Dying Sun

Слэш
R
Завершён
15
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
8 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
15 Нравится 2 Отзывы 1 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Ханбин отрицает её. Он не знает, что такое душа, но разве не существует непреложного закона: «Ничто из ничего не берётся»? Так откуда же взяться душе, у которой даже места своего в теле нет? Он в школе биологию учил, по крайней мере, пытался, так же, как и химию, и физику. И у каждого учёного спроси, ответ один: энергия не исчезает, магии не существует. Хотя мнение учёных Ханбин, честно говоря, в рот ебал, как сам выражался. Не от недалёкого ума раскидывался подобными фразами, а, скорее, от полного несогласия с запретом этого. Ким опутывает взглядом парня, стоящего несколько поодаль. Ханбин ни в коем случае не сознается, что тот трейни с совершенно колоритной атмосферой его внимание привлёк. Что он занервничал, только увидев острую линию челюсти и сильно выпирающий кадык, а ещё холодный чёрный взгляд, которым одарил его новый знакомый. Ким не сознается, но ступор его в тот момент сказал всё за него, а парень напротив только кивнул на слова хёна и снова обернулся к нему, чтобы через пару мгновений широко улыбнуться и сделать вежливый поклон для знакомства. Бин дёргается, отворачивается торопливо, хмурясь и перебирая собственные пальцы. Пол холодный, отвратительного жёлтого цвета, к которому Ким так и не привык, а зеркало за спиной впервые заставляет почувствовать бегущие по спине мурашки от холода. Что это за чувство? Голос этого брюнета хриплый, но сиреной звучит в опустевшей голове трейни, потому что в стекле образуется тонкая трещина, пропускающая вместе со звуком молекулы кислорода. Родители давно за мальчиком заметили, что тот на редкие упрёки в неуважении к преподавателям или старшим лаконично отвечает, что причин в ногах у них ползать он не видит. Он не был плохо воспитан, но мир так и не смог познать так, как от него хотели. Все чего-то от него хотели. Успехов, внимания, поддержки, хотя бы неравнодушия. Но лица этих людей так быстро стирались из памяти, так быстро ускользали их расплывчатые образы, которые он, будем честны, никогда не помнил, что Ким для себя пару выводов сделал. Он не расскажет, как его сердце пропустило удар, когда, как он в день их неловкого знакомства узнал, Бобби сжал его руку, прежде чем скрыться с другим рэпером за дверью комнаты для испытания. БиАй беспокойно бегает по набросанному в течение нескольких минут им же тексту, но сосредоточиться больше не может. Именно тогда он резко понимает, что значит выражение «бабочки в животе» от волнения. А когда Бобби появляется из-за угла с всё той же яркой улыбкой и чёрной кепкой с логотипом, когда он абсолютно спокойно отправляет её сразу в руки младшему, они взлетают, заставляя его подскочить от волны приятной судороги, прошедшей по телу, и подступают к горлу, не позволяя вымолвить ни слова, но вынуждая улыбнуться в ответ. «Отвратительно», — вдруг объявляет разум, насильно усаживая тело обратно на лестницу. Да, его друг прошёл, но разве это не лишняя конкуренция? К тому же, достаточно сильная. Ханбин не тупой и не глухой, но обеспокоиться из-за слов разума не может, потому что сердце бьётся так непривычно быстро, а голоса вокруг будто становятся чуть громче, и он вдруг ярко осознаёт, что говорит его партнёр по состязанию. Козырёк бейсболки в его руках такой прочный, он смотрит на неаккуратный символ в виде цепи и ему это почему-то не нравится, хотя это последнее, на что обращается его внимание. Кажется, только держать в руках какой-никакой знак, что твой путь на вершину действительно продвигается, придаёт сил. Только почему она, тонким шлейфом связанная с тем парнем с чёрными глазами и широкими плечами, в руках Ханбина, а не её владельца? Они напиваются в