Венец принцессы Тьмы

Джен
PG-13
Завершён
14
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
450 страниц, 80 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
14 Нравится 101 Отзывы 5 В сборник Скачать

Глава 30. Казнь для принцессы Тьмы

Настройки текста
Облик сильной принцессы. Сильной, даже немного жестокой. Платье, причёска, корона – всё соответствует. Лёгкий кинжал на пояс. Ничего лишнего – но всё выверено. Принцесса должна внушать уважение – и страх. Сегодня – страх. Кто-то постучал в дверь. Маира, бросив поправлять причёску госпожи, помчалась открывать. Раздалось её изумлённое восклицание, потом чьи-то весёлые голоса. - Что там такое? – ледяным голосом окликнула Ланга. – Маира, быстрее. Подсудимые меня уже ждут, - с мрачной усмешкой добавила она. Пожалуй, её слегка потряхивало. Она присутствовала при многих казнях Пакира. И на его судах выносила приговоры. Но сегодня ей всё придётся делать самостоятельно – и только на ней ответственность. Нет, она не будет казнить всех. Кому-то хватит многолетнего тюремного заключения. Правда, возни с заключёнными только больше. Их ещё кормить надо и в темнице убирать. А на каторгу послать – невозможно, потому что нет сейчас в Подземной стране каторги. Везде разлад, следить за осуждёнными на работах вообще никто не будет. Оставить разве что на работе в самом дворце – но тоже рискованно, да и заморочно. Есть, конечно, выход – напоить Усыпительной водой, у Рудокопов позаимствовать. И послать наверх, как однажды Элли предлагала. Лангу даже передёрнуло от нервного напряжения. Скорее бы уже всё решить. - Госпожа, - вернулась Маира с хитренькими сияющими глазками, - к вам гости! Угадайте кто! - Никаких гостей, - сквозь зубы проговорила Ланга. – Размести и распорядись, чтобы охраняли. Меня не беспокоить. И по дворцу пускай не бегают! - Вы даже не спросите, кто это? – улыбнулась Маира. - Выполняй, что тебе сказано! – рявкнула Ланга. Она была на нервах. Маира это отлично понимала – госпожа, когда нервничает, всегда вот так рявкает. Так что не обиделась. Выполнять так выполнять. Гости никуда не денутся. А сейчас, пожалуй, и впрямь госпожу лучше не отвлекать. Ланга глубоко вдохнула и выдохнула. Надо настроиться. Не распыляться. Не сбиваться. Не дёргаться. Гвардия вдоль стен, несколько представителей народа Южного моря среди них. В центре – группа подсудимых. Здесь и Вэрих, и Джоро, и мастер Олис, и ещё человек пять. И трое каббаров – зачинщик, что устроил резню в гвардии, и его сообщники. И двое полукровок. Это – те, кто, по мнению Ланги, наиболее достоин смерти. Пройти через зал. Развернуться у трона. Ни одного лишнего движения. Быть спокойной, не зажатой, но и не расхлябанной. Выдержанной. Всё рассчитано. За левым плечом – Эльг. За правым – Дональд. Оба с оружием. Магический щит на всех установлен ещё за дверью. Взгляды в её сторону полны ненависти и страха. Угрюмые – никто не смотрит дерзко в глаза. Паникующие – «неужели это конец?». Один нервно теребит цепь от кандалов. Другой переступает с ноги на ногу. Третий что-то шепчет под нос, словно молитву. А может, проклятия в адрес принцессы? А может, это и есть тайный колдун? Нет, нигде не чувствуется ни капли магии, кроме той, что применяет сама Ланга. Четвёртый просто крупно дрожит. Пятый искусал губы в кровь. У шестого кровоподтёки на лбу, на голове, и сбиты руки и колени – он, словно сумасшедший, вчера несколько раз бился об стену, об решётку, но сейчас он тих, и взгляд осмысленный. Отключить все эмоции. Вспомнить, как горел корабль. Вопли ужаса. Вспомнить стрелу, которую в неё пустили. Вспомнить – но без эмоций. С холодной головой. Ненависть – не поможет. Только равнодушие. С равнодушием она сможет казнить всех этих тварей – не заслуживающих названий разумных существ. С ненавистью – тоже сможет казнить, но потом будет такое опустошение на душе… Ненависть выжигает, с ней даже жить не хочется. А равнодушие… Равнодушие оно и есть равнодушие. Оно никакое. Оно не оставляет ничего – и пустоты тоже. Потому что оно и есть пустота. Смотреть ли им в глаза? Ланга решила – можно смотреть. Потому что она сильнее. Она не должна поддаваться эмоциям. Только деловой расчёт. А они – они поддадутся эмоциям. Они уже поддались – этому удушающему страху, который может убить их быстрее топазового озера. Этот страх разлит в воздухе, Ланга чувствует его, он будто осязаемый. Отключив собственные эмоции, она может