Вкус. Уют. Зависимость.

      Стоило только двери закрыться, как квартира наполнилась громкими хриплыми вздохами, смешанными с шорохом снимаемой одежды. Феликс прикрывает глаза, без возможности перестать улыбаться, потому что Хёнджин обнимал его так крепко, целовал так безумно, что не хотелось ни на минуту отрываться от него. Всё, что происходило здесь, в их маленькой уютной квартирке, всегда было для него особенными моментами, которые он бережно хранил внутри себя, воспроизводя под веками, как самый лучший фильм. - Помоги мне, солнце, - Хёнджин хрипло шепчет, занимаясь одеждой любимого и надеется, что тот снимет с него свитшот и джинсы. Он прерывает осторожные поцелуи на скулах и щеках, судорожно вдыхая, словно чувствуя запах солнца, хотя на дворе стояла уверенная зима с сугробами и кашей в прихожей.       Феликс обнимает крепко, утягивает за собой в кровать, подставляясь под пухлые губы и стягивает резинку с волос, позволяя им рассыпаться светлой волной, обрамив и без того потрясающе красивое лицо. Они так и застывают на минуту, а может и больше, в темноте вглядываясь в лица друг друга, касаясь пальцами особенно полюбившихся мест, хотя в итоге оба останавливаются всегда там же. Хёнджин под веком, где расположилась особенно большая веснушка, а Феликс по наитию мягко гладит точечку под глазом. Порой они шутят, что, если бы вселенная соулмейтов существовала, это были бы их отличительные знаки, особенные метки, чтобы сразу узнать друг друга.       Мягкие и нежные поцелуи вновь занимают всё их сознание, позволяя растворяться в крадущихся по рёбрам пальцах и горячих вздохах, что так и норовят соскользнуть с губ, стоит лишь Хёнджину в очередной раз двинуть бёдрами. Феликса, правда, срывает на этом моменте, хочется уже сильнее, горячее, прижаться крепче, и он ведёт пальцами по мягкой коже, вдавливая их сильнее в упругие ягодицы, чтобы не допустить ни малейшего расстояния между ними двумя. - Сумасшедший… - Хёнджин глубоко выдыхает, принимаясь расцеловывать чувствительную шею, сминать плечи любимого и жадно, до безумия и голода, пытаться надышаться родным запахом. - Пожалуйста, Хёни, - парень глубоко стонет, зажмуривая глаза от удовольствия, что разливается по телу болезненным резким чувством, особенно, когда Хван решает, что поцелуев ему точно недостаточно, принимаясь пробовать его кожу на вкус, прихватывая её острыми зубами. Очередной стон срывается с губ Феликса, и он недовольно открывает глаза, скользя рукой по выгнувшейся спине, слушая собственное сорванное дыхание и шум из-за открывающихся тумбочек. Он знает, что там ищет Хёнджин и лишь поэтому терпеливо ждёт, чтобы затем вновь приникнуть к пухлым губам, проваливаясь опять в жаркую негу, топящую его под лавинами столь знакомых и таких родных ощущений.       Кончики пальцев покалывает, когда будущие желания и картинки проносятся перед глазами, когда возбуждение покрывает каждый сантиметр желанного тела и оторвать от него взгляд уже просто невозможно. Хёнджин каждый чёртов раз, как в первый, смотрит на парня перед ним, восхищается его красотой, его сводящим с ума голосом и внимательным взглядом, в котором Хван, право слово, тонет постоянно. Он жмурится от наплывающих чувств, горячо дышит в припухшие и влажные губы, на самом деле, желая вновь и вновь прижиматься к ним пока губы не будут болеть, хотя даже тогда его желания никуда не исчезают. Он проверял это, кажется, сотни раз, потому что целоваться с Феликсом – это как, наконец, упасть без сил после многочасовой тренировки. В теле взрывается каждый сантиметр, судороги скручивают мышцы безостановочно, но в душе расцветает прекрасная вселенная, на губах расплывается улыбка, а в своих руках он держит другую маленькую ладонь.       