день, когда выходит последний эпизод сезона, потому что Ким молчит до самого эфира и только загадочно улыбается на все вопросы о финале. Несчастным он не выглядел, но и от радости не светился, чем только больше вводил младшего в ступор. Бобби плохо скрывал свои чувства, когда дело касалось таких значимых событий, но это, кажется, был его грандиозный успех на этом поприще. Поэтому они вдвоём сидят в каком-то местном баре, которое выбрал сам Чживон, за столом поодаль, едва отделённом от центра заведения, и смотрят эпизод по планшету, одолженному у менеджера под честное слово его беречь. Ханбин много болтает, опустошая за стопкой стопку, и оглядывается на старшего, постоянно уточняя, что тот думает о том и о сём, что происходит на экране, а брюнет ласково смеётся, чтобы трейни не разгонялся, рискуя заснуть к его следующему выступлению. БиАй кивает и устало падает на плечо старшего, когда остаётся последняя битва. — Поверить не могу, что ты забрался так далеко, — язык шатена начинает заплетаться, он опускает взгляд на загорелую руку с не скрытой длинной толстовкой аккуратной кистью и бездумно тянется к ней, чтобы переплести их пальцы и похлопать по созданному сплетению. Что-то в нём снова трещит, но алкоголь не позволяет заметить залипнувшему на чужие пальцы трейни. — Мне кажется, тебе хватит, — снова смеётся рэпер, оборачиваясь к нему, но так и не вырывая свою руку из его ладоней. Ханбин хмыкает в ответ, поднимает глаза на гаджет, где звучит музыка и на экране появляется облачённый в строгий, идеально сидящий на нём костюм Бобби и выдыхает в микрофон пророческое «u never seen a man like me». Друг рядом тоже замолкает, неловко улыбается от смущения и делает ещё глоток принесённого только что коктейля. БиАй не поднимается с чужого плеча, а смотрит заворожённо, почти не моргая. — Если ты не выиграл, я подерусь с Ароном, — выдаёт он, когда свет на сцене тухнет на мгновение, обозначив конец выступления. Бобби улыбается снова, но отрицательно качает головой. У Ханбина нет сил думать, это несогласие с достаточно жестоким планом младшего или признание, что ему не суждено быть воплощённым в жизнь. Алкоголь затмевает наконец разум, требует от организма немного отдыха, поэтому выступление коллеги Чживона лишь частично воспринимается младшим. Зато шатен излишне возбуждённо сжимает и трясёт его ладонь, когда в эфире снова тянут время перед объявлением результатов. Он гипнотизирует экран взглядом, а Чживон шутит про себя, что ведущему, продюсерам и Арону теперь стоит пойти почистить карму, потому что аура, исходящая от младшего (который, кстати, уверял, что ни победа, ни проигрыш коллеги его ни разу не колышет) подходит только для созидания проклятий. Негромкие разговоры других посетителей стихают, бренчат сталкивающиеся бокалы, а шатен рядом даже ухом не ведёт, слишком сильно погрузившись в просмотр. Он светлеет, когда перед его глазами появляются итоги, несколько секунд глупо моргает, чтобы после развернуться к трейни и крепко обнять его, издав какой-то забавный звук. Ханбин цепляется за его толстовку, утыкается носом в шею и хлопает по спине, чувствуя накатывающие слёзы. Он отстраняется, смотрит на громко смеющегося старшего, который очаровательные зубки и глубокие ямочки демонстрирует, и, как зависимый, не может оторвать взгляда. — Поздравляю, хён, — голос у младшего отчего-то начинает дрожать, а его обладатель мнётся, но друг благородно не уделяет этому внимание и кивает, поднимаясь со своего места. На улице свежо, в Сеуле даже ночью кипит жизнь. Кто-то, наверное, торопится на самолёт или поезд, кто-то обязательно мчится встречать друзей, а кто-то предпочёл остаться наедине с собой, проветриться после тяжёлого дня. Только эти двое никуда не торопятся, вываливаясь из дверей не самого известного бара. Витрины магазинов сливаются перед глазами, отражаются друг в