***
Ступив на влажную после дождя землю, молодой Лань Цижэнь плавно убрал меч в ножны. Льдисто белая кисточка, привязанная к рукоятке, покачивалась в такт шагов юного заклинателя. Порыв прохладного ветерка пощекотал непривычно голое лицо Лань Цижэня. Его рука все время тянулась к подбородку, чтобы погладить бороду в успокаивающем движении. К сожалению, одна невыносимая заклинательница, так нагло нарушившая покой Облачных глубин, не постеснялась не только высказать свое мнение об его образе, но и предпринять радикальные меры, дабы доказать свою точку зрения. Наглость сошедшей с горы ученицы Баошань-саньжэнь вызывала приступы ярости у молодого заклинателя каждый раз, стоило ему услышать ее звонкий голос или увидеть кончик темных волос. Куда бы ни пошел Лань Цижэнь, везде была эта Цансэ-санжэнь! Ему пришлось отпроситься в город Цайи, нарушив при этом привычный распорядок дня, чтобы уж точно не столкнуться с приглашенной ученицей. Шагая по мосту, соединявшему два берега, Лань Цижэнь наслаждался шумом городской жизни. Хотя он любил тишину, которая помогала разобраться в мыслях, было приятно раствориться в какофонии человеческих голосов. — Осторожно! Услышав крик, Лань Цижэнь обернулся вокруг своей оси, чтобы увидеть, как из окна второго этажа начала вываливаться большая коробка. Она должна была упасть прямо на ребенка в грязной одежде, сидевшего вдоль стены и спрятавшего лицо в коленях. Пара прохожих двинулась навстречу мальчику, чтобы замереть на месте. Внезапно ему захотелось закричать, спрашивая, почему они застыли?! Как сквозь толпу прорвалась девушка, одетая в темно-серое платье с болотного цвета ленточкой, заплетенной в волосах. Схватив ребенка за худую руку, она буквально оторвала его от земли, за момент до того, как края деревянной коробки соприкоснусь с дорогой. Разлетевшиеся щепки ранили стоявших неподалеку зрителей. Со всех сторон раздались охи и ахи, все наперебой говорили, сколько стоила одежда, и как трудно будет незаметно зашить появившуюся слезу. Поспешив, Лань Цижэнь остановился около девушки и напуганного ребенка с одним лишь вопросом: — Вы не ушиблись? Резко повернув голову и одновременно с тем спрятав мальчика за спиной, девушка встала лицом к лицу с Лань Цижэнем. Темно-серые глаза, напомнившие ему глубокий омут, отпечатались в памяти молодого заклинателя, как самое будоражащее, что ему удавалось повстречать в жизни.***
Когда он вернулся в Облачные глубины, то не раз и не два ловил настороженные взгляды учеников. Откуда же Лань Цижэню было знать, что никто не привык видеть его, молодого и смущенного юношу, а не строгого и педантичного младшего брата главы Лань*. Ворвавшись в свою комнату, он едва сдержался, чтобы не захлопнуть дверь. Спрятав горящее лицо в ладонях, он старался не вспоминать что угодно, связанное с той девушкой. Он не раз видел, как кто-то флиртует. Одна Цансэ-саньжэнь чего стоила, ее выходки до сих пор ему в кошмарах снились. Но не мог и помыслить, что сам окажется на стороне принимающего подобные знаки внимания. — Хей-хей, молодой господин, а вы не боитесь в таком виде гулять по городу? — выражение лица девушки вмиг сменилось с настороженного на игривое, стоило ей заметить его лобную ленту. — Я не понимаю, о чем вы говорите, — нахмурился Лань Цижэнь, настороженно глядя на прищуренные темные глаза. — Как о чем? Конечно, о вашей красоте! Вы не боитесь, что гуляя без вуали, скрывающей ваше лицо, озлобленные духи нападут на вас, желая изуродовать нечто столь прекрасное, как ваше лико? Поперхнувшись воздухом и отступив на шаг, он воскликнул: — Бесстыдство! — а в след ему доносился девичий смех. Осознав, что проблема сама себя не решит, Лань Цижэнь наказал себя переписыванием правил до той поры, пока предательские мысли не покинут его голову.***
