Рассветы

Мелкие росинки, скатываясь по ногам от самых коленей, щекотали ноги, пока Антон упорно шёл вперёд, уходя прочь от проселочной дороги вглубь поля. Он специально встал сегодня раньше, чтобы встретить на просторе первые лучи рассветного солнца — любил вот так воссоединяться с природой, думать о своем, о вечном, и не переживать ни о чем на свете, слушая пение понемногу замолкающих сверчков, которые под луной ещё пару часов назад исполняли свои серенады. Вдохнув поглубже свежий воздух, в котором витал запах скошенного сена, Шастун улыбнулся довольно чуть не до самых ушей, обнимая себя руками — выбегая из дома, он совсем позабыл надеть хотя бы куртку, настолько был в предвкушении и желании не пропустить ни одного лучика алеющего утреннего солнца. Сердце колотилось быстро-быстро, однако на душе было спокойно. Антон немигающим взглядом рассматривал линию горизонта, словно боясь упустить что-то очень уж важное, практически не обращая внимания на редко проезжающие вдалеке машины, на щебет птиц и шелест травы под ногами. Был только он и приветливое солнце, которое окрашивало небосвод в приятный розово-голубой оттенок. На небе ни облачка. Невероятно красиво, и от этого ещё более ценно, ведь эти минуты так скоротечны, еще буквально каких-то полчаса и небо сменит свой цвет, а солнце, обретая силы, заявит свои главенствующие права, направляясь в сторону зенита. Охваченный красотой, Антон даже не сразу замечает отчетливый шелест травы и её скрип у себя за спиной. Только тогда, когда звук становится очень уж четким и сбивающим с мысли о вечном, Шастун оборачивается, почти моментально хватаясь за грудь в районе сердца — он не ожидал увидеть здесь кого-то из людей в столь ранее время, даже несмотря на то, что деревенские жители — те ещё жаворонки. Или, может, петухи…? — Ох, Господи, — на выдохе щебечет мальчишка, опуская руки вниз и попутно обводя зорким взглядом зелёных глаз незнакомца — перед ним стоял высокий темноволосый мужчина, вероятно, лет на пять старше него, одетый в камуфляжную куртку, такие же штаны и высокие резиновые сапоги. Придерживая рукой ремень, перекинутый через плечо, брюнет поддерживал тем самым длинное ружье, висящее за спиной. — Все нормально? — спрашивает тот у Антона, и он растерянно кивает, вновь чуть поежившись от прохладного ветерка. — Ты чего тут один стоишь в такую рань? — незнакомец пробуравил в нем, кажется, почти что дырку взглядом хищных, но от этого не устрашающих, глаз, и в первые мгновения Антон даже не знал, что на это ответить. Слова подходящие нашлись только спустя добрую половину минуты. — Я… Любовался рассветом, — говорит он тихо, чуть смутившись. Он боялся, что мужчина сейчас засмеет его: мол, взрослый кабан уже, а занимается такой романтичной, женской ерундой… Но на удивление синеглазый только улыбнулся, понимающе кивнув головой. — Да, очень красиво тут, — уже словесно соглашается он, в очередной раз проведя грубыми пальцами в перчатках без пальцев по жёсткому ремню на плече. По виду Антону было понятно, что тот только возвращался со стороны леса в сторону посёлка, а ещё что этот симпатичный мужчина является охотником. Ну, возможно, охотником-любителем, раз идёт домой с пустыми руками. — Вы здесь живёте? — вдруг спрашивает Антон, не зная, чем руководствуются при выборе вопросов для беседы с чужим человеком. Мысленно бьет себя по лбу ладошкой, но на деле же просто отводит взгляд на землю, даже замечая ещё на травинках мелкие капельки росы. Красота ведь в деталях, верно? — Нет, я приехал сюда на две недели из Москвы. Ну, знаешь, отдохнуть от городских хлопот, забросить вечную спешку в долгий ящик… — мужчина говорит это так вдохновленно, ну, или мальчишка просто романтизирует и привозносит чужой хриплый, спокойный голос, под который хотелось засыпать и видеть только самые яркие, но спокойные сны. Невольно шатен