***
— Маль-бон-те-е-е, — когда дрожащая рука оставила резкую загогульку вместо «е», откуда-то сзади вместе с опавшими листьями ветер принёс еле уловимый шёпот, от которого по спине Вики пробежал липкий холодок, словно кто-то невидимый ласково скользнул коготками до самого копчиками — странное чувство заставило девушку обернуться. Ветер стал сильнее и невнятный шёпот раздался везде, но в то же время и нигде вкупе с этим где-то в конце пустого коридора зашуршали полы знакомого плаща, что, несомненно, указывало на учителя Фенцио: он единственный обладал твёрдой по-своему нетерпеливой походкой да всегда неизменным посохом в руке, что отстукивал свой угрожающий ритм в аккомпанемент хлопающим длинным полам одеяния. Успев юркой мышкой спрятаться в нише за статуей печального ангела, Вики, затаив дыхание, стала вслушиваться в шаги. Они неумолимо приближались, словно бы чей-то неслышный зов манил за собой взглянуть на вандализм со стороны неизвестного ученика, и девушка боялась, что любое её волнение вызовет сильный всплеск энергии, тогда — пиши пропало, но, хвала Шепфа, что ей хватило одного мимолётного представления гневного лица Фенцио, чтобы усилием воли свести на нет все сильные эмоции. Шаги остановились совсем близко, как если бы хищник вынюхивал добычу в пустом стволе поваленного дерева, и каждая секунда играла на нервах, как неправильно натянутая струна на скрипке, но вот ангел ушёл ни с чем и остановился у надписи, небрежно выведенной алой помадой. — КТО ЭТО СДЕЛАЛ?! — его громогласный рык заставил девушку вздрогнуть и стиснуть зубы до болезненного скрежета: ещё никогда прежде она не слышала такую непередаваемую ярость в голосе учителя Фенцио. Это значило одно: надпись возымела нужный эффект, а, где причина, там и следствие, так что по логике вещей сейчас ангел должен направиться к серафиму Кроули, как всегда и делал в таких ситуациях а-ля стукач, но — нет —, на удивление ей, он тихо пробурчал себе под нос: — Это точно не моих рук дело, я клянусь. Будто бы рядом кто-то стоял, ангел заговорил вкрадчиво, снисходя на нервный шёпот. Его одеяние в такт владельцу невпопад зашуршало, нагоняя ледяной ужас на и без того взвинченную бессмертную. Она аккуратно выглянула из-за статуи, чтобы воочию увидеть, как Фенцио топтался перед надписью, как лиса перед кувшином, и, видимо, не собирался уходить. В ответ на мысль ноги Вики предательски заныли от статичного положения. Ангел забормотал ещё тише, как больной в психиатрической больнице, думающий, что ведёт диалог с богом, затем пару раз отозвался кивком головы и только после этого стремительно направился в противоположную от Вики сторону. Это её шанс — и она не собиралась его упускать. Вылетев напуганной птицей, Вики бросилась к кабинету Фенцио, дёрнула за ручку и, протиснувшись в образовавшуюся щель, мягко закрыла за собой дверь. Сколько в запасе у неё было времени? Десять минут? Двадцать? А, может, всего лишь пять? Мысли о времени подняли уровень адреналина в крови, заставили сердце бешено колотиться о рёбра и перекрывать собой все звуки этого мира — не помня себя бессмертная убрала картину, ловко выхватила амулет, скрывающий энергию, и только тогда, когда убедилась, что картина оказалась на нужном ей месте, выскочила из кабинета, словно вихрь. Сердце продолжало бешено биться, пока Вики не скрылась за пятым по счёту поворотом. Огляделась — редкие ученики лениво гуляли по коридорам, обсуждая скучные занятия. Никому из них не было дела до запыхавшейся Непризнанной, исступленно прижимающейся к стене, и это ей было только на руку, но вернуть над собой контроль всё равно было необходимо, так что дав мысленный приказ успокоиться, Вики глубоко вдохнула, затем выдохнула, после чего гордой походкой двинулась в путь к следующей цели. Её грудь мягко холодил трёхцветный камешек, а успех маленькой авантюры согревал изнутри.***
