This is heaven in hiding

Было то, что Хару считал нужным обсудить с Дайскэ. То, о чём он думал, хотел, и он был уверен, что Дайскэ хочет того же. Вопрос лишь в том, как ему стоит затронуть эту тему. Как ни странно, это произошло во время обыденного ареста группы контрабандистов. Ночной обыск прошел довольно гладко: никаких потерянных конечностей, только два незначительных огнестрельных ранения. К счастью, никто из отряда Хару не пострадал, что само по себе уже победа. Дайскэ отключил свой ASV-костюм, стряхнув с плеча невидимые пылинки. — Проблемная шайка. Хару в ответ фыркнул: — Это мы ещё не закончили с бумажками и не зарегистрировали улики. Вдруг позади раздался крик: преступник вырвался из хватки офицеров и бросился бежать, бездумно кидаясь в сторону Хару. «Не дают даже вздохнуть спокойно», — Хару мысленно застонал, после чего со всей силы пнул преступника по левому колену, отчего тот рухнул вниз. — Черт! — выругался контрабандист, алея от злости. — Да-да, — проворчал Хару и, прижав мужчину к одной из полицейских машин, вытащил наручники. И тут он вспомнил, что гораздо наблюдательнее, чем думают другие. Во-первых, он ощущал бешеный пульс преступника, когда сжал его запястья: сердце колотилось, когда тот тщетно пытался вырваться из хватки Хару. Во-вторых, наручники блеснули в уличном свете и слегка звякнули, когда Хару стянул ими руки контрабандиста. В-третьих, Дайскэ Камбэ отчего-то притих. С легким звуком наручники защелкнулись; Хару улыбнулся. Бинго. Он передал преступника в руки другого офицера, а сам повернулся к Дайскэ. Дайскэ, который внимательно, неотрывно за ним наблюдал. Расширившимися зрачками глаз. Интересно. Очень, очень интересно. После тщательного допроса недо-преступника напарники сели в модненький Rolls-Royce Дайскэ и повернули в участок, ибо даже миллиардеры не могут избежать невообразимой тучи документов, которые нужно разобрать. Поездка началась тихо, несколько напряженно, но стоило им только выехать на главную дорогу, Хару задал вопрос, который мучил его вот уже двадцать минут. Кота за хвост тянуть он не стал и перешел сразу к делу. — О чем ты подумал, когда я достал наручники? Дайскэ замер. — Что ты имеешь в виду? — голос его тверд, а тон чуть выше обычного. Хару оперся на небольшой перчаточный отсек между их сидениями и наклонился ближе. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Но, так уж и быть, я задам тебе несколько вопросов, а ты должен честно на них ответить. Но можешь и не отвечать, если не хочешь. Дайскэ напрягся всем телом и затих. Похоже, говорить по большей части придется Хару. Хорошо. Обсудить им есть что, а Хару не прочь поделиться своими мыслями с Дайскэ. — Я много о чем думаю, когда ты достаешь наручники, — начал он. Дайскэ судорожно нажал на педаль газа, отчего они слегка дернулись на сиденьях. — С ними ты выглядишь уверенно, — невозмутимо продолжил Хару. — Мне нравится смотреть, как ты арестовываешь преступников. Мне бы хотелось как-нибудь увидеть тебя в наручниках. Думаю, ты бы хорошо в них смотрелся. — О чем ты вообще… — голос Дайскэ ровный, однако он сам побледнел на пару оттенков. К счастью, никаких попыток затормозить и выкинуть Хару из машины он пока не предпринял, что уже можно считать маленькой победой. — Я всего-то говорю о том, что мне нравится, — спокойно ответил Хару. — О том, что думаю. О том, о чем мне нравится думать, если хочешь. Немало мужества потребовалось Хару, чтобы это принять, ещё больше мужества — чтобы сказать о своих желаниях Дайскэ. И Хару достаточно сообразителен, чтобы