смотреть им в глаза. Тогда она не запомнит их взгляды, предсмертные взгляды, а они – они будут подавлены и морально уничтожены ещё больше. Вот странно всё же. Творить преступления не боятся. А отвечать за них, расплачиваться – страх до небес. Они же шли ей наперекор и не боялись. Почему же теперь эта адская паника в их глазах, на их лицах? Потому что мышеловка уже захлопнулась? А раньше они думали, что у них есть шанс? Вот и не боялись… Впрочем, они и сейчас не столько боятся, сколько ненавидят Лангу. Страх – побочный эффект. Но подчиняет себе всё – когда они понимают, что Ланга может сейчас с ними сделать. Страх уже не перед Лангой, а перед смертью. Они все с лёгкостью отправляют на смерть других – и не терзаются после этого. Но сами боятся смерти панически. Парадоксально, что Ланга, наверное, идти на смерть боялась бы не так сильно. Да, пожалуй, не так. Она всё-таки ещё и немножко воин – и давно уже осознала, что её когда-нибудь могут убить. Нет, она не боится смерти. Она, идя на смерть, разве что жалела бы, что чего-то в жизни не сделала, не доделала, или боялась бы за маму, которая в таком случае осталась бы одна. Или бы… да мало ли какие эмоции она испытывала бы, но не страх. К счастью, пока что Ланге никто не предлагает идти на смерть. Хотя и никто не гарантирует ей безопасность… Ну да это уже давно понятно. Сесть на трон. Почти на краешек. Спину прямо. Руки на подлокотники. В любой миг она может легко вскочить. Голову держать. Взгляд отрешённый. Голос холодный. Слова как льдинки. Дикция, интонация. Всё выверено. И ничего лишнего. - Начинаем суд по делу о государственной измене, - она словно роняет слова, которые с приглушенным звоном рассыпаются по залу. – Подсудимый Джоро Дрезах, вы обвиняетесь в неоднократных террористических актах против наших подданных, неповиновении государственным законам, подрыве общественного порядка, а также в том, что своё служебное положение вы использовали во вред другим разумным существам. Вы предали свою правительницу и своих сограждан. Ланга сделала спланированную паузу. - М-меня заставили это сделать, - проговорил бывший комендант Скалистой крепости. – Вот он заставил. Вэрих, мой помощник. Он грозил меня убить. - Дурак, - прошипел Вэрих. – Трус. - Как комендант крепости, вы имели все полномочия доложить мне, вашей правительнице, об изменнических действиях вашего помощника, - тут же ответила Ланга. – Вы этого не сделали, предпочтя покрывать преступника и содействовать его делам. – Голос холодный, ровный, бесстрастный, и такие же холодные и бесстрастные глаза. Сидеть неподвижно, даже головой не качать. И не слишком быстро переводить взгляд с одного на другого. Как будто на троне сидит статуя. Это помогает сосредоточиться. Сдерживать эмоции. Держать себя в руках. Это же – и пугает всех собравшихся. Даже гвардия смотрит на свою принцессу с почтительным страхом. А преступники – просто со страхом. И ненавистью. Она для них вообще перестала казаться человеком. Просто глыба. Осколок, оставленный Пакиром. - Вэрих Гротт, вы обвиняетесь в неоднократных террористических актах против наших подданных, неповиновении государственным законам, подрыве общественного порядка, а также в распространении вредных изменнических взглядов. Вы также предали свою правительницу и своих сограждан. Желаете ли вы что-нибудь сказать? - Я делал то, что считал нужным, - процедил Вэрих. – И не я один считал это нужным. Всех вы казнить не сможете. - Мне достаточно казнить лишь лидеров, - непроизвольно Ланга чуть прикрыла глаза. Сосредоточилась, коротко вдохнула и снова взглянула в зал. – Чтобы никто больше не считал, что может безнаказанно решать, кому в моём царстве жить, а кому умирать. Гварх Огрэн. Вы обвиняетесь в предательском убийстве соратников, измене и попытке нападения на свою правительницу. Каббар с ненавистью хрюкнул. - Наш народ не желает терпеть издевательства этих гадёнышей! И человека на троне нам тоже не надо! Подземная страна – для каббаров! - Свиная морда, - огрызнулся Вэрих. - Заткнись, червяк, - пожалуй, только тяжёлые цепи помешали каббару рвануться в драку. Ланга точным движением вскинула руку. Все замерли. - Олис Ремм, - ровным голосом продолжила Ланга, словно ничего не случилось. – Вы обвиняетесь в измене и попытке убийства вашей правительницы, а также распространении вредных взглядов… - Да что вы тут за представление устроили! – внезапно истерично закричал