снова поднял взор на лицо охотника-любителя и зацепился за множество мелких деталей: едва заметные морщинки в уголках губ, родинки на щеках, пушистые ресницы… И, конечно, губы, кажущиеся ещё более красивыми при свете розового солнца. Погрузившись в свои мысли, Антон даже не заметил, что ему задали встречный фундаментальный вопрос, двигающий диалог. Он растерянно смотрит в глаза собеседнику, как бы переспрашивая, а мужчина в ответ улыбается так умиленно, что романтичное сердце Тоши, кажется, вот-вот треснет пополам. И одну половину он с радостью готов был отдать этому красавчику в камуфляжном костюме, хотя даже имени его узнать пока не удалось. — Нет, я тоже не отсюда. Приехал тоже из Москвы, — Антон решает не углубляться в рассказы о себе, ведь считал их не особо интересными, а сразу перевести русло диалога в сторону брюнета, — Как вас зовут? — Арсений. Парень в ответ называет свое имя. Вот и познакомились, дел-то на пять минут. Попов улыбнулся вновь, ослепляя младшего своей белоснежной улыбкой — Антон никак не мог сопротивляться, и, кажется, этот неосмысленный взгляд, гуляющий по телу, Арсений мало того, что заметил, так ещё и воспринял как-то особенно, по-своему, что ли. Тёмные перчатки Арсений медленно снял, пихая их в ближайший карман и открывая взору Шастуна увитые венами тыльные стороны ладоней. «Боже, какое порно» — подумал было Антон. Тут не было уже ни единого шанса на спокойное продолжение диалога, потому что Антон не мог мыслить конструктивно — эстетика чужой личности охватила его всего, заставляя рвано дышать прямо перед мужчиной, которого, дай бог, он знает от силы пятнадцать минут. Как там говорилось? Любовь с первого взгляда на самом деле далеко не выдумка? Вполне возможно. Потому что по-другому это объяснить было никак нельзя. — Антон? Ты меня слышишь? — Антон мотает головой из стороны в сторону, приводя немного мысли в порядок, и облизывает губы, ощутив, что Арсений стал значительно ближе: до этой секунды их разделяло расстояние практически вытянутой руки, а сейчас оно резко сократилось где-то до пятнадцати сантиметров. Вот вам и сходил на природу. — Да… Я слышу, — буквально выдавливает из себя мальчишка, судорожно вздохнув и чуть не закашлявшись. От Арсения пахло лесом, порохом и мужским одеколоном. Запах травы уже потерялся на задворках сознания, не желая возвращаться в голову юноши. — Простите, я… — голос снова вздрагивает. Брюнет перед ним чуть хмурится, а затем быстрым движением снимает с себя куртку и накидывает её на чужие плечи, вероятно, решив, что зеленоглазый замёрз. Антон облизывает губы и смотрит на мужчину непрерывно. Главное особо не засматриваться на хлопковую рубашку молочного цвета, которая идеально подчеркивает пресс, и подтяжки, тянущиеся от тазовых косточек прямо до широких плечей. Блядство. Антона никогда так сильно не накрывало от красоты абсолютно чужого человека. Никогда. Шастун чуть приходит в свои мысли только тогда, когда чужие горячие ладони ложатся на его талию, чуть сжимая её через тонкую ткань свободной розовой футболки, найденной пару дней назад где-то на чердаке затхлого, но родного деревенского домика. Антон вздрагивает, однако даже на носочки поднимается, чтобы быть немного ближе. Теснее. На небе разгорается алый свет. Мужчина, кажется, только сейчас начинает понимать, что происходит — сначала он хмурится, стараясь отстраниться, но уже совсем скоро сдаётся, ведь Антон оказывается уж слишком податливым и падким на ласку. Тот дышит уже прямо в его губы, и Попов просто не может сдерживаться больше: он быстро скидывает ружье на холодную траву и притягивает юношу к себе, накрывая чужие губы своими и заключая между ними сладкие рассветные лучи. Здравые мысли уже давно растворились где-то в глухом эхе бескрайних полей. Антон хватается за его плечи, роняет с плечей куртку на землю, и судорожно дышит, когда