Его слабость

Люцифер — сын Сатаны. Он силён, холоден и равнодушен ко всему. Он — такой, каким ему и положено быть. Такой, каким Отец хочет видеть его. Ему вообще не сдались все эти любовные страдания, нытьё и прочие проявления слабости. Сын Правителя Ада не должен иметь ахиллесовых пят, а родственная душа — это именно что ахиллесова пята, обязательная слабость, которой безмозглый Шепфа проклял всех бессмертных. Неотвратимые чувства к тому, кто предначертан судьбой, загубили немало жизней, тысячи потенциалов были похоронены во имя любви. Как хорошо, что Люцифер совершенно спокоен по поводу своей родственной души, потому что он уже давно всё решил: как только ему станет известно, кто является его единственной, он просто вышвырнет её из поля зрения. Чтобы не путалась под ногами. Чтобы не успеть привязаться к ней. Он задушит на корню все чувства, какие только могут возникнуть между ними — и тогда они оба будут свободны. Руку дико жжёт, и Люцифер стискивает зубы от боли. На запястье, точно клеймо, прорезается кроваво-красный треугольник — свидетельство того, что сегодня Люциферу исполняется двадцать пять по человеческим меркам и он, хвала Сатане, наконец увидит в чёртовом сне свою чёртову единственную, которую он ненавидел всеми фибрами души. Грани треугольника соединяются, и рана, напоследок полыхнув адским пламенем, навсегда застывает на его коже. Теперь все вокруг будут знать, что этой ночью сын Сатаны посмотрел блевотный розово-сопливый сон про свою «настоящую любовь». Проклятье. Как же Люцифер зол сегодня. На Шепфу. На родственную душу. На этот вшивый треугольник. На отца. Отец пообещал зайти к нему перед сном, но, разумеется, обещание не сдержал. Плевать. Голова Люцифера опускается на твёрдую как камень подушку, и тёмно-угольные волосы рассыпаются по ней. Какая разница, зашёл отец к нему в комнату или нет? В конце концов, это просто грёбаная родственная душа. Вряд ли Сатана придаёт большое значение всей этой чуши… Люцифер морщится с неприязнью. Обида на отца уже начинает обуревать его сознание, но тут же затухает под натиском неожиданно нахлынувшего сна. Протяжной тёплой волной дрёма подхватывает Люцифера, и веки как-то сами по себе закрываются. Вид комнаты в жухлых красных тонах уступает место полной темноте, что немой тенью заполонила всё вокруг. Тьма не спешит рассеиваться. …Охренеть, спасибо большое. Свою единственную, конечно, гораздо проще разглядеть, когда ни черта не видно. Какой же идиотизм. Тихий звук, словно кто-то очень лёгкий, почти невесомый, ступает голыми ступнями по гладкому полу. Люцифер даже не слышит это, он просто чувствует невесомое дрожание холодной поверхности, на которой стоят его босые ноги. Света по-прежнему нет. Всё происходящее напоминает дурацкую игру в прятки вслепую. Он всегда ненавидел играть в неё. Издевательство. Почему нельзя просто показать его глупую избранницу и разойтись на этом?! Люцифер чувствует раздражение, но влекомый неведомой силой, он всё же следует за этими бесшумными шагами, чувствуя себя, точно слепой крот. «Если это Ости, то я разочарован», — скучающе думает Люцифер, плывя по безмерному чёрному пространству вслед за незнакомкой. И вдруг косой, неровный свет падает на бегущую впереди него фигуру, и Люцифер ясно видит обнажённую спину и два серых, невзрачных крыла. Твою ж… Он останавливается на месте, как вскопанный, и глядит застывшими от ужаса глазами на эту убогую пару крыльев. Он не верит. Нет, он просто не верит в это, это наитупейшая ошибка. Он уже видел подобные крылья раньше, и они, чёрт побери, даже не ангельские! Такая бесполезная хрень за спиной бывает лишь у одной касты обитателей школы — у треклятых Непризнанных-новичков. У этих бездарных слабаков, к которым он и подходить-то брезговал. О, как же Люцифер презирал Непризнанных! Всегда. Всю свою жизнь. Непризнанные олицетворяли слабость, а он ненавидел её больше всего на свете. Его мутило от отвращения, когда его заставляли чувствовать их тухлую энергию на школьных занятиях. Она так ничтожна, энергия Непризнанных, что её приходилось выискивать, выколупывать из них. Не полноценная энергия, лишь её ничтожные куски. Они — глупы, слабы и просто беспомощны, жалкие подобия ангелов и демонов, но никогда — одни из них. И теперь какая-то Непризнанная прилипнет к нему вместе со своей жалкой энергией, своими отростками, вместо нормальных крыльев, со своей… Люцифер захлебывается в ярости. Лучше бы это была Ости. Это было бы предсказуемо и скучно, но хотя бы не унизительно. Люцифер зло протягивает руку к точёному плечу Непризнанной, чтобы развернуть её. Посмотреть в лицо и запомнить. Но она резко дёргается, будто от испуга, и исчезает в темноте, оставляя после себя лишь кружащий голову, до невыносимости сильный запах лимонов. Темнота плавно рассеивается, и Люцифер ощущает бьющий по векам яркий свет. Да твою ж... Ему казалось, что хуже быть уже точно не может, но если он каким-то образом угодил в Рай, то этому сну можно смело присуждать первое место по своей отвратности. Люцифер собирает силы и, щурясь, приоткрывает устремлённые в потолок глаза. Он вернулся в свою сраную спальню. В это полупустое, ненавистное ему помещение, напоминающее своим жалким, наискуднейшим интерьером камеру для заключённых. И откуда в преисподней столько света?! Люцифер изо всех сил трёт