понять: Дайскэ тоже хочет этого — не только он один. — И о чем же, — осторожно поинтересовался Дайскэ, — тебе нравится думать? Медленно и уверенно Хару протянул руку и положил на его колено. Нога Дайскэ дернулась под хваткой, но затем расслабилась, и Хару ощутил тепло, исходящее от его тела из-под ткани его дорогих брюк. — Вопросы здесь задаю я, — мягко напомнил Хару. — Таковы были условия. Дайскэ прерывисто вздохнул: — Да. Таковы были условия. — И ты не обязан отвечать. — Не обязан. Хару удовлетворенно кивнул. — Хороший мальчик. От внимательного взора не ускользнуло тяжелое дыхание Дайскэ, румянец, заливший его щеки, однако Хару счел нужным смолчать. Лучше не заходить так далеко, так быстро. — Итак, — продолжил он, — о чем ты подумал, когда я вытащил наручники? С ответом Дайскэ не спешил. Хару медленными движениями вырисовывал маленькие круги на его коже, словно успокаивая и подбадривая. Давить на Дайскэ не хотелось, но, по крайней мере, было бы хорошо, если бы он хотя бы поразмыслил над его словами. Хару не причинит ему вреда, Хару надежен. Хару хочет, чтобы Дайскэ считал его таковым. — Спроси… — Дайскэ оборвался на полуслове, облизнув губы. — Спроси меня чуть позже. Мне нужно подумать. — Хорошо, — Хару кивнул и тут же убрал руку. Он даст Дайскэ хоть всё время в мире, если потребуется. Хару может быть очень, очень терпеливым.

***

Уже давно Хару не волновало то, чего он хотел. Он дал себе достаточно времени на раздумья и за этот период потерял способность как-либо стыдиться собственных желаний. Они с Дайскэ уже взрослые люди, которые могут свободно говорить о том, чего хотят, и о том, чего не хотят. И теперь все, что Хару нужно делать, — это ждать. Бумажная волокита шла медленнее, чем обычно. Дайскэ постоянно отвлекался на слова Хару в машине, и Хару не мог его в том винить. Дайскэ печатал лишь предложение и снова уходил в закрома своего разума, чтобы тщательно всё обдумать. Галстук ослаблен, а щеки и кончики ушей постоянно заливались румянцем. Хару находил это ужасно очаровательным, но у него тоже была работа, которую необходимо закончить. — Камбэ. Дайскэ дернулся на стуле, однако даже не повернулся, чтобы взглянуть на него, решительно глядя в монитор компьютера, делая вид, что с головой погрузился в работу. — Като. — Я буду в комнате вещдоков, — промолвил Хару, поднимаясь с места. Ответ Дайскэ он так и не услышал. Прежде чем покинуть комнату, захлопнув за собой дверь, он мельком взглянул на Дайскэ, склонившегося над столом и бездумно вертящего в руках дорогую ручку. Губы Хару скривились в усмешке. Он будет в порядке. Меж тем Хару направился в комнату вещдоков, чтобы зарегистрировать улики. Прежде он и возражать-то не думал, однако сегодня они задержали контрабандистов, и это означало, что каждая чертова пуля на складе должна пройти тщательный осмотр, прежде чем ее сопоставят с соответствующим оружием. Было бы весьма обидно ловить преступников, но позволять контрабандному товару ускользнуть. Хару как раз приступил к разгребанию ящика с порошкообразными веществами — одному богу известно, какие там наркотики, — когда вошел Дайскэ. Галстук его был приведен в порядок, волосы зачесаны назад, и теперь он не выглядел так, словно о чем-то переживал. Его уши всё ещё горели румянцем, но при плохом освещении комнаты это не было столь заметно. — Пришел помочь? — спросил Хару, вертя в руках маленькие пакетики с белым порошком, что всё ещё нуждались в подписи. Дайскэ колебнулся на мгновение, после чего смело шагнул вперед. — Да, и не только. Хару