shout to all my lost boys

      В первый раз, когда это случилось, это было просто, ну знаете. Типичная мужская дружба. Нихрена не значит.       Если бы Майкл был честен с самим собой (а он часто не был), он бы сказал, что это всё давно должно было произойти. С тех самых пор, когда он всматривался в лицо Тревора в дымке догорающих остатков черепа какого-то бедолаги; когда он рассматривал, как свет от вспышки камеры отбрасывал уродливые тени на его желтоватой коже, да-а, может, он и знал, что это произойдет. Но отрицание всегда было самой удобной позицией для Майкла, и он оставался в ней, ну, пока Тревор попросту не оставил ему выбора.       Но это ведь всегда и было фишкой Тревора, разве нет? Подталкивание Майкла к переломной точке, подстраивание его полностью под себя и свои потребности. Майкл изменчив. Способный выкрутиться из всего того дерьма, которое постоянно подбрасывает ему жизнь. Тревор же был совершенно другим игровым полем, чёрт, да даже самой игрой. Игрой, в которую играли в человеческой коже и с мачете, и, в которой весело было, скорее всего, только Ти. Но он может приспособиться. Да, он наденет эту форму из плоти и он будет размахивать этим мачете для смеха и веселья. Майкл может приспособиться.       Как и в ту ночь, Майкл приспосабливался. Приспосабливался к той единственной ночи в дерьмовом мотеле: он и Тревор, а так же полное отсутствие отопления. Одна кровать. Конечно, там будет только одна кровать, одна мерзкая кровать с таинственными коричневыми пятнами. Но они уже вдвоем разобрались с ящиком пива. Они были на мели и в ебанном холоде. В достаточном холоде, чтобы расстояние между ними неожиданно сократилось; в достаточном холоде, что пóзднее надоедливое переключение Тревором телевизионных каналов остановилось на эротике среднего качества. Какая-то блондинистая девушка отлизывала другой под тусклым освещением камер. При других обстоятельствах это было бы даже горячо, но Тревор... Был Тревором.       — Выключи эту хрень, - проговорил Майкл. Он резко взмахнул рукой, задевая и роняя еще одну пустую банку из-под пива на пожелтевший край стола, даже не обратив внимание на то, что она укатилась, и теперь покрывала уже ковёр под собой липкой жидкостью с пеной. Он устало вздохнул, когда снова выпрямился, чуть шатаясь из стороны в сторону. В свои тридцать его метаболизм уже не был таким, как раньше.       — Что не так, Майки? Недостаточно величественно для тебя? Или просто снова стараешься скрыть свои настоящие предпочтения за этим вечным недовольством? - Тревор одарил его маниакальным оскалом с другой стороны койки. Он не спал уже несколько дней. Ти, подражая своему напарнику, замахал рукой, сжимая банку, и добавил, - “Бла-бла-бла, ты забываешь тысячу вещей, трахни меня в жопу”, что-то такое.       — Не, Ти, просто не очень хочется смотреть порнуху в присутствии другого мужика в комнате, - Майкл покачал своей головой, а комната перед его глаза плыла и была настолько мутной, словно он смотрел через дно стакана с недопитым виски.       — Что, Мистер Футбольный Задрот никогда не передёргивал вместе со своей командой после тяжелого матча? Никогда не поздравляли друг друга с победой, стоя в большом дружном круге, пока тренер щекотал вам анус? Пиздишь, Майкл, отвечаю, пиздишь, - Тревор фыркнул и вернулся к просмотру телика.       — Ага, оставь свои конченные влажные фантазии при себе, Трев. Я, блять, даже не хочу знать, - он сел прямо и взбил подушку позади себя, почувствовав, как вдруг сжался его мочевой пузырь. Выпитый алкоголь явно решил напомнить о себе. Ступни Майкла коснулись пола прежде, чем заскрипели пружины, когда он поднялся с кровати.       