веки, едва ли не колошматит по ним, пытаясь не столько привыкнуть к свету, сколько забыть увиденное во сне. Дьявол. Это действительно была Непризнанная. Какой позор… Весь Ад будет смеяться над ним. Сын Сатаны и Непризнанная — почти комедийный дуэт. Люцифер заканчивает, наконец, издеваться над своими совсем уже раскрасневшимися глазами и поворачивает голову. К собственному удивлению, перед собой он обнаруживает отца. Отец сидит на стуле, небрежно закинув ногу на ногу и скрестив руки в ожидании. На нём его повседневный пиджак, тёмно-синий галстук и лакированные туфли. Он постоянно их носит: они неестественно блестят на его ногах, что бы он ни делал с ними, куда бы ни ходил. Отцу нравится это, Люциферу — нет, но сообщать об этом он, разумеется, не станет. Интересно, сколько он проспал? По его собственным ощущениям — десять минут, хотя в реальности точно прошло не меньше восьми часов. В комнате царит полнейшая тишина, лишь изредка рассекаемая звуком хриплого дыхания Люцифера, который всё ещё не пришёл в себя после испытанного потрясения. Он понимает, что отец пришёл узнать, кто является родственной душой его единственного сына, его наследника. Но как можно сообщить Правителю Ада, что его сыну предначертано судьбой полюбить Непризнанную? Он же убьёт и его, и её. На неё, конечно, плевать с высокой колокольни — Люцифер её хоть и не знает, но уже терпеть не может, но вот себя как-то жалко. Божественное озарение сам Шепфа спускает Люциферу с небес. Он ведь всегда хотел отказаться от своей родственной души, так почему бы просто не сказать отцу, что ему просто… никто не приснился? Наверняка так иногда бывает: рождается себе дьяволёнок или ангелок, а пару-то ему забыли подобрать. Ну и живёт он, такой несчастный, один всю свою жизнь. Отчего бы Люциферу не стать таким же обделённым судьбой? — Не трать моё время понапрасну, — сухо произносит отец, разрывая тягучее молчание, и его брови недовольно сдвигаются к переносице. Дурной знак. — Ты давно тут сидишь? — невпопад спрашивает Люцифер, и тут же даёт себе воображаемую пощёчину. Идиот. Но ему, чёрт побери, почему-то и правда важно знать ответ. Сатана пропускает вопрос сына мимо ушей, а его немигающий взор с каждой секундой только суровеет. Он словно Медуза Горгона, что обращала в камень каждого, кто только смел взглянуть ей в глаза. Люцифер внезапно чувствует жуткий холод от общества отца. Оно рвёт дыру в его чёрной душе, образуя там зияющую пустоту. — Кто? — отец спрашивает лаконично, чёрство и ни капли не заинтересованно. Словно ему это нужно для какого-то проклятого отчёта. С такой же интонацией Фенцио проверяет у учеников домашнее задание. Сделал? Сделал. Чётко, без эмоций, по делу. Люциферу становится невыносимо тошно. Дьявол, ну какой же ты слабак, Люцифер! Совершенно справедливо то, что отец интересуется так безучастно. Ведь он понимает, что Люцифер уже достаточно взрослый и мудрый, чтобы относиться к таким вещам, как истинная любовь, с должной степенью скептицизма. Эта мысль звучит логично в его голове, а потому Люцифер, приободрившись, смело смотрит в глаза Сатане и чётко произносит: — Никто. Мне никто не приснился. Всего на секунду на лице отца вспыхивает тень недоумения, которую он тут же мастерски ловит и запихивает куда подальше. Он пристально глядит в лицо сына, пытаясь понять, издевается ли тот над ним. А Люцифер, натянутый как струна, отчаянно силится не выдать своего леденящего душу страха. Его лицо не выражает ни единой эмоции, хотя испуг оглушительными ударами бьётся в висках. Люцифер делал многое в своей жизни, но обманывать отца никогда раньше не рисковал — это попахивало полным отмиранием инстинкта самосохранения. И как только глаза Сатаны начинают медленно, угрожающе наливаться кровью, дыхание Люцифера перехватывает от ужаса. — Да как ты, — голос отца дрожит от ненависти, и трясущийся внутри Люцифер уже едва может держать лицо перед ним, — смеешь лгать мне?! Первый удар прилетает в челюсть, второй — в голову, а третий Люцифер никогда не вспомнит, потому что к тому моменту, когда Сатана нанёс его, он уже лежал без сознания. Приходит в себя Люцифер примерно через час. Он с трудом приоткрывает левый глаз; правый открыть не удаётся, потому что он жутко опух, да и болит охренеть как сильно. Над Люцифером нависает Сатана. Он держит руки в карманах и глядит на него всё так же безучастно. — Кто? — невозмутимо повторяет он прежний вопрос. Отголоски замутнённого болью сознания Люцифера вылавливают истину во всём этом спектакле: отец не распознал лжи. Все страдания Люцифера, все эти удары — просто проверка. И если он сейчас выдаст правду про свой сон и Непризнанную, то получит ещё сверху. А ему очень этого не хочется, он и так полуживой. — Никто. Мне никто не приснился, — упрямо чеканит Люцифер, скрипя зубами от ноющей боли. Отец хмурится, недоверчиво смотрит на него. Затем сухо, почти не заметно кивает, круто разворачивается на каблуках своих идиотских блестящих туфель и неторопливо, без каких-либо извинений уходит из комнаты Люцифера, словно ничего такого там и не произошло. Поверил. Отец ему поверил. Выдох. Струйкой холодного воздуха из лёгких выходит сидевший в них страх. В комнате всё ещё витает слабый цитрусовый запах Непризнанной, и изнывающий от боли Люцифер очень надеется, что к вечеру он всё-таки выветрится.