Его поцелуй, как незаконный билетик в Рай: дарил волшебство самых светлых и непорочных чувств, словно бы сам Шепфа спустился с Небес, чтобы оставить в этом злом мире частичку своей любви. А, может, это действительно было правдой, может, тот ангел, что променял одну клетку на другую, и есть Творец этого мира, просто позабыл о своём предназначении и потому не знал, что делать дальше, как Вики не знала, куда деваться от нахлынувшего на неё наваждения. В каждой серой спине, в каждой паре белых крыльев она видела Бонта и никак не могла отделаться от тревоги, что кому-то может ударить в голову идея навестить заброшенную часть школы. И каждая подобная мысль не позволяла внимательно изучать предметы, как и осваивать новое мастерство бессмертных с полноценной отдачей — такими темпами Вики точно сойдёт с ума. Тогда она будет видеть Бонта не только в незнакомых ангелах, но и в зеркалах, в отражениях от хрустальных предметов, даже в холодных статуях — везде ей будет мерещится лишь одно лицо, но назвать этот морок проклятьем язык не поворачивался, потому что Бонт идеален во всех смыслах этого слова, и Вики не может не содрогаться в приятной волне, когда разгорячённое сознание подкидывает в очередной раз его мягкие как клубничная мякоть губы, его нежную словно престижный бархат кожу. Бессмертная судорожно выдыхает. Мысленно она запускает пятерню в пепельно-серые волосы. На ощупь они напоминали непокорное серебро, что не устояв пред красотой юного ангела, превратилось в нечто сказочно приятное, сравнимое разве что с обворожительной лёгкостью бесчисленных маленьких пёрышек на крыльях ангела: они многоуровневым водопадом спадали до пола, и Вики хотелось прикоснуться к ним хотя бы на мгновение и жажда её была сильна, походя на неведомую до селе одержимость. Вики отчаянно ловит ртом воздух. В аристократичном лице Бонта было прекрасно всё, и, как художник, она детально запомнила каждый выточенный контур. Дай ей в руки глину и уже через день нелепый серый кусок превратится в произведение искусства античных мастеров. Люди не отличат бюст божества от бюста бессмертного ангела. Хотя, чем ангел для смертных, не божество? Отгоняя нахлынувшее волнение, бессмертная укоризненно подметила, что ведёт себя глупо, как девчонка-тинейджер, что сохнет по поп-айдолу и потому никак не может перестать внутренне визжать от каждого его упоминания. Она пугливо огляделась, убеждаясь, что не привлекла ненужного внимания, и, стараясь угомонить своё сердечко, тихо прокралась в заброшенный зал. Сквозь витражное окно протискивалось уходящее солнце, напоследок играя с мраморным полом в только им известную цветовую игру. И сидящий в центре помещения ангел был настолько увлечён затеей разгадать её смысл, что не замечал присутствия Вики, а, может, её энергия стала настолько привычной, что ощущалась, как своя собственная — можно только предполагать. Положив руку на грудь, Вики сконфуженно улыбнулась догадке: возможно, что, пока она пихала в бюстгальтер амулет, нечаянно активировала его, потому Бонт не смог уловить её приближение и сейчас не мог, не смотря на крохотное расстояние. В голове проскочила дьявольская мысль, что ей это только на руку: эффект неожиданности напугает даже бывалого смельчака. Невесомые шаги — ниндзя Уокер подкрадывается к крыльям своей жертвы, но замирает, когда тихий вздох разносится по помещению, отстукивая по его стенам, как пинтбольный мячик, и с каждым ударом красивая картинка осыпалась, словно старая штукатурка, обнажая печальную сторону момента. Заброшенная комната как олицетворение души ангела. Его серо-белая фигура выглядела наиболее одиноко на фоне единственного цветного участка, отбрасываемого от окна перед ним. Такой резкий контраст заставил сердце заскулить от невыносимой печали. Ангел никогда не жаловался на одиночество, и Вики не замечала, что ему грустно. Она воспринимала улыбки, как знак признательности за проявленную заботу, а не как радость от встречи с единственным за полвека другом. Единственным. Другом. Сердце болезненно кольнуло осознанием, что Бонта совершенно не радует нынешнее положение вещей, более того его тяготят антисоциальные рамки, в которые вогнал его Шепфа, но так же ангел понимал, что эта мера защиты не из злых побуждений или каких-то особо издевательских наклонностей Творца, потому чувствовал вину за своё желание вырваться из рутинного круга дел, скованных лишь стенами башни да заколдованными лестницами. Внутренние угрызения совести рвали душу Бонта на куски, но он молчал, как делал это всегда, потому Вики не знала, что этот с виду смелый и мудрый ангел внутри по-прежнему пугливое дитя, что больше всего на свете боится вылететь из клетки и понять, что никому на свете нет до него дела, понять, что единственными его друзьями до конца дней станут животные да растения, молчаливо подчёркивающие его незначимость для этого мира. А, закрывая по ночам глаза, Бонт боялся открыть их вновь, потому что даже собственная тень казалась ему чудовищем из потустороннего мира, что шептала неустанно всякие ужасы ему на ухо. Эти мысли резким вихрем закружились вокруг, нагоняя всё большую тревогу, а