Сигаретный дым

В очередной вечер, который ничем не отличался от предыдущих, Сяо находился в пустой квартире, а его любовник где-то шлялся по каким-то кабакам. Сяо знал, что все же придётся с ним встретиться; он боялся этих красивых, бездонных глаз, цвета утреннего неба; боялся увидеть в них совсем не то, что ожидал; и поэтому, дабы скрыться от этих чувств — не очень ему понятных — снова закрылся в себе, походя на бездушный камень снаружи. Что ж, адепт снова был на балконе, снова всматривался в освещённые неоном улицы мегаполиса. Как всегда, он вытащил из кармана полупустую пачку сигарет. «Недавно вроде же свежую покупал» — промелькнуло в его голове. Такие ежедневные походы на балкон были для Сяо пусть и рутиной, но они помогали ему развеяться от назойливых мыслей, которые роились в голове, шумя и перекрикивая одна другую. Адепт резко и неожиданно услышал с улицы, чуть не подавившись дымом, голос Венти, немного приглушённый городским шумом. Видимо, в слегка затуманенную голову любовника не пришло ничего умнее, чем выкрикивать его имя, размахивая руками: «Ся-я-я-я-о, Ся-я-я-я-очка» Смотря на слегка красные от вина щёки, Сяо понимал, что Венти в этот раз вышел из кабака в гораздо более трезвом виде, чем обычно. Не падал, стоял ровно, мог связать хотя бы пару строчек. «Не смотри вниз» — подумал Сяо, но сдержать свой взгляд не смог. В итоге, он всё-таки увидел небольшую синеволосую фигуру, стоящую под окнами и с неприкрытой радостью смотрящую на него. Венти надеялся увидеть хотя бы чужую руку, машущую в ответ, но Сяо ушёл, оставив барда совсем одного посреди пустой улицы. Неужели он подумал только о том, чтобы спрятаться и в очередной раз продемонстрировать, как ему отвратительно всё, что может их связывать? Счастье на лице тут же сменилось грустью и желанием напиться, пускай бард только-только вернулся из кабака. В следующий раз он не придет заранее, надеясь хоть так порадовать Сяо и попытаться найти общий язык, пускай с каких-то детских игр. Когда он ещё выходил из машины, то сразу же приметил на балконе Сяо — снова курит и смотрит в пустоту, будто не живой вовсе. Он привык к этому так же, как и к струнам новой гитары — поначалу было неприятно, даже больно, а сейчас запах сигарет приелся и казался домашним. Но Венти почему-то в тот миг посчитал, что ради него Сяо будет готов хотя бы натянуть эмоции на лицо. Венти уже которые сутки казалось, что между ними разверзлась пропасть, на дне которой таились невысказанные чувства и слова, которые должны были прозвучать, но умерли в равнодушии и лжи. Бард ненавидел враньё, как некачественные вина, но уже и не помнил, откуда она взялась. Неужели всего пару неверных фраз, и от любви ничего не остаётся? Венти лениво поднялся по лестнице в квартиру. В прихожей его никто не встречал, так что, чуть не упав, музыкант всё же разделся, уйдя в спальную комнату. На душе таилась обида. Он пытался, он хотел, он желал получить хотя бы каплю внимания, а, в итоге, был оценен взглядом и им же осуждён. «Сяо не нравится, когда я пью, — думал Венти, — но… это ведь не значит, что я становлюсь хуже от этого?» Пока по щекам Венти одна за другой стекали слезинки, похожие на стёклышки боли, Сяо пролистывал скучные новости, развалившись у компьютера. Перед глазами адепта мерцающие заголовки, на которые ему абсолютно плевать, как и на разрывающие душу барда чувства. Скоро Венти вырубится — это понимали оба. Можно было просто продолжать лежать и смотреть в белый потолок — на что Сяо больше всего надеялся, чтобы не видеться лишний раз — но вместо этого музыкант встал с кровати, к которой тело, казалось, приросло, и переместился на кресло в кабинете, стоящее рядом с книжным шкафом. Чтобы Сяо не сразу понял истинных намерений, Венти достал с полки книгу и стал листать, особо не задумываясь о словах, попадающихся глазу. Он смотрел на