***

Люцифер всегда зол, но сегодня злобы в нём даже больше, чем обычно, а это уже травмоопасно для всего его окружения. Компания демонов, с которой он идёт, вереницей тянется из школы во двор. Ости, как обычно, виснет на его руке, незаметно (по крайней мере, ей так кажется) оглаживает его мышцы и тает от благоговения перед ним. Малышка Мими, будто бесящая своей назойливостью мушка, тоже крутится рядом и непрестанно трещит о какой-то чепухе. Люцифер даже не удосуживается создать видимость того, что ему интересно. Потому что у него болит, блин, голова. Просто раскалывается. И если Ости хотя бы хватает мозгов держать язык на привязи, то голова Мими слишком забита мыслями о том, какой Люцифер загадочный и отстранённый, чтобы заметить то, что он просто задолбанный. Дьявол, как же его бесит влюблённость Мими. Будь она кем-то другим, он бы уже давно послал её куда подальше, но сейчас он просто идёт и терпит, стиснув зубы. Потому что… ну это же малышка Мими. Люцифер настолько абстрагируется от этой тупой болтовни, что и не замечает, когда они оказываются во дворе. Но вдруг Ости резко дёргает его за руку, возвращая в реальность. — Только взгляни, кто здесь. Ости выглядит крайне недовольной, и Люцифер недоумённо оборачивается. Ну конечно, а чего он ожидал. Дино. Люцифер молча переводит взгляд с Дино на его подружку, что мило с ним беседует, затем с подружки — опять на Дино. И медленно подходит к ним. — Дино, — цедит Люцифер, вливая в эти два слога весь скопившийся в нём яд. — Чего тебе, Люци? — Дино хмурится, недовольный тем, что кто-то встрял в его разговор с этой Непризнанной. — Передай своему папаше держаться от меня подальше, —Люцифер выплёвывает эти слова прямо в лицо гордому ангелу. — Это ваши дела, я тут ни при чём. — Дино старается отвечать спокойным, ровным голосом, но постепенно проявляющийся оскал выдаёт его раздражение с головой. Люцифер усмехается и блаженно протягивает: — Ну да, конечно. Шавка первая узнаёт о командах хозяина. Маска безразличия окончательно спадает с Дино, и тот едва ли не с рыком хватает Люцифера за рубашку и притягивает к себе. Люцифер от души смеётся. Как же легко ты ведёшься на провокации, ангелок. — Кто бы говорил! — шипит ему в лицо Дино. — Не сравнивай нас. Мой отец — Сатана, а не школьный учитель, — с улыбкой напоминает ему Люцифер. — Не понимаю, зачем убогих допускают в школу? — с натянутой грустью спрашивает Ости, которая в это время решила занять себя надменным разглядыванием подружки ангелка. Она уже тянет свои хищные лапы к тёмно-каштановым волосам Непризнанной, когда та вдруг хватает её за запястье и с прямо-таки звериной яростью отбрасывает от себя. — Убери руки, — приказывает Непризнанная таким тоном, что даже Люцифер ловит себя на мысли, что после этого не стал бы к ней притрагиваться. — О, у неё есть коготки? — кривляется Ости, но уже как-то без энтузиазма. Дино, этакий герой-любовник, пытается заслонить свою подружку от Ости, и Люцифер, не удержавшись, прыскает от смеха, глядя на эту жалкую картину. Дино точно такой же, как его ничтожный папаша, который похерил всю свою жизнь из-за любви к какой-то глупой Непризнанной. — Яблоко от яблони… — улыбчиво мурлыкает он. И эти слова по-настоящему ранят Дино в его нежное ангельское сердце. Он дёргается, как раненая птица с белоснежными крыльями, а его грудь начинает тяжело вздыматься. Люцифер видит это и наслаждается эффектом — ангелы вообще не умеют скрывать свою боль. Потому что ангелы — слабаки. В следующую секунду Дино уже кидается на него с горящими ненавистью глазами. Люциферу от этого только смешнее. Глупый Дино, каждый раз, когда ты выходишь из себя, ты с треском проигрываешь. Ты совершенно не умеешь сдерживать свои эмоции, ты не умеешь играть на чужих чувствах, и именно поэтому ты такой слабый, именно поэтому ты, Дино, как бы ни старался, всегда будешь лишь серебром. А он, Люцифер, будет золотом. В принципе, Люцифер даже рад, что разбушевавшегося Дино почти тут же оттаскивает так кстати появившаяся во дворе Мисселина. Голова у него, как и прежде, ужасно болит, и бороться с этим выскочкой Дино нет ни желания, ни мотивации. Мисселина некоторое время ругается на них, что-то надрывисто доказывает — Люцифер даже основной смысл её слов не улавливает, так ему плевать на это. Затем она поворачивается к Непризнанной, которая всё это время молча стоит в стороне, и с мягким нажимом спрашивает: — Вики Уокер, у Непризнанных сейчас урок со мной. Ты разве не идёшь? Люцифер статуей застывает на месте, когда до его слуха долетает звук этого имени. Долетает — и разбивается на стеклянные осколки. Нет, не может такого быть. Мисселина хватает Непризнанную за руку и чуть ли не силком утаскивает её со двора, где уже поднялась целая буря из-за одного только невзначай оброненного имени. Проходя мимо, Непризнанная случайно задевает Люцифера плечом, в нос ему бьёт резкий, дурманящий запах лимонов. Головная боль проходит, будто её никогда и не было, а нутро переворачивается от этого прикосновения. По коже весело бегут мурашки, а зрачки сужаются от ужаса осознания, потому что этот чёртов запах он помнит слишком хорошо, хотя всегда думал, что лимонный аромат, как и всё не имеющее значения, растворится во времени. Люцифер протяжным движением оборачивается и видит сквозь пелену перед глазами растерянного Дино, слышит эхом доносящийся до него хохот Ости: «Не та ли это Уокер, которая…» Заткнись, Ости. Закрой. Свой. Поганый. Рот. Она как в замедленной съёмке поворачивается к Люциферу, ожидая, что он тоже поднимет Дино на смех, но вот только Люциферу уже ни хрена не смешно. Он, не реагируя на удивлённые оклики Ости, бросается прочь со двора, расталкивая попадающихся по дороге бессмертных и толком даже не видя ничего перед собой. Вики Уокер. Его родственная душа — Вики Уокер. Дочь знаменитой Ребекки Уокер, по чьей милости Фенцио был низвергнут с верхов иерархии до позорного поста школьного учителя. Скользкой змеёй обвивает его разум мысль о том, что его, сына Правителя Ада, может постичь такая же судьба, если он будет иметь неосторожность влюбиться в эту чёртову Вики. Хочется завыть.

***

Люциферу уже давно наскучило задание по обмену энергией, потому что оно перестало вызывать у него какие-либо эмоции: он слишком хорошо контролировал всё, что делает, и сладкий вкус адреналина и новизны покинул его жизнь. Но в этот раз… О, в этот раз Люцифер умоляет, чтобы всё это поскорее закончилось, потому что он совсем не уверен в том, что устоит на ногах. В лицо ему дует лимонно-сахарный ветер, а сам он плавится под изучающим взглядом внимательных глаз Уокер. Ей-то хорошо, она — Непризнанная. Мало того, что ей никогда не приснится гадкий сон про родственную душу (который, как назло, запомнился Люциферу во всех подробностях), так она ещё и избавлена от всяких побочных эффектов, вроде постоянного ощущения запаха его энергии. Ей, как рождённой на Земле, уготована обычная человеческая участь: влюбиться в того, кто ей предназначен, без всяких «вспомогательных средств». Впрочем, Люцифер подозревал, что его столь бурная реакция на Уокер вызвана тем, что он решил сопротивляться судьбе. И кому-то наверху это очень не нравилось. Если ты, сраный Шепфа, думаешь, что сын Сатаны так просто сдастся из-за какого-то там притяжения и аромата лимонов, то ты очень сильно ошибаешься! Люцифер грубо хватает Уокер за талию и притягивает к себе. Давай просто покончим с этим. Он даже не смотрит ей в глаза, хотя нутром чует, что она совсем не против поближе разглядеть его. О дьявол, Уокер! Хватит жрать взглядом, он и так едва держится! Её чёртова энергия оказывается куда сильнее, чем Люцифер ожидает, ну или она лично ему кажется такой мощной. В любом случае, вспышка своей силой едва не сшибает его с ног, и он только благодаря своей отточенной до совершенства практике выныривает из этого залитого солнечным светом и пропитанного кисло-сладкими лимонами клубка энергии. Люцифер сосредотачивается, стискивает зубы и разрывает связь. Он думал, что если даже ему пришлось так тяжко, то Непризнанная уж точно на земле валяется от взрыва его сильнейшей энергии, которая и ему самому-то иногда казалась непосильной ношей. Но она, к удивлению и досаде Люцифера, стоит перед ним, точно фарфоровая фигурка, и даже немного улыбается, как будто чувствовать его энергию ей было… приятно? Он набирает воздуха в грудь, с пренебрежением отталкивает её и, украдкой смахивая капли пота со лба, переходит к следующему ученику. Она просто расходный материал, одна из многих бессмертных, на которых Люцифер оттачивает свои навыки. Ничего более, просто груша для битья. Сердце бешено колотится, потому что Люцифера тянет обратно, в этот цитрусовый рай. Мысленно обозвав так энергию Уокер, Люцифер сматерился у себя в голове. Отлично, теперь он ещё и называет приятные вещи раем — конечная остановка, просьба всем выйти из вагонов. Как Люцифер ненавидит всё это. — Я не мешок, чтобы со мной так обращались! — доносится за спиной окрашенный заслуженной злобой голос Непризнанной. Люцифер замирает. Бровь удивлённо изгибается. Да что она себе позволяет? Он оборачивается. И лучше бы Люцифер этого не делал, потому что впервые он нормально смотрит на неё: во время их первой встречи во дворе он даже не глядел в сторону какой-то там Непризнанной, а после — избегал встречаться взглядом. И вот теперь они уставились друг на друга. Раз, два… Романтики выдумали, что в глазах цвета моря можно утонуть. В голубых глазах Уокер хочется утопиться. …три. Люцифер отворачивается. — Не сомневаюсь, — скрипит он и давит из себя кривую усмешку.

