Лучик света.

Рома думал над предложением Августа, опустив глаза. Он долгое время молча пил кофе. Август тоже молчал, смотря в свою чашку. «Боже, Август, я и не знал что ты когда-то испытывал симпатию ко мне… Почему же ты раньше ничего не говорил… Да он раньше и не испытывал ко мне что-то уж это я знаю наверняка. Ух, дружище, что я только не делаю ради тебя»: думал Рома. В конце концов агент сдался и согласился пробыть с Августом одну ночь. Тот был в восторге, однако Рома потребовал чтобы доктор не пил и не приносил к себе ничего спиртного. Август разумеется согласился. Под конец дня, как агент и обещал, он пришёл. Они недолго поговорили, а потом легли спать. Рома чувствовал себя неловко, поэтому старался не прикасаться телом к Августу. Тот же хотел обычного душевного тепла, но не знал как это сказать и сделать. Теперь он себя чувствовал неловко и…ему было холодно. Август уже пожалел об этой затее. Оба отвернулись друг от друга от смущения. «Что я делаю… — думал Рома, — Я ведь хочу помочь ему. Но не помогаю. Может мне просто попытаться быть…нежнее. Я сумею остановиться…в случае чего.» Август же чувствовал себя виноватым и немного одиноким, как вдруг Рома обнял его сзади. Доктор покраснел, как и агент, и широко улыбнулся, взяв его за руку. В этот момент он почувствовал себя самым счастливым человеком. Смущение и вина обоих прошли и они оба спокойно уснули. Ева же все эти дни времени не теряла. Она навещала всех кого могла. Почти каждый день девушка виделась с Каином, Симпатягой, Щекоткой и каплеглазиками. Иногда ей разрешали заходить к крысюку и сердцу. К остальным не пускали. Также Ева иногда заходила к блинчику, чтобы поесть блинчики. Логично. Почти всегда по вечерам она с Каином, Щекоткой и Симпатягой ходила в кино. Ева начала замечать, что чумной доктор почти всегда молчит. Это начали замечать и другие. Он не отвечал. Тем не менее, когда Ева приходила к нему во сне, с ним всё было хорошо. Девушка просилась к нему, но её не пускали. В ту самую ночь, когда Рома и Август проспали вместе (невозможно сказать, что они переспали. Потому что ничего такого не было. Они просто что-то типа ночёвки сделали. Хотя может быть я неправильно называю это и они действительно переспали), Ева лежала и думала что же с 049 не так. Почему он молчит. Все говорят что с ним всё хорошо, и что он и раньше всегда молчал. Это позднее он разговорился. Но Ева чувствовала что что-то не так, но не могла понять что именно. Утро этого дня было вполне обычным. Доктор Маркс сидел и наблюдал за читающей Евой, как вдруг дверь сзади с грохотом распахнулась. На пороге стоял обозлённый 049. Его глаза вновь горели жёлтым светом, заставляя всех кто на него смотрел дрожать и бояться его пуще прежнего. На руках носатого вновь были длинные острые когти. Доктор встал спиной к стеклу. Его мысли начали лихорадочно бегать в поиске спасения. Он спиной вперёд отошёл от стола и прижался к стене, а 049, будто не замечая его (хотя он на самом деле заметил. Доктор увидел, что глаза 049 следили за его перемещением), подошёл к двери, отделяющей его от его Создателя. Доктор пытался всё время не упустить чумного из виду, тем не менее сам отходил к выбитой входной двери, которая держалась на соплях. Носатый постоял пару секунд, а потом присел, подцепив когтями дверь снизу, и начал поднимать её. Та медленно со скрипом поддавалась. Ева же удивлённо смотрела на дверь. Через пол минуты 049 поднял дверь наполовину. А ещё через пол минуты почти полностью поднял. Он быстро шмыгнул в комнату Евы, после чего дверь со скрипом вновь упала. «Боже, что с ним?!»: негодовала девушка. «Он страшный!»: говорила девочка. Ева была очень рада что её (девочки) тут нет сейчас. «Кто его так разозлил…»: недоумевал Каин. «Да уж наверняка опять люди»: говорил Ящер. 049 всё это время почти незаметно качался, а потом рванул к Еве, навалившись на неё. Девушка в результате оказалась в полулежачем состоянии. К счастью она не упала с кровати. — Ой, носатик, с тобой всё в порядке? Почему ты не отвечал? — спрашивала Ева, но тот ничего не ответил. Он лишь продолжил обнимать девушку. Его когти легонько впивались в кожу Евы, а через несколько минут исчезли и глаза стали вновь голубыми. «Кажется я знаю что с ним»: заговорила маска. «Что?!»: воскликнула Ева в нетерпении. «Мне кажется он болен.» «Болен? Но чем? И как его вылечить?» «Лично я обозвал эту болезнь «нуждалка». Потому что когда кто-то ею болеет из нас, а заболеть может кто угодно, тот всегда стремится попасть к тебе. Погреться так сказать.» «Погреться?»: не поняла Ева. «Да! Ну типа знаешь, когда ты болеешь тебе холