Машенька, прости...

Съёмки восьмого сезона подходили к концу. Актёры проводили свои последние дни на площадке, в компании друг друга, сплоченно и усердно трудясь над проектом. Съёмочный день уже подходил к концу, большая часть запланированного материала была отснята, оставалась лишь одна сцена с Брагиными, и ещё пару сцен с Ольгой и Сергеем. Первыми зашли в декорации Маша и Макс, уже загримированные и полностью готовые работать. Максим, как обычно в своём стиле, шутил, дурачился и развлекал всех и вся в этом павильоне, он умел быстро переключаться и в любой момент мог зайти в кадр и сыграть что угодно. А Маша наоборот сосредоточилась на предстоящей, морально тяжелой сцене, наверное, самой тяжелой за этот сезон. — Ребят, готовы? — раздался голос Юлии и Макс с Машей встали на свои места. — Да, Юль, — кивнули они почти одновременно. — Камера, мотор, начали, — скомандовала режиссёр. — Что ты хочешь от меня? Что ты лезешь? Какое твоё дело? — начал Макс, сидя на подоконнике и пристально смотря на Машу. Маша, а точнее Марина, замахнулась и влепила Брагину звонкую пощёчину, после чего Олег по сценарию должен был ударить её в ответ. Эта сцена переписывалась не один раз и в итоге Краснова решила сделать её максимально жесткой. Максим, вдохновленный и полностью вжившийся в роль, совершенно случайно не рассчитал силу и ударил Машу намного сильнее, чем нужно было. Маша всхлипнула, но продолжила играть, Макс также не вышел из образа и они доиграли эту сцену. — Стоп камера, — произнесла Юля. Маша тут же прижала руку к щеке, а Макс повернулся к ней, испугавшись самого себя. — Маш, прости, я не хотел, — он закрыл рот руками, осознавая, что сделал ей больно. — Ничего, — улыбнулась она, поморщившись от боли в скуле, — а можно мне лёд? — начала подниматься с пола. — Машенька, — Макс тут же вскочил, пытаясь её обнять, — прости, пожалуйста, — его глаза были полны страха и сожаления. — Маш, сильно? — на площадке появилась Юля. — Пустяки, — улыбнулась она, — я сейчас, — обойдя камеру и другую аппаратуру, переступая через провода, она вышла, направляясь в свою гримерку. — Макс, ну ты… — вздохнула Юля, взмахнув руками. — Черт, — поморщился он. — Ладно, все, я отпускаю вас на сегодня, — она повернулась к столу и взяла сценарий, — зовите Костю с Женей, пойдем снимать. Макс тут же сорвался с места и вылетел из комнаты. Раздобыв лёд у помощников режиссёра он сразу же пошёл к Маше. — Машунь, — он открыл дверь и вошёл. Она стояла спиной к нему, одной рукой облокачиваясь на тумбу, а другую прижимая к скуле, — держи, — протянул ей небольшой пакетик со льдом, виновато пожав плечами. — Спасибо, — кивнула она, смахнув слезу, и взяв этот пакетик, приложила его к своей покрасневшей скуле, прикрыв глаза от холода. — Машуль… — сделал шаг к ней, — я правда не хотел, какой же я идиот… — ударил себя по лбу. — Макс, — погладила его по плечу, — я все понимаю, правда… — Очень больно? — встал напротив неё, сократив дистанцию до минимума. — Ну, — усмехнулась она, тут же почувствовав болезненные ощущения, — рука у тебя тяжёлая, Максим Викторович. — Прости, Машуль, — обнял ее, крепко прижав к себе. — Ну все, перестань, — она обняла его одной рукой, погладив по спине, — ты же не специально, — пыталась успокоить его она, — ну, я надеюсь, — засмеялась. — Конечно специально, — наконец усмехнулся он, — взял и поколечил главную героиню, — продолжал улыбаться он, но внутри сердце сжималось от своего поступка. Ударь ее кто-нибудь другой, пусть даже в кино, пусть также случайно как и он — убил бы любого, но сейчас объектом своей ненависти был он сам. Вспомнил сцену из второго сезона их сериала, где по сценарию Марину ударяет ее новый бойфренд и она приходит за успокоением к Брагину. На ее скуле тогда красовался нарисованный гримерами синяк, выглядивший ничуть не хуже нынешнего — настоящего. — Ну прям, поколечил… — усмехнулась она, уже даже не замечая, что продолжает стоять с ним в обнимку, — переживу, — она отвела руку со льдом в сторону и собиралась его положить, так как ее рука уже неслабо подмерзла. — Я подержу, — он взял пакетик из ее рук и поднес к ее скуле, не переставая обнимать одной рукой. Они стояли молча, в обнимку, посреди ее гримерки, он прикладывал лёд к ее щеке, а она молча смотрела на него, сама не понимая, почему же хочется так и остаться стоять с ним тут…навсегда. — Холодно… — спустя неизвестное количество времени негромко произнесла она и Макс тут же отстранил свою руку. — Тебе лучше?.. — отложив лед на стоящую позади Куликовой «кухонную» тумбу, он вдруг коснулся ее лица своей рукой, проведя подушечкой большого пальца от губ, до ее синяка и назад, с надеждой глядя ей в глаза. — Все хорошо, — кивнула она, смотря ему прямо в глаза. Макс, взглянув на ее манящие, приоткрытые губы, медленно приблизился к ее лицу и нежно поцеловал, на что она, крайне неожиданно для Аверина, ответила взаимностью, устроив свою руку у него на затылке. — Маленькая моя, — он покрывал ее лицо поцелуями, толи обезумев от неожиданной внекадровой