***

— …бедный Люцифер! Люцифера всего передёргивает, когда он слышит этот режущий слух, визгливый голос Лоры, которым она смеет обсуждать его отношения с отцом. Он глубоко вдыхает и хватает с полки Библиотеки Ада какую-то книгу, потому что настроения затевать конфликт сейчас вообще никакого нет. Тем более с Лорой — она и минуты его времени не заслуживает, он её и пальцем не тронет, потому что она даже этого не достойна. Он опускается на стул. И вообще, Люцифера совсем не задевает то, что все в курсе, как строг с ним его собственный отец. Жалкие Непризнанные называют это «жестокостью», но Люцифер-то понимает, что отец просто желает ему лучшего. Избиения, гнев, побои — это мотивация, это воспитание по-настоящему сильных бессмертных. Такие, как Лора, не выдержали бы и сломались, но Люцифер… Он… Он… Костяшки пальцев, между которыми он стискивает тупую книженцию, стремительно белеют. — Привет, — прямо перед ним материализуется Уокер и её сраный цитрусовый запах. Люцифер удивлённо вскидывает голову и глядит на неё. Он обещал себе не говорить с ней, не касаться её, даже не смотреть на неё. Но опять оступился. Взгляд её приветливых глаз аккуратно касается его напряжённого взора. Непризнанная словно пытается рассмотреть в Люцифере что-то, с таким любопытством она изучает его выражение лица. Дьявол, Уокер! Чего ты добиваешься?! Если ты пришла пожалеть и посочувствовать по поводу ситуации с отцом, то катись-ка ты к чёрту, ему, Люциферу, нахрен твоя тупая жалость не сдалась. Он с помощью невероятного усилия разрывает их взаимное созерцание друг друга и упуривается в книгу, делая вид, что читает. Строки плывут перед глазами. Он даже не знает, о чём эта проклятая книга. Но он знает, что со стороны выглядит холодным и сдержанным, поэтому продолжает упорно отыгрывать свою роль. Люцифер старается не поднимать взгляд, но это и не требуется, чтобы почувствовать, как энергия вокруг Непризнанной начинает трястись от гнева. Он сумел вывести её из себя. Это приятно. Вдруг она злобно — по-настоящему злобно! — оскаливается, вырывает у него из рук книгу, громко её захлопывает и отшвыривает в сторону. Книга с грохотом приземляется где-то в углу библиотеки. Люцифер так и остаётся сидеть с расставленными руками и приоткрывшимся от изумления ртом. Через секунду он вспоминает, кто он такой, подскакивает, агрессивно хватает Уокер за запястье и со всей силы дёргает на себя. Как же эта неуравновешенная его достала! — Что ты себе позволяешь?! — рычит Люцифер, чувствуя, как его глаза наливаются кровью. — Привлекаю твоё внимание, — с вызовом рявкает Уокер. Люцифер едва не взвывает от этого заявления. — На кой чёрт?! — почти орёт он ей в лицо. Люцифер уже изнурён постоянным бегством от этой кисло-приторной Непризнанной, а она, видите ли, привлекает его внимание. Она что, совсем конченая?! Уокер дёргается, и Люцифер ослабляет хватку. — Хочу поговорить, — уже спокойнее произносит она. — Нельзя? Поговорить. Ну охренеть теперь. Ему что теперь, обделаться тут от счастья?! И к своему ужасу он чувствует, что у него и впрямь приятно засосало под ложечкой от её слов. Какое же дерьмо… Скоро он превратится во влюблённую малышку Мими, будет бегать за этой Непризнанной и пускать слюни, когда она удостоит его взглядом. Его чуть не стошнило, когда он это представил. Люцифер натягивает самодовольную улыбку, снова вальяжно разваливается на стуле, чтобы наглядно продемонстрировать Уокер своё безразличие. Б-е-з-р-а-з-л-и-ч-и-е. И плевать, что от её небесных глаз ноги подкашиваются. — И о чём со мной хочет поговорить… Непризнанная? — Люцифер специально делает пренебрежительный акцент на последнем слове, чтобы она среагировала. Но Уокер даже не обращает на это внимание, сразу задумываясь об ответе на вопрос. — Не знаю… — неуверенно протягивает она и вдруг просто добавляет: — О тебе. Если бы Люцифер сейчас ел, он бы подавился. Она хочет поговорить о нём. Что это значит вообще? Да и как давно он говорил хоть с кем-то о себе? Времени порыться в памяти у него не так уж и много, но Люцифер и так знает правильный ответ: никто и никогда не говорил с ним о нём самом. Отец иногда лениво беседовал с ним о его успехах (в результате чего Люцифер мог ещё и заработать пару-тройку ударов в живот), Мими всегда как-то терялась при разговорах с ним, Ости просто хотела трахаться. Пару раз самые отважные дьяволицы старались выпытать, кто же его родственная душа, но это вряд ли можно было назвать разговорами о нём. Люциферу становится ужасно неловко — такая искренность и прямота слишком непривычна для него. Он не умеет говорить о себе и даже не представляет, как нужно реагировать на такие предложения. Это его смущает, поэтому он переводит всё в шутку. — Тебя так интересует моя персона? — Демонстративно поправляет рубашку и улыбается. Непризнанная оценивающе смотрит на то, как бестолково он выделывается перед ней, и вдруг огонь заинтересованности, что горел в её глазах, затухает. — Не в этом дело, — уже совсем равнодушным, остывшим голосом бросает она. — Просто такие самовлюблённые типы, как ты, любят говорить о себе. Эти слова больно режут по сердцу Люцифера. Это он-то? Любит говорить о себе? Люцифер снова поправляет рубашку, но уже куда более нервозно, и его пальцы так и замирают на воротнике. Брови летят вверх. Что он, твою мать, творит?! Он же начинает впутываться в эту паутину, в которую так боялся угодить. Вики (и хер знает, почему он начал так называть её в своей голове) ведёт себя не по его сценарию, и ему совсем не нравится, что он постепенно начинает терять контроль над ситуацией и волноваться от того, что она ему впаривает. Это срочно нужно прекратить, пока он окончательно в неё не втрескался, словно последний идиот. Люцифер вообще не к месту порет какую-то хрень про место Непризнанных в иерархии. Вики выслушивает это, скрестив руки на груди и едва не закатывая глаза. Лимонами от неё несёт за километр. И вдруг Люцифер не выдерживает и чувствует, как кончики его губ дрожат в предательской улыбке. — На этот раз твоя дерзость сошла тебе с рук. В следующий — всё будет по-другому, — немного переборщив с пафосом, выпаливает он, хватает книгу (кажется, даже не ту, что «читал» до этого), утыкается в неё и начинает туповато елозить глазами из стороны в сторону, притворяясь, будто написанное ему очень интересует. Но Вики по-прежнему стоит рядом с ним и воняет своими трижды проклятыми лимонами. Право, скоро энергия Люцифера их впитает, и от него будет нести точно так же. — Ты всё ещё здесь? — с нажимом спрашивает он, не поднимая головы. Вики уходит, ничего не сказав в ответ. Неприятно. Но он переживёт это, ведь с этого момента Люцифер будет показательно молчать на любое её старание завязать беседу, пока она, в конце концов, не оставит эти попытки. Если по-другому не получается, он будет прибегать к жёстким методам, потому что сдаваться в плен этой