прекрасно знал, что он имел в виду под этим «не только», но сдержался. В конце концов, он ведь ждал, что именно Дайскэ сделает первый шаг. Он кинул пакетики и маркер Дайскэ. — Тогда приступим. В тишине они работали минут пятнадцать, а затем Дайскэ начал нервно ёрзать. Обычно это Хару не может усидеть на месте, однако сегодня именно Дайскэ так и светился темной аурой, пока вертел маркер меж ловких пальцев. Не то чтобы Хару заострял внимание на длинных, тонких пальцах Дайскэ. Вздох. Ясно как день, работать сегодня они больше не смогут. Всё же ночные смены никогда не отличались особой продуктивностью. — Камбэ. Садись, — Хару кивнул в сторону пустого стола в самом углу комнаты, за несколькими стеллажами, полными улик. И Дайскэ впервые в жизни повиновался, усаживаясь на край стола. Когда он устроился, Хару подошёл и сел на колени перед ним — теперь ему приходилось задирать голову, чтобы взглянуть на Дайскэ. — Сейчас я могу задать тебе вопросы? — мягко спросил он. Дайскэ кивнул, однако Хару лишь покачал головой: — Слова, Камбэ. Дайскэ сглотнул. — Да. Можешь спрашивать. Он оборвался на полуслове, поэтому Хару пришлось действовать крайне осторожно. Он начал с всё того же вопроса — вопроса, которого Дайскэ так жаждал услышать. — О чем ты подумал, когда я вытащил наручники? Дайскэ отвел взгляд, глядя в пол. — Я подумал о… о тебе. Хорошо. Это Хару уже понял. — А что же я? — подтолкнул он. — Ты… — Дайскэ прерывисто вздохнул. — Мы упражнялись. В борьбе. Хару хмыкнул. Он прекрасно представлял себе эту картину: они, оба облаченные в ASV-костюмы, вцепились друг в друга, оба потные и красные. Нанесли друг другу несколько ударов, вновь вцепились, а после резко отпрыгнули — невероятно сложный танец, который Хару знал слишком хорошо. — Продолжай. Дайскэ замолк, теребя часы. Хорошо. Хару может помочь ему, если ему так проще. — Это был короткий бой? Дайскэ качнул головой. — Нет. Мы оба… мы оба хорошие бойцы. «Хорошие бойцы» — весьма неуклюжий способ намекнуть, что они равны во всем, но Хару подумал, что это не так. — Итак, мы деремся. Кто одержал верх? — Я. Хару еле подавил приступ смеха. — Ты? — Да, — ответил Дайскэ, и знакомая до одури надменность вдруг дала о себе знать. — Ненадолго. — Оу? — Я пытался тебя завалить. И тут Хару просто не может сдержать усмешку. Хару выше и шире Дайскэ, и он знает, как распределить свой вес. — Полагаю, ничем хорошим это не кончилось. — Верно, — согласился Дайскэ. — Ты быстро сшиб меня с ног. А затем… — А затем? Наконец Дайскэ опустил на него взгляд. — А затем ты завалил меня. Хару двинулся ещё ближе, пока его голова не оказалась всего в нескольких сантиметрах от колен Дайскэ. Теперь ему приходилось ещё больше поднять голову, чтобы взглянуть на партнера; открылся вид на изгиб шеи и ключицы. Его поза, поведение — всё это методично. Его цель состояла не в том, чтобы одолеть Дайскэ. А в том, чтобы подчеркнуть равенство между ними. Всегда и везде они были и будут равны. — Как я тебя завалил? — спросил Хару. — Ты загнул мне руки за спину, лицом прижал к полу, — Дайскэ закрыл глаза, будто эта картина только что предстала пред ним. Лицо вновь вспыхнуло румянцем. Боже, разве это не чертовски соблазнительно? Дайскэ на коленях, рука Хару смыкается на его шее, толкая его на тренировочный мат. Спина выгнута, Хару прижимается к нему, требуя, чтобы тот сдался. Хару протянул руку и нежно огладил его левую лодыжку. — Ты пытаешься вырваться? — Да. Вот тут… — Дайскэ прерывисто вздохнул. — Вот тут и пригодятся наручники. — Значит, ты будешь вырываться