Феликс сдавленно стонет, проезжаясь пяткой по кровати и взбудоражено бегает глазами по лицу любимого, почему-то совсем не заметив, как влажные пальцы оказались так низко, сжимая его член. Приятная волна ударяет в голову совсем ненадолго, потому что дальше его прошибает куда сильнее. Он сжимает светлые волосы в пальцах, обкусывая и без того израненные губы, но не отводит взгляда от горячих внимательных глаз. Внутри него чёртова бомба замедленного действия, которая только и ждёт, когда длинные пальцы окажутся ещё глубже. В который раз его скручивает внезапным импульсом и дрожащие веки пульсируют разноцветными кругами, в то время, как его ощущения буквально сосредотачиваются на тонких пальцах, что так умело растирают гладкие стенки, оглаживают простату почти невесомо и сгибаются внутри, растягивая ещё сильнее. Ему хочется умолять, просить и дёргаться рвано под точные движения, но из груди рвутся только хрипы, да и мозг явно бы сейчас не смог сформулировать ни одну из его мыслей. - Слишком тривиально… - Хёнджин охрипшим голосом врывается в чужое сознание. – Но ты сейчас такой красивый, что я ничего не могу с собой поделать, - он действительно полностью погряз в этом парне, так сильно сросся с ним, что теперь никто не сможет их разделить. Старший клянётся всем, что у него есть – Феликс то единственное, что сможет держать его при жизни даже в случае, если этот мир развалится на их глазах. Он мажет губами по любимым веснушкам, продолжает что-то шептать на ухо и надеется, что продержится ещё хоть немного дольше, всё-таки его прекрасный парень заслуживает потрясный оргазм.       Оглушающее удовольствие затапливает Феликса просто целиком, не оставляет даже вздоха, чтобы перевести дыхание. Сразу становится так горячо и тесно, Хёнджин вдруг оказывается повсюду, укутывает его собой, своим запахом, тяжестью тела и невероятным жаром наслаждения. Он везде, но Феликсу и этого мало, поэтому он цепляется за широкие плечи, ведёт носом по длинной шее, собирая губами мелкие капельки пота, а затем жадными движениями подстраивается под его толчки. С каждой секундой несравненное желание вспышками разносится по обоим телам, жаркие вздохи отдаются набатом пульса в ушах, а звонкие шлепки перекрывают стоны удовольствия.       Для Хёнджина низкий надломленный вскрик становится своеобразным знаком, сигналом к полному безумию, когда всё вокруг становится неважным и лишь дрожащее, голодное до ласк тело, умоляет и просит его подарить ему как можно больше любви. На самом деле, парня никогда не приходилось просить дважды, так что и в этот раз, он оглаживает лоб Феликса, всматривается в его переполненное наслаждением лицо и следом за ним пропадает в пучине невозвратного кайфа.       ///       Феликс просыпается первым, понимая это потому, что сзади к нему крепко прижимается тёплое тело. Естественно, улыбка тут же появляется на губах, и он мягко поглаживает предплечья Хёнджина, в который раз сравнивая их ладони. До встречи с ним, у него не было каких-то мыслей по поводу размера собственных рук. Парень просто никогда не задумывался об этом, пока, наконец, не увидел, что Джин обожает эту разницу. Теперь он и сам счастлив от того, что стал обладателем столь миниатюрных ладоней. Феликс всё-таки на месте долго оставаться попросту не мог, осторожно выбираясь из-под тяжёлой руки. Он натягивает на себя трусы и валяющийся рядом свитшот любимого, тяжело вздыхая и возвращаясь из кухни с бумажными полотенцами, чтобы прибрать разлившуюся смазку, которую Джин ночью плохо закрыл, и валяющийся рядом презерватив.       Первым делом, на кухне, Фил варит кофе, заодно проверяет их холодильник на наличие каких-нибудь продуктов, потому что внезапный порыв вчера после работы завалиться с друзьями в клуб, вылился в то, что все ранее запланированные дела, пришлось отложить. Поход в магазин за продуктами тоже числился среди них. Он возвращается в спальню уже с двумя кружками и ласково расчёсывает блондинистые волосы пальцами, на самом деле, обожая гладить Джина по волосам пока тот спит. Порой он засыпает на совместных просмотрах фильмов и тогда Феликс полностью забывает, какой именно фильм он смотрел и даже самая захватывающая и интересная лента, становится