Олис. Многие аж вздрогнули от этого неожиданного крика – до тех пор этот человечек вёл себя смирно и тихо. – Обвиняете Тьма знает в чём! Где доказательства, что мы виноваты? Я вообще тут ни при чём! Может, вы сами все эти акты и измены устраивали, а на нас валите! – голос его повышался до визга, и столь же внезапно умолк – Ланга лишь сжала и разжала кулак, а Олис уже задыхался, едва не падая на пол. На него смотрели с ужасом и брезгливостью. - Может, я ещё и сама себя убивала? – не сдержалась, с лёгкой иронией поинтересовалась Ланга. – Видимо, тоже ради интересного представления… Хватит. Я чародейка, и отлично чую вашу ложь. К тому же против вас есть свидетельства. – Она чуть сильнее сжала подлокотники, тут же заставила себя их отпустить. Надо держать спокойствие. Держать во что бы то ни стало. А есть ли смысл вообще вызывать каждого к ответу, перечислять обвинения? Может, просто отправить их цепочкой в топазовое озеро? Она медлит не потому, что того требует какой-нибудь протокол или традиция суда. Какая традиция, какие протоколы – она сама сейчас устанавливает все правила. Она медлит не ради какой бы то ни было показушности. Она никому и ничего не демонстрирует – разве что гвардейцам. Она медлит, потому что ей не по себе. Пакирова Бездна, лучше б она с ними вступила в открытый бой. Сколько раз присутствовала на суде Пакира, сколько раз сама произносила приговоры… Но тогда был Пакир. Тогда было – либо ты произносишь приговор, либо его произносят тебе. Либо Пакир смотрит на тебя и одобрительно кивает, либо ты становишься в цепочку приговорённых и шагом марш в топазовое озеро. Теперь же… И выхода нет. Она не может их отпустить. Они – угроза не ей лично. Они – угроза её стране, её подданным. Она не сводит личные счёты – просто выполняет свой долг. Она не уничтожает для собственного удовольствия или из-за неуёмной паранойи, как Пакир. Она просто защищает свои народы от озверелых фанатиков. Похоже, личные счёты сводить легче, чем выполнять государственный долг. Впрочем, нет. Они же и её могли убить? И могли, и собирались, а значит – они и её личные враги. Они ей противоречили, её приказы игнорировали, её идеи им не нравились, её они не слушались, мечтая устроить тут геноцид либо одной расы, либо другой. Значит, личные счёты между ними всё-таки есть… Может, лучше отпустить эмоции? Лучше – их ненавидеть, чем держать равнодушие? Ну да, потом будет «отмашка маятника». Переживёт. А если продолжит сейчас держаться «ледяной глыбой», то, наверное, просто взорвётся изнутри. У неё не хватит сил. Ланга не знала, как поступить. Кажется, корона королевы Тьмы – слишком тяжела. Убийственно тяжела. Маира недолго оставалась с гостями. Помогла разместиться, дружески извинилась и умчалась по своим делам. Только предупредила, чтобы не беспокоили пока что Лангу – «у неё сейчас трудное дело, её лучше не отвлекать, но она скоро закончит и обязательно уделит вам внимание». Никто и не спорил. Ещё предупредила, чтоб не бродили без охраны по дворцу – «хотя бы обратитесь к страже в коридоре, вам выделят сопровождение». - Сопровождать я и сам могу кого угодно, - сказал Аларм, когда Маира ушла. - Почему Ланга нас не встретила? – тихо спросила Веса. – У неё какие-то неприятности? Веса слишком редко виделась с дочерью – даже теперь, когда никто никого не держал в плену. А тут ещё и такой день… Вообще-то Энни предполагала явиться в гости в Подземелье пораньше, заранее, дня за два, но Веса не могла оставить своих приёмных детей на столь долгое время. Вот и прибыли в самый день рождения Ланги. Зато с уже готовым тортом, а также корзиной фруктов и букетом полевых цветов (Маира сразу унесла их и поставила в воду в спальне Ланги). - Просто что-то важное, - сказала Энни. – Жаль, Маира нам не успела рассказать. Может, погуляем по дворцу? Выходить-то нам не запретили. - Дождёмся Лангу, - предложила Элли. На самом деле Элли не слишком горела желанием сюда лететь. К Ланге она всё ещё испытывала недоверие – с их последней встречи. Впрочем, понимала и то, что долго сердиться бессмысленно. В конце концов, ей лично Ланга ничего плохого не сделала, Волшебной стране тоже, ну а склоки с Кориной… Тут ничего не поделаешь. В общем, можно сказать, что Элли Лангу почти простила, хотя осадочек всё ещё оставался. - Ну-у… - поморщилась Энни. – Можно, конечно, и подождать… - А я бы взглянула на дворец, - робко улыбнулась Веса. – Я, конечно, здесь уже была, но всё равно мне интересно. Мне показалось, что с последнего раза тут стало как-то… светлее. Не так… пугающе. Все закивали, согласные с таким впечатлением. - И в самом деле, что сидеть, - подскочила Энни. – Ланге мы мешать не будем. Просто погуляем по коридорам. Охранник-защитник у нас свой, Элли к тому же чародейка – ведь твоя сила действует сейчас, да? Ну вот. Да и что с нами может случиться во дворце? Это же не крепости с бунтарями. Элли по-прежнему скептически относилась к этой затее, но втроём её сумели переубедить, и слишком настаивать она не стала. Только заметила: - Вообще-то, осматривать дом без хозяина как-то не очень вежливо. - Это не дом, а дворец, - ответила Энни. – Ты же не обращаешь внимания на каждого, кто заходит в Изумрудный дворец? Даже если он шатается по всем коридорам и глазеет на всё подряд. - Но в Изумрудный дворец не пускают всех подряд, - сказала Элли. Впрочем, она уже выходила вслед за остальными в коридор. – И не оставляют бродить в одиночестве. Только с сопровождением кого-то из постоянных слуг или придворных. - Так мы же и не «все подряд», - уверенно заявила Энни. – Мы друзья Ланги, и мы с Алармом тут не раз бывали, даже многое здесь знаем. Да и ты тоже. Так что, думаю, Ланга не обидится. - Насколько мне известно, - сказал Аларм, - Ланга не очень-то любит собственный дворец и не считает его прямо-таки домом. И здесь есть места, куда она не любит заходить. - Вот именно, - закивала Энни. – У неё даже защитные заклятия наложены не на весь дворец, а только на её личные покои. - Это как раз объяснимо, - сказала Элли. – Чтобы держать заклятия на всём дворце, потребовалось бы больше магической энергии. А на три-четыре комнаты её нужно совсем немного… На жилом этаже не было ничего интересного, поэтому сразу спустились ниже. Прогулялись до библиотеки, заглянули в химическую лабораторию – благо дверь была не заперта. Впечатлились обилием всяческих зелий и веществ. Руками, конечно, ничего не трогали – хотя все были бы не прочь: Элли – полистать книги, Энни – пересмотреть все колбочки, Веса – просто прикоснуться ко всему, к чему прикасалась её дочь. Аларм был, пожалуй, самым нелюбопытным. Вернее, если и испытывал любопытство, то никак его не показывал. На обратном пути от библиотеки (она была в конце коридора) свернули в анфиладу залов и вскоре попали, судя по всему, в большую парадную столовую, которой уже очень давно никто не пользовался – стулья перевёрнуты на столах, везде пыль. Неудивительно – Ланге было не до пиров, да и пировать не с кем. Впрочем, сомнительно, что и Пакир устраивал когда-нибудь пиры. Зачем ему это? Может быть, разве что каббары порой праздновали тут что-нибудь. - Интересно, а есть во дворце какие-нибудь личные покои Пакира? – легкомысленно полюбопытствовала Энни. Все воззрились на неё. - Тебе это действительно интересно? – осторожно спросила Элли. – Я бы на твоём месте держалась от них подальше. - Я и не говорю, что рвану их смотреть, - ответила Энни. – Мне просто интересно, есть ли они. Ну не жил же Пакир в тронном зале. Ему же нужно было где-то спать и есть? Хотя, мы не знаем, нужно ли ему было вообще спать и есть… - Господи, Энни, давай о чём-нибудь другом поговорим, - Элли даже передёрнуло. – Я, конечно, понимаю твой исследовательский интерес, но поверь мне, Пакир – не та личность, которая нуждается в таком внимании. Я вообще предпочитаю его лишний раз не вспоминать. Особенно – попадая в его дворец. Память о личной встрече, когда Пакир изобразил серого человечка с душой монстра, никуда не делась. Но углубляться Элли в это не стала. И говорить вслух не стала. Чем меньше об этом говорить, тем быстрее забудется. - Хорошо, - легко согласилась Энни. – Пойдёмте дальше. Дальше был пустой зал, и ещё один, и ещё. Создавалось впечатление, что немалая часть Чёрного дворца просто заброшена. По крайней мере, на этом этаже. На самом нижнем вполне кипела жизнь – там, в «рабочей части» дворца, далеко от парадных дверей и вестибюля, была кухня для гвардии, казармы, склады и много других нужных помещений, - но туда друзья не пошли. Как и на подземные ярусы – туда тем более никого не тянуло, в тюремные-то камеры. - А здесь что? – Энни первая сунулась в какую-то дверь. Хотя Аларм уже несколько раз делал ей замечания, что первым должен идти он – как воин. Иногда она его даже слушалась. Когда не увлекалась. – У-ййй! Гляньте. - Боже, - не сдержавшись, содрогнулась Элли. – Это что, инструменты инквизиции? Они, кажется, попали в пыточный зал, хотя не имели о нём понятия. - Что это такое? – удивилась Веса. К счастью, вырвавшегося случайно высказывания Элли она не поняла, так как не знала, что такое «инквизиция». - Эмм… наверное, это от Пакира осталось, - быстро ответила Элли. – Давайте пойдём дальше… Но Энни уже вошла и начала обходить столики с инструментами и загадочные приспособления – с иголками, ножами и прочими палаческими принадлежностями. Отвращение и страх смешались у неё с любопытством. - Ой, мамочки… Хм… А всё заржавевшее. И пыль, как будто тут год не убирали. - Энни, мы идём, - сердито окликнул её Аларм, но тут и Веса проявила беспокойное любопытство, двинувшись вслед за Энни. - Это инструменты Пакира? – допытывалась она, оглядываясь на Элли. – А для чего они нужны? - Веса, пойдёмте дальше, - настаивала Элли, но Веса не успокаивалась: - Только не надо меня отвлекать и уводить! – возмутилась она. – Я не трусиха и не упаду в обморок. Это что-то страшное, да? Только скажите честно. А к Ланге оно может иметь отношение? Элли терпеливо вздохнула, мысленно поругивая и сестрёнку, которая оказалась не в меру любопытной, и себя за несдержанность. Надо было уйти сразу, чтобы Веса даже увидеть не успела, а они тут застряли, вот и выкручивайся теперь… - Я уверена, что к Ланге это не имеет никакого отношения, - бодро и уверенно заявила Энни. – Сюда как минимум год никто даже не заходил. А Ланга стала править Подземной страной всего десять месяцев назад. Значит, ей всё вот это не нужно. - А что ЭТО? – настаивала Веса. - С помощью ЭТОГО Пакир наказывал своих подданных, - обтекаемо сформулировала Элли. Ей хотелось уйти. Во-первых, зрелище всех этих инструментов было… ну совсем не из приятных. Снова напоминало о той встрече с Пакиром – Элли невольно подумала, что ей ещё довольно-таки повезло тогда. Он даже не заикнулся о том, чтобы пытками добиваться её согласия сдаться и сдать Волшебную страну. Наверное, потому, что понимал – это для неё не самое страшное. Во-вторых, очень не хотелось говорить на эту тему с Весой. - А Ланга? – Веса переводила недоверчивый взгляд с одного хитрожуткого приспособления на другое – и требовала ясности. Кажется, она догадывалась о назначении этих инструментов – но не столько оно её волновало, сколько кое-что другое. – Она тоже наказывает ЭТИМ своих подданных? - Нет, - твёрдо сказал Аларм. – Конечно, нет. Ланга не такой человек, чтобы кого-то… к кому-то это применять. - И сколько мы тут были, я ни разу не видела, чтобы Ланга это делала, - уверенно добавила Энни. – Да я ж говорю – сюда, наверное, год никто не заглядывал! - Тогда почему оно здесь стоит? – нервно поинтересовалась Веса. - Ну-у, может, она просто забыла обо всём этом? – бодро предположила Энни. – Вот оно и стоит. Никто не выбросит никак. Веса по стеночке начала обходить комнату, со страхом глядя на инструменты. Маленькие – на столах, и большие – вроде железного кресла с шипами, стоявшего отдельно, или приспособления с растяжками, под которым был закреплён железный столик… На столике была сажа… Веса зажала рот рукой и едва не споткнулась на ровном месте. - Давайте уйдём отсюда, - с отвращением произнесла Элли. - Давайте попробуем вон туда, - Энни указала на дверь в стене, противоположную той, через которую они вошли. Дверь была маленькая и неприметная. – Если там открыто, конечно. - А вдруг там что-то ещё страшнее? – скептически предположила Элли. – Может, просто вернёмся? - Я загляну первым, - сказал Аларм, берясь за ручку. Она повернулась с лёгким скрипом – и вдруг все услышали голос Ланги, чёткий, размеренный. - Там тронный зал, - изумлённо прошептала Энни, оказавшись рядом с дверью. – Там что-то происходит! - Дайте мне взглянуть, - попросила Веса. - Не надо, - пыталась остановить всех Элли. – Мы ей помешаем. - Мы тихонечко, - пообещала Энни по-прежнему шёпотом. Весу пропустили к самой щели. Энни, наклонившись, слушала тоже. - Подслушивать нехорошо, - сердито сказала Элли. - Мы же не мешаем, - прошипела Энни, ненадолго оглянувшись. – Да и ничего серьёзного мы не услышим. Ну разбирается она там с кем-то. Ой, гвардейцев полон зал… Собрание, что ли, какое-то? - Тише, пожалуйста, - взмолилась Веса. Аларм отошёл и взял Элли за руку. В его взгляде читалось «будем снисходительны». Элли неохотно кивнула. Ей было тревожно. У Ланги было ощущение, что