вместе с ней печаль в сердце юной Непризнанной, так что руки сами обняли со спины Бонта, так и не решившись одним резким взмахом вцепиться ему в плечи: ангелу и без того приходилось несладко, и Вики не собиралась совершать глупости, после которых пожалеет, что родилась на этот свет. Еле заметно вздрогнув, юноша задержал на краткий миг дыхание, и бессмертная почувствовала, как напрягся каждый мускул на его теле от близости их тел и не смогла совладать с порывом прижаться к спине ангела всей грудью. Холщовая ткань настолько тонка, что можно было ощутить жар, исходящий от скрытого под серой туникой торса. Вики ненавязчиво скользнула по груди ангела вниз, наслаждаясь твёрдыми изгибами, что так точно и чётко ощущались будто бы и не было на Бонте никакой одежды — это подкидывало дров в её костёр похоти и желаний, превращая его в пожар, в котором они обязательно сгорят, если не удастся вовремя остановиться. Как будто уловив мысль, Бонт судорожно выдохнул, его плечи мгновенно опустились, принимая прежнее расслабленное положение, а его горячие руки ласково перехватили её шаловливые в паре сантиметров от точки невозврата. — И тебе добрый вечер, Вики, — спокойно, словно бы ничего не произошло, молвил Бонт, заставив Уокер-младшую внутренне вскричать от досады за прерванное наслаждение. Неохотно отстранившись от спины, она высвободила руки из-под власти ангела и тот с лёгкостью отпустил их, напоследок щекотливо огладив ладошки в извиняющемся жесте. Внезапно Вики стало стыдно, потому что в данной ситуации она позволила себе вольности, но при этом чувствовал себя виноватым Бонт, а не она. Это казалось очень даже неправильным, но отчего-то из её уст наперекор всем внутренним терзаниям вырвалось самоуверенно-дьявольское: — Добрый вечер, Бонт, — делая вид, что всё в порядке, Вики присаживается рядом с ангелом, устремляя взор на полуразбитое окно, где солнце почти скрылось за горизонтом, забрав все тёплые краски мира с собой, — Как ты? — девушка повернулась в сторону юноши и поймала его взгляд: в нём по обыкновению считывалась благодарность, но что-то там в глубине печально мелькнуло, заставляя сердце Вики вновь пропустить удар. Ей вновь захотелось обнять его. Бонт некоторое время молчал, думая над чем-то, и Вики его не торопила, бережливо тратя подаренное время на созерцание его профиля. И в очередной раз девушка убедилась, что этот ангел — самый прекрасный в мире и других таких нет и не будет. — Всё в порядке, — наконец выдал бессмертный, но улыбка его была печальна, не смотря на сильное старание ангела скрыть истинное состояние, — Расскажешь что нового произошло у тебя? В ответ девушка вздохнула, вновь утыкаясь взглядом в горизонт. Ей не меньше Бонта не хотелось говорить о своих делах, однако врать в глаза она не могла — нет, только не ему. Бонт не заслужил лжи, и ей будет стыдно, если она скроет правду. Да и, если бы даже ей и хотелось, она не смогла бы соврать, потому что способности этого ангела просто поразительны: он всегда угадывал по мелким колебаниям энергии состояние Вики, и это первое время очень-очень пугало. Вновь обращая взгляд на Бонта, она выдавливает улыбку, после чего тихо молвит: — Переводишь стрелки, да? — Бонт невинно хлопает глазками, как удивлённое дитя, пойманное за шалостью, и Вики не даёт ему ни шанса на оправдание, — Я же вижу, что что-то тебя терзает. Не хочешь рассказать? Всё-таки, если на двоих разделить страхи, печали, проблемы да даже таракашек, то становится намного легче. А то, что ты держишь всё внутри, приведёт тебя к собственному разрушению, а не к решению проблемы. — Таракашек? — промямлил нерешительно ангел. Его лицо сконфуженно покраснело, а глаза то и дело пытались разорвать зрительный контакт. — Да, таракашки в голове. Так люди на земле называют своих внутренних демонов. — У вас есть… — ангел сглотнул, словно бы пред ним распахнули врата в гиену огненную, и изучающе вперился в Вики, — внутренние демоны? Последние слова он выдохнул с детским испугом, и Вики не знала, куда себя деть в этой ситуации: то ли рассмеяться, то ли расплакаться за излишнюю наивность Бонта. Он воспринимал всё буквально, что зачастую мешало полноценному разговору по душам. Вот и сейчас Вики сама себе создала тупик к откровению со стороны ангела, и только она могла исправить ситуацию, если вовремя возьмёт всё в свои руки. — Нет-нет, — девушка рассмеялась, чем заставила Бонта виновато потереть шею, — Внутренние демоны — это такой фразеологизм, подразумевает под собой