Непризнанной Люцифер не собирается — никогда! Поэтому когда через день Люцифер видит в водовороте спину возвращающейся с задания Вики, которая летит прямо перед ним, он уже собирается отвернуться от неё, лишь бы случайно не столкнуться взглядами, но кое-что привлекает его внимание. Какое-то сраное белоснежное письмецо, которое она чересчур бережно сжимает в своих длинных тонких пальчиках. Белоснежное, как крылья ангела. Кулаки сжимаются, сдерживая рвущийся наружу гнев, а глаза Люцифера обретают демонический красный оттенок так стремительно, что из них едва не брызжет лава. Он дробит спину Вики воображаемыми пулями, а чёртово письмо мысленно сжирает горящим внутри него огнём. Его органы плавятся, как воск под пламенем, от невозможности узнать, действительно ли это Дино был тем, кто настрочил ей эту вульгарную романтично-мерзкую писанину. И тут происходит чудо — порыв ветра вырывает письмо из руки Вики и несёт его прямо к Люциферу. Ярость отливает так же быстро, как и накатила. Он ловко ловит конверт, внутри которого запрятано что-то важное для Вики, и хищно улыбается ей, когда она метает на него испуганный взгляд. Пу-у-уф! Водоворот в тот же момент выплёвывает Люцифера в какое-то странное земное место, подозрительно напоминающее полицейский участок, и он аж пошатывается от неожиданности. Это сейчас что такое было? Почему он не вернулся в школу? С рыком он перемещает взор на чёртово письмо, которое ему прилетело от этой конченой Вики, и пробегается глазами по адресу. Сука! Грёбаная сука! Люцифер часто раздражается на окружающих, но сейчас он не раздражён. Он просто в ярости! Он впивается пальцами в ненавистную бумажку и скрипит зубами от досады. Письмо от Дино — с чего он это взял вообще?! Идиот, просто безмозглый кретин! Люцифер едва сдерживается, чтобы не начать ходить туда-сюда, как какая-то истеричка. Он погорячился, называя Вики конченой. Она не конченая. Она просто отбитая на всю голову! Страшно представить, что может сотворить его отец, когда узнает, что он и какая-то Непризнанная остались на Земле по завершении школьного задания. Она хотя бы немного думала головой, когда забирала себе это проклятое письмо?! Люцифер заставляет себя успокоиться. Он ни капли не сомневается в том, где сейчас находится чёртова Вики, и топает прямиком в полицейский участок, сшибая всё на своём пути. Они действительно сталкиваются у входа, и в лицо Вики мгновенно прилетает её письмо. — Из-за этой бумажки водоворот притянул меня сюда, — со злостью оповещает Люцифер, и его глаза вновь становятся ярко-красными. — Благодаря тебе мы получим выговор, но я не собираюсь прикрывать твою жопу! — И не нужно. Проваливай! — прилетает ему в ответ от Вики, которая едва ли не в боевую стойку встаёт после его слов. Из неё так и пышет решительностью, а её серо-голубые, ну чисто ангельского цвета, глаза налиты такой отвагой, что негодование Люцифера само себя усмиряет, и он обнаруживает, что продолжать орать на Вики ему совсем не хочется. Зато ему жутко любопытно узнать, что она забыла в этом полицейском участке, почему ей настолько нужно быть здесь, что она готова так многим рискнуть? И это непонятное, такое непривычное для Люцифера желание узнать побольше о чужой жизни заставляет его стерпеть ещё парочку гадостей, которые раззадоренная его грубостью Вики кидает в него, а затем это самое желание тянет его за ней по дороге. Весь путь она упёрто игнорирует его присутствие, но наконец её терпение лопается. Она резко оборачивается к плетущемуся позади Люциферу. — Чего тебе? — спрашивает Вики с вызовом. Люцифера уже начинает эта манера её речи откровенно бесить, поэтому он хватает её за одежду, притягивает к себе и гневной тирадой высказывает всё, что думает о её чёртовом хамстве. Она сразу испуганно тушуется под его напором и неохотно сдаётся. — Но почему ты ходишь за мной?.. — недоверчиво уточняет она. — Всё равно уже тут. Почему бы не развлечься, наблюдая за тобой? — устало отвечает Люцифер. Вообще-то он и сам не знает, чего это он как дурак преследует её, и ему очень страшно искать правильный ответ на этот вопрос. После разговора с менеджером «Глобал драйв» Люцифер окончательно убеждается в том, что будь Вики сегодня одна, она непременно запорола бы свой собственный план. Вся афера, которую они провернули, держалась лишь на нём и его таланте вытягивать из людей нужную информацию. Не то чтобы его мало хвалят по жизни, но Вики даже слова благодарности не соизволила сказать. Идёт себе и сверлит глазами эту дурацкую бумажку от менеджера, которая попала ей в руки исключительно из-за помощи Люцифера. — И что, ты меня даже не поблагодаришь? — он и сам удивляется с того, как по-детски обиженно звучит его голос. В голове сразу всплывает эпизод из не такого уж и далёкого прошлого, когда Люцифер побил установленный им же школьный рекорд по скорости полёта и с гордостью сообщил об этом отцу, а тот даже не удостоил его немого одобрения. Вики нерешительно поднимает на него ясные голубые глаза, и бьющиеся в них морские волны тушат непокорный огонь Люцифера. Её щеки заливаются абрикосовым румянцем, с губ падает тихое: «Спасибо». Она вдруг поднимается на носочки и быстро, будто боясь, что он оттолкнёт её, касается губами его щеки. Люцифер замирает. Этот момент кажется его сознанию таким замыленным, будто происходит не в реальности, а во сне. И вместе с тем, прикосновения её губ так естественны. Вокруг них вьётся лимонный аромат, а Вики стоит перед ним и смущённо улыбается. Люцифер сжимает челюсти, отчего его скулы резко выделяются на лице. Он не должен улыбнуться в ответ. — Пожалуйста, — выдавливает из себя он. Ему неизвестно, что ещё родственные души отвечают друг другу в такие моменты. Говорить искренне он вообще не очень хорошо умеет, если честно. Пудрить мозги и манипулировать смертными — легко, в этом он настоящий мастер. Но в общении с Вики слишком часто приходится говорить что-то от себя и про себя самого, и Люцифер откровенно не вывозит это. Слишком сложно, слишком энергозатратно. Этому не учили на уроках, оттого в разговорах с Вики, если только это не взаимные подколы, Люцифер барахтается, как рыба на суше. Да, Люцифер — тот ещё сухарь. Но когда водоворот выталкивает их в Ад, он безо всяких объяснений идёт к отцу один. Он слишком хорошо знает, что его там ждёт, и допустить, чтобы Вики тоже нарвалась на такие неприятности он ни за что не позволит. Люцифер прекрасно понимает, что отец наговорит ему много всего такого, что высосет из него всякие эмоции, кроме злобы и ненависти, и что он непременно выльет всё скопившееся в нём дерьмо на Вики, когда вернётся к ней, истекающий кровью. Возможно, она его возненавидит после всего, что он ей наговорит, а наговорить он после пыток отца может многое. Ну что ж, в случае чего он сможет принять её ненависть. В конце концов, он всё ещё сын Сатаны и отлично понимает это чувство.