её кто-то сжал зубами и держит в пасти. Или скорее всего, она сама себя сжала зубами и держит. Как ни нелепо это звучит. Надо держаться. Надо просто выполнить свой долг. Главное – не увлекаться… и не ненавидеть. Вот почему должно быть равнодушие! Пакир говорил как-то: ненависть тоже бывает сладка. Входишь во вкус и начинаешь искать, кого бы ещё возненавидеть. Надо только начать – и позволить себе увлечься. Ланга себе такого позволить не может. Не имеет права. С убийствами и казнями – так же: поначалу трудно, говорил Пакир, нужно преодолеть отвращение, ты тряпка или кто? Нежная сюсюкающая барышня, которой всех на свете жалко? Преодолей! Будь жёстче! А потом – увлечёшься и сама не заметишь, как чужие казни будут приносить тебе удовольствие. Ты будешь упиваться чужими смертями, будешь желать их ещё и ещё. Надо только начать. А для Ланги сейчас главное – вовремя остановиться. Она действительно не сюсюкающая барышня, она не должна их жалеть – они ведь никого не пожалели. Но нельзя увлекаться! Вот зачем нужно равнодушие. Не только для того, чтобы не выгореть. Прежде всего, чтобы не получить этого тёмного удовольствия от чужой смерти. Удовольствия от ненависти. Пакир любил получать такое удовольствие. Она – не хочет. Поэтому – нужно держать себя в этих острых, впивающихся чужих (или собственных?) клыках. Клыки сжимаются, как напоминание: не увлекайся. Держись середины. Не жалость. И не ненависть. Не отчаянное выгорание во мраке. И не тёмное удовольствие. Равнодушие. Дозированное, выверенное равнодушие. Просто – делай то, что должна. - Джоро Дрезах, Вэрих Гротт, Олис Ремм, Гварх Огрэн, - проговорить бесстрастно, ровно, приглушённо-звенящий голос разносится по залу, а все замерли, едва дыша. Этот страх, разлитый в воздухе, сгущённый, как туман, как будто ещё немного – и его можно будет потрогать на ощупь. Тишина давящая, только где-то у кого-то что-то скрипнуло – может быть, оружие звякнуло? Ланга и слышала этот звук, и не слышала. Она будто и не видела ничего – хотя смотрела в зал, отмечая выражение каждого лица. Видела, слышала – а разум действовал отдельно. Словно в запаянном стеклянном пузыре. – За преступления против правительства, против государства и против народа я приговариваю вас к смертной казни. Приговор окончательный, привести в исполнение немедленно. Стража, подведите их к топазовому озеру. Она как будто и собственные слова слышала со стороны. И не сдержалась, добавила: - Олиса поставьте первым. Потому что такие обвинения – брошенные прямо ей в лицо – она не прощает. Гвардейцы же с готовностью подбежали к первой четвёрке осуждённых – больше топазовое озеро просто не могло утопить за один раз, - и повели их. Вэрих истошно завопил «Нет! Вы не можете! Я не хочу!» и начал вырываться, Джоро внезапно разразился такими изощрёнными проклятиями и ругательствами, каких Ланга в жизни не слышала. Олис послушно переступал ватными ногами, с остекленевшим взглядом. Каббар, Гварх, словно впал в ступор, его тащили, а он молчал, повиснув на руках двух стражников. Из которых один был человек, а другой каббар… Ланга не повернула головы к топазовому озеру. Она и так знала, что там происходит. Шорох-постукивание камешков. Голоса скоро станут сдавленными, потом захлебнутся каменной крошкой и замолкнут. Кто-то будет пытаться выбраться – хотя это невозможно, если только Ланга сама не удержит их магией. Попасть в топазовое озеро – всё равно что попасть в трясину, только хуже, потому что из трясины выползти можно, схватившись за края, за какую-нибудь ветку, палку, лечь плашмя, а из озера – никак. Оно всё равно засосёт, затащит, засыплет. Странный звук сбоку – словно тонкий вскрик, кажется, кто-то даже окликнул Лангу по имени. Настолько неожиданно, что Ланга не смогла удержаться – дёрнулась, резко развернулась, едва не подскочив. Её словно окатили холодной водой и бросили в огонь одновременно. Приоткрытая дверь из «пыточной каморки», которую Пакир со всем присущим ему извращением устроил рядом с тронным залом, а не где-нибудь на тюремном этаже (впрочем, там тоже есть кое-что). В двери – Мама. Кажется, её пытается оттащить, что-то быстро выговаривая, Энни, а Аларм порывается закрыть дверь, но Веса стоит, широко раскрыв глаза, глядя на дочь, и держится за эту проклятую дверь… «Мне это кажется», - промелькнула у Ланги мысль. Ей чудится, они не могли там оказаться, только не сейчас. Нет, этого не может быть. Веса