неважной, потому что у него появляется возможность мягко гладить своего спящего принца, внимательно следя за его сном. - Доброе утро, - Хёнджин сонно моргает и льнёт щекой к удобной мягкой ладони. Он не сразу приходит в себя, мутным взглядом разглядывая своего парня и улыбаясь в ответ на его тёплую улыбку. - Я принёс кофе, Хёни. Пора вставать, - Феликс оставляет лёгкий поцелуй на макушке, продолжая разглядывать чуть сморщенный нос, явно недовольный таким ранним подъёмом. – Ты обещал Чонину прийти ко второй паре, я всё помню, так что поднимайся. У тебя есть время привести себя в порядок. - Не хочу, - Хёнджин заунывно тянет также, как и Феликса притягивает в свои объятия. - Ты всегда выглядишь так сексуально, когда надеваешь мою одежду… лучше, конечно, чтобы при этом под ней совсем ничего не было, - он довольно мычит, ощущая мягкие пальчики, что так потрясающе перебирали его волосы. - Это первое, что я нашёл на полу, - Феликс фыркает, но не спешит журить любимого, ведь и сам безумно сильно хотел чуть подольше побыть в его объятиях. - Не оправдывайся, я знаю, что ты пришёл соблазнять меня, - Хёнджин едва слышно смеётся, крепче вжимая в себя любимого парня. Он глубоко дышит, ощущая от одежды только свой парфюм и запахи клуба, а поэтому поднимается чуть выше, пока не утыкается носом в тёплую кожу на шее. - Только не вздумай есть меня… ну, Хёнджин! – Парень со смешками вскрикивает, потому что у Хёнджина был какой-то своеобразный фетиш на его шею. Стоило ему только оказаться близко к ней, а если ещё и ситуация располагала, парень не мог оторваться пока не исцелует её всю, не попробует облизать и прикусить. – Джини, тебе, правда, нужно вставать, - он слегка отодвигается, глядя в наполненные мольбой глаза и звонко чмокает парня в нос. - Но как я могу уйти, оставив такого красивого тебя одного дома? – Хёнджин старается надавить на жалость, показать какой он заботливый, хороший и вообще, самый лучший. Он в этом уверен! Его взгляд продолжает блуждать по россыпи веснушек, стараясь отыскать какую-нибудь новую, хотя, конечно, для новеньких сейчас было не время. Вот только настанут тёплые деньки, и тогда, его солнечный парень засияет даже ярче, чем сейчас. - Джини… - Феликс смеётся, прикрывает глаза, да так и застывает, когда ощущает лёгкое прикосновение, мягко следующее от одной стороны щеки к другой. Он знает, что старший проводит свои линии по его веснушкам. Знает, а потому не мешает, наслаждаясь его тихим дыханием, оседающим на губах и осторожными, нежными касаниями. - Ты просто невероятный, - Хёнджин выдыхает как-то потерянно и восхищённо одновременно, во все глаза продолжая смотреть на необычное лицо, даже тогда, когда Феликс открывает глаза и они наполнены влажными, горячими слезами. – Хорошо, идём завтракать. Я что-нибудь приготовлю, - он выдыхает и целует поочерёдно две пухлые щёки, потому что для него готов делать, что угодно.       Феликс моргает несколько раз и почти отошедшие слёзы, вновь намереваются вернуться, ведь для него слышать такие слова от Хёнджина, словно признание в любви. Они так давно борются с его психологическим равнодушием к еде, что каждый раз, когда Джин сам хочет покушать, у Феликса случается мини-атака. Пусть они давно прошли самые тяжёлые этапы в их жизни и всё уже давно нормализовалось, Хёнджин порой всё равно забывает поесть, а на предложения других может отказываться, считая, что не голоден. - Теперь сам не хочешь меня отпускать? – Хван довольно улыбается и ластится к аккуратной ладони. Он весёлыми глазами оглядывает любимого, прикусывая губу, когда натыкается взглядом на множество оставленных меток. Его свитшот отнюдь не скрывал всех прелестей, которые он успел вчера ночью устроить на шее любимого парня. - Сначала соберём тебе волосы, - Феликс улыбается и оборачивается к тумбочке, потому что снятую вчера резинку обнаружил утром на полу, собственно, как и все их вещи. Он с удовольствием погружает пальцы в волосы парня, ласково расчёсывает их и собирает в хвост где-то повыше затылка, чтобы как можно больше прядей не выбивались вперёд и не мешали. – Готово. - Идём со мной, - Хёнджин тянет упрямо за собой, потому что даже несмотря на то, что ему нужно умыться и почистить зубы, одному стоять в пустой ванной было неприятно. Другое дело, когда сзади прижимается тёплое тело и родные руки оглаживают плечи, а сам Феликс что-то задумчиво бормочет себе под нос.       