Боль — это иллюзия. Боль — лишь тренажёр силы воли и характера.

Память Люцифера начисто стирает воспоминание о словах, которыми он оскорблял Вики в запале эмоций, но судя по тому, что она перестала разговаривать с ним, это было что-то ужасное. Он был уверен, что она начнёт демонстративно проходить мимо него с гордо поднятой головой, но этого не произошло. Вики просто остыла. Тоненькая ниточка, связывавшая их всё это время, разорвалась — Вики больше не хочет видеть Люцифера рядом с собой. Он должен испытывать радость, ведь это именно то, чего он так долго добивался — его родственная душа больше не собирается мешать ему в достижении новых высот. Но Люциферу не весело, даже наоборот — пропадает всякая мотивация. Он продолжает хорошо заниматься, даже участвует в чемпионате по Крылоборству, но всё это делает как-то механически, без вдохновения и былого рвения. Он всё ещё вяло старается привлечь внимание Вики, поддевая её, когда ему выпадает такая возможность, но она реагирует чёрство, и горячего спора не выходит. Ости устроилась рядом с ним на кровати, его рука лежит на её талии. Она что-то рассказывает, пронзительно смеётся над собственными историями и обиженно толкает его в бок, чтобы он хотя бы усмехнулся в ответ. А Люцифер, погружённый в себя, безжизненно смотрит в потолок. Впервые в жизни ему настолько… пусто.

I'm suffocating waiting for you Cause the angels don't fly down here I need you because no one else Can get me out, get me out of Hell (Skillet ‘Get me out of Hell’)

Люцифер зол на себя за свою несдержанность. На Вики за то, что она так мучает его. На Фенцио, который ставит их в пару на экзаменационном задании. Он незаметной тенью сидит на парте в углу кабинета совершенно один: все остальные пары уже отправились на задание, и лишь Вики решила не прийти. Люцифер нервно заламывает пальцы в ожидании. Может, она решила не приходить, потому что не хочет с ним разговаривать? Что, если для неё приятнее быть исключённой из школы, чем сдать экзамен ему? Он хмурится. Честно говоря, придёт она, или же не придёт, особо ей погоды не поменяет. Вики слишком неопытна и проиграет ему, это факт. И что тогда? По его вине она вылетит из школы? Люцифер мотает головой, пытаясь вытрясти из неё эти вопросы. То, что именно его назначили куратором Вики — жуткая несправедливость, и все это прекрасно понимают. Он, конечно, мог бы поддаться ей, но кто в здравом уме поверит, что какая-то Непризнанная обошла сына Сатаны? Да и откровенно говоря, он не видит необходимости проявлять снисхождение, потому что в его понимании оно унизительно. Вики Уокер слишком хороша для того, чтобы принимать его поддавки. Честный проигрыш сделает ей больше чести, чем высосанная из пальца победа. Люцифер опускает взгляд, смотрит на выжженный треугольник на руке и сжимает губы, вспоминая адскую боль, которую он испытывал когда на нём вырисовывались эти линии. И зачем нужна эта штука? Что изменилось бы, если бы бессмертные просто видели сон о родственной душе и не получали бы в дополнение этот странный шрам, уродующий запястье? Ответа он никогда не получит. Вики заходит в пустой кабинет и растерянно вертит головой, очевидно, даже не сразу замечая присутствие Люцифера. Он собирает волю в кулак и встаёт с парты. Озабоченность на лице смывается его фирменной рабочей бесстрастностью. — Ты опоздала, — недовольно отмечает Люцифер. «И вынудила меня остаться наедине со своими мыслями», — добавляет он в своей голове. …Проигрыш Вики был закономерен, хотя, признаться, держалась она достойно — Люциферу даже пришлось вертеться и изворачиваться, дабы не продуть ей. И всё же победа была на его стороне. Неприятно, конечно, но что он мог поделать? Он же не виноват в том, что такой классный. Люцифер с лёгким сочувствием, но не жалостью, чуть наклоняется к Вики и пытается уловить её настроение. Она расстроена? Обижена? Может, она хочет покричать на него? Вики медленно поднимает голову и втыкается в Люцифера режущим, как нож, взглядом. Её подбородок дрожит, и Люцифер понимает, что сейчас произойдёт что-то нехорошее. Из её глаз вдруг брызгают обжигающие искры ярости и обиды на него, тоненькие руки резко сжимаются в кулаки, и она со всей дури бьёт Люцифера по груди. — Что ты..? — он не успевает договорить, как на него высыпается град последующих хрупких ударов. По сравнению с тем, как колотит его отец, это ощущается, как поглаживания, поэтому он лишь слегка уклоняется. Что за муха её укусила?! — Меня могут выгнать из школы, и тогда я никогда не встречусь со своей мамой! — злые слёзы мокрыми дорожками стекают по её щекам, и она бьёт Люцифера кулаками ещё и ещё. — Ты хоть знаешь, каково это — потерять мать, потом снова получить призрачную надежду её увидеть и лишиться этой возможности?! Конечно же, ты не знаешь, сын Сатаны! Эти слова острой молнией вонзаются в его сердце. Люцифер застывает на месте и даже перестаёт отбиваться от ударов Вики, а она, воспользовавшись этим замешательством, тут же лепит ему неплохую такую пощёчину, после чего испуганно останавливается, понимая, насколько дерзко было так поступить. Люцифер тяжело дышит и молчит. Ему, вообще-то, тоже бывает больно, каким бы непробиваемым он ей ни казался. «Конечно же, ты не знаешь, сын Сатаны». Эта фраза бьёт по нему гораздо мощнее, чем рассчитывала Вики, если она вообще на что-то рассчитывала. Он буравит глазами землю под ногами. Она просто пыталась выговориться. На самом деле, Вики так не считает. Но если это так, почему же так больно… Почему… так… больно… С чего Вики взяла, что он не в состоянии сострадать ей? Неужели он и впрямь стал такой бездушной скотиной, каковой всегда хотел казаться? Нет, нет же. Люцифер нервно сглатывает. А эти призрачные надежды, о которых с такой досадой кричала Вики? Они же преследуют его всю жизнь! Пускай он и сын Сатаны, но у него никогда по-настоящему не было отца. И сейчас он понимает Вики лучше, чем кто-либо ещё, что бы она там о нём ни думала. Люцифер медленно поднимает глаза. — Успокоилась? Вики, потупив взгляд, тихо отвечает: — Да. Подходя к водовороту, Люцифер замечает, что Вики топчется на месте и совсем не стремится вернуться в школу. Значит, опять собирается выяснить что-то, связанное с её земной жизнью. Он устало вздыхает. Какая же она безответственная. Люцифер изо всех сил пытается разозлиться на Вики, но ничего не выходит, потому что в глубине души он хочет помочь ей, даже если она его всецело презирает. У неё когда-то давно было то, чего он сам был лишён всю свою жизнь — настоящая семья. И если он может хоть чем-то помочь ей, даже просто поддержкой, он сделает это во что бы то ни стало. Люцифер, сам не веря, что подписывается на это, поворачивается к Вики и узнаёт, что она хочет навестить своего отца. И он, к её изумлению, идёт с ней, даже воздержавшись от нелестных комментариев о её безбашенности. После короткого разговора со своим отцом Вики не выдерживает и во второй раз за день горько плачет. Люцифер чувствует, как его сердце предательски сжимается от всего, что он видел за день. То, как отец Вики любит её; то, как она плачет из-за того, что они потеряли друг друга навсегда; то, что Вики, вероятнее всего, сегодня упустила последнюю надежду однажды встретить свою маму. Люцифер, наверно, за всю свою жизнь не чувствовал столько, сколько в этот день. — Хочешь покажу одно место? Единственное место на земле, которое я люблю, — неожиданно для самого Люцифера эти слова звучат тепло и мягко. Он и не знал, что ему под силу так разговаривать. Вики трёт заплаканные глаза руками и кивает.