не может там стоять, только не там, как она вообще там оказалась? Ланге просто почудилось. Но она стояла, как в ступоре, и Веса стояла, и они смотрели друг на друга – а в это время по другую сторону от трона над головами, над вскинутыми руками казнённых смыкались в сыпучей воронке последние камешки. - Ланга… - тоненько проговорила Веса, поднимая ладони к лицу. Сжала в кулаки, поднесла к раскрытому рту, словно хотела вцепиться зубами в собственные руки. «Я сейчас умру», - обречённо подумала Ланга. Лучше умереть, чем увидеть такое вот в маминых глазах. Она ещё целую минуту стояла, как статуя, а вокруг озадаченно перешёптывались гвардейцы, - и наконец, очнулась от оцепенения. - Суд окончен. Пленников в тюрьму, - голос едва не сорвался, стал совсем безжизненным. – Всем разойтись. Гвардейцы забряцали оружием, застучали ногами, загремели цепи кандалов пленников, которые уже готовились к смерти и сейчас молча удивлялись, не понимая – помиловали их совсем или только на время. И всё же возвращаться в тюрьму было для них радостнее, чем шагать в топазовое озеро – и они беспрекословно дали себя увести, и вот наконец в зале остались лишь два дежурных гвардейца, да Эльг и Дональд ошеломлённо переглядывались, ошарашенно посматривали на Лангу и молчали, молчали, и спасибо им за это. Веса так и стояла в дверях каморки. Ланга почувствовала, что больше не может. Рванув с места, она размашистыми шагами, почти бегом вышла из зала, оставив позади и гвардейцев, и Эльга с Дональдом. Выбежала через парадные двери в коридор – заметалась, потому что ужасное чувство терзало и уничтожало её, и непонятно, чего же хотелось сильнее: спрятаться в своей комнате и сжаться в комочек или умчаться над морем в облике птицы, а может, просто броситься откуда-нибудь вниз головой. Нет, на такое она, конечно, не имеет права. Поэтому – только к себе. Спрятаться, сжаться и… А непонятно, что «и». Дальше-то что? Она видела этот ужас в маминых глазах. Веса теперь будет считать её чудовищем. Воспитанницей Пакира. Ведьмой. Безжалостной и жестокой, которая отправляет преступников на пытки и казнь. Веса не сможет её понять. Да Ланга и сама себя не очень-то понимает. Маира встретила её на пороге покоев удивлённо-испуганным возгласом: - Госпожа, что случилось? Вам нехорошо? - Уйди, - всё тем же безжизненным голосом бросила Ланга. И Маира, расширив глаза, отступила. Отступила, испугалась и – бросилась прочь. Когда Ланга убежала из тронного зала, Веса вышла наконец в него из «пыточной каморки» – и снова остановилась, растерянная, шокированная. Она поворачивала голову – и не видела ни зала, ни трона, ни топазового озера. Аларм, Элли, Энни в смятении переглядывались, выйдя вслед за ней. Эльг и Дональд, оставшиеся в зале, вообще не знали, что сказать. - Простите, Веса, - наконец нарушила молчание Элли. – Мы не знали, что… Что здесь такое. - Я знала, что моя дочь – принцесса Тьмы, - прошептала Веса. – Я только почему-то не понимала, что ей приходится делать. А должна была понять… Должна была знать… Она обхватила себя за плечи, потерянно и испуганно озираясь. Энни бросилась к ней, восклицая порывисто и с каким-то детским отчаянием: - Ланга не всегда такая. Она вообще не такая. Она нормальная, добрая, хорошая! Просто эти люди – они убивали других. Это как на войне. Ланга просто спасала своих подданных, чтобы тут был мир и порядок. Но Веса по-прежнему отрешённо качала головой. - Я должна была догадаться, что так будет… Но не ожидала… - Но вы же верите, что ваша дочь – хорошая! – горячо воскликнула Энни. Веса слабо улыбнулась со слезами на глазах: - Энни, я верю… Но… мне страшно. Мы с Лангой слишком долго прожили порознь… И не всегда теперь понимаем друг друга… Мне… мне нужно время, чтобы к этому привыкнуть. Почему-то я до этого никак не могла… Не понимала… Не видела… Хотя должна была увидеть… - Вы боитесь Лангу? – серьёзно уточнил Аларм. Веса быстро замотала головой: - Нет. Нет! Я… Пойми, Аларм… Когда ты видишь, что твой ребёнок… Что в нём такое вдруг… Не дай Свет тебе такое испытать – увидеть, что твоя дочь… Что она совершает нечто… - Веса мужественно пыталась не расплакаться, но слёзы всё равно катились по щекам, она их поспешно вытирала ладонями. – Когда ты видишь, что она поддаётся Тьме… Ты не веришь поначалу, что твой ребёнок на такое способен… Понимаешь, как это гибельно для неё же, и ничего не можешь сделать… Я боюсь за неё. Ты просто