Сяо со спины и любовался им. С пьяным музыкантом адепт явно не захочет даже целоваться. Сяо же всё прекрасно понимал и демонстративно огладывал своего пьяного друга, внимательно наблюдая за его действиями с самого прихода. — Ты ведь в курсе, что взял «Vita sexualis»? Ты ж ведь равнодушен к прозе. — С тихим смешком сказал адепт, когда Венти пролистал несколько страниц. Скрывать эмоции и чувства Сяо научился давно и заменить любопытность равнодушием не было проблемой. — Тебе неплохо было бы протрезветь — ты книжку верх тормашками держишь, — словно напоминая, произнёс Сяо. Венти, честно, сам не обратил внимание, что и как держал в руках, лишь бы казалось, словно это его увлекает, а потому, услышав замечание, тут же перевернул книгу. Видимо, спутанность сознания была не при делах, что он не мог и строчки разобрать. — Тебе сделать чего холодного? — спросил Сяо любовника, так же холодно, как и обычно, но, не дождавшись ответа, ушел на балкон. Сяо даже не попытался подождать, пока Венти соберётся с мыслями и хоть что-то скажет с привычной улыбкой, поэтому в пустой комнате повисло одинокое «А», отпущенное доброжелательным тоном. Сердце снова раскололось на маленькие кусочки. Венти так часто наступает на одни и те же лезвия, не успевая собирать душу по осколкам. Сяо ушёл на любимый балкон, который, как казалось Венти, был в сотню раз дороже, чем любовник. Неужели адепту так хочется встречаться с камнем? «Мудак. Ты ж прекрасно знаешь его и ты понимаешь, чего он хочет. Зачем же игнорируешь его?» — сказал сам себе Сяо и скривился, потянувшись закрыть изнутри балкон, но по неизвестным причинам он тяжело вздохнул и отпустил ручку. Сяо снова подошел к краю. Непривычно для себя, он посмотрел вниз, рассматривая проезжающие машины. В нём нарастало сомнение. Он не обращал внимания на шум, который доносился то ли с улицы, то ли с квартиры. «Ты ничтожество!» — эхом шло в его голове, будто старая, заевшая пластинка. Отогнать смутные мысли смог только Венти, повисший, обнимая, со спины. Этот музыкант, играющий на своей исклеенной и исписанной гитаре, давно так не делал. Сейчас он словно перестал задумываться о пропасти, царящей между ними, и прижимался к любимому, пропахшему дымом человеку с младенческой нежностью. Запахи перегара и сигарет смешались в далеко неприятный унисон, раздражая рецепторы, но близость живого тела могла заменить ароматы тысячи цветов. Венти не знал, но ещё бы минута — и Сяо бы валялся посреди машинной дороги. У него перехватило дух. Все эти мысли развеял пьяный любовник. Адепту было сложно подобрать слова. — Венти… — минутная пауза, похожая на оцепенение, — что ты здесь делаешь? Для Венти, кажется, пропал весь мир — Сяо всё такой же тёплый и на ощупь знакомый, как тогда, когда он всё ещё разрешал подолгу обниматься, а Венти не думал, что они окажутся в ловушке недопонимания. Раньше барду очень нравилось дотрагиваться до тела Сяо, не важно какими способами, где, в каких обстоятельствах. Казалось, эти шаловливые руки знали тело адепта наизусть. — Я тебя обнимаю, — с довольным смешком и тёплым голосом произнёс Венти. Слова звучали нежно, пускай слегка смазано. Он, кажется, всё же смог забыть тот холод, что испытал пару минут назад, рядом с любимым человеком. Он лишь боялся, что Сяо оттолкнëт его и выбросит, как старую игрушку. Но Сяо не собирался снова убегать, словно обжёгся, — он впервые за долгое время ощутил тепло. Не такое, как от свежесваренного кофе или знойного вечера — оно было совершенно другим, тем самым чувством близости дорогого для души человека. Сяо уже не помнил, когда в последний раз был рад таким внезапным прикосновениям музыканта. Теперь он не думал о перевешивании через ограду, а лишь о теплых и приятных руках, обхвативших его торс. Ласково принимая все тепло, которое Венти так по-детски и любяще излучал. Сяо так же аккуратно