Множественные вселенные Ло Бинхэ

Недавняя встреча с Шэнь Цинцю не давала ему покоя. Стоило закрыть глаза, отвлечься и задуматься о чём-то постороннем, как перед мысленным взором вставало знакомое до последней чёрточки лицо. Неотличимое, но в то же время — неуловимо иное. Тот же разрез глаз, те же длинные ресницы, тот же абрис губ и носа, те же высокие скулы и разлёт бровей. Но выражение глаз, загорающихся нежностью и теплом, улыбка, ласковая и мягкая, смех, лёгкий и радостный, прикосновения изящных ладоней… всё это предназначалось не ему. Ло Бинхэ грызли изнутри злоба, зависть, иссушающая нужда — почему не он? Почему его Шэнь Цинцю одаривал лишь презрительными взглядами, тумаками и ядовитой критикой, а его двойник, жалкий, несуразный, заливающийся слезами, заполучил такое сокровище? Сокровище. Ло Бинхэ сбился с шага, поймав себя на этой мысли. Несправедливо. Впрочем, к несправедливости Ло Бинхэ было не привыкать. Но теперь всё изменилось: отныне лишь он был вправе вершить свою судьбу. И если боги не удосужились благословить его, он разорвёт ткань мироздания, но добьётся желаемого. Позаимствует. Присвоит. Украдёт. Боги могут называть это как хотят, Ло Бинхэ плевать. Он собирается восстановить равновесие, и никто не посмеет встать на его пути. Синьмо лёг в руку — раскалённый, пылающий от ярости и беснующийся — оступись, и станешь следующей жертвой. Но не сегодня. Ло Бинхэ сосредоточился, прикрыл глаза и шагнул в открывшийся портал. Стоило догадаться, что легко не будет. В первой вселенной Ло Бинхэ Шэнь Цинцю не нашёл вовсе. Его выбросило в поле, поросшее вереском — бескрайнюю пурпурную гладь, безмолвную и равнодушную. Ло Бинхэ зарычал от ярости, покружил на месте и открыл следующий портал — в этом мире он не чувствовал ни следа знакомого присутствия. Следующий мир оказался слишком похож на его собственный. Только Шэнь Цинцю в нём ещё был жив: полубезумная, исходящая ненавистью и болью тень живого существа. Больше всего Ло Бинхэ поразило, что он почти ничего не почувствовал. Мелькнуло какое-то приглушённое, смазанное удовлетворение, тиной поднявшись со дна души, но не хватало этому чувству ни былой остроты, ни былой яркости. Мелькнуло и тут же улеглось, а на смену ему пришло брезгливое отвращение. Ло Бинхэ прервал чужие мучения, не в состоянии ответить даже самому себе, что его подтолкнуло: акт милосердия по отношению к этому человеку — поступок невозможный в любом из существующих миров. В третий раз ему повезло. В воздухе звенел стрекот цикад, прохладный ветерок играл полами одежд. Фигура в знакомых зеленоватых одеяниях обернулась к нему, а в следующий миг лицо Шэнь Цинцю исказилось в гримасе ненависти, в Ло Бинхэ, повинуясь изящному движению руки с раскрытым веером в ней, полетели травинки и сор, иссекая кожу до крови. Этого Шэнь Цинцю он убил. С удовольствием. В гневе он шагнул вновь, за секунды преодолевая пространство и время. И вновь оказался в уже знакомом подземелье, где и столкнулся с самим собой — перемазанным в крови с ног до головы, с обнажённым Синьмо в руках, пытающим свою жертву — надрывные, хриплые крики звенели под каменными сводами, перемежаясь мольбами и рыданиями. Он — он другой — обернулся, и от выражения своего собственного лица напротив Ло Бинхэ испытал какое-то гадкое озарение — за грудиной словно закопошился ком склизких червей, тошнотой поднимаясь к горлу. Ло Бинхэ даже осознать не успел, как провалился дальше. Снова. И снова. И снова. Бесконечное количество раз подряд. И во всех возможных вселенных он не находил того, что искал. Шэнь Цинцю сломленный. Шэнь Цинцю искалеченный. Шэнь Цинцю равнодушный. Шэнь Цинцю ненавидящий. Шэнь Цинцю презирающий. Шэнь Цинцю боящийся. Мертвый. Умирающий. Живой телом, но почивший духом. Всегда — не его. Он открыл портал в последний раз. Шагнул навстречу выступившей из густого тумана фигуре, и сердце на мгновение перехватило от радости — в ответ на осветившиеся счастьем глаза. А потом радостная улыбка скомкалась, съёжилась, превратившись в настороженное, опасливое выражение лица. — Бин-гэ? Желчь — горькая и кислая, жгучая — поднялась, захлестнув с головой. Синьмо запел, предвкушая кровь, Шэнь Цинцю отшатнулся, на лице его вспыхнула паника. От усилия, которое пришлось приложить, чтобы сдержаться, в глазах потемнело. — Почему он? — хриплый выдох оцарапал судорожно сжатую глотку. — Чем он лучше?! Шэнь Цинцю смотрел на него растерянно. А потом в глазах его засветилась жалость, и этого пережить Ло Бинхэ был не в силах. Не от него. Даже если он другой. — Ненавижу. Наружу рвалась бессильная, застарелая злоба, приправленная обидой, и завистью, и отчаянием. Ло Бинхэ казалось, будто он стоит посреди выжженного поля — он только не понимал, выжил ли он в бушующем пламени, или сгорел первым, спалив всё вокруг. На плечо осторожно легла ладонь — едва касаясь, точно пугливая пташка, готовая взлететь в любой момент. — Мне жаль. Ло Бинхэ всмотрелся в эти глаза — нет, не мог это быть один и тот же человек, никак не мог — и отпрянул. В этом, как и в любом из возможных миров, Шэнь Цинцю ему не принадлежал.