Закончив освежаться, они возвращаются в спальню, а Хван надевает футболку и штаны, потому что один вредный индивидуум заставил натянуть его трусы ещё раньше. Не то, чтобы он сопротивлялся, просто сам Феликс так и продолжал расхаживать по дому лишь в свитшоте. Ну, правда, как можно было не заглядываться на его ноги? Жаль только, что попа всё-таки оставалась прикрыта, он бы и на неё поглазел. - У нас остались только яйца, я потом схожу в магазин, - Феликс не подходит близко, потому что, когда Хёнджин берётся за готовку, то всегда осуждающе смотрит на него, если парень пытается помочь, а его не просили. Он каждый раз ноет о том, что хочет сделать всё сам, а Феликс пусть отдыхает и любуется им за готовкой. - Ну нет, сегодня у тебя выходной, я хочу с тобой, - Хёнджин подготавливает посуду и продукты, слегка сощурив один глаз. – А ещё ты обещал прийти и позаниматься со мной в зале. - Тогда, я зайду после пар, а потом вместе будем грабить магазин, - Феликс смеётся, подпирая кулаком подбородок и глядит на суетящегося парня. На самом деле, Хёнджин всё делает неспешно и правильно. Всегда он такой, даже если не уверен, чуть замедлится и красиво выкрутится из любой ситуации.       Парень всегда вызывал у Феликса восхищение, в конце концов, проблема, с которой они оба столкнулись, требовала больших усилий со стороны именно Хёнджина. Всё, что мог Феликс, так это поддерживать и кормить буквально с ложечки. Оказалось, что этот вариант невероятно действенный, потому что старший всегда смотрел на него, как на любимую игрушку. Пусть это и было глупое сравнение, но психолог говорил, что благодаря чувствам, которые Хёнджин испытывает к нему, он мог принимать пищу от него даже в те моменты, когда ничто другое не могло бы заставить его поесть.       Феликс ложится горячей щекой на поверхность стола. Она охлаждает ненадолго, но этого хватает, чтобы не разреветься от дурацкой гордости, хотя нет. Гордость совсем не была дурацкой, дураком был сам Феликс, потому что постоянно твердил старшему, что они справятся, храбрясь перед ним, а в душе порой, казалось, что его слова могли оказаться ложью. На счастье, собственные сомнения так и не смогли вылезти из глубоко запрятанных углов в недрах его души, так что на веру Хёнджина они никак не повлияли и теперь вот - его собственный прекрасный принц готовит им завтрак из того, что нашлось в холодильнике. - Ты ещё не уснул? – Джин улыбается, взъерошивая светлые волосы на макушке парня и приседает на корточки, чтобы заглянуть в родные глаза. – Ну, ты чего? – Он растроганно стирает влажную дорожку с покрытых золотой россыпью щёк. – Малыш, что случилось? - Ничего, правда, ничего, - Феликс улыбается, шмыгает носом и трясёт головой, по-прежнему не отрывая её от стола, потому что смотреть на Хёнджина с такого ракурса было занимательно. Его подозрительно сощуренные глаза выдавали полнейшее смятение, а тёплые пальцы продолжали нежно гладить. – Просто… я подумал о том, как горжусь тобой. Потому что ты готовишь нам завтрак и… - Услышал бы тебя кто-то другой, - Хёнджин легко фыркает и поднимает любимого со стола, усаживаясь на его бёдра. Он обхватывает ладонями мягкие щёки и не может удержаться от нескольких звонких чмоков в пухлые губы. – Я могу готовить тебе завтрак каждые выходные и помогать с ужином, только если не застряну на тренировке, - тут уж парень был просто не властен над собой. – Но ты всегда можешь ходить на тренировки со мной, так что это не беда, - он хихикает, прижимаясь лбом ко лбу Феликса и счастливо смотрит в его улыбающиеся