***
— Братик, не волнуйся мы прорвемся, все будет хорошо, — всхлипы не стихали. Тяжёлая голова уставшего парня уже давно покоилась на родной груди. Пустой груди. В миг весь мир потерял все краски. Чувств не было. Никаких. Обычно радостные, разноцветные глаза будто посерели. Потерянный человек уже и не слышал родственника, не видел, не желал. Тот надеялся достучаться до застывшего сердца. Брат продолжал бубнить мантру, успокаивая скорее себя. — Инки, все будет хорошо, мы выкарабкаемся. Родители… Они хотели этого… Они всегда будут рядом! — рыдания усилились. Вот только Инку было пофиг. Ему на все было теперь пофиг. Фиолетово. Хотя скорее серо. Очень серо. Безразлично и невзрачно. Тело внезапно вздрогнуло. Застывшее лицо абсолютно без эмоций и чувств слегка повернулось. Младший брат удивленно вскочил с груди старшего и через боль начал счастливо улыбаться. Неужели брат пришёл в себя? Но… Нет. Глупые ожидания. Сухие губы еле-еле приоткрылись. Парень сумел выдавить из себя фразу. — Они мертвы. Их больше нет. Их желания больше не имеют значения.***
Стихия усилилась, хотя казалось куда сильнее. Вот только это не остановило молодого человека. Шапка слетела, не выдержав такого накала бури. Белоснежные волосы вырвались из-под неё подобно змеям, но парень даже не притормозил. В ту же секунду ресницы, брови и прочие выпирающие части лица обзавелись холодным меховым убранством из жгучих снежинок. Для белобрысого такая жгучая, обидная боль была не впервой…***
— Извините, но мы вынуждены вас выселить. Инк слышал чужой голос словно через перьевую подушку, причем по ощущениям эта же подушка лежала не только на лице, но и на всем теле. Подняться, сфокусировать взгляд, да хоть немного двинутся, было невозможно. — Нет! Пожалуйся! Хоть пару дней дайте! Я найду деньги! — охрипший голос брата едва узнавался. Обычной радости, характерной для этого человека больше не было. Давно нет. И в целом белобрысый был не лучше. — Нет.***
Пурга не сдавала обороты в надежде остановить своего безразличного гостя. Но безрезультатно. Пора бы уже сдаться, но снежная буря в отчаянии хлещет холодными хлопьями по покрасневшим щекам. Чувствительность медленно пропадает. Кажется, будто её и не было вовсе. «Ну и зачем эта агония?» — с тяжестью собирает мысли белобрысый. — «Она абсолютно бесполезна.»***
Брат ушёл три дня назад и до сих пор не вернулся… А Инк продолжал лежать на кровати. Изначально он сидел, но брат положил его и каждый день кормил, поил, пытался разговорить, помочь. Вот только с каждым днем отрешение становилось сильнее(обострялось). Инк полностью отключился от чувств. На биологические потребности парень тоже не обращал внимания. Нужду справлял под себя, а остальное поддавалось сдерживанию. Раньше поддавалось. Но эти три дня… Голод и жажда становились всё невыносимее. Чувства чуть дрогнули. Ещё немного и парень умрет.***
Буря наконец чуть поубавила свою силу. Видимо, устала, в попытке задержать парня, истратив все силы, а может просто сдалась. Белые волосы тоже успокоились, хотя по ощущениям примерзли к голове. Но сейчас это не волновало Инка. Наконец показался знакомый мост. Хотя через пургу и снежную завесу он скорее угадывался, как и огромные жилые массивы по бокам или дорога с машинами, фонарями. Едва заметно разноцветные глаза сверкнули. Наконец серый цвет уступил место голубому и желтому. Но ненадолго, да и блеск этот был весьма нехорошим.***
«Ну сдохну и сдохну», — зло подумал Инк на очередной спазм боли от голода и истощения. — «Всем станет легче», — боль скрутила тело ещё сильнее. — «А я буду с родителями.» На такой позитивной ноте размышлений белобрысого прервали. Дверь скрипнула. За эти три дня слух снова вернулся. Парень дернулся. Неужели брат вернулся? Злость и желание умереть вмиг схлынули. Стало ещё больнее, но теперь эта боль была не физической. Извиниться. Надо извиниться. Надо… Тяжело дыша, Инк повернулся на бок, попытавшись сконцентрировать взгляд на проёме. Вот только извинения навсегда застыли в пересохшем горле, так и не сорвавшись с потрескавшихся губ. В проёме появился не брат.***