из моей хватки до тех пор, пока я не надену на тебя наручники? Дайскэ кивнул, но затем ответил: «Да», потому что он хороший мальчик, что послушно делает все, что ему велят. Хару легонько сжал его лодыжку. — Понятно. И это все, о чем ты думаешь, когда видишь наручники? Дайскэ открыл было рот, но ничего не произнес. Его глаза потемнели. «Хороший. Он такой, такой хороший», — подумал Хару. — Хочешь, я скажу тебе, о чем я думаю? — спросил он, давая Дайскэ тем самым немного времени для ответа. — Да. Хару ждет. — Пожалуйста, — хрипло добавил Дайскэ. — Хорошо. Я думаю о том, чтобы нацепить на тебя наручники каждый раз, когда ты ухмыляешься мне. Я думаю сцепить твои руки за спиной и нагнуть тебя над любой плоской поверхностью поблизости. Обычно это офисный стол, но иногда и капот твоей машины. Дайскэ жадно глотает каждое слово Хару. Он наклонился вперед, вцепившись в край стола так крепко, что костяшки его пальцев сплошь побелели. Глаза широко распахнулись; кажется, он опьянен, так же как и Хару. — Иногда я думаю приковать тебя к своей кровати, — продолжил Хару. Его член затвердел, напрягаясь под брюками. — Я бы поиграл с тобой немного, а потом оставил бы тебя там, возбужденного и жаждущего, и пошел бы работать без тебя. — Как бы ты… — Дайскэ замолк, собираясь с мыслями. — Как бы ты поиграл со мной? Хару улыбнулся. — Тебе так хочется знать? Дайскэ снова вперил взгляд в пол, рассеянно покусывая нижнюю губу. Уши у него почему-то вспыхнули краснее, чем раньше. — О чем ты еще думаешь? — тихо спросил Хару, перемещая руку с лодыжки Дайскэ на его икры. Мышцы напряглись, а после полностью расслабились под пальцами Хару. — Я… я тоже думаю о тебе, прикованном к моей кровати, — признался Дайскэ. А этого Хару никак не ожидал, но, тем не менее, он был доволен. — Что ты делаешь со мной, пока я в наручниках? Дайскэ вновь закрыл глаза. — Ты голый. Я целую тебя везде, кроме того места, где ты хочешь этого больше всего. «Дразнит. Это так на него похоже», — с нежностью подумал Хару. — Я умоляю тебя прикоснуться ко мне? — Да. Я сижу у тебя на животе, но потом поворачиваюсь и… Дайскэ замолк снова, словно его бросили в глубокую яму, и теперь он понятия не имеет, как выбраться, что делать, говорить. Хару придется полагаться на собственное воображение и язык тела Дайскэ. — Ты сидишь на мне, а затем поворачиваешься. Хочешь устроить для меня представление? — Да, — Дайскэ это скорее выдохнул, чем сказал. — Ты растягиваешь себя и заставляешь меня смотреть? Ты играешь со своей дырочкой, но не позволяешь мне прикоснуться к ней, я прав? Дайскэ судорожно вздохнул, и этого более чем достаточно. Хару поднялся и просунул руку между колен Дайскэ. — Ты не против? — тихо спросил он. Дайскэ поднял на него глаза и медленно раздвинул ноги. О. — Молодчина, — Хару едва не задохнулся от восторга, стоило ему просунуть руку между бедер Дайскэ и успокаивающе погладить. — Ты в порядке? Дайскэ кивнул, словно бесстрашный и сильный солдат. Хару вдруг захотелось поцеловать его, но вместо поцелуя он лишь растянул упругие бедра партнера. Дыхание Дайскэ участилось — Хару давно не видел его в подобном состоянии. Даже яростные тренировки не доводили его до такого состояния: дыхание прерывистое, бусинки пота предательски выступили на лбу. — Что ты делаешь после растяжки? — Хару провел губами по ушной раковине Дайскэ. Качнул бедрами лишь раз, чтобы во всем убедиться, и невероятно обрадовался, когда Дайскэ отпустил стол и крепко прижался к нему, хватая его за плечи. — Я… я скачу на тебе, — выдохнул Дайскэ в