друге, и это смутно напоминает то, как Ханбин смотрит на друга. У него глаза тоже блестят, в них переливаются огни проезжающих мимо машин и блеск побрякушек на старшем. Тот пьяно улыбается, неторопливо шагая в сторону общежития, и придерживает трейни за запястье, невесомо касаясь его ладони кончиками пальцев. БиАй смотрит восторженно, хочет сообщить о бесконечном восхищении старшим, но поперёк горла встаёт какое-то морозящее смущение, а слова не вылетают из приоткрытого для этого рта, хотя считается, что алкоголь развязывает людям языки. Он смог, Бобби смог обойти его даже здесь. И Ханбин поверить не может в собственный порыв, поэтому на сегодня замолкает, а уже завтра весь день будет думать об этом, обязательно матеря старшего про себя. Бобби ярко улыбается, смущённо склонив голову, когда мемберы начинают смеяться над ним. Тот пытался вслух прочесть отрывок из прочитанной им только что статьи, автор которой слишком лестно, на его взгляд, упомянул Чану, но трижды запнулся и кинул в собственный адрес тихое «рэпер, блять», чем развеселил друзей. Те согласно кивают, а Ханбин только откровенно залипает на прекрасный вид растерянного и расслабленного старшего. Он не слышит неожиданно хриплый кашель Чжинхвана рядом. Ханбин отрицает, что готов мурчать от любого проявления заботы со стороны старшего. Лёжа на коленях Чживона, листая ленту в соцсетях, он не обращает внимание, на то, чем занимается старший. Почти все мемберы укрылись в студии, чтобы вместе послушать и доработать то, что наиболее креативная половина группы сделала, и, похоже, решили остаться на ночь, что им несвойственно, зато Чжинхван остался дома, только из комнаты своей не выходил. Лидер дома тухнуть не хотел, но белый бинт на пострадавшей от падения ноге напоминает, что альтернативы у него нет. Чживон, любитель посидеть дома, к счастью, своим традициям не изменял, поэтому поворчал немного, но через несколько минут поднялся к скучающему в пустой квартире Киму. Расположившись на диване, они не разговаривали, в одной из комнат работал невыключенный кем-то телевизор, что друзья заметили уже после. Вставать не хотелось ни одному, ни второму. Ханбин расслабленно закидывает ногу на ногу и раскачивается из стороны, пока Бобби поглядывает на младшего. Шатен не сразу понимает, почему по спине бегут мурашки, он отрывается от телефона, утыкаясь взглядом в светлую стену, концентрируясь на мягко ворошащих его волосы пальцах. Старший осторожно разминает кожу головы, проходясь по ней отросшими ногтями. Рэпер замирает, пытаясь определить, что друг делает, но тот даже головы к нему не поворачивает, всё так же увлечённо что-то читая. Он напрягается, облизывая сухие губы, но ожидаемого дискомфорта не испытывает. Бобби не любит, когда его трогают, и не любит сам никого трогать, но почему-то сейчас ласково гладит его по волосам, совершенно не смущаясь. Ханбин не сопротивляется, возвращается к созерцанию телефона, но через несколько мгновений текст перед глазами начинает плыть, подбивая закрыть глаза. Старший, кажется, не замечает, как ненавязчиво касается кончика уха, расчёсывая отросшие на висках пряди. Шатен дёргается, чувствует себя странно, только сейчас обратив внимание на то, как взволнованно бьётся его сердце. Чживон нежный, — и это единственное, о чём думает и не может перестать Ким. С ним тепло, и БиАй чувствует прилив какого-то восторга от ненавязчивой ласки. Ханбин улыбается, но его так сильно клонит в сон, что он не может сопротивляться, откладывая телефон. Лидер привстаёт, чтобы повернуться и лечь удобнее, цепляясь свободной рукой за колено старшего. Бобби от такой активности теряется, раз от телефона тоже отвлекается, наблюдая за возящимся на диване другом и кладя свободную руку на подлокотник дивана. Он смотрит на профиль отвернувшегося от него Ханбина и слабо улыбается, видя, как тот начинает