Тревор смотрел, как Майкл направлялся в сторону ванной, и ему понадобилось меньше полсекунды, чтобы оторвать задницу от кровати и последовать за ним. М был слишком пьян, чтобы закрыть за собой дверь, слегка приоткрывая её собственной пяткой, оставляя Тревору хороший обзор. У этого должна была быть какая-то цель. Майкл не стал бы дразнить его и издеваться таким образом. У этого должна была быть цель.       Дело в том, что с того момента, как они встретились с Майклом; с того момента, как он первый раз убил, чтобы спасти его сочную задницу, Майкл никогда не говорил ему “нет”. Ни разу. Тревор воспринял это по-своему. Он буквально отсортировал свой мозг, раскладывая всё по отделам. Так, все дерьмо, случавшееся с ним в период “До Майкла” хранилось в дальних и пыльных отделах его мозжечка, а период “С Майклом” был, как бы, на главенствующем месте; был как неким миром согласия. Мир “Да”. Не имело никакого значения, какой бы сумасшедший пиздец он не предлагал, большие голубые глазки Майкла тут же загорались, и да, он всегда соглашался. Да, да, да. Вселенная “Да”.       В любом случае, с какими-либо ограничениями Тревор всегда был не в ладах. А Майкл Таунли как раз тот человек, который не прочь расширить свой кругозор.       Тревор скрестил руки на груди, прислоняясь крепким плечом к косяку и сильнее приоткрывая дверь. Майкл не заметил этого, или ему просто было плевать, поэтому он расставил ноги пошире, держа член в руках и целясь куда-то в унитаз. Тревор чувствовал, как скапливается слюна в его рту, когда Майкл начал справлять нужду, сначала промахнувшись, хуев алканавт, но после, исправившись, попал прямо в цель. Тревор облизал свои губы, просто уставившись на то, как Майкл постепенно расслабляется.       Да, Майкл никогда не говорит ему “нет”. И он решил, что этот момент не будет исключением. Тревор лениво поправил собственные трусы, по поводу которых так недовольно скулил и стонал Майкл (ну какой мужик не захочет быть свободным, во всех смыслах этого слова, в его же собственном арендованном святилище?), затем шагнул вперед, теснясь позади Таунли в крошечной ванной комнате, пока его бедра не встретились прямо с задницей Майкла.       Он почувствовал, как Майкл ударился ему в грудь, толкнув локтём, отчего у него перехватило дыхание. Филипс захрипел.       — Тревор, какого хрена.       — Шшш, Майки, шш, - попытался прошептать Тревор его наиболее успокаивающим или, как он надеялся, наименее сумасшедшим голосом. Всё его тело практически вибрировало, когда Майкл, слишком пьяный, чтобы хоть как-то уйти от его ухаживаний, пытался сопротивляться ему. Он перестал ссать, или, как минимум, попытался это сделать. Тревор разместил свой подбородок на чужом плече, его руки начали гулять по животу Майка, а длинные пальцы скользнули вниз, к лобку, туда, где его член свисал из штанов.       Майкл снова попытался брыкаться локтём куда-то ориентировочно в грудь, но Тревору так хотелось сказать, что его сердце давно уже не там.       — Ти, убери свои чёртовы руки...       — Подумал, тебе не помешает немного помощи, мой пьяненький дружок. Как ты вообще видишь свой хер? Боже, Майки, неудивительно, что ты такой мазила!       — Не называй меня... Не неси чушь, - Майкл тяжело задышал, ощущая, как растворяется в чужих руках, прижимаясь спиной к Тревору, хотя он этого в действительности не хотел. Ослабить бдительность рядом с Филипсом казалось феноменально плохой идеей. Его голова слегка кружилась, и, в самом деле, было приятно ощущать, как тебя поддерживают, а не искать опору самостоятельно, - Бля, я в хлам.       — Не поспоришь. Дай мне помочь.       — Трев... прекрати это...       