изгиб его шеи. — Черт, — Хару выругался. В конце концов, этого и следовало ожидать, но Хару полагал, что Дайскэ скорее трахнет его пятью разными способами, чем оседлает. В любом случае, он гарантированно хорошо проведет время. — Ты так хорошо смотрелся бы на мне. Дайскэ начал быстрыми движениями тереться о бедра Хару. — Ты бы так на мне ездил? — спросил Хару, крепче прижимая податливое тело Дайскэ. — Быстро и грубо? — Иногда. Но мне также нравится и медленно, — Дайскэ замедляется, неторопливо двигая бедрами. — Я бы катался на тебе часами, если бы был в настроении. Член Хару начал бешено пульсировать, плотно стянутый тканью штанов, стоило ему лишь представить это. Дайскэ поднимается, оставляя внутри лишь кончик, а затем опускается, заглатывая его целиком. Снова, и снова, и снова, медленно и грешно. Хару наклонился и прижался губами к уголку рта Дайскэ, но тот повернулся и поцеловал его должным образом, беспорядочно водя языком, пуская в ход зубы, — и почему-то это было в самый раз. — Часто думаешь о том, чтобы оседлать меня? — Хару прикусил кожу на шее Дайскэ, затем провел по месту укуса языком. Он почувствовал запах лосьона Дайскэ — что-то слегка пряное — и захотел зарыться в этом тепле и трахать Дайскэ до тех пор, пока тот не сможет стоять. — Да, — простонал Дайскэ, опрокидывая голову, чтобы дать Хару больше пространства, и задвигал бедрами ещё быстрее. — Да, да, хочу… хочу… — Чего ты хочешь, милый? Скажи. Дайскэ целует его снова, несколько раз качнув бедрами, а после резко отталкивает. Хару едва успел что-либо осознать, как Дайскэ толкнул его вдоль стола, спина Хару уперлась в доску, а голени свисли с края. — Хочу оседлать тебя, — это все, что произнес Дайскэ, перед тем как забраться на Хару, прижимаясь к его эрекции. Хару едва успел простонать «О боже», как Дайскэ схватил его за запястья и крепко сжал их над головой. — На тебе наручники, ты не имеешь права прикасаться ко мне, — прозвучал стальной приказ. Вся нерешительность давно исчезла, и теперь только похоть осталась в острых голубых глазах Дайскэ. — Я… Да, я в наручниках. И я не трону тебя, — заверил Хару, держа руки над головой. Пульс сбился с ритма, сердце бешено заколотилось в груди, потому что наконец-то, наконец-то он получил то, чего так жаждал. Все эти годы он так сильно хотел равного себе, кого-то, кто мог бы дать ему столько же, сколько и он. Дайскэ более чем способен взять Хару во всех смыслах этого слова, и это никак нельзя отрицать. Стоило Дайскэ прижаться к Хару и чувственно двинуть бедрами, вверх и вниз поглаживая его член, как все разумные мысли тут же вылетели из головы. — Черт, ты такой красивый, — похвалил Хару, чувствуя удовольствие каждой клеткой своего тела. — Хочешь знать, что бы я делал, не будь скован? Дайскэ схватился за его грудь, чтобы удержать равновесие, и задвигался еще быстрее. Кончик галстука Хару переплелся меж пальцами Дайскэ, и Хару подумал: «Зеленый отлично подошел бы светлой коже Дайскэ. Будь то кляп, веревка или повязка на глаза». Боже, он хотел всё это. — Что бы ты сделал? — задыхаясь, спросил Дайскэ. Его губы красные и влажные от взволнованного покусывания — интересно, они были бы такими же пухлыми вокруг члена Хару? Глаза Дайскэ заблестели от выступивших слез. Черт. — Я бы играл с твоими сосками, пока они не набухнут, — Хару едва сдерживался, чтобы не схватить Дайскэ и не толкнуться в тепло его бедер. — Твой член без внимания я бы тоже не оставил и заставил бы тебя кончить прямо передо мной. Дайскэ застонал, затем наклонился и впился в губы Хару