засыпать. Но через пару мгновений мембер подаёт голос: — Хён, — звучит разочарованно и легонько похлопывает себя по голове, не в силах озвучить просьбу. Чживон улыбается шире. — Спи, Ханбин, — брюнет поправляет мягкую чёлку, падающую на лицо младшего, и возвращается к предыдущему занятию, пока рэпер на его коленях стремительно засыпает, держась пальцами за его серые спортивки. Ханбин жмурится, повторяя: «Глубже!», только с этой фразой хочет выблевать собственные лёгкие. Его, вроде, не игнорируют, но ощущения не меняются, и Ким стонет, то ли разочарованно, то ли наигранно. Но партнёр его принимает это за хороший знак, раз проводит ладонью по его спине и останавливается для небольшой передышки. Возбуждение быстро покидает так и не удовлетворённого младшего, он упирается лбом в подушку, мысли его безобразно путаются, а всё тело ноет, будто покрытое синяками и ожогами. Каждое прикосновение новым шрамом ложится на чувствительную кожу, Ханбину неосознанно хочется вывернуться из хватки чужих рук. Впервые во время секса он думает о том, что хотел бы, чтоб это скорее закончилось. Причина в том, что партнёр его недостаточно опытен, или в отсутствии сильных чувств к нему? В любом случае, Кима это не волнует и он статично повторяет короткие стоны, потому что чужое имя из глотки не может вытолкнуть, а перед глазами стоит густым дымом клубящийся образ с пирсингом в брови и сильно давящими на пальцы кольцами. Хочется домой, — единственное, что мелькает в голове младшего, пока незнакомец больно тянет на себя и высоко стонет, похоже, кончая, сжимая бёдра Ханбина. Блондин разворачивается, коротко чмокает парня, чьё лицо тут же забывает, и слезает с кровати, чтобы проигнорировать все вопросы и хлопнуть дверью, быстро одевшись. Рэпер затягивается, сидя на пустой скамье в одном из дворов. На часах 3 после полуночи, пальцы от холода слегка краснеют, а тянущая боль напоминает о том, как он провёл вечер. Противно. Обидно и хочется, возможно, заплакать, но почему-то не получается. Он повторяет, что не имеет права обижаться, потому что знает, что беспокойно так чувствует себя из-за мембера, образ которого от нескольких сигарет въелся под кожу, отпечатался на рёбрах и, скорее всего, проник даже в ДНК, чтобы при делении заражённые клетки скорее заполнили тело, пропитав всего Ханбина запахом шампуня старшего и потребностью в созерцании улыбки с кривоватыми, такими очаровательными зубками, чтобы ломка наступила до того, как Ким осознает. Ханбин трещит, трещит его хрустальный замок, стремительно вытекает из пузыря, в который была заключена его голова, протухшая за столько лет вода. Она залила ему уши, глаза, лёгкие, а с любой глубины разбирать реальность тяжелее. Но та стремительно кончается, капает с кончиков пальцев, не даёт ещё вздохнуть, но перестаёт мочить крашенные волосы, заставляя холодный воздух заполнить свободное пространство и Ханбина поёжиться. Его тошнит где-то у мусорки за пару кварталов до общежития. Он возвращается домой к четырём, разбитый и кутающийся в явно не свою кофту. Мемберы давно уснули, а он шмыгает в ванную, стараясь нигде не шуметь и не включать свет, и долго смотрит в зеркало, прежде чем подумать, что ему стоит почистить зубы, потому что прополоскать рот там же купленной втридорога минералкой недостаточно. В зеркале парень с неопрятными отросшими корнями и разлившимся на шее засосом, которое он пытается скрыть за капюшоном. Шагая к себе, он не ожидает уже сейчас встретить на диване уткнувшегося в телефон мембера. — Вернулся? — хрипит явно только проснувшийся Чживон, гася экран телефона и погружая комнату в темноту. — Как самочувствие? — Отлично, — Ханбин останавливается, задерживая взгляд на очках старшего. Он переступает на месте, хочет уйти, потому что от прожигающего взгляда рэпера хочется провалиться под землю, но Ким стоит, ноги его