наличие странностей и пороков, иными словами говорит «а мы не ангелы, парень», — Вики ухмыльнулась сама себе, — Но давай не будем уходить далеко от темы: что с тобой? Бонт тактично хотел возразить, что ничего, о чём следует волноваться, с ним не происходит. Уловив эту фразу в серо-голубых глазах, Вики пресекла попытку ангела отнекаться: — Если не хочешь говорить — не говори. Как насчёт сыграть в Правду или Последствия? — Непризнанная не сдержала лукавого блеска в своих глазах и вместе с тем в голове пронеслось: — Всё-таки ты та ещё дьяволица, Вики. Ангел заинтересованно улыбнулся: — Я люблю игры. — Да, все дети любят игры, милый. Поменяв положение, а точнее сев в позу султана прямо напротив Бонта, Вики поспешно поправила выпавшую прядь волос за ухо, после чего начала: — Правила таковы, — Вики сложила руки в кулачки, — поочереди мы задаём друг другу вопросы, на которые отвечаем Правдой, — указательный пальчик правой руки ловко выдвинулся, — а, если кто-то из нас солжёт или же не захочет отвечать, то вместо Правды следует Последствие, — за ним последовал указательный левой руки, и, покачивая ими из стороны в сторону, подобно метроному, Вики завершила: — Думаю, тебе известно, что по глазам можно узнать правду. Потому выигравшему дозволяется заглянуть в любой день из жизни проигравшего, без разницы каков был заданный вопрос. Правила ясны? Если бы она могла видеть себя со стороны, то удивилась бы тому, как же звонко смеялись её глаза в этот момент, несмотря на внутреннюю неуверенность и голос совести, что укоризненно подметил: — Нет такой игры и правила ты придумала только что, алчная дьяволица. Пнув подальше свою совесть, Уокер-младшая, не стала лгать самой себе. Да, она алчная и дьяволица в том числе, но она не была бы такой с Бонтом, если бы знала, как подавить интерес к нему: ей хотелось знать всё о своём собеседнике, потому что он ей до одури нравился. Так что вперившись с вызовом в глаза напротив, она ждала исключительно положительного ответа, и, хвала Шепфа, думал ангел недолго. — Звучит интересно, — он наивно распахнул глаза, дав понять, что не собирается ничего утаивать, и поддался чуть вперёд для удобства. Бедный Бонт даже не догадывался на что он подписался на самом деле, потому Вики хищно потёрла ладошки в предвкушении. Всё началось невинно и до жути банально: никаких пошлостей, никаких взрослых игр и флирта, в том числе. Они словно брат и сестра смеялись над невинными вещами, постепенно переходя от «каких животных ты любишь?» до «кто ты по ориентации?». — Бо-о-нт. Ты действительно би? — А разве так важно: девочка пред тобой или мальчик? Когда сердце тянется к кому-то, тут ничего не изменить. Вики замотала головой. Почему-то ей трудно было принять тот факт, что Бонт одинаково смотрит на парней и девушек. Он даже готов смириться, если возлюбленным(ой) окажется демон(ица). Наверное во всём виновато клокочущее чувство ревности, причем безосновательной. Они продолжили игру. И им это нравилось. Изредка они удивлённо переспрашивали друг друга, тогда им приходилось несколько минут молча сидеть, обдумывая новую информацию. — Вики... — сконфуженно сглотнув, ангел постарался избавиться от хрипотцы в голосе, — Это... Что это было? Лишь на одних пальцах бессмертная показала ответ: изящный указательный правой руки плавно вошёл в сформированный кружочек из пальчиков левой. Бонт торопливо прикрыл глаза, словно боясь, что вновь увидит, как два разгорячённых тела прижимаются друг к другу в ритмичных толчках. — Ты его любишь? — тихо поинтересовался Бонт спустя несколько минут. — Нет... — и этот ответ звучал максимально искренне. Теперь секс с Люцифером казался для Вики чем-то до боли неправильным и даже отвратительным. Ей стало невыносимо стыдно пред Бонтом. Ох, судьба злодейка, почему она не свела их раньше? — Это хорошо... — как-то странно улыбнулся ангел. Вопросы продолжали литься рекой. В случае, когда Вики пыталась хитрить или увиливать, то Бонт тактично вытаскивал наиболее бесполезные воспоминания раннего детства (видимо боясь наткнуться на очередные взрослые развлечения), на что Вики отвечала тем же, когда ангел не мог ответить на некоторые пикантные для него вопросы (например, откуда он так классно умеет целоваться, ведь ангел и сам не знал об этом), но, учитывая, что он проигрывал не так часто, как это делала бессмертная, да и к тому же у Бонта просто напросто не было прошлого — на его месте царила пустота, словно в библиотеке резко закрыли детский отдел и оставили