Майкл ахнул, когда холодные и костлявые пальцы мужчины обхватили основание его вялого члена, просто удерживая его. Боль в мочевом пузыре никуда не пропала, снова напоминая о естественной нужде, справление которой прервал Тревор, гондон. Он почувствовал, как пальцы Тревора плотно впились в его бедро, чуть выше свисающих штанов, прежде чем они начали бегать вдоль спины. Чужая огромная рука отдавалась в каждой мышце.       — Расслабься, Майки.       Чужая кисть, во власти которой был член, была пиздецки холодной. Тревор трогал его член. Боже правый.       — Расслааааабься.       — Блять, - промычал Таунли и склонил голову, рассматривая собственный член в мужественной руке с волосатыми костяшками и потрескавшимися ладонями. Он с шипением выдохнул сквозь зубы, а мышцы снизу расслабились против его воли и первые капли оказались на руках Филипса.       — Вот так. Видишь? Легко и просто, - проговорил Тревор, вновь укладывая подбородок на плече Майкла, чтобы получше видеть. Его бёдра буквально врезались в зад мужчины, заставив того поддаться вперёд, хватаясь за треснувший фарфоровый край раковины рядом с унитазом.       Майкл мог слышать собственное сбитое и тяжелое дыхание; мог чувствовать как тощие бёдра Тревора все плотнее и плотнее прижимались к его пятой точке. Комната будто переставала существовать, каждый раз когда Тревор касался его. Он смутно слышал, как последние струйки его мочи достигали унитаза. Боже, Тревор, блять, Филипс только что помог ему поссать. Тревор, блять, Филипс только что трогал и стряхивал его хер, тесно прижимаясь позади.       Майкл хмыкнул, выгибая шею назад и расправляя плечи, пытаясь создать хоть какое-то расстояние между ними. Ему серьезно некуда было деться, ванная была оскорбительно маленькой для двух взрослых мужчин, а рука Тревора до сих пор держала его член, начиная двигаться у основания.       — Ти, отъебись, - смущенно просил Майкл чуть сломанным голосом. Он попытался вновь отойти, но, запутавшись в штанах, свисающих на голени, ударился бедром о край раковины, болезненно всхлипывая. Филипс держал его на одном месте, разметив руку на одном плече, подбородок на другом, предупреждающе сжав кулак на мягком члене.       — Знаю, знаю. Встряхиваешь больше двух раз — значит уже играешься, - Тревор горячо дышал над ухом, его губы чувствовались сухими и потрескавшимися, когда коснулись чужой шеи, - Ну, может быть, я и хочу поиграть с тобой чуточку, Майкл.       — Тревор, хорош, - он снова отдернул руку, но Тревор успел схватить его запястье своей мощной, как мет, рукой и грубо завёл за спину, - Твою мать, аккуратнее!       Тревор усмехнулся, отстраняясь от спины Майкла; их кожа слегка слиплась в местах, где был трёхдневный пот. Он властно развернул его к себе, пока спина Майкла не столкнулась в раковиной. Он выглядит жесть как глупо со свисающим из штанов членом; каплями мочи на штанах, находящимися под яйцами; задранной до середины живота футболкой. Глаза его были ярко-красными, и сам он не в силах был посмотреть на Тревора. Его выражение лицо вызывало в Филипсе сильное желание ударить или поцеловать его. Он выглядит как произведение искусства, правда, его личный Боттичелли* и Тревор хотел полностью владеть им.       Он продолжил приближаться, ощущая неприятный вкус пива в чужом дыхании, и остановился только тогда, когда Майкл приложил свою плоскую ладонь к его широкой груди. Его пальцы словно прожигали точки, там, где касались, сквозь растянутую ткань чужой майки. Тревор зачарованно уставился на него в тусклом свете одинокой лампочки, висящей где-то над их головами. Рождение Венеры*. Весна*.       