тяжелеют, быстро прирастая к полу. — Почему не спишь? — Пойдём, — отрезает вдруг друг, вставая и направляясь в комнату собеседника. Он по дороге стягивает серое худи, скрываясь за дверью, а БиАй ещё немного медлит, осознавая происходящее. Он тащится за хёном, а тот уже стоит у серой, почему-то расправленной и даже мятой кровати. — Ты будешь у стены спать или на краю? — Ты со мной собрался спать? — Ханбин наблюдает, как Бобби, не ставший дожидаться заторможенного друга, падает на его постель, придвигаясь к стене ближе. — Я не хочу спускаться, — лениво бурчит брюнет, натягивая одеяло выше на плечи и прикрывая глаза. Ханбину, судя по бегающим глазам, стыдно, он отвечает, что сходит в душ, и покидает старшего. Вещи отправляются в стирку, а душ не помогает скинуть с себя воспоминания и запах дезодоранта того парня, преследующий его ещё от самой двери. Он никогда не чувствовал укоры совести, поэтому нынешнее состояние ему не нравится, он подставляет пальцы под бьющие струи воды и, набрав немного в ладони, несколько раз умывается, а позже обильно выливает на себя гель для душа того, кто сейчас спит в его кровати и, возможно, потом возмутится, что его вещи слишком быстро кончаются. Ханбин снимает очки с недовольно хмурящегося, сопящего друга и ложится рядом, стараясь не толкаться, потому что на кровати места мало, а Чживон даже во сне, только почувствовав что-то рядом, закидывает на него руку и, похоже, не ощутив сопротивления и дискомфорта, ногу. БиАй тяжело вздыхает, но слова не говорит, засыпая. Ханбин не сможет объяснить, почему не отталкивает крепко прижимающего его к себе Бобби. В клубе душно и пространства свободного не так много, но не настолько, чтобы признать сцепленные на его талии руки и чужое дыхание в шею вынужденной мерой. Он ничего не слышит, не видит пьяного в стельку друга за спиной, чувствует только, спиной прижимается к нему, а окружающие почему-то совершенно перестают иметь какой-то вес. Музыка играет громко, но Ханбин оглох, посвятив внимание только коротким вздохам и негромкому смеху старшего. Он уверен, последние два шота были лишними для них обоих, хотя не сопротивляется. Ведь друг не стоит перед ним, отрезвляя холодным взглядом, а игривой фантазией опутывает его тело, заставляя задыхаться его парфюмом и поддаться соблазну. Ханбин даже не смел думать о подобном, а сейчас только закидывает руку назад, ведёт по плечам, обтянутым скользящей по коже футболке, чтобы прочнее ухватиться за старшего, и откидывает голову на его плечо, открывая взмокшую от духоты шею. Он вливается в танец, подхватывая ритм неторопливо двигающегося брюнета, плавится от мысли, что тело старшего сейчас такое же горячее, как его, под этой дурацкой футболкой. Чживон не снимает кепки, утыкаясь в шею, и пьяно шепчет: — Ханбин-а, давай выйдем. Ночь раскрепостила сотни и тысячи гуляющих по улице или оставшихся дома молодых, и не только, людей. Поэтому тех так много на залитой светом улице, а рэпер утаскивает тяжело вдыхающего нагретый густой воздух Ханбина за поворот, за ещё один, углубляясь в жилой район, где темнее и людей толком нет. Они не обговаривали это, но оба понимали, что вероятность того, что Бобби узнают, сильно выше, поэтому тот, выходя на улицу, натянул чёрную кепку, наполовину скрывающую лицо, а БиАй не побеспокоился об этом, удосужившись только поверх белой футболки накинуть голубую рубашку в полоску. Они держатся за руки, в чём ничего необычного, если честно, нет. Щёки младшего покрылись румянцем от неожиданного порыва сблизиться от Кима, а тот совершенно не переживает, кажется. — Ханбин-а, — довольно хрипит Чживон своим и без того низким, так ещё и немного севшим, голосом. Он тянет младшего за руку, а тот оборачивается, хотя и до этого всё внимание уделял только Чживону. Рэпер молча просит остановиться, оглядывая взъерошенного и чуть взбодрившегося на