вместо книг пыль да деревянные стеллажи, — то было не так интересно, как она предполагала, зато 90% честность Бонта вызвала в Вики большую заинтересованность, ибо остальные 10%, что он скрывал, как запретный плод манили заглянуть за ширму его непорочности. — И у тебя есть таракашки, Бонт, — лукаво улыбалась Вики. — Внутренние демоны, да? — Бонт вернул ей улыбку, и она оказалась настолько тёплой, что Вики даже не стоило концентрироваться, чтобы мурашки от ночного ветра перестали бегать по телу, зато вместо них щекочущее чувство перенеслось в низ живота. Девушка смущённо отвела взгляд, не в силах вынести блеск в голубых глазах. В них лунный свет пересекался с её отражением, и в глазах Бонта она была прекрасна, как ангел в обличие демона. Вики всем нутром прочувствовала восхищение Бонта. — Кхм, — отгоняя хрипотцу, Вики постаралась совладать с бабочками в животе, — Что ж… Теперь я знаю, что ты любишь первый снег, твои любимые животные — птицы, твой первый побег закончился в проёме комнаты, а однажды ты случайно заставил архангела заснуть во время медитации, — с каждым произнесённым словом губы Бонта расстягивались в виноватой усмешке. — Я тогда сильно испугался… — совсем тихо, на грани с шёпотом. — Во всяком случае, это было весело, — дьявольски усмехнулась Вики, затем склонила кокетливо голову набок и оценивающе скользнула взглядом по телу Бонта, наслаждаясь его румянцем на щеках, — Чего ты боишься больше всего на свете? Воцарилась тишина. Взгляд Бонта резко потускнел, и уголки губ поползли вниз в такт тяжело опущенным плечам, словно слова Вики имели вес и сейчас она скинула непосильный груз на его спину. Опечаленный, одинокий, ангел не желал отвечать на этот вопрос настолько, что физически он стал выглядеть довольно измученно. Даже мешки под его уставшим взглядом проступили так явственно, что любая панда позавидовала бы их размерам. Резкий порыв — Вики подсела поближе и обняла ангела. — Прости… — она уткнулась ему в плечо, сжимая руки покрепче, чтобы Бонт смог прочувстовать живое тепло её тела, ведь это так важно — знать, что ты не одинок, что рядом есть кто-то, кому ты важен и дорог ровно настолько же, насколько он дорог и важен тебе. Кроме того Вики понимала, как важно порой наступить самому себе на горло ради человека, которого любишь, и потому быстро-быстро зашептала почти на ухо: — Брось. Не отвечай. Я проиграла. Пусть Последствие будет моим штрафом. Ангел замер, посмотрел в глаза девушке, но не для того, чтобы увидеть в них воспоминание, а для того, чтобы передать свою благодарность и нежность. Вики отстранилась под его вымученный голос: — Это не честно. — Тогда задавай вопрос, — нервным движением поправив выбившуюся прядку, Вики попыталась придать своему голосу прежнюю уверенность. Бонт подался вперёд настолько, что их носы соприкоснулись и выдохнул прямо в губы: — Ты любишь фантазировать перед сном, — то был не вопрос, то было утверждение, твёрдое, как удар молота в наковальне, — О чём твои грёзы или о ком? Казалось, что так ангел игрался с Вики. Может, это было неспециально, но ему удалось задеть ту струну, которая заставила бессмертную часто-часто задышать. Щёки Вики покрылись румянцем, когда она вспомнила о своих ночных фантазиях, потому поспешила закрыть глаза, пряча правду за пушистыми ресницами. Будто в лихорадке, она судорожно втянула носом воздух. Не в силах контролировать вздрагивающие крылья, откинула голову назад и выдохнула: — Справедливо, — затем вернула взгляд назад, храбро принимая задорный огонёк в голубых глазах, — Это слишком личное, Бонт… Прости. — Понимаю, — ангел выпрямился, как-то странно улыбнулся, словно знал правду, но хотел лишний раз вызвать Вики на эмоции, затем подсел ближе и аккуратно обхватил смуглое личико, тем самым заставляя девушку заалеть сильнее: до этого момента ему даже не приходилось прикасаться к ней, чтобы проникнуть в её поток воспоминаний. Почему Бонт сейчас решил так сделать? Ответ не заставил себя ждать. В этот раз Бонт копошился не среди детских или подростковых воспоминаний, он решился взять более свежие, наполненные событиями как пикантного характера, так и печального, и Вики была не против — первое время. — Бонт… — Непризнанная аккуратно впилась в держащие её руки и попыталась мягко их разжать, но ничего не вышло: хватка ангела на удивление была твёрдой, крепкой, непримиримой, а его взгляд — холодным, сосредоточенным и, чем дольше Бонт всматривался, тем сильнее его зрачки расширялись от ужаса, — Прошу… — дрожащим