Высокая девушка стояла у причала, помогая перетаскивать корзины со сладкой локвой в простую лодку. Было раннее утро, люди только-только начинали выходить из домов, а лавочники уже давно разложили свой товар, выставляя лучшие продукты на переднюю линию. — Ты снова задумалась, Ван Пэйшань, — окликнула ее другая девушка, чьи волосы были собраны в две аккуратные булочки на макушке. — Что на этот раз? Ван Пэйшань покачала головой, осторожное передавая в чужие руки тяжелую плетеную корзину. Левая часть шеи была красной, последствия сна на стоге сена во влажную погоду. — Просто думаю о мире заклинателей, — рассеянно ответила Ван Пэйшань, потянувшись почесать раздражение, но вовремя одернув себя. — Опять о том заклинателе из ордена Гусу Лань? Прошло уже два месяца, а ты никак не успокоишься, — на лице торговки виднелось раздражение, смешавшееся с незаметным презрением. — Лучше бы о муже подумала. Мой отец уже нашел суженого, поэтому я скоро оставлю тебя, вот и будешь один на один с матушкой. Услышав слова, девушка поморщилась, некрасиво скривив бледные губы. Прошел год с ее первой встречи с семьей торговцев, но отношения со старшим поколением не улучшилось. Если глава семьи еще как-то терпел ее, здраво оценивая стоимость ее изящной вышивки, которую можно было продать по достойной цене, то жена еле оставалось долго в ее присутствии. — Мне и одной хорошо. — Пф, — девушка оттолкнула лотку, отправляясь в их привычное место для торговли. — До чего ты странная, сестрица Ван. Никто в Цайи не знал, откуда пришла Ван Пэйшань или кто ее родители. По словам девушки на ее семью напали грабители, убив ее мать и отца во время борьбы. Выжила Ван Пэйшань исключительно благодаря их жертве. Как дела обстояли на самом деле никто из горожан не знал, но и глубоко копаться в недостоверной истории не желал. В течение месяца, который Ван Пэйшань провела, скитаясь по улицам и прячась в заброшенных лодках, люди постепенно узнали, что девушка была далеко не из простецкой семьи. Умение читать, аккуратная каллиграфия и умная речь выдали в деве Ван благородную кровь. Прежде, чем кто-то успел моргнуть глазом, небольшая семья бывших купцов приютила бездомную у себя. Только чудной оказалась девица. Больно умна была и не спешила выходить замуж, дабы заняться своими прямыми обязанностями. Вместо этого она предпочитала гулять на природе, тайком читать книги ученых мужей и вышивать в свободное время. На поступившие предложение об ухаживании давала скорый отрицательный ответ, не потратив ни минуты на раздумья. Вскоре прошелся шепот, что Ван Пэйшань летает выше, чем другие, и ни один из молодых мужчин не достоин ее руки, по мнению самой девы Ван. — Что за высокомерие, фу. — Кому она такая умная нужна, будет еще мужу перечить. Все знают, что в браке ее ум будет никому не нужен. — И чего она тогда не уходит, откуда пришла, раз мы ей не ровня. Было много разговоров, еще больше было догадок, от совсем диких до тех, которые попадали в саму суть. О последних, конечно, не знал никто, потому что сама Ван Пэйшань не спешила делиться мыслями. Оно и не удивительно, кто поверит, что Ван Пэйшань на самом деле Вэнь Жуйин, сбежавшая незаконнорожденная дочь лидера секты, душа которой сохранила воспоминания из прошлой жизни. Ван Пэйшань не было дела до предрассудков горожан, ее единственной целью было стать умелым заклинателем, который сможет защитить себя как от темных тварей, так и жестоких людей. Повышенная выносливость, увеличенная продолжительность жизни и большая сила были мечтой девушки, которая никогда не сбудется, не с ее хрупким золотым ядром и отсутствием возможности поучаствовать в ночной охоте. «С чем я пойду против яомо**? Не косой же буду его душить», — горько думала Ван Пэйшань, всякий раз проходя мимо кузни, где ковали духовное оружие. А у того молодого Ланя было прекрасное оружие, буквально источавшее лунный свет. И Ван Пэйшань хотела его, как не желала ничего в обеих жизнях. Вещь, с помощью которой она могла противостоять любому, кто думал о ней меньшее.***