воздухе друга. Делает шаг вперёд, чтобы встать ближе. Ещё ближе. Ничто из ничего не берётся (чувства, ведь, тоже?), и Ханбин не сможет отрицать, что в его груди вспыхнули яркие огни, что ток прошёлся по его пальцам и щекам, что подкосились ноги, когда Чживон обхватил его лицо ладонями, прижимаясь к его губам. Всего пары секунд хватило, чтобы он схватился за локти старшего, то ли умоляя не останавливаться, то ли пытаясь оттолкнуть. Но тот не торопился, ограничился нежным чмоком и отстранился с широкой улыбкой, которая иногда совершенно не сходила с его лица. Ким сдался — потянулся за ещё одним, теряя последние принципы, последние мысли, а сковывающее его стекло, уже освобождённое от воды, лопается и осыпается на землю, давая полноценно вздохнуть. Будто оживший, он упивается атмосферой, крепко держится за Чживона, чтобы не погрузиться на самое дно, только очнувшись. Но Бобби вдруг наклоняет голову и вытягивает из кармана парочку шуршащих пластин, по дребезгу выдававших наличие таблеток. БиАй даже не оглядывается на звук и не сопротивляется, он не сводит взгляда с лица парня напротив, когда тот настойчивыми пальцами проталкивает в его рот капсулу с почему-то особенно горькой оболочкой. — Глотай, — напоминает Чживон, свободной рукой едва ощутимо надавив на чувствительную полость на шее. Ханбин слушается, а старший одобрительно кивает и берёт его за руку, разворачиваясь и утягивая его в сторону общежития. Блондин не перестаёт улыбаться. — Сколько же это будет продолжаться? — шепчет возлюбленный, оглаживая нелепого окраса волосы и приобнимая младшего. Ханбин прижимается губами к обхватывающей его плечи руке и закрывает глаза, пока старший рассматривает мягкие пряди тёмно-каштаного цвета, с пожелтевшими со временем кончиками. Они, скорее всего, раньше были полностью белыми, но сейчас только напоминают о тянущемся за ним прошлом. Ханбин не понимает, о чём рэпер говорит, потому что они лежат в его комнате уже около часа, поглядывая на часы и не в состоянии уснуть. Но ничего не отвечает, ведь, кажется, Бобби часто что-то говорит невпопад, хотя шёпот его действует лучше любого наркотика и успокоительного. Старший, похоже, читает его мысли, раз замолкает и чмокает мембера в макушку, укладываясь удобнее. Рука, ранее расположенная вдоль выпирающих ключиц, перемещается на пояс, Чживон на кровати прижимается ближе к младшему, спускаясь ниже. Ханбин пытается уснуть снова, накрывает ладонь старшего своею и наконец ощущает приступ сонливости. Ему почему-то чудится небольшая боль в руке, но Бобби прижимается губами к плечу младшего и тот моментально засыпает. В палате холодно и за стеной надрывно хрипит уже какие сутки Чжинхван, не в состоянии справиться со своей простудой. Чживон снова целует парня, уже в висок, и осторожно встаёт, чтобы накрыть его одеялом по самые уши. Больничные пахнут отвратно и от холода ни капли не спасают, но заболеть Ханбину Ким не мог позволить, поэтому купил ему другое сам. Чживон оглядывает пустую палату и выходит в коридор, где горят холодные лампы на потолке. Проходит к стойке с лекарствами и достаёт оставленные в ящике порошки, чтобы один из них в кружке развести и позвать старшего из 202. Рыжий на постели подскакивает, выходит из палаты и за медбратом следует. — Уже 12, ты до сих пор не спишь, — Чживон хлопает по месту рядом с собой на диванчике, приглашая сесть и на автомате оборачиваясь на звук в конце коридора, но там лишь мелькает тень коллеги, а пациент в серой пижаме садится. — Не могу уснуть из-за кашля, — Чжинхван едва хмурится, объясняя, и благодарно кивает, принимая горячую кружку из рук брюнета. — Долго ещё здесь будешь? — Чживону редко получалось встретить таких, кто лишь не мог умело найти альтернативу. У Чжинхвана биполярное расстройство, и большую часть времени он о своём диагнозе даже не вспоминает, но психиатр всё