голосом всхлипнула девушка: ей было больно, потому что сила ангела и скорость, с которой он перелистывал дни, были настолько велики, что её сознание не успевало всё обрабатывать должным образом. И вот бессмертный дошёл до момента, где Вики писала на стене имя Мальбонте. В ужасе отпрянув, словно бы кожа девушки резко загорелась и обожгла его руки, ангел на несколько метров отполз назад. Его грудь часто вздымалась, а на лбу проступила испарина, словно бы он увидел один из своих ночных кошмаров. — Бонт… — бессмертная в попытке объясниться протянула руку, — Ты… — Infirma avis nunquam fugere de caveam, — надрывно прошептал Бонт. Его губы еле открывались, так что казалось словно за него говорит ветер, как тогда, когда она выводила имя Мальбонте. Стало жутко. Ангел резко встрепенулся, его крылья сложились и раскрылись несколько раз прежде, чем он решился ответить на застывший в глазах Вики вопрос: — Слабая птица никогда не вылетит из клетки. — Что это значит? Как ты понял? Это тот шёпот, да? Бонт? — в голове один за другим, как звёзды на ночном небе, вспыхнули вопросы и каждый норовил вытолкнуть друг друга из тесных стенок сознания. — Да… Тот шёпот… Он тоже говорит со мной, — Бонт в мольбе заглянул в глаза Вики, так что та нутром прочувствовала как же сильно внутренне дрожит ангел от страха пред тем голосом, — Скажи мне… Ты на Его стороне? Прошу… — Вики подсела ближе, обхватила рукой руку Бонта и сжала её как можно крепче, выказывая всем видом безосновательность подозрений. — Нет, — кратко, ясно и понятно; слезинки в голубых глазах ангела блеснули, но мгновенно исчезли под его облегчённый выдох, и в ту же секунду Вики оказалась зажата в крепкие тиски его объятий. Они были радостными, тёплыми, а мощные крылья, сами собой укрывающие их тела, дарили необычайный уют, от которого внутри всё сладостно перевернулось, закружилось; нездоровая эйфория сгребла трезвые мысли в охапку и выкинула их в окно, позволив Вики наконец-то обмякнуть и бессовестно прижаться к груди бессмертного. Стало так безмятежно спокойно, словно она оказалась на маленьком облачке, а руки её влекомые неведомым порывом скользнули вверх по спине Бонта, коснулись нижнего ряда перьев, перебираясь выше, где сквозь тонкую кожу можно было прочувстовать жар и мощь мышц оснований крыльев. Бонт как-то странно задышал, исступленно прижимая её хрупкое тельце к своей крепкой груди. Уткнувшись носом в плечо, он судорожно выдохнул и тонкая кожа на шее Вики отозвалась томным жжением, распространяя приятный импульс по телу, чтобы внизу слиться в единый ноющий комок. Вики невинно проводит подушечками пальцев вдоль основания крыльев, словно спрашивая разрешение у Бонта, и он не противится. Позволяя девушке исследовать каждый миллиметр, он плавно вытягивает крылья и в этом жесте чувствуется неуверенность, от которой у Непризнанной губы расплываются в умилительной улыбке. Она с наслаждением прикрывает глаза, — о Шепфа, как же сильно она об этом мечтала! — перебирая пёрышки меж пальцев и ощущая их щекотливую лёгкость. Они походили на тот мягкий пушок, которым обрастают только-только вылупившиеся птенцы, и эта нежность заводила не только её — Бонту тоже было приятно, когда она ласкала его там, потому Вики захотелось принести больше приятных ощущений, чтобы наконец узнать, как умеют стонать высшие существа. Но стоило ей приступить к более наглым действиям, как её талию крепко сжали и твёрдо отстранили от себя, дав знак, что пора остановиться. Тяжело дышащий ангел, весь красный от нахлынувших эмоций, сел сконфуженно как можно дальше от Непризнанной, словно она была прокаженной нищенкой, и закрыл лицо руками. Крылья стремительно сложились, прижимаясь сильнее прежнего, а грудь то и дело вздрагивала от судорожных вдохов ангела — всё в его жестах говорило о всепоглощающем чувстве стыда, от которого Бонт желал сгореть. Поняв, что произошедшее было лишним, но не зная что именно заставило Бонта так резко отреагировать на невинную шалость — всё-таки она трогала крылья, а не член — Вики решительно встала, всё ещё ощущая грудью холодок разноцветного камешка. Без всяких «прости» или «извини» девушка залезла себе в бюстгальтер, предварительно убедившись, что Бонт не в силах отлипить лицо от ладоней, и достала амулет. Ловко активировав его, она схватила ангела за плечи, заставляя взглянуть на себя, и спросила: — Хочешь покажу мыслительное древо?***