мужчина отстраняется за неимением воздуха. Мальчишка вообще не соображает ничего, в его глазах Арсений видит лишь игривые огоньки, заставляющие впоследствии его продолжать — Попов бесстыдно задирает светлую футболку на теле Шастуна, лапает того за живот, изредка совсем ласково проводя кончиками пальцев по косым мышцам, и опускается, касаясь губами беззащитной шеи. Спустя пару минут сладких поцелуев и тихих стонов Антон нежданно-негаданно оказывается распластанным на той же самой куртке, при этом ещё и прижатым к ней чужим горячим, мощным телом. Клочок ткани под поясницей своими размерами не позволяет с полной уверенностью разложиться, однако спине Антона сейчас вполне комфортно, да и о себе можно и не думать, если быть честным, когда над тобой нависает такой голубоглазый красавчик, как охотник-Арсений. — Ммм… — Антон голову опрокидывает, глаза закатывает и хватается пальцами за чужие темные волосы. Поцелуи на шее ощущаются горячими, обжигающими угольками, оставляющими после себя следы — на деле же мужчина был хоть и настойчив, но вполне нежен и не стремится оставить на его теле ревностные следы. Шастун опускает руки с затылка мужчины на его плечи, скидывает с них подтяжки и подрагивающими пальцами стремится расстегнуть хотя бы верхние пуговицы чужой одежды. Арсений помогает, вытягивает три пуговицы из петелек, позволяя себе даже дышать свободнее. Он переводит взгляд на секунду на закат, облизывает губы, а затем смотрит на мальчишку, улыбнувшись довольно. – Красиво… — то ли про природу, то ли про самого Антона говорит брюнет, не скупясь на прикосновения: гладит, щиплет, надавливает и все это с ума сводит, да так, что Антон уже стонет бессовестно, не боясь порицания. Их все равно никто не слышит. Шастун скользит свободными ладонями по груди мужчины вниз, а после и вовсе сжимает чужой член через достаточно плотную ткань камуфляжных штанов. Мужчина в ответ рычит, прикусив нежную кожу за ушком шатена, и толкается бёдрами навстречу, даже справляясь с отдаленно-болезненными ощущениями от жёсткой ткани. Попов смотрит почти пьяно, развязно, и опускает руки вниз, в рывок стягивая с Антона растянутые и без того спортивные черные штаны. А Антон не против совсем, кажется, даже изначально это было всё исключительно его инициативой, поэтому он выгибается и приподнимает бедра, позволяя снять беспрепятственно с себя одежду. В данном случае штаны, потому что без футболки будет уж совсем холодно — а превратиться перед этим невероятным мужчиной в оледеневшее бревно он точно не хочет. — Пожалуйста… Арсений, — тихо шепчет Шастун, скуля от нетерпения. Он блаженно стонет, когда мужчина сжимает на основании его эрегированного члена кольцо из пальцев, и тянется за поцелуем, почти сразу получая его без каких-либо промедлений. У мужчины губы обветренные, но от этого не менее мягкие, и Антон кайфует откровенно, не желая отстраняться ни на секунду. Он ловит свое заслуженное удовольствие от каждой секунды, проведенной сейчас с этим охотником, и ему откровенно плевать на нравственность, аморальность и прочие аспекты этой нудной повседневной жизни, которая ждет их в паре километров от этого места в просторном поле. Сейчас будто весь мир крутится только вокруг них, и он вдыхает какой-то совсем иной воздух, более свежий и приятный. Это сложно объяснить, но сердце Антона сейчас колотится настолько быстро, что можно сойти с ума. Движения чужой руки на члене становятся более ритмичными, быстрыми, и Антон снова протяжно стонет, в отместку сжимая пальцы сильнее на паху мужчины, который уже не стесняясь толкался бедрами навстречу, желая получить как можно больше. Не проходит и пары минут, как Арсений отстраняется, быстро расстегивая ширинку и стягивая раздражающую одежду до колен, потому что на них и стоял на мокрой траве. Так себе лакшери, конечно, но ничего и не поделаешь: тут уж