равно качает головой и отправляет его на обследование. На самом деле, большинство как-то выкручивалось, чтобы не ложиться именно в психиатрическую больницу, потому что сам опыт иногда приносил больше вреда, чем пользы. — Говорят, около недели, — неопределённо качает головой рыжий, который здесь уже две провёл. Чживон качает головой понимающе, а сам думает о том, что нормальных собеседников, помимо коллег, у него так и не останется после выписки старшего. — Позволь спросить кое-что. Медбрат кивает, снова оглядывая пустой коридор и быстро окидывая взглядом закрытое решёткой окно, где хлопья снега падают, подсвеченные уличным фонарём. Стены в больнице светлые, по задумке не должны на нервы действовать, но Чживон умудряется беситься, залипая на них часами в самые спокойные ночи. — Тот парень, с которым ты всё носишься. Кто он тебе? — Чжинхван допивает лекарство, морщится от горечи и кислоты во рту, но скребущее глотку чувство действительно проходит. — Пациент, — отрезает вдруг напрягшийся собеседник и ворошит свои угольные волосы, стараясь не смотреть старшему в глаза, но у того прищур хитрый, и он легонько бьёт знакомого по колену, прося ответить. — Он несколько месяцев назад лёг. Его в коридоре посадили, пока я с врачом разговаривал, а он на меня пялился все минут 10, не отрываясь. С тех пор, как приклеенный, за мной носился, даже не говорил толком ничего. Сейчас, как видишь, мало что изменилось. Иногда сутками из палаты не выходит, иногда сядет в коридоре и смотрит за мной, как я работаю. Не думаю, что он осознаёт реальность. На последней фразе медбрат хмыкает, и эта ухмылка горчит в разы больше, чем порошок от кашля. Чжинхван смотрит взволнованно, не зная, как поддержать парня, потому что… — Он ведь тебе нравится? — Чживон лишь на мгновение встречается с ним взглядом, чтобы тот достаточно прочитал по отчаянному блеску в глазах. — Иногда он… — Чживон снова наклоняет голову, опирается на собственные колени, от волнения ломая пальцы, — он зовёт меня Бобби. Не знаю, почему, но явно говорит со мной, потому что тут же исправляется и зовёт Чживоном. Я почти уверен, что он живёт в своём мире. Буду рад, если я там неотрицательный персонаж. — Не хочешь уволиться? — руки старшего начинают ощутимо подрагивать. Он ставит кружку на пол, чтобы похлопать брюнета по спине и, пока тот не видит, приподнимает голову, чтобы накопившаяся влага не стекла по щекам. — А смысл? Чжинхвану нечего ответить, он снова оглядывает место работы старшего, задерживается на втором по близости к ним окну, в которое пару дней назад некий Ким Донхёк хотел выпрыгнуть во чтобы то ни стало, на пол, где у Юнхёна случилась такая истерика вчера, что он поёжился, только вспомнив. Он почувствовал камнем лёгший на его душу опыт, а узнавать о практике медбрата рядом и знать не хотелось. Его место работы — не место для любви. Он заботливый, каким и должен быть, наверное, тот, кто ровно половину своей жизни находится с пациентами. Только влюбиться в того, за чьё восприятие реальности ответить не можешь… Чжинхван приобнимает Кима, снова похлопывает его по спине и встаёт, бросив тусклое: «Я, наверное, пойду спать». На Чживона смотреть страшно, да и помочь он ничем сможет, что понял ещё в начале разговора, когда наконец увидел за яркой улыбкой и крупными кудрями тёмные пятна, которые давно не сходят с лица. Он исчезает за дверьми своей палаты, которую медбрат не решает закрывать, потому что буйных в ней никогда не водится, и шагает обратно к младшему, чтобы проверить сон того и вколоть инсулин его соседу по палате. Ханбин спит умиротворённо и, кажется, улыбается, что днём делает крайне редко. Ничто из ничего не берётся, но Чживон никогда не слышал песню, которую иногда напевал во сне Ханбин, хотя младший отчётливо пел что-то про любовный сценарий.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.