Звук громкой пощечины был подобно внезапно раздавшемуся грому, убившему всякое веселье в многолюдной таверне. У основания лестницы, ведущей на второй этаж, лежала девушка, чьи красивые шоколадные булочки, завитые по бокам от головы, были разрушены, из-за чего темные пряди скрывали покрасневшее лицо. Перед ней стояла Ван Пэйшань, чья ладонь горела от силы, приложенной к стыдящему удару. Мужчина же, явно не старше двадцати, был ошеломлен, недоуменно гладя в деревянную стену. Ему даже показалось, как он слышал хруст шеи, когда голова резко дернулась вправо от пощечины. — Она же сказала тебе, что у нее есть жених, — голос Ван Пэйшань звучал раздраженно, а тонкие брови сошлись на переносице. — В твоем клане тебя не учили держать дружка в штанах? По помещению разнесся испуганный вздох, а товарищи молодого мужчины в золотом замерли подобно истуканам, спрятав побледневшие лица в глубоких кружках. Девицы, до этого сидевшие на их коленях, оказались на полу в мгновение ока. — Ха, — усмехнулся мужчина, пальцами потерев онемевшую губу. — Ты меня позабавила. Но за это придется заплатить. После восхода солнца избитую до смерти Ван Пэйшань нашли в загоне для свиней. Ее длинные волосы были укорочены до ушей, в кожа переливалась всеми цветами, от темно-фиолетового до зеленого. Сердобольная старушка, чей единственный сын умер три зимы назад от наказания своего господина, забрала опозоренную девушку к себе домой. Умывая округлое лицо, женщина радовалась, что хоть все зубы на месте, такие красивые, ровные и белые. — Надеюсь, Небеса будут милосердны к тебе, и ты не потеряешь зрение, — прошептала она, обводя синяк под глазом. Оставшийся год Ван Пэйшань жила у старушки, ни разу не вспомнив о девушке с двумя булочками на голове, больше никогда не заговорившей с ней о необходимости в браке. Среди проституток же было неписанное правило никогда не спрашивать Цзинь Гуаншаня об уродливом шраме у лобка, находившегося в опасной близости от янского корня. Каждую, осмелившеюся задать вопрос о столь интимном шраме, ждала судьба хуже смерти. И не было эффективнее способа избежать своей работы, чем случайно задеть подушечками пальцев белую выпуклую линию у лобка.***
Ван Пэйшань стояла у шкафа, сортируя травы по ячейкам. Проверяя качество каждого растения, она либо убирала его обратно, либо откладывала в сторону, чтобы выбросить или использовать в качестве удобрения. Прошло полтора месяца, прежде чем девушка могла ходить без непрозрачного куска ткани, скрывавшего последствия той ночи. На теле осталось всего несколько синяков, которые должны исчезнуть до начала следующей недели. У Ван Пэйшань также появилась вредная привычка прикрывать левый глаз, когда она что-то читала или смотрела вдаль. В магазин зашел покупатель, что было странно, поскольку солнце едва взошло из-за горизонта, и все нормальные люди все еще сидели дома. Поправив шапочку на голове, которая держала ее короткие волосы, девушка повернулась, натянув вежливую улыбку на лицо. — Добро пожаловать, господин. Могу ли я чем-то помочь? — Ты?! С другой стороны прилавка стоял тот самый юноша, носивший белое, словно это было чем-то простым. Его одеяния, как и в их первую встречу, были чистыми и слепили глаза, когда ласковые лучи солнца падали на нежный шелк. Настроение Ван Пэйшань в мгновение ока взлетело до небес, а губы сложились в искреннюю и яркую улыбку. Приложив огрубевшую ладонь к бледной щеке, она игриво проворковала: — Вот мы и встретились, красавчик. Не скажешь мне свое имя? Потому что в прошлый раз ты так быстро убежал, что я не успела его узнать. Плечи Лань Цижэня затряслись от переизбытка эмоций, а лицо вспыхнуло и тяжелый вздох вырвался из груди. На короткий момент он подумал, что потеряет сознание, но вместо этого он продолжил стоять у порога как последний дурак, а из приоткрывшегося рта вылетели задушенные звуки. От сладкой девичьей улыбки у Лань Цижэня поднялось кровяное давление, и он забеспокоился, как бы заработать искажение ци.