Майкл был идеален для него. Как будто создан каким-то устрашающим Богом, перед которым Тревор опустился на колени и преклонил голову, показывая насколько он чертовски благодарен за то, что нашёл его. Когда голени Филипса соприкоснулись с полом, Майкл простонал и приложил руку ко лбу.       — Ти, что ты, блять, делаешь? Вставай, давай, вста...       — Заткнись нахуй, Майкл!       Майкл схватил его за плечи то ли за тем, чтобы попытаться оттолкнуть его, то ли за тем, чтобы самому удержаться на ногах. Тревор потянул руки, стягивая чужие штаны и нижнее белье вниз. Член все еще был мягким, влажным на головке, и Тревор, облизав губы, двинулся вперёд, высовывая язык, пробуя на вкус.       — Тревор, какого чёрта! - Майкл прохрипел, толкаясь коленом мужчине в грудь, пытался отстранить его.       Его руки мертвой хваткой держали бёдра Майкла, удерживая его, пока он вбирал вялый член в свой рот, пока он весь не оказался между его губ. По вкусу это было похоже на остатки мочи, пота, Майкла, Майкла, Майкла, и Тревор жадно простонал, закрыв глаза и позволяя ощущениям полностью заполнить нёбо. Как в раю.       — Чёрт, Ти, это уже не смешно, это..., - взгляд Майкла сначала упал на чужие волосы, а после вниз, туда, где его член был во власти Тревора, он проскулил, накрывая собственный рот ладонью.       — Это выглядит как какая-то ёбанная шутка для тебя? - прокричал Тревор, отрываясь от члена с такой скоростью, что Майкл даже пискнул.       И только в этот момент до него дошло, что очень чувствительная часть его тела сейчас находится в "хватке" Тревора, а его зубы так близко. Так близко. Таунли втянул воздух сквозь стиснутую челюсть и запрокинул голову назад. На потолке виднелись пятна, простиравшиеся где-то в к углу. Он пытался сосредоточиться на штукатурке, пытался сосредоточиться на чем угодно, кроме рта Тревора, теплого, горячего и влажного, снова сомкнувшегося на члене. Его чёртовы усы щекотали.       Боже, он не знал что делать, куда деть руки, в голове творился полный беспорядок. Он положил ладони на край раковины, костяшки побелели, когда он схватился за неё. Тревор, находившийся между ног мужчины, молча покрывал поцелуями чужой, по-прежнему прискорбно мягкий, член.       — Ебать, Майки, ты должно быть пиздец как загружен сейчас, хах. Мягкий как котёночек, - отстранился Тревор и взглянул на увядающий член.       — Не говори о, блять, членах в таком ключе, господи, Трев, - ответил он с недоверчивым смешком, тяжело вздыхая, - Считай меня странным, но "социопат-нарик, похожий на бомжа" обычно не то, о чём я фантазирую.       — Так представь кого-нибудь другого, придурок, - проворчал Тревор, открывая рот, позволяя головке зависнуть между его губами, - Ты знаешь, как заставить девушку почувствовать себя особенной, Майки.       Он уставился на Тревора сверху вниз, поморщившись от чужого горячего и безумного взгляда, обращенным лишь на него. Откинься назад и подумай об Америке. Да, он ведь может так сделать? Выбирая между минетом от Тревора или откусыванием члена от Тревора, тут кажется всё было очевидно. Так или иначе, если это сделает его счастливым, удержит от срыва и убийства кого-то, отвлечет от разрушения всех тщательно продуманных планов Майкла, на которые он потратил последние несколько недель...       Майкл выдохнул, закрыл глаза и полностью дал волю своим мыслям.       — Ох, да-а-а, Майкл, чёрт возьми, да...       — Молчи, - отрезал Майкл, ударяя Тревора по лицу, прежде чем тот успел сообразить. Он мысленно вздрогнул от слюнявых звуков снизу, а его рука беспокойно опустилась на макушку Филипса.       