Снег вновь взметнулся, но теперь в другую сторону. Будто подталкивая белобрысого. Внезапно буря поменяла свои настрои. Своенравная женщина! Хотя не Инку об этом рассуждать. Парень тяжело привалился к мосту, ещё немного усилий и он определённо полетел бы вниз. Но в последний момент белобрысый смог поймать равновесие и не закончить свою жизнь. Как минимум не в данный момент.***
— Хм, интересный экземпляр, — замечательно, только чувства вернулись и даже жить захотелось, все это отбили странные мужчины в чёрном. Неприятненько. Инк закашлялся, а потом выплюнул кровь, застрявшую в горле. Затопить больше не хочется, как и есть. Везде есть плюсы. Ну Папи подставил конечно! Хотя при встрече Инк непременно обнимет его и попросить прощение за все случившееся. Как так можно было поступить с младшим братом? Вот он долбаеб... Чувство все ярче и ярче пробуждались и заполняли тело. Похоже помог удар головой об батарею одним из мужиков. Только вот пришедшим в себя чувствам не суждено было выровняться и ожить. — Надеюсь этот протянет дольше братишки.***
Буря окончательно сдала свои бастионы. Только недавно бушевавшая стихия, теперь в легком танце кружила, будто обнимая холодными руками белобрысого. Лёгкий клубок белого пара вырвался изо рта Инка. — Забавно, как все сложилось. — тихий, певучий, вкрадчивый голос и очередной клубок пара. — Прости. Мне жаль. Я не успел.***
Инк лежал вновь без чувств, но теперь из-за того, что все что только могло чувствовать ему отбили. А душу задавили ужасной новостью. «— Твой брат мертв, сам решил стать моей игрушкой за деньги, но не выдержал. А жаль, хорошая игрушка была. Посмотрим на тебя, как успокоишься.» — это было последней фразой того странного человека, которую белобрысый помнил. После того как Инк попытался вырваться и врезать ему, парня вырубили.***
— И снова ты тут. — более грубый голос внезапно разрезавший воспоминания. Голос. Такой знакомый. Он стал для Инка явной неожиданностью. И вновь белобрысый чуть не сиганул с моста, но чья-то мощная рука успела удержать его. — Осторожнее, балбес.***
Гадкий привкус чужих тел, боль от ударов и расползающееся удовольствие вызванное специальными наркотическими таблетками. Все чувства окончательно смешались в жутком урагане, а память теряла образы, слова, теряла саму жизнь вместе с её носителем. Последняя «игра» оказалась перебором. Инка забился в агонии, а изо рта струйкой потекла кровь вперемешку с пеной. Глаза начали стекленеть. — Сломался, — расстроенно разрезало пустоту. — а жаль. — Найтме… — из последних сил зло попытался выцедить Инк. Это было единственное, что он четко помнил.***
Парень не оборачиваясь вздрогнул. Он знал этого человека. Слишком хорошо знал. А еще… Нет! Только не он! Единственный, кого Инк не желал тут встретить. Единственный. Единственный, кто не должен был появится в эту бурю на мосту.***
— Эй, парень, ты как? — басистый голос и чья-то холодная рука. Инк вздрогнул, резко открыв глаза. Он был уверен, что сдох в том притоне изнасилованный и накаченный какой-то гадостью, но… Мулат с чёрными волосами и золотистыми глазами с любопытством разглядывал белобрысого. Вряд ли это ангел, а значит… Он жив. Какая жалость.***
— Ну как в универе, Инки? — улыбаясь, спросил старый знакомый. Белобрысый ссутулился и потупил взгляд. — Эррор, что ты тут делаешь? — вопросом на вопрос ответил Инк. Мулат, явно ожидая чего-то такого, только расплылся в ещё большей улыбке. — Ну как, должен же я присматривать за одним обалдуем, который только год как встал на ноги. — взгляд белобрысого стал ещё тяжелее. — Так что там с универом? — не отступил черноволосый. — Я бросил его.***
— Инки, ты уверен? Ты же лучший ученик курса, зачем отчисляться! — взволнованно шептала лекторша. Но Инк немигающим взглядом смотрел на неё, будто и не слушал. — Уверен.***