***

Затянутый туманом горизонт и холодные порывы северного ветра успокаивают душу и освежают разум. Вики тоже приободряется и перестаёт плакать, что очень радует Люцифера: похоже, он смог подобрать к ней ключик, и это ему льстит. Они сидят вдвоём на краю обрыва, глядя на заснеженные вершины, и ему почему-то становится так уютно, как никогда раньше не было. Во влажных глазах Вики отражаются бело-голубые горы. Она находится так близко возле него, и Люциферу хочется, чтобы она никогда не отходила. Они — две части единого целого, два соединившихся кусочка пазла. До встречи с ней он чувствовал лишь наполовину, просто существовал во времени и пространстве с единственной тупой целью — быть лучше всех, которую он даже не сам для себя выдумал. Но теперь Люцифер, наконец, вдохнул в себя этот головокружительный лимонный аромат — и зажил. По-настоящему зажил. Он не знает, что будет завтра. Наверняка он испугается, сломится под натиском правил и проклятого отца, причинит Вики боль. Люцифер не умеет иначе, хотя вина так и жрёт его изнутри. Он живёт уже очень давно, но за всё это время ни одна душа не научила его любить. Только причинять боль, унижать, задевать. Бедная Вики, сколько же всего ей предстоит снести от него? Выдержит ли она? Люцифер сжимает челюсти, отгоняя прочь назойливые вопросы. И почему он всегда запрещает себе быть счастливым? Почему уже завтра он проснётся с мыслью о том, что совершил ошибку, сблизившись с Вики, и вновь продолжить драть своё сердце в надежде забыть запах лимонов? Чёрт, как он любит лимоны, эту кислую гадость, которую он всё детство ел и не мог остановиться. Морщился и ел, ел и опять морщился. Клубника, конечно, ему больше по вкусу, но клубничный запах Вики совсем бы не подошёл — она куда более кислая, чем сладкая. Они молчат и наслаждаются этим молчанием, но вдруг…

— И о чём со мной хочет поговорить… Непризнанная? — Не знаю… О тебе.