глаза. - Я буду рядом, - Ли хрипло кивает и, прикрыв глаза, прижимается к мягким губам, чтобы восстановить своё душевное равновесие и восполнить недостаток нежностей. – Но это не изменяет того факта, что я правда горжусь тобой. Ты молодец, - он кладёт свои ладони поверх ладоней Хёнджина. Медленно они сплетают пальцы и вот уже старший смущённо опускает голову, разглядывая их сплетённые руки. - Мы молодцы - так мне нравится больше, - Хван слабо улыбается, косо поглядывая в лицо любимого. – Спасибо, солнышко, - он льнёт к младшему, понимая, что без него ничего бы не вышло. Без него, он вообще не знает, кем был бы сейчас и был ли бы вообще? - Да, точно. Так звучит лучше, - Феликс кивает, тепло обнимая парня, прижимаясь к нему плотнее, да так близко, чтобы не осталось ни миллиметра между ними. Он каждый раз забывает за своей слепой любовью о том, что они тут не по раздельности, не ты и я, а мы вместе. В такие моменты, младший, действительно понимает, что любит его и чувствует всё то же самое и от Хёнджина, который также заботится и старается делать для него всё, что в его силах. Он не спешит хоть как-то разрывать их объятия, поглаживая ладонью тонкую ткань футболки, через которую ощущает проступающие позвонки, а затем легко поглаживает шею, не влезая пальцами в волосы, чтобы не испортить собственноручно сделанный хвостик. - Я уже голодный, - Джин тяжело вздыхает, заставляя себя оторваться от такого мягкого и просто идеально подходящего под обнимашки Феликса. Он смотрит ему в лицо, опять завидев там признаки поблёскивающих слёз. – О, нет, я снова это сказал. Солнышко, не плачь, я больше так не буду, - он надувает губы и видит, как лицо младшего тут же меняется, становясь хмурым и даже в какой-то степени угрожающим. - Ты будешь! Каждый день, и я хочу это слышать, постоянно! – Ли так возмущается, что Хёнджин даже подскакивает на его бёдрах, потому что парень поднимает его и встаёт сам, отправляясь за их завтраком. - Пока ты носишь меня на руках, я обязан делать всё, что ты скажешь, солнышко, - Хван прижимает голову любимого к своей груди и счастливо улыбается, даже когда его опускают на ноги, а хозяйственный Феликс занимается их едой. – Покормишь меня, правда? – Он замечает, как вместо двух тарелок, младший ограничивается одной и согласно кивает, тщательно перемешивая их омлет с овощами.       Хёнджин не знает, почему ему нравится такое, казалось бы, глупое отношение к себе. Он словно ребёнок, который ложку держать не умеет, но, на самом деле, ему просто нравится смотреть на Феликса, касаться Феликса, обращать на себя всё его внимание, как бы эгоистично это не выглядело, но он сам всегда смотрит только на него. Так что в те моменты, когда он сталкивается со взглядом тёплых медовых глаз в ответ, его распирает от гордости и счастья, а любые проблемы разбиваются на мелкие куски, какими бы тяжёлыми они не казались ему до момента пересечения их взглядов и любимой согревающей улыбки. - Люблю тебя, - Хёнджин улыбается, влюблённо оглядывая жующего парня и смеётся с его слегка шокированного взгляда. Да, это его дурацкая привычка признаваться в любви в самых неподходящих местах и моментах. Однажды он сказал это, когда они были на вписке друзей и Феликс обнимался с унитазом после уймы выпитого алкоголя, его потом правда сразу стошнило, но было невероятно весело наблюдать за его шокированным взглядом. - Я тебя тоже люблю, спасибо, что не сказал это тогда, когда я пошёл в туалет, - Феликс фыркает и глаза бы закатил тоже, но не мог оторвать взгляда от улыбающегося парня и его, превратившихся в два полумесяца, глаз. – В очередной раз, между прочим, - он недовольно бубнит, отправляя кусок омлета в послушно открытый рот Хёнджина. Ему вообще не особо важны эти слова, ведь он и без них знает, насколько сильно он дорог любимому и надеется, что Хван это тоже понимает. Конечно, понимает, иначе бы не доверял ему беспрекословно и не был бы таким внимательным в минуты, когда это особенно необходимо.