— Почему? — недоуменно моргнул мулат, но дальше продолжить опрос Инк не смог. Не выдержал. — И продал квартиру, а все деньги кинул в фонд помощи людям. — резкое движение и парень отстранился от друга. Слезы на щеках теплыми ручейками покатились вниз, превращаясь во что-то мерзкое, холодное, противное. Инк ненавидел плакать, особенно при ком-то. Руки начали дрожать. — Я не могу. Больше не могу. Я хочу вернуться к своей семье. Прости. Прости. Этот мир... он не мой! — Инк больше не говорил. Кричал. А потом, легко перемахнув через заборчик, встал с другой стороны. Волосы взметнулись, а шарф, и так еле державшийся, слетел вниз. — Я больше не могу. Я устал. Я не хочу. Прости. Ты мне нравился. Ты такой хороший... Я не хотел! Не мог. Ты не должен был быть здесь сегодня. Ты единственный во всем мире держал меня. Но я больше не могу. Я сдаюсь. Я… Я просто не хочу. Эррор, застывший в шоке во время всего этого жуткого монолога, наконец опомнился, кинувшись к Инку. Но. Доли секунды решающие все. Слишком поздно. Руки парня легко отпустили поручни. Инк, слегка оттолкнувшись, прыгнул. Ещё один поток ветра взъерошил волосы.***
— Инки, ты идешь? — чья-то теплая рука нежно касается белесой кожи. Мальчик хмурится и недовольно поднимает разноцветные глаза. Мать только улыбается, умиляясь обиде ребенка. — Неть! — и правда обиделся. Девушка сдержала смешок, а то ребенок точно не согласится. — Ну милый, отец и Папи только нас и ждут. Белобрысый вновь хмурится. — Нет.***
Воздух резко стал плотнее, пытаясь удержать неумолимо летящее в воду тело. Инк сам не понял, когда вытянул руку, будто пытаясь схватить Эррора, словно пытаясь удержаться. Страх. Сердце внезапно ожило, а чувства обострились, пытаясь спасти заточенного в тюрьме собственного блока ребёнка. Но было уже поздно. Поздно. Как же поздно. Неужели ради этого он и жил, неужели ради этого страдал, неужели..? Додумать Инк не успел. Тело со всей силы упало на лёд, тут же проломив его вместе с парочкой костей и ребер. Невыносимый холод затопил все существо. Парень не сразу осознал, что не может больше дышать, не может говорить, кричать, ничего. Холодно. Ужасно холодно. Одежда стала грузом. Гирей медленно и планомерно тянущей на дно. Самоубийца думал, что уже сдался, уже упал в глубь, но перед лицом смерти внезапно осознал, что на самом деле вот оно - дно. Это конец, и туда как-то совсем не хочется. Легкие сжались. Хотелось вздохнуть, хотелось выбраться из этой тяжёлой, холодной одежды. Спастись. Хотелось жить. Воздух. Инк сам не понял, когда начал пытаться всплыть. Все тело болело, кололо. Да что там, парень уже почти не чувствовал его. А вот и первая ошибка. Инк неосознанно попытался вздохнуть. Вода резко хлынула в сжатые легкие, начиная невыносимо жечь. Ещё один отчаянный вздох. Ещё одна попытка. Рывок. Ничего. Только тело начало окончательно терять чувствительность. Нет! Нет! Не хочу! Воздух! Внезапно в голубой мгле загорелись желтым и синим так давно потерявшие блеск надежды глаза. Жить. Умирать слишком больно и страшно. Какой же он дурак. Какой же… Я хочу жить!***
— Если хочешь, поживи у меня. — вечно недовольный и хмурый мулат, внезапно даже для себя выдал это. Во дурак. Но белобрысый только и ждал этого предложения. Коварно усмехнувшись, довольно ответил: — Хочу! Инк, который только-только вышел из больницы и как раз совершенно не знающий что делать дальше, ухватился за это предложение и за своего спасителя, прицепившись не хуже пиявки.***
Это тупая мечта. Желание. Эррор. Почему? Почему Инк не выдержал? Все же только наладилось?.. Тело больше не сопротивлялось неизбежности. Глаза снова начали гаснуть, а покрасневшие белки жгло. Но их обладатель уже ничего не чувствовал, совершенно ничего. А вот Инк уже ничего не видит, не чувствует, не ощущает. Только бесконечное падение. Падение в никуда. Интересно, изменилось бы что-то, если бы он принял то предложение. Если бы ответил так. Если бы раньше… А ведь он мог так сделать. Так ответить. Он мог. Мог сам соткать свою идеальную жизнь. Инк мог все. Как поздно пришло это осознание. Почему же… Почему… Если бы только… Шанс… Тихое пиканье мерно разрезало тишину. Тихое, но постоянное. Просто короткие гудки.