обернулся и ответил на объятия взаимностью. — Спасибо тебе, Венти, — прошептал парень и прижал музыканта к себе, — спасибо за то, что ты есть. — Все, чего хотел сейчас адепт — всего лишь не отпускать барда, быть с ним рядом хотя бы до рассвета. Честно говоря, Венти проще всего было пропустить слова любимого мимо ушей — он уже и забыл, как отвечать на ласку и любовь. Бард лишь не выпускал из рук адепта, пробучав под нос что-то в роде «Угу», чтобы Сяо не подумал, что его снова игнорируют. Им предстояло поговорить о тех вещах, который обычно подолгу лежат в ящике с биркой «Отложено до никогда», но Венти вновь пытался убежать от этих мыслей. Кажется, ещё пару минут, и он уснёт прямо на груди Сяо. — Я тоже, — довольно сонно пробубнил бард, — не хочу тебя терять. — И уснул. Глаза просто сами собой закрылись, а тело совсем обмякло. Немного так еще простояв, пока холодный ночной ветер не прошелся по спинам парней, оставляя за собой мурашки по коже, они стояли, прижимаясь друг к другу. Как бы небрежно Сяо не относился к своему телу, по-хорошему Венти надо было защитить от пронзающего холода. Повезло, что спальня была прям возле балкона — бездвижные тела нести всегда тяжелее. Войдя в ранее открытые двери, Сяо аккуратно положил спящего музыканта на помятую кровать и мигом подошел к своему любимому балкону, осмотрев неоново-рыжий город с порога, и закрыл его. Прятаться там отныне незачем. Адепта переполняли необычные, ранее неизвестные, как он думал, чувства. На душе свежо и тепло, но в то же время подозрительно привычно, подобно свежему кофе после такого приевшегося, но успокаивающего сигаретного дыма морозным утром… Сяо развеял мысли и снова вернулся в этот мир. Он все еще стоял около кровати со спящим Венти. «Как кот, ей богу» — проскочило в его голове. Тихо сев на свободный уголок кровати, Сяо стал рассматривать тело музыканта: бледные руки с давно зажившими мозолями от струн, худощавое туловище, румяные от спиртного щеки, потрепанные за день голубо-синие косички — все это вызывало у адепта непонятные ощущения, походящие чем-то на восхищение и удовольствие. Медленно, чтобы не издать ни шороха, татуированная рука потянулась к виску Венти. Шершавая ладонь нежно коснулась его, стараясь не разбудить, и с такой же трепетностью гладила парня. Венти, вероятно, даже не заметил, как уснул на руках Сяо — ему снилось ровно то же, что могло произойти. Они снова ссорились, как кошка с собакой, но бард чувствовал как кто-то гладит его — в ответ на это то ли приятное, то ли раздражающее движение он несколько раз покрутился на кровати, так и не отделавшись от чужой руки и прижавшись к ней, как маленький котёнок. Было тепло, даже мрачные крики, звучавшие в царствие Морфея, кажется, стали затихать, и полное свободы сердце очутилось в прекрасном поле цветов, будто списанном с работ Хаяо Миадзаки. — Алкоголик мой… — вздрогнув, прошептал адепт, после того, как бард прижался ближе к Сяо. В комнате царила тишина, которую нарушало лишь ровное дыхание и ветер за окном, который всё набирал обороты. В этот миг, кажущийся таким долгим, Сяо понял, насколько ему дорог Венти, насколько ему важны такие мимолетные моменты: простые объятия на балконе, ласки на кровати. Для него музыкант уже был кем-то намного большим, чем обычным партнёром, нужным лишь для секса. Почему раньше он не определился со всеми чувствами, обманывая сам себя? Мысли о прошлом всегда почему-то такие навязчивые, особенно о дурацких ошибках. Появляются из ниоткуда и надоедают весь день, оставляя за собой горькое и противное послевкусие, прям как самокрутные сигареты или чай за 50 йен. Но сейчас адепт был по-настоящему счастлив и не хотел этого скрывать. Не хотел вспоминать всю ту глупость, которую успел натворить. Желал лишь просто быть рядом с Венти, чтобы весь мир исчез, оставив их наедине. Только вдвоём.