точно «своя атмосфера». — Чем ограничимся, м? — спрашивает он, как прежде, без особого стеснения, после закусив и оттянув нижнюю губу мальчишки, который в свою очередь краской знатно залился, даже попытавшись в одно мгновение отпихнуть от себя бессовестного брюнета. Только вот попытка оказалась тщетной и в следующую секунду Антон уже обнимал старшего за шею, зарываясь пальцами в густые пряди темных волос. Ответа на вопрос Арсений так и не получил, поэтому решил действовать по методу «что понравится — то и будет, а потом остановимся». Конечно, помимо этого еще играл факт отсутствия, как бы смешно это не звучало, смазки и презервативов. Блять, а Арс ведь так и знал, что в лесу пригодятся! В следующий раз он будет точно на готове. Мужчина опустился кусающими поцелуями от шеи ниже, к животу, и принялся оставлять на нем мокрые следы, как бы морально подготавливая мальчишку к чему-то большему. А Антон был уже более, чем готов, между прочим, и сгорал от нетерпения, поэтому сильнее сжал волосы на макушке Арсения и старался всеми силами заставить его касаться больше и чаще. Отказать в этом Попов, конечно, не смог, поэтому вскоре опустился ниже, широким мазком языка проводя по всей длине члена, от массивных яичек до головки, после посасывая её. Антону никогда никто не отсасывал, и от этого эти ощущения сейчас становятся еще более острыми, отчего шатен стонет неприлично громко, оставляя отголоски своих стонов где-то вдалеке, ближе к дороге. Утреннее летнее солнце своими приветливыми лучами наконец начинает щекотать оголенную кожу на бедрах и животе, а также путаться в темных волосах Арсения, и Антон даже на секунду снова забывает о звенящей пошлости, залипая и становясь тихим. Но это только на какое-то время, пока Попов не делает несколько особо приятных фрикций. Звонкий стон мальчишки явно дал понять, что тот скоро кончит, однако Попов отстраняться не планировал, решив довести дело до конца. Трахаться в поле, при всем желании, Арсений готов не был, поэтому про себя решил, что еще обязательно до конца отпуска встретится с этим милым юношей в более подходящей для этого обстановке, если тот, конечно, не будет против. А Антон явно не будет. Брюнет одну руку опускает на свой возбужденный член, двигая ей в такт движениям собственной головы, и поднимает взгляд на пыхтящего мальчишку, окончательно настроив зрительный контакт. Необходимо. Антон и нескольких минут не продержался, (бес)стыдно глядя в синие глаза — те подействовали на него ещё сильнее всех этих развратных уловок, поэтому он излился в рот мужчине с громким стоном, сжимая неосознанно чужие волосы и не позволяя сразу отстраниться. Попов кончает следом, наслаждаясь видом мальчишки, и послушно глотает. Попов роняет свое тело рядом с Антоном на свободный клочок куртки и прикрывает глаза, довольно улыбаясь, как кот, наевшийся сметаны — Антон же, лежащий рядом с ним, кажется, даже не дышит, тупо смотря прямо в небо, на котором по-прежнему ни единого облачка, только цвет стал более голубым. Под цвет ориентации. — Красиво, — тихо проговаривает мужчина, привлекая к себе внимание мальчика. Когда тот чуть удивленно смотрит на него — мол, вот это все, что ты скажешь после произошедшего? — Попов улыбается во все тридцать два и хватает чужую ладонь в свою, переплетая пальцы. — И ты тоже очень красивый. Не хочешь сходить со мной на свидание в ближайшие дни? Могу предложить речку, лес или, на крайний случай, сеновал. Антон тихо смеется, утыкаясь носом в чужое плечо, но все же бормочет тихое «хочу», которое было сказано вполне себе осознанно: он ведь с самой первой секунды голову потерял от этого мужчины, было бы глупо потерять шанс стать с ним чуточку ближе, даже несмотря на такое абсурдное знакомство… А все остальное — потом. И правда, теперь Антон любит рассветы еще больше, чем когда-либо до этого потрясающего утра.