, что с перерезанным горлом лежит в гробу.       И позаботиться о том, чтобы парень не сбежал.       Языка найдёныш не знал. Вернее, знал, но Сюэ Ян понимал в лучшем случае одно слово из десятка.       Впервые открыв глаза, он улыбнулся и произнёс длинную фразу, из которой Сюэ Ян разобрал только «А-Сюань», «шутка» и «где». Но очень быстро улыбка с его лица исчезла, сменившись выражением страха. Он раз за разом проводил кончиками пальцев по стене дома или подолгу разглядывал порядком замусоренную кухню и присыпанный первым снегом унылый двор погребального дома. Словно не верил.       Сюэ Ян усмехался: он тоже не верил бы, швырни его кто-то из-под крылышка богатого любовника в осеннюю грязь. Парень был болезненно чистоплотен, часто мыл руки и зачем-то полоскал рот после еды. Впрочем, неважно. Пусть бережёт своё тело, даочжану оно должно достаться чистым и здоровым.       Сбежать найдёныш попытался спустя месяц. Сюэ Ян ругал себя на чём свет стоит: недоглядел, что эта дрянь прячет еду, не заметил, что пропала старая фляга с кухни. Его удалось догнать довольно далеко от города. Сюэ Ян сшиб пленника с ног, вдавил в снег, навалившись всем весом. И столкнулся с горящим от злости взглядом. А ведь даже не выбьешь дурь: тело предназначено даочжану, нельзя его увечить.       — Сам виноват, — процедил Сюэ Ян, вздёргивая юношу на ноги.       И в тот же вечер, не снимая боль, свёл ему клеймо на спине. Немного трав из старых запасов, нож, огонь и собственная ци, чтобы зажило без следа.       Сяо Синченю не нужны шрамы.       Бежать пленник больше не пробовал: Сюэ Ян велел Сун Ланю охранять его, и тот следовал за ним по пятам. Совладать с лютым мертвецом обычному человеку точно не под силу. Но найдёныш сумел удивить Сюэ Яна ещё раз, когда выхватил Шуанхуа из ножен и попытался ударить. И даже выдал неплохой замах — похоже, чему-то его всё же учили.       Вот только он не был заклинателем, а Сюэ Ян был.       И потому без труда перехватил и вывернул запястье противника, заставляя выпустить рукоять.       Впрочем, хорошо. Даочжану будет проще вспоминать удары и блоки.       Подумав, день спустя Сюэ Ян соорудил пару деревянных мечей и перебросил юноше один из них.       — Давай, раз так ненавидишь. Бей.       И он подчинился.       За поединком наблюдал каменно-спокойный Сунь Лань.       Синяки от их тренировок всё равно оставались, и Сюэ Ян каждый вечер смазывал травяной мазью отметины на плечах и запястьях пленника. Каждый месяц, проведённый в городе И, понемногу превращал безымянного юношу в Сяо Синчэня. Проколы от серёжек затянулись, лёгкая рыжина затерялась в черноте отрастающих волос, которые Сюэ Ян бережно расчёсывал каждое утро и каждый вечер. Однажды он собрал их в такую же причёску, как носил даочжан, и поразился, насколько похоже получилось. Невесомый поцелуй в висок вышел естественным, как дыхание.       Тело в кольце его рук закаменело, и Сюэ Ян отстранился. Ему хотелось разрисовать белоснежную кожу даочжана царапинами и синяками. Хотелось увидеть его на постели, с зацелованными искусанными губами, бесстыдного, порочного, рухнувшего с высот сияющего совершенства в объятия босяка из Куйчжоу. Но всё это предназначалось настоящему Сяо Синчэню, а не мальчишке с таким же лицом.       В конце концов, он и жив-то лишь потому, что похож.       Боли от ножа в животе Сюэ Ян почти не ощутил. Во-первых, сложно почувствовать такую мелочь, когда тебе только что отсекли руку по плечо, во-вторых, вид был хорош. Тёмно-карие глаза Сяо Синчэня пылали ненавистью.       — Я скучал, даочжан, — прошептал Сюэ Ян, чувствуя, как на губах пузырится кровавая пена. — Я так скучал.       Кажется, он помнил, что засов на кладовке, где он держал пленника, совсем разболтался.       Неважно.       Картина выходила слишком красивой, слишком правильной.       Даочжан Сяо Синчэнь, живой, без дурацкой белой повязки на глазах.       Что может быть лучше.       — Кто этот юноша? — спросил Вэй Усянь Сун Ланя, пристраивая потерявшего сознание молодого человека на грубо сколоченную кровать в одном из домов.       «Я не знаю, — написал мертвец остриём меча на запылённой половице. — Сюэ Ян принёс его откуда-то».       — И что теперь делать? — Лань Цзинъи завороженно разглядывал лицо незнакомца, идеально похожее на лицо Сяо Синчэня, но всё-таки живое.       — Для начала, — сказал Лань Ванцзи, извлекая из рукава мешочек с лекарствами, — ему нужна помощь. Вам придётся доставить его в Облачные Глубины.