близости, толи извиняясь за причиненную боль, а скорее всего все вместе. Маша отвечала ему взаимностью, что только больше распаляло его желание. Что на них нашло? Что за неожиданная буря эмоций, выплеснувшаяся вдруг наружу? Случайность? Помутнение? Или так хорошо скрываемые на протяжении многих лет чувства, наконец выплеснулись наружу, больше не в силах прятаться внутри двух влюблённых людей? Именно. — Макс… — шумно выдохнула Маша, когда Максим, легко подхватив ее, опустил на диван, напирая сверху, будто обезумевший. Его губы были уже на ее шее, руки прошлись по всему телу, задержавшись на бёдрах. Она сразу представила пару Брагиных и ощутила себя на месте Нарочинской. Но сейчас все было по настоящему, вне кадра и вне сценария. Сейчас Юля не скажет «стоп, снято» и им придется разойтись в разные стороны, восстанавливая дыхание и приходя в себя от пьянящего аромата друг друга. Сейчас все то, чего уже очень долго хотели оба, но по неизвестным друг другу причинам, продолжали молчать, играя в дружбу и все больше убеждая себя в этом, происходило наяву, не укладываясь в их головах. И какими бы хорошими актёрами они не были, скрывать свои чувства вечно было бы просто нереально, это было бы возможно только в одном единственном случае — если проект «Склифосовский» безвозвратно прекратит свое существование, а Макс с Машей разъедутся по разным городам без права на встречи, чему, к счастью, не суждено произойти, а значит, все что сейчас происходит в одной из актёрских гримерок — правильно. Желание достигло предела, страстные поцелуи распаляли тела, пульс и дыхание зашкаливали и терпеть оба были уже не в силах. Халат Маши, в который она была одета для съемок, уже давно свалился с её плеч, под настырными ласками Аверина и она легко скинула его, оставляя под собой. Холодная ото льда рука Макса скользнула под ее майку, заставив Куликову охнуть, а ее тело покрыться мурашками. Она тоже решила не медлить и уже снимала футболку с Макса, откидывая её в сторону. Его губы оставили несколько следов на ее ключицах и отпрянув от ароматного тела, вновь нашли её губы, сплетаясь языками. Макс на секунду отпрянул от Маши, привстал и стянул с неё пижамные штаны, куда-то откинул их и быстро расстегнув ремень, избавился от своих джинс. Ее трусики так же ловко были сняты и вот Макс снова нависал над ней, страстно целуя. Как только он вошёл, с ее губ сорвался легкий стон и она тут же прикусила губу, шумно выдыхая. Темп набирал обороты с каждой секундой, Макс буквально вдавливал ее в диван всей своей немалой массой. Куликова периодически хватала ртом воздух, которого совершенно не хватало и откинув голову назад, схватилась рукой за край дивана, сжав мягкую ткань в руке. Достигнув максимального предела возбуждения, он сделал ещё несколько грубых толчков, заставив Куликову больно закусить свою губу, притянуть его ближе к себе за шею и заглушить свой стон в сладком поцелуе. По телам обоих прошла безумная волна импульсов, и Аверин практически свалился на лежащую под ним Машу, но вовремя координируя свое тело, уткнулся носом ей в плечо. — Нас наверное все потеряли, — сглотнув, выдохнула Маша, — кошмар… — увидев время, потерла лицо ладонью. — Нас Юля отпустила на сегодня, — произнес он, потеревшись об ее ключицу носом, — забыл сказать… — Ну и отлично… — Ма-а-ань? — томно протянул Макс, вдыхая ее аромат. — М? — восстанавливала дыхание Маша. — Поговорить надо, — он поднял голову с ее плеча, оперевшись на локоть и убрал с ее лица выбившиеся прядки волос. — О чем? — будто не понимая, спросила она. — О нас, — продолжал пристально смотреть на нее Макс, — я не знаю насколько это будет правильно сейчас и надо ли это говорить, но…я честно не могу больше молчать, — поджал губу, — я люблю тебя, Мань, — пытался выглядеться в ее глаза и прочитать, что она чувствует, что думает, что будет дальше? — Макс… — в ее глазах можно было прочитать лишь растерянность, — ты шутишь? — Ну клоун я что ли… — усмехнулся, дабы как-то разрядить обстановку, — правда, Маш. — Я…я не знаю, — она потянулась с дивана, отлипая от кожаной поверхности, — я тоже люблю тебя, но… — Что? — его будто ударило током, он сел, взяв ее за подбородок и аккуратно повернув к себе, — какие тогда могут быть но, Мань? — улыбался он. — Ну, а как ты себе это представляешь? Мы не можем… — Что не можем, Маш, любить? — смутился он. — Быть вместе, Макс… — пожала плечами. — Почему? — У меня есть мужчина… — она опустила глаза, осознавая какую чушь сейчас несёт. — Но ты его не любишь, если сейчас сказала мне правду, — он снова повернул ее к себе, встречаясь взглядами. — Не люблю, — согласилась она. — Что тогда мешает? — чуть улыбнулся он, проводя пальцем по ее щеке. — Ваня любит его, он привык…к нему, как я скажу ему, что теперь ты? — Маш, ну ты дура? — улыбнулся он, — Ванек отличный парень, он все поймёт, не дури, — прижал ее к себе, — все будет замечательно. Ну, — отстранившись, заглянул ей в глаза, — попробует что-то заменить? — Попробуем, — улыбаясь, кивнула она, снова прижимаясь к Максиму.