Он вздрагивает, когда перед ним флэшбеком проносится эта сцена. О нём, она действительно хотела поговорить о нём. С тех пор он, сам того не желая, так много выведал о Вики и её тайнах, что успел привязаться к ней. А что она знает о нём, кроме того, что он задирает её дружка Дино и хамит всем, включая преподавателей? — Давай сыграем в игру, — предлагает Люцифер. Вики выглядит заинтересованной, и краешек его рта ползёт вверх в хитрой усмешке. — Ты можешь задать три любых вопроса. Я отвечу на них. Но раз я демон, то не буду с тобой до конца честен. Ты должна будешь угадать, на какой из трёх вопросов я ответил правду. Идёт? — А если угадаю? — Вики ухмыляется в ответ, уже настроившись на победу. — Подарю тебе кое-что. На память. — Если он не сделает это сегодня, то не решится уже никогда. А ему так нужно это, он изнывает от нужды. Она выбирает наинелепейшие вопросы, и Люцифер в душе смеётся с этого, одновременно чувствуя, как его нежность к ней всё растёт в его груди. Вздумай он сыграть в эту игру с Ости, она бы обязательно выпытала у него все самые стыдные и неприятные истории, о которых он бы предпочитал никогда в жизни больше не вспоминать. Вики же выбирает какую-то откровенную чепуху, и это не может не умилять Люцифера, хотя снаружи он по-прежнему невозмутим. Почему ему нравится это место! Из всех возможных вопросов её интересует эта ерунда, и сердце отчего-то отзывается учащённым биением. Потом она решает спросить, почему он так её не любит. Неужто он действительно так хорошо отыгрывает свою роль, что она ведётся на это? Но последний вопрос заставляет его встрепенуться. — Вы с Ости — родственные души? — серьёзно спрашивает Вики, и серо-голубые глаза внимательно скользят по его лицу, пытаясь распознать ложь. Люцифер теряется и отводит взор в сторону. Он и не задумывался о том, что дурацкая малышка Мими или ещё более дурацкий Дино могли осведомить Вики о том, что в их мире существуют родственные души. Пускай ей самой, рождённой на Земле, и не дано увидеть во сне своего единственного, но ничего не мешает Вики зацепиться взглядом за тёмно-красный шрам в виде треугольника на запястье Люцифера и задаться вопросом: а кто же предначертан судьбой сыну Сатаны? И в её представлении его истинная родственная душа — это Ости?! Неужели это и правда выглядит так со стороны?! Ну, а чего он удивляется? Люцифер морщит лоб, потому что правда режет глаза. Они же с Ости ходят повсюду, будто парочка влюблённых; они трахаются, и Ости наверняка не упускает возможности похвастаться этим перед своими подружками-дьяволицами, которые разносят сплетни по всей школе. И главное — Люцифер не задирает Ости, не оскорбляет, не указывает ей её место. По правде говоря, и впрямь куда логичнее было бы предположить, что Люцифер любит Ости, чем то, что он без ума от Вики. Но в этой игре ответить честно можно всего один раз, и он уже израсходовал эту возможность, ответив на вопрос про место. Губы сжимаются. Ему так неприятно произносить это вслух. — Неужели в школе ещё остались те, кто не в курсе? Да, мы с Ости — родственные души, — и сказав это, Люцифер отчётливо слышит то, как неестественно и странно звучит подобное заявление. Он никогда бы не смог полюбить Ости, равно как и она не смогла бы полюбить его вместе со всеми обитающими в его тёмной душе чертями. Однако от Вики эта неестественность ускользает. Она разочарованно вздыхает, и лимонный аромат, приобретший странный горьковатый привкус, дрожит в воздухе. — Последний ответ — правда, — одними губами шепчет она. — Я угадала? — Нет, — Люцифер в притворном расстройстве качает головой и внимательно следит за её реакцией. Вики удивлённо оборачивается, а на её губах цветёт улыбка, которую она тщательно пытается скрыть. Люцифер не выдерживает и самодовольно усмехается. — Жа-а-алко, — протягивает Вики, хотя по ней и не сказать, что ей так уж жалко. — Значит, останусь без подарка. — Ну, я всё ещё могу подарить тебе утешительный приз, — Люцифер смеётся и игриво заглядывает в её глаза. Ему всегда казалось, что они похожи на гладь морской воды, но сейчас ему приходит на ум, что они скорее напоминают весело плескающуюся реку. Вики уже открывает рот, чтобы ещё что-то спросить, но Люцифер просто наклоняется к ней и целует в её горячие губы. И мир вокруг становится таким, каким он и должен быть, — правильным и чистым, как и чувства Люцифера к Вики. Её свет озаряет его тьму, и Люцифер вдруг впервые в жизни чувствует себя счастливым и любимым, каким не был никогда ранее. Он так без ума от неё, её тепла, её смелости, её кисло-сладких лимонных губ, что теряет контроль над собой. Он думал раньше, что она разгромила его годами выстраиваемый мирок из бесконечных тренировок и соревнований, но сейчас, когда она впервые оказалась так близко, Люцифер понимает: Вики не устраивала погромов, напротив, она расставила всё по местам. — Что ты… — бормочет Вики, улыбаясь ему в губы. — Замолчи-и-и… — прерывисто шепчет Люцифер и снова целует её, не в силах закончить это. Вики несмело обвивает руками его шею, словно боясь, что в любой момент он её оттолкнёт и она полетит в расстилающуюся под ними пропасть. Но Люцифер подхватывает её, прижимает к себе и увеличивает напор. Вспоминается, как совсем недавно он твёрдо решил, что не подойдёт к Вики ближе, чем на десять метров. А теперь они целуют друг друга — сын Сатаны и Непризнанная. Тьма и свет. …просто поддался слабости… всего один раз… последний… раз…

***

Это был не последний раз. День сменился ночью, а мир сменился войной. Настал тот самый час, ради которого Люцифер всю жизнь учился быть сильным, но он, к своему ужасу, обнаружил, что с каждой новой потерей, с каждым новым потрясением его руки медленно опускаются. День ото дня всё ниже и ниже. И в ту страшную битву, когда умер его отец, пав от руки Ребекки Уокер, Люцифер сломался. Он никому не показал этого, не побежал выворачивать душу наизнанку каждому встречному и не поделился душащей его болью со всеми. Потому что он должен был, обязан был демонстрировать силу. Он — Люцифер, сын Сатаны и будущий Правитель Ада. И это его бремя, которое он тащит на себе. Ему нельзя потерять очки авторитета в глазах окружающих, даже если все вокруг лишь посчитали, что он оказался достаточно бессердечным, чтобы отнестись к гибели отца с равнодушием. Только она одна на всём свете знает его, знает его страдания и его мучения, знает, как сильно война ударила по нему. И Люцифер так жалеет, что считал, будто именно она, Вики Уокер, погубит его. Ведь сейчас она та, благодаря кому он всё ещё держится. Как же так вышло, что он начал черпать силы из своей единственной слабости? — Ты не можешь просто так брать и делать всё, что тебе вздумается! Это опасно! — его крик срывается. Эта сумасшедшая собирается лететь к Мальбонте. Нет, она действительно собирается лететь к нему! И если она не вернётся… О, Дьявол… К горлу Люцифера подступает комок. — Тебя это не касается! — Вики вырывается, часто и непокорно дышит и мечет в него свои взгляды-кинжалы. — Ещё как касается! — рычит он. Ни за что. Ни за что он не пустит её туда. — Почему это?! — Потому что я люблю тебя! Вики ошарашенно упирается в него глазами и, кажется, забывает, как моргать. Люцифер старательно избегает её взгляда, нервно озираясь по комнате. Пусть так. Пусть она отвергнет его за всё, что он творил, но он хочет, чтобы она знала, как сильно он её любит. — А как же твой?.. — Вики нерешительно кивает на изрезанное треугольником запястье Люцифера. Он вбирает в себя воздух ртом, набирается смелости и заглядывает ей в глаза. — Это ты. Это всегда была ты. Ему хочется зажмуриться и сбежать куда-нибудь в темноте, но он лишь стоит и смотрит на неё в ожидании ответа. И в следующую секунду он чувствует, как её руки обвивают его талию, а его нос щекочет лёгкий лимонный аромат. — Это, наверно, такой бред... — почти бесшумно выдыхает Вики ему в шею. — Но у тебя губы вкуса клубники. Ты знал? Люцифер медлит всего миг, но затем ласково запускает руку в тёмно-каштановые волосы и прижимает её к себе, как самое дорогое, что у него есть. Потому что лишь признавая свою слабость, мы становимся сильнее.