«Острое, словно острие ножа, и непостоянное, — истерзанное, увековеченное, чувство назревало в груди. Глубоко цепляясь за последние засечки, способные расшевелить мое обледенелое, древнее сердце. И снова женщина, пробудившая во мне внутреннего демона, терзает пока что здравый рассудок.
Слабость… Я ненавижу все, что может причинить боль. Идиотская оплошность — оставить тебя в живых, ты — удушающий яд, расползающийся по телу.
Beata stultica.» — сухие и крепкие руки мужчины обвились вокруг тонкой шейки непризнанной. Теперь ее несчастная судьба принадлежала этим сильным рукам.
Малейшее движение способно оборвать хрупкую жизнь. Но снисхождение дается труднее, особенно для такой затерянной души, настолько невинной и чистой, и настолько кровожадной и опасной.
«Что же ты задумал?» — Вики терялась в своих догадках, ведь с минуты на минуту решится ее участь, она послушно стояла, обездвиженная, лишенная свободы. Пространство удушало, тьма поглощала.
Только сосредоточенные, черные зрачки завораживающе застыли в каком-то неясном ожидании. Казалось, эти суровые глаза заглядывали в самую суть, видели все потаенные стороны души, ворошили печальное прошлое, пытались вытянуть что-то конкретное, забытое.
Секунды растягивались в минуты. Минуты — в года. Неопределенность угнетала.
Вдруг хриплый, пронизывающий голос прервал томительную тишину:
— Castigo te non quod odio habeam, sed quod amem. — Вызволив девушку из смертельной хватки, он опустил голову на женское плечо, будто напортачивший ребенок, раскаиваясь за свое плохое поведение.
После недолгой паузы, он счел нужным продолжить: — Наказываю тебя не потому, что ненавижу, а потому, что люблю. — Поникший, он выглядел растерянным, потому как никогда прежде, Мальбонте не чувствовал себя настолько неполноценным.
Рожденный ангелом и демоном, испокон веков, он привык отвоевывать свое место под солнцем. А будучи бельмом на глазу Шепфы и ошибкой равновесия, ребенок всегда был жесток по отношению к другим, ведь это единственный способ защититься. Но сейчас, стоя в нерешительности, он обнажил свою душу, открывая свою главную слабость.
Полудемон никогда не получал взаимности, и сейчас боялся что-то упустить. — Ты в праве меня ненавидеть, я причинил столько вреда твоим друзьям и товарищам. Но война — есть война. Борись или будешь сражен. — Он выпрямился, и посмотрел прямо на Вики. Их взгляды встретились, пробуждая искру.
— Начиная свой путь непризнанной, я и подумать не могла, чем это все обернется. Ты — причина всех моих бед, но почему сейчас, когда ты чудовищно уязвим, я даже не могу сделать тебе больно? — Соленые слезы бездумно капали из глаз.
Девушка сжала кулаки, но не могла даже притронуться к виновнику происходящего. — Почему? Почему сердце предательски стучит? — она механически терла глаза, в отчаянной попытке стереть глупые эмоции со своего перекошенного лица. Ведь это неправильно — по отношению к союзникам, к самой себе, в конце концов.
Все, против чего она боролась, чего опасалась, и что поставила на кон — в миг перестало существовать. Грань между добром и злом — правильным или неправильным — настолько истончилась, что теперь борьба не имела смысла. —
Любить не противоестественно, это — закономерно.
Тогда мужчина осторожно накрыл ее ладони своими, и аккуратно заправил выбившуюся прядку волос. От него исходил приятный аромат, схожий с сосновым ароматическим маслом, да, это был запах хвои и леса. Теперь он не казался ужасающе страшным, или каким-то всесильным бессмертным, он ощущался земным.
Успокоившись, непризнанная поймала себя на себе снисходительный, мягкий взгляд. Мальбонте плавно отпустил ее. Он понимал, что
самое ценное, что есть у человека — это право выбора. Поэтому деликатно отстранился.
И лишь напоследок произнес: — В любви всегда состязаются боль и радость, вопрос только в том, что победит. — слабая улыбка коснулась его кончиков губ и так же быстро, и незаметно, растворилась.
Иногда, когда слова кончаются, музыка помогает лучше выразить чувства, поэтому девушка по старой земной привычке, затянула старый шотландский мотив:
В полях, под снегом и дождем,
Мой милый друг,
Мой бедный друг,
Тебя укрыл бы я плащом
От зимних вьюг,
От зимних вьюг.
А если мука суждена
Тебе судьбой,
Тебе судьбой,
Готов я скорбь твою до дна
Делить с тобой,
Делить с тобой.
В песне рассказывалось о двух возлюбленных, которых пытался разделить злой рок. Но словно Орфей и Эвридика, они проходят через препятствия, через холод и муки, через скорбь и тьму, чтобы в конце объединится и стать счастливыми.
Небеса принимали разных путников, в том числе музыкантов и поэтов, черпая земное культурное наследие, поэтому Мальбонте были известны эти строки, и он неспешно подхватил мелодию:
Пускай сойду я в мрачный дол,
Где ночь кругом,
Где тьма кругом, —
Во тьме я солнце бы нашел
С тобой вдвоем,
С тобой вдвоем.
И если б дали мне в удел
Весь шар земной,
Весь шар земной,
С каким бы счастьем я владел
Тобой одной,
Тобой одной.
Они искренне улыбнулись друг другу. Тихая ночь окутала всю небесную обитель. Затихли сверчки, больше не шумела крона деревьев. Лишь шаловливый ветерок слабо напевал: «В полях, под снегом и дождем…»
