My God

Он оставил меня рядом с собой, обосновав это тем, что ему скучно. Скучно. Неужели, теперь я буду персональным клоуном правителя Дзигоку? Что ж, лучше так, чем плавать в Сандзу. Я молчала, он говорил. Первое время я выступала в роли слушателя. Он жаловался на однообразность жизни и тягость бытия. Высказывал недовольство в сторону душ, которые так и норовят преодолеть бездонную реку Сандзу. Через какое-то время я вовлеклась в разговор, и у нас завязался диалог. Сначала довольно сухой, но спустя время он начал становиться красочнее и насыщеннее. Люди описывали его как, что-то ужасное. Мало кто из смертных может похвастаться тем, что видел самого Судью Мертвых который не то, что людям, другим богам редко показывался. Вот и сложилось впечатление в народе. Его изобразили большим человеком с красным лицом, глазами навыкат и бородой. В свитках также написанно, что он носит традиционное японское одеяние вафуку и корону на голове, на которой изображен иероглиф 王, что означает — король, правитель. С одеждой летописцы не прогадали как и с короной, но с внешностью полный ноль. Эмма был очень красив по сравнению с тем, что написано в летописи. Он не большое существо мало похожее на человека, а очень похож на него. Он высокий, его рост составляет примерно один Кэн* и половину Сяку* и лицо его совсем не красное, а обычное — человеческое в тени неестественно бледное, но стоит попасть хоть капельки света, как кожа сразу становиться фарфоровой, самый красивый котайси* будет завидовать его аристократической внешности, которую взаправду можно назвать божественной. К тому же, не знаю чего накурились тогда летописцы, что написали будто у Великого царя Эммы глаза на выкате, обычными их назвать трудно, но от этого они не перестают быть красивыми — выразительные глаза чёрного цвета с небольшим, можно сказать еле заметным янтарным блеском, но я заметила еще одну особенность этих чарующих глаз. В момент гнева, они становятся ярко-красными с запятыми вокруг зрачка, он назвал это шаринганом. Бороды у него и в помине нет, лишь гладкая кожа без единой щетинки. Прическа на его голове тоже была не такая как описывали нам в храме монахи, где я проходила обучение (В школах обучались лишь аристократы, обычные люди получали образования в монастырях и храмах) в свитках было сказано, что Великий Эмма носил мидзуру*. На самом деле нет! Его волосы просто прекрасны — чёрные, остроконечные, которые иногда переливали синивой, были собраны в высокий хвост. Он когда узнал как его описывали смертные — рассмеялся, своим действом заставил вздрогнуть одного из его восемнадцать военочальников, который пришёл дабы сдать какой-то отчёт своему господину. По-моему его звали Курамори* я познакомилась почти со всеми, но Курамори отличный собеседник, ведь он тоже был когда-то смертным. Я здесь довольно давно, ведь я всё-таки умерла, и как рассказал мне Мадара-сан (Он сказал, что это его настоящее имя о котором знают лишь немногое и попросил меня называть его так) для умерших душ, богов, смертных, время идет по разному, для меня вроде прошло почти не чего, также и для Мадары-сана с моего появления здесь, но когда я первый раз поднялась на землю Мадара-сан разщедрился, когда узнал про мой день рождения и отпустил меня на денёк на землю, с условием, что я вернусь на закате, я сдержала обещание и вернулась в точно назначенный срок, вечером того же дня, Эмма-сама подарил мне свои наручи. Они были скованны из серебра самим Амацумарой, гравированы изящными рисунками. Я читала об этом артефакте его не зря прозвали «Наручи Эммы» легендарный артефакт древних, который по легенде дает бессмертие, на самом же деле Эмма-сама сказал, что они не дают бессмертие, но если человек (живой) наденет их то проживет еще два, три столетия. А так, как я уже мертва они будут защищать меня здесь в Дзигоку, все-таки здесь много тварей бродят я решила проведать близких, разумеется не показываясь им на глаза и тогда я познала суровую реальность. С момента моей смерти прошло шесть десятилетий. Мадара-сан ведь предупредил За время моего «проживания» здесь я повидала большую часть подземного царства. Меня очень гложило любопытство, и Эмма-сама провел небольшую экскурсию, я побывала в Нараке, так же как и передавали легенды это место жуткое и очень страшное. В Нараке я побывала только в Хухува-нараке и Авичи-нараке, последнее было самым глубоким местом в Ёми. Я тоже была душой, но не мучалась так, как эти бедняги. Мадара-сан сказал, что это из-за наручей: — Я ведь говорил, что они защитят тебя. И именно тогда я поняла, что если бы не Великий Эмма-сама, то я тоже мучилась бы как эти души, я бы тоже проходила сначала восемь холодных адов без защиты наручей. Моя кожа покрывалась бы волдырями, кожа леденела, а снежная пурга овевала бы моё замёрзшее тело, оставляя кровавые раны. Даже, если бы я смогла пройти этот ужас то после этого меня бы ждали восемь горячих адов, там мои муки бы продолжились и были еще ужасней. При малейшем страхе на меня бы нападали и убивали и приходилось бы проживать это ещё и ещё. Кожа плавилась от невыносимой жары, а стражи протыкали бы моё тело раскаленными кольями, и именно столько надо пройти, чтобы попасть в Токоё но Куни не сломавшись.