— Ещё одна! — радостно воскликнула бессмертная, тыча указательным пальцем в падающую звезду. Лежащий рядом ангел незримо шелохнулся, перевернулся на бок и стал наблюдать с мягкой улыбкой за детским восторгом в голубых глазах своей подруги (подруги ли?). Огоньки мыслительного древа добавляли в воцарившуюся идиллию волшебства, рассеивая тьму звёздной ночи своим сиянием. Они обволакивали аурой спокойствия двух крылатых бессмертных, что в поиске желанного сна пришли к нему в объятия, и сейчас они, словно знакомые вечность, считали падающие звёздочки на небе, наслаждаясь близостью тел. И девушка, совсем позабыв о тревогах, словно дитя удивлялась каждой точке на тёмном полотне, что, решив поменять свою судьбу, непреклонно падала вниз. Вики знала, что непременно она разобьётся на тысячи мелких частиц, однако её смерть обязательно ознаменует рождение чего-то нового: исполнение чей-то мечты. Чтобы что-то получить, нужно чем-то пожертвовать — закон Равновесия, въевшийся до мозга костей каждого ангела и демона. Повинуясь внезапному порыву, Бонт аккуратным движением убирает с лица Вики непослушную прядку. Их взгляды встречаются: её недоумевающий и его полный восхищения. Медленно ангел скользнул вниз по смуглому личику, изучая тонкий носик, пухлые чуть раскрытые в удивлении губы. Они так и манили прикоснуться к ним в запретном поцелуе. Стоило подумать, как на губах ангела вмиг проступил сахарно-леденцовый привкус яблока в карамели: он дразнил, маня распробовать как можно тщательнее, и Бонт никак не смог усмирить жажду, как если бы нашёл оазис после двух дней блужданий по пустыне. Ангел склонился над бессмертной, коснулся ненавязчиво пухлых губ Вики своими и, спрашивая разрешения, посмотрел в её распахнутые голубые глаза. Бум! — и между бессмертными мгновенно пробежала одна из непослушных искринок, расжигая стремительным движением пожар. И сердца, словно единое целое, синхронно пропустили удар за ударом. Не выдержав, Вики, стремительно обвив шею, притянула к себе ангела и впилась требовательным поцелуем в его губы. Если спросить каковы они на вкус, Вики ответит, что они похожи на воздушный зефир с тягучей клубничной начинкой: безумно сладкой, безумно желанной. И чтобы добраться до неё, она с жадностью сминала губы Бонта, кусала, изредка облизывала, ловя каждый томный полустон-полувыдох. Бабочки вновь разворошили всё внутри, заставляя тугой комок внизу живота сладко заныть от желания. — Ви… — попытка отстраниться — с грязным «чмок» Непризнанная утягивает ангела назад, а тот и рад отдаться, — Вики… — он сдаётся в её плен и отвечает столь же страстно, даже по-животному дико, сплетая в мокром танце языки, и это так не вяжется с его чистым и непорочным образом, что Вики издаёт тихий писк в губы. Кажется ангел принял это на свой счёт, так как в ту же секунду его покусывания тут же прекратились. Бонт нежно и неторопливо сминал уста, и Вики чувствовала как загорелось её тело и мелко вздрогнуло от трепета, щекочущего изнутри. Крылья за спиной бессмертного в нетерпении раскрылись во всю длину, позволяя редким маленьким пёрышкам точно листикам по осени слететь вниз. Древо было единственным свидетелем запретной любви. Оно молчало в осуждении, и Вики порывалась показать ему средний палец и прокричать куда-то в небо «смотри, сучка, этот ангел — мой». Собственническими жестами Непризнанная прошлась по груди, скользнула вновь за спину и не сдержалась от мимолётного прикосновения к основанию крыльев. Бонт в ту же секунду встрепенулся, отстранился и посмотрел более осознанно. — Что же мы делаем?.. — тихо молвил он, стыдливо откидываясь рядом и закрывая ладонями лицо, как это делал в заброшенном холле, и Вики почувствовала укол обиды. Что опять она сделала не так? — Бонт? — девушка переворачивается на живот, — Разве не этого ты хотел? Один глаз медленно открылся. Ангел взглянул на Вики сквозь пальцы, вместе с тем чувство глубокой вины обуяло её тело от макушки до пят. — В этом вся проблема… — голос ангела звучал словно откуда-то издалека, тихо, надтреснуто, — Такое чувство, словно я делаю что-то очень и очень неправильное… И… — тут Бонт замолчал, не договорив мысль, и, набрав полную грудь воздуха, выдохнул, после чего позволил раскинуть руки и устремить свой взор куда-то вверх, к звёздам. — И?.. — Вики подползла чуть ближе. — Ты знаешь, что… — он снова запнулся, тяжело задышал, всем видом показывая с каким усилием ему даются слова, — Ты знаешь, как ангелы и демоны признаются друг другу в любви? — Бонт более мягко посмотрел на бессмертную, и та качнула головой в отрицательном жесте, тогда юноша