***

Утром было как-то слишком светло — глаза щипало заглянувшее в окно солнце. Сяо лежал одетый, прижавшись и обнимая крепко-крепко. Дверь на балкон была заперта, словно на неё замок повесили — даже смотреть страшно, но почувствовать растущий вширь город хотелось, так что Венти поднялся с постели, оставив Сяо лежать одного, и вышел, тут же столкнувшись с холодным ветром. Музыканту не хотелось возвращаться, честно говоря. Каким бы не казался «другим» вчерашний вечер, на сегодняшнее утро ощущается лишь какое-то неприятное грустное послевкусие. Венти потянулся за пачкой сигарет, вытащив одну и затянувшись пару раз. «Да, именно такое послевкусие», — пронеслось в голове, — день будет точно таким же, как вчера. А вечер снова «другим», — с каким-то больным смешком закончил бард, не ожидав, что услышит знакомый голос за спиной вслед за скрипом балкона. — Зачем ты снова сюда пришёл? — спросил Сяо, пока в его груди нарастала злость. Адепту казалось, что всё теперь будет иначе. Он даже принял решение бросить курить, а, по итогу, они словно поменялись местами. — Захотелось. — Отрезал Венти, выдыхая сигаретный дым и закашливаясь, — всё-таки они слишком горькие у тебя, — с озорной улыбкой продолжил бард, собираясь приобнять за шею Сяо. — Не трогай меня. — Что случилось? Неужели ты не хочешь обняться? — в словах наконец-то зазвучало то, что больше всего на свете ненавидел Сяо. Эта мерзкая интонация, ставящая в неудобное положение. — Ты не меняешься, — холодно, будто разрезая ножом воздух, произнёс Сяо. — Вечером снова будешь плакать? Венти сглотнул, оставив сигарету в пепельнице. Адепт чувствовал, что вновь задел что-то не то в душе «Архонта» — на обиженном лице всё чётко написано изогнувшимися губами и затуманенными глазами, в которых таились все черти с болотистого дна почерневшей души. — Я хочу поговорить. — Серьёзно, что случалось очень редко, заговорил музыкант. — Я хочу обсудить с тобой наши проблемы. Всё равно тебе сегодня нечего делать, верно? — усмехнувшись, закончил Венти. — Я больше не хочу тебе доверять, — произнёс Сяо, пока на душе скреблись кошки, потому что ему хотелось верить, хотелось открыться целиком этому человеку, но страх ощутить ту же боль, что и в прошлый раз, заставлял насторожиться. — Я не предам тебя, Сяо, — попытался выкрутиться Венти, подходя всё ближе, дабы доверительно обнять, пока они не оказались в спальной комнате. — Ты не сможешь меня принять, Венти. — Почему ты так в этом уверен? — надрывистым голос сказал музыкант, — почему ты считаешь меня отвратительным? Ты не думал, что это мне иногда противно касаться тебя? Ты даже не знаешь, как мне мерзко от мысли, что ты кому-то там служишь и убиваешь людей пачка-… Речь оборвалась. Венти закрыл себе рот, словно испугавшись сказанных слов. Он с надеждой смотрел на Сяо минуты две, замечая, как снова и снова разбивается сердце адепта, которому и так из-за этого живётся не сладко, грызёт совесть, и прямо-таки пожирают оставленные в воздухе слова, а после выбежал в коридор, заперев дверь своим телом. Ему было страшно и больно, слёзы накатывали на глаза: «Зачем я снова делаю больно? Зачем?» Сяо стучался, пытался открыть дверь, говорить, выламывать, пока не услышал треск. Венти зацепился за тумбочку так, что ноги походили на железные палки, воткнутые в бетон, которые Сяо лишним движением сломал. Раздался крик. Венти ненавидел себя, ненавидел каждую ссору, которую начинал, и их последствия. Расстроенно прижимаясь к Сяо в машине скорой помощи он безостановочно шептал на ухо: «Прости. Прости. Прости. Прости. Прости», — пока адепт гладил его по головке, не понимая, как вообще связался с этим ребёнком. Раньше Сяо никак не мог принять все его минусы до этого времени и только сейчас понял, насколько трудно смириться с одним-единственным скелетом в шкафу человеку, привыкшему убегать и выливать свои чувства на гитарных струнах до боли в пальцах. Сяо верил, что у Венти получится. А пока что его ожидал долгий больничный и тысяча разговоров. Пускай.