Такое не возможно. Мне было страшно. Эмма-сама это видел. Он видел как я дрожу словно осиновый лист — видел в моих глазах страх. Я помню, что он обнимая меня за плечи шептал, что-то успокаивающее. Не помню что, но разве это сейчас важно? Зато в Токоё, но Куни, было очень хорошо, мне просто не хотелось уходить, словно какие-то чары держали меня там против собственной воли. И даже здесь наручи помогли мне, осмысление пришло также внезапно как и туманность разума. Эмма-сама сказал, что это ещё одно испытание и расслабляться не стоит даже здесь, душам, что прошли все шестнадцать адов покажется, что это Рай, место в котором они смогут расслабиться и отдохнуть от тех ужасов, что происходили с ними ранее. Только они забывают, что Токоё, но Куни, то место что находится ещё глубже чем Авичи-нарака, значит это можно сказать ещё один ад — души должны искупить всю вину перед новой жизнью. Только, те, души которые справятся с этим испытанием: поборят свою лень, похоть, чревоугодие, гнев, алчность, зависть и гордыню, смогут отправиться на перерождение. Для тех душ, что этого не сделали ждёт страшное наказание, им придется заново пройти восемь горячих и восемь холодных адов. — Разве это не жестоко? — Люди должны познавать свои ошибки, а не наступать на собственные грабли дважды. Тот, кого все считали бесчеловечным и черствым, оказался мягким и простым. Его безэмоциональное лицо было лишь маской, скрывающей чуткого и ранимого Бога, который способен на сострадание и прочие сантименты; жаждущий тепла, которого так не хватает в его подземельях. Хотя, речь конечно о тепле не только физическом. Наше общение длится уже долгое время и мне становится спокойней. Раньше, я хотела убежать, спрятаться в одной из тёмных пещер и не думать ни о чём. Теперь же, хочется все больше времени проводить рядом с этим созданием. Я наблюдаю. За его реакцией, движениями и эмоциями. Лицо, что раньше казалось омерзительным и отталкивающим, хоть и прекрасней самого императора становится родным и самым прекрасным. Подкупает в нём то, что он замечает каждую мелочь. Как я уже успела заметить, в подземном царстве довольно холодно, но замечаю это только я. Мадара-сан, в силу своего постоянного пребывания здесь, уже привык, да и его способность воспламеняться может подсобить ему в любой момент. Как-то он заметил, что я трясусь от холода. Тогда, он просто сел рядом со мной и я почувствовала невероятный прилив тепла. С тех пор мы всегда сидим рядом. Часто мы ложимся друг другу на колени и гладим по волосам. Его иссиня черные волосы так приятно проходят сквозь пальцы, словно тёплая вода. Мы придумали развлечение. Куроши его помощник и самое доверенное лицо и Рюи один из его военночальников, и близкий друг(два чертёнка, помогающих в нелёгкой работе) находили нам интересные дела (убийства людей), а мы их раскрывали. Это было достаточно весело. Благодаря этому, я часто бывала на земле. Солнце по прежнему вызывало у меня радость. В такие моменты я была счастлива и однажды, Эмма-сама решил поговорить об этом. -Я вижу, как ты радуешься каждой нашей вылазке наверх. Как ты светишься при виде людей. Как огорчаешься, когда мы уходим. Я долго думал над этим и решил, что твоё счастье мне важнее своих прихотей. Я верну тебе твою душу и ты сможешь вернуться назад. Он аккуратно подбирал слова, не желая выдавать свои чувства и эмоции, но услышанное никак не укладывалось у меня в голове. Передо мной стоял выбор. Забрать свою душу и вернуться к прежней жизни на земле, где есть солнце, тепло, люди и прочие прелести жизни или остаться в холодном и мрачном подземелье? Если я решу уйти, то любое общение с Мадарой-самой оборвётся. Он редко появляется среди людей, потому что презирает их. Хотя, с некоторых пор все стало не так плачевно. Мне придётся бросить того, кто был так чуток и откровенен со мной. Он ведь такой ранимый. Бывало, что мы ссорились и в запале я могла выкрикнуть что либо не катастрофическое, но не очень приятное. В такие моменты, на лице Бога всегда появлялась печаль. Яркая и совершенно понятная. Такое повторялось не часто, потому, как я старалась следить за собой и своими словами. Меньше всего на свете мне хотелось обидеть его, но если такое случалось, извинения слетали с моих губ раньше, чем я успевала подумать. Он всегда прощал. Никогда не держал зла и сам ни в коем случае не обижал меня. Все думают, что он черствый, но на самом деле, это сплошной спектр эмоций, за которыми порой очень сложно уследить. Я не чувствую себя в чем-то обделённой. Он окружает меня своим вниманием. Старается сделать приятно. Дарит полевые цветы и устраивает ужин при свечах. Подумав над его словами несколько минут я подошла к нему и крепко обняла. — Ты что, плачешь? Отвечать я не стала. Сочла вопрос риторическим. Когда, я наконец-то посмотрела на него, то абсолютно не удивилась, увидев страх на его лице. -Я что-то сделал не так? С такой осторожностью и нежностью произнёс он, что глаза снова защипало. Слова на ум не приходили, да и не нужны были. Мои ладони оказались на его лице. Он судорожно пытался понять что происходит, но не успел. Я поцеловала его, надеясь, что это воспримется правильно, но так как Эмма-сан остаётся мужчиной, ему не дано понять все тонкости. — На прощание? — Глупый, глупый бог. Вот скажи мне, куда я от тебя денусь? -Но, а как же солнце. Люди… -Зачем мне это все, если рядом не будет Бога, согревающего своим теплом? Что ответить он не нашёл, захлебнувшись своими через край бьющими эмоциями. Он зарылся носом в мои волосы и мы сильнее прижались друг к другу. — Мой бог. — Твой.