порывисто сел, смахнул с лица смущение, став прежним собой, и только после «ритуала» начал: — В твоём мире люди признаются в любви с помощью слов, — тихо говорил Бонт, его голос, как и всегда, окутывал нежностью белоснежных перьев, — Но в нашем — это лишнее: если ты доверяешь возлюбленному свои крылья, тем самым ты даёшь понять, что твоя жизнь полностью в его руках — и это самое высшее проявление чувств, в котором говорит сердце, а не рот, понимаешь? Воцарилась тишина, а с ней ветер колыхнул огоньки на древе. Крылья Бонта дрогнули, а сам он уткнулся смиренным взглядом в землю, словно осуждённый в ожидании вердикта. — Понимаю, — выдохнула Вики, наблюдая, как лицо ангела заливает пунцовый румянец, — Что ты признался мне в любви, сам того не ведая. Казалось, что она ощутила сердце юноши в своей груди и то, как оно дрогнуло, а затем сжалось, подтолкнуло её к поступку, о котором Вики пообещала себе, что никогда в жизни не забудет, даже если судьба захочет разлучить двух бессмертных в угоду своему злому юмору. Вики медленно, алея словно девственница в первую ночь, развернулась спиной к ангелу, доверяя тому крылья, показывая уязвимое место. Только кинжала не хватало для нагнетения обстановки или, наоборот, гиперболизации ситуации — с какой стороны посмотреть. В нерешительности Уокер-младшая кротко глянула через плечо. Её таинственный шёпот украл наглый ветер: — Ты доверил мне свои крылья, в ответ я дарую тебе свои. Решай, Бонт, что с ними сделать, — отвернувшись, бессмертная сжала руки до побеления костяшек, ощущая как от волнения потеют ладошки. — «Что ты творишь, Вики?», — она сама не понимала, но что-то внутри клокотало о том, что она выбрала правильный путь. Когда Вики впервые увидела Бонта, то сразу поняла: это её родственная душа и точка. Но до последнего отрицая внутренний голос, стремилась отстраниться от Бонта, вычеркнуть его имя и образ из память, однако стоило увидеть благодарную улыбку на его лице и этот детский наивный блеск в глазах, как сердце вновь билось в конвульсиях от нехватки общения именно с этим ангелом, и ничего Вики не могла с этим сделать. Словно бы её околдовали с помощью заклинания притяжения. Признаться, Вики проверила каждую вещь в своём гардеробе, но ничего не нашла: это даже было глупо, ведь никто не знал о общении Вики с мальчиком из башни. Да и кому было бы выгодно сводить дорогого Шепфе ангела с какой-то вшивой Непризнанной? Минуты ожидания всегда тянулись, как ириска на зубах. Они превратились в часы, а часы в бесконечные дни без солнца, рассвета и заката. Казалось, что время остановилось, будто оно поняло, что его присутствие здесь лишнее и тактично отступило в сторону; будто закрыв глаза оно дало разрешение на нарушение запрета, говоря «я не видело, значит, ничего не было». И оно действительно не видело, как ангел по имени Бонт под самым старым древом этого мира принял любовь Непризнанной ни Небесами, ни Адом простой серой бессмертной по имени Вики Уокер. Касание: сначала неуверенное, оно перерастает в настойчивое, но нежное. Вздрогнув, девушка застывает, как мраморное изваяние, чувствуя как сердце из груди норовит вырваться сквозь прутья рёбер на волю. Она боится повернуться назад, словно этим спугнёт волшебство, а с ним — любовь Бонта. И ей до одури хотелось оттянуть момент расставания. Пусть временное, но по-своему болезненного. Слова не нужны. В этом мире они ничего не значат: если у тебя есть крылья — у тебя есть сила скреплённых обещаний и это намного сильнее, чем бумажные договора или подписанные контракты кровью. Невесомый поцелуй в основание крыльев. Вики чувствовала жар, расстекшийся по телу вместе с прикосновением губ к чувствительной коже. От этого хотелось взлететь в небеса, но зачем, когда рядом есть тот, кто может одним своим присутствием превратить Ад в Рай? Серые крылья нетерпеливо затрепетали, и Вики не могла это контролировать, как если бы у неё дёргался глаз. Откинув голову назад, Уокер-младшая сталкивается с блестящими ярче солнца глазами. Они прекрасны, они затмевают собой огоньки древа. В этот момент что-то поменялось между ними. Они оба прочувствовали, как нить сжала их сильнее, натягиваясь между ними как тетива на луке. Бонт странно завертел головой, затем направил удивлённый взгляд в небо. Вики последовала его примеру, сама не ведая, что именно они ищут. Зато ангел нашёл там ответ на свой вопрос. Теперь они с Вики были связаны. Навечно. И этого не изменить, если согласие на союз дал сам Шепфа. — Интересно...