поцелуем, глубоким и влажным от слюны. — Я бы схватил тебя за задницу и помог оседлать меня, — отстранившись, выдохнул Хару. — А потом, когда ты устанешь, я затрахаю твою узкую дырочку так сильно и глубоко, что ты будешь чувствовать меня неделями. — Да, — зашипел Дайскэ. — Хочу, чтобы ты был во мне, — он наклонился и так крепко сжал зеленый галстук Хару, что костяшки его пальцев побелели. Потянул — Хару приподнялся, проводя языком по губам Дайскэ. — В следующий раз, — прошептал Хару прямо ему в губы. — В следующий раз я растяну тебя пальцами и буду трахать до тех пор, пока ты не перестанешь дышать. Этого ты хочешь? — Да, да, да, — повторяет Дайскэ; мелкая дрожь охватила все его тело, и он кончил прямо в штаны со столь долгим стоном, что по спине Хару невольно пробежали мурашки, а его член начал бешено пульсировать. Дайскэ крепко зажмурил глаза, прерывисто дыша. От крепкого напряжения Хару с трудом соображал. Он дал Дайскэ немного времени, чтобы тот пришел в себя, а затем взял его за руку, поцеловал длинную линию на ладони, прежде чем приказать: — Встань и наклонись, милый. Дайскэ чуть ли не скулит, слезая со стола на дрожащих ногах. Он подошел к одной из низеньких полок с вещдоками недалеко от стола, выгнул спину, выпятив задницу, — это зрелище предназначалось Хару и только Хару. — Хотел бы я быть внутри, — промолвил Хару, слез со стола и устроился между бедрами Дайскэ. — Пожалуйста. — В следующий раз, — успокаивающе повторил Хару. Он трется о мягкую задницу Дайскэ, через ткань раздвигая его бедра и толкается туда, где должна находиться дырка его партнера. Вознаграждением ему послужило резкое «Ах!» Дайскэ, когда он потерся о его чувствительную плоть. Член пульсировал почти болезненно, и он уже так, так близко. Теперь ясно, что Дайскэ может давать и брать в равной степени, и к черту все, если это не заставит член Хару дрожать и жаждать. Его колени едва подкосились. — Куда мне кончить? — спросил Хару, протянув руку к шее Дайскэ. Губами он прижался к его уху и быстрыми, грубыми движениями толкнулся в его задницу. — Ты оседлал меня. Я трахаю твою тугую маленькую дырочку и говорю, что уже близок. Куда ты хочешь, чтобы я кончил? — Внутрь, всегда внутрь, — промолвил Дайскэ, и это все, что нужно Хару, чтобы перестать сдерживаться и излиться в штаны, крепко прижимаясь к спине Дайскэ и крича его имя. Несколько долгих мгновений тишину в комнате вещдоков прерывает их собственное хриплое дыхание, пока они наконец не приходят в себя. Дайскэ выпрямился и обернулся, внешний вид его оставлял желать лучшего. Губы распухли, волосы растрепались, а в глазах виднелся лишь зрачок, без радужки. Он был великолепен. Хару приподнял его лицо за подбородок и вновь поцеловал. — Ты в порядке? — спросил он, всё ещё касаясь его губ своими. Дайскэ хмыкнул, полностью довольный, и прижался к его груди. Оба липкие от пота, а их штаны явно не спасет одна стирка, но Хару такой теплый и довольный, и Дайскэ не исключение. — Знаешь, я не шутил насчет следующего раза, — сказал Хару после длительной паузы, потому что он должен был это сказать. Он не из тех, кто так легко отказывается от своих обещаний, и раз он дал слово, то непременно должен его сдержать. Ему по душе идея Дайскэ с завязанными глазами. Дайскэ отстранился, чтобы взглянуть ему в глаза. Возбуждение в ярко-синих радужках немного отступило; железной хваткой он стиснул галстук Хару. — Отлично, — промолвил он, и его голос звучал настолько низко и хрипло, что кровь невольно застыла в жилах Хару. — Буду с нетерпением этого ждать.