не понимаешь… Аларм кивнул. Они с Элли стояли рядом, и он непроизвольно стиснул её руку. - Короче, станете родителями – поймёте, - «ободрила» их Энни ироничным объяснением. И снова обратилась к Весе: - Послушайте, давайте пойдём к Ланге. Мне кажется, вам просто надо друг с другом поговорить. Веса снова замотала головой: - Она же убежала от нас… Наверное, она не хочет с нами разговаривать. Да и я… Энни, если честно, я боюсь снова увидеть её такой. - Она не будет такой, - поспешила разуверить её Энни. – Она же убежала потому, что сама испугалась! Она боится, что вы её не примете. Вы должны с ней поговорить. А то она подумает, что вы её никогда не простите. Ну просто у меня в Большом мире трое детей было, а ещё внуки, я знаю, как для них это важно. Ланга сама переживает сейчас, поверьте. Она просто сама испугалась. Она как трудный подросток, вы же с ней этот период не прошли, а сейчас вот есть возможность. Нам сейчас самое главное – показать ей, что мы её не отталкиваем. Это всех касается, - она посмотрела на Аларма и Элли. – Так, Дональд, чего стоишь столбом, веди нас, а то мы опять заблудимся в этом вашем дворце. Энни старалась громко и бодро болтать всю дорогу, придерживая Весу под локоть – та была бледна и растеряна. Уже у самых покоев Ланги они встретили Маиру. - Вы к Ланге? – почти шёпотом спросила Маира. – Я бы не советовала сейчас к ней идти… Она и меня выгнала. - Ну, нас-то не выгонит, - твёрдо сказала Энни. – Если что, я ответственность беру на себя. Маира оглянулась на покои Ланги. - Вы знаете… Мне кажется, она там плачет! Ланга прошла к себе в спальню, заперла дверь магией. Потом упала на колени у кровати. Её колотило, бросало то в жар, то в холод. Мама не поймёт. Ланга сама себя не понимает. Она должна была их казнить – или не должна? Она сотворила непростительный ужас – или не сотворила? Теперь уже ничего не вернёшь, но что делать дальше? Надо как-то жить дальше, надо ли бороться с собой, или всё, она уже потеряна для Света и Добра? Дальше можно не барахтаться? Видимо, и её топазовое озеро затащило в свою каменистую трясину. В переносном смысле, конечно. Но затащило. Возврата нет. Она вынуждена в нём тонуть. Перед глазами заискрили камешки – розоватые и желтоватые, противный цвет, водянистый, грязноватый. Ланга сморгнула. Она вынуждена тонуть в своём озере, потому что эту тяжёлую ношу не понесёт за неё никто. Она вынуждена стать тёмной королевой, безжалостно казнить преступников – светлые наверняка ищут другие методы… Впрочем, у них и мир другой. А она вынуждена отдавать приказы о немедленной казни и равнодушно смотреть, как в топазовое озеро толкают одного за другим живых разумных существ, слушать их крики и этот мерзкий шорох камешков. Она казнит других – и одновременно казнит что-то в самой себе, и рано или поздно казнит безвозвратно – уже не сможет вытащить из собственного «топазового озера» саму себя. Снова эти искорки, в глазах непривычное ощущение. Ланга сморгнула, чувствуя, что не может нормально дышать. Она задыхалась, а перед глазами всё плыло, хотя равновесия она не теряла и в обморок не падала. Она не понимала, что с ней происходит. Тело оцепенело, она не могла двинуться и только удивлялась – вернее, словно одна её часть удивлялась, пока другая хотела умереть. Удивлялась – а что случилось, что с ней творится? Наверное, сейчас она совсем не похожа на сильную принцессу. Конечно, не похожа. Скорее – на смертницу. И что-то горячее бежит по щеке. Может, это кровь? Она где-то поцарапалась? А с глазами что? Ланга машинально подняла руку, словно не свою, коснулась щеки и отрешённо посмотрела на пальцы. Прозрачная капля. Ланга внезапно истерически рассмеялась. Не понимая, над кем или чем так издевательски смеётся – над собой? Или над всеми теми, кто был убеждён, что она не умеет плакать? Над теми, кто считал её чудовищем? А кто же она? Достаточно взглянуть в глаза Весы. И понять – да, Ланга действительно чудовище, от себя не убежишь, и от наследия Пакира – тоже. - Что, думала когда-нибудь назвать себя принцессой Света? – не то выкрикнула, не то прошептала срывающимся голосом Ланга, обращаясь в никуда – и к самой себе. – Вот, получи! Не только друзья – даже родная мать тебя боится! Тебя – монстра! И правильно! Ланга уронила голову на руки. Смех перешёл в рыдания. Негромкие. Но искренние и – настоящие. Ланга плакала.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.