С этой точки, до его ушей доносилось собственное тяжелое дыхание; причмокивания Тревора, когда тот использовал слишком много слюны, которая стекала по его подбородку и капала на пол между его коленей. Майкл, по крайней мере, начал постепенно твердеть, и, боже, это было неловко, вся эта хуета была неловкой. Тревор, блять, Филипс сосал его член в дерьмовом номере мотеля в ванной комнате рядом с туалетом с его мочей. Проснуться на следующее утро и суметь посмотреть на себя в зеркало — уже героический подвиг. Правда.       Майкл накрыл свое лицо рукой и постанывал. Тревор отсасывал усердно, касаясь свободной рукой яиц Майкла. Он немного поигрался с яичками, плавно перемещаясь к чужому анусу. Майкл снова засопел, раздвигая ноги настолько широко, насколько позволяли спущенные штаны.       Это не заняло много времени. Он думал о самых дрочибельных картинах в его голове, и, если быть полностью честным с самим собой (а он не был, часто), то Ти не был таким уж и плохим в минете. Майкл прикусил внутреннюю сторону ладошки, когда Тревор вобрал особенно глубоко, играясь с его мокрым входом, дразнясь, и, блять, блять, он кончил прямо в открытый, отсасывающий, рот Филипса.       Он, наконец, поднял веки, засмотревшись на поднимающегося Тревора, который переместил руку с члена на лицо Майкла. Таунли зажмурился, когда пальцы мужчины сильно надавили ему на челюсть, заставляя разжать губы. Тревор сплюнул тёплую сперму ему в рот, сжав крепко чужую шею, после зажимая нос мужчины свободной рукой, продолжая душить. Это заставило его проглотить её.       Тревор провёл языком по внутренней стороне своей щеки, смакуя каждую оставшуюся каплю, обладающую солёным привкусом. Он ухмыльнулся, потянулся у руке Майкла, хватая её и кладя себе на пах.       — Да ладно тебе, Майки. Не будь эгоистом, давай.       Это заставило его лицезреть сигнал “стоп” незамедлительно. Майкл одёрнул свою руку обратно, складывая её в кулак, ударяя Тревора прямо в живот. Он тут же рухнул на Таунли, сгибаясь и прижимаясь к чужой руке, сжимавшей его футболку, и ударившись лбом о его плечо, хрипя.       — Какого хуя, Майкл? Блять!       — Ты конченный. Господи, Тревор, я не собираюсь прикасаться к твоему члену, отъебись от меня, больной ублюдок.       — Если бы ты отпустил меня, - медленно проговаривал Тревор, - я бы так и сделал.       Но Майкл не отпустил.       Вместо этого, его вес распределился сначала на одно бедро, потом на другое. Тревор, чуть выпрямившись, уткнулся носом в шею Майкла.       — Майк...       — Заткнись, Ти, - вздохнул он, - Шевелись.       — Но...       — Двигай задницей.       Тревор сделал шаг назад. Майкл качнулся к нему.       — Пошли, ковбой. Сон-час, - Тревор обвил своими руками Майкла, приобнимая и сохраняя равновесие.       — Заткни ебало.       — О, дорогой, ты такой вежливый, не так ли?       — Тревор, у меня есть пистолет — я его использую.       — Да-да, поиграй в крутого мужика, Майки. - посмеялся Филипс, вытаскивая Майкла из ванной, - Я, например, охотно верю.       — Заткнись нахрен, - ответил Майкл, но дрожащим голосом. Теперь уже не охотно.       Тревор потянул его за собой. Майкл запоздало протянул руку в ответ, перед этим нажав на кнопку слива унитаза, наблюдая за бурлящей водой.       Проснувшись утром с жутким похмельем, он притворился, что ничего не произошло, позволяя себе гостеприимно встретить с распростертыми объятиями своего лучшего и закадычного друга, отрицание. Он завыл, перекатившись на середину кровати, осознавая, что она была полностью свободной. Спасибо Богу за такие маленькие подарки.       На месте Тревора — куча салфеток, эротических журналов и потрепанная пачка сигарет.       Таунли потянулся, осторожно отодвигая салфетки, и взял одну сигаретку из пачки. Он посмотрел на неё, и совершенно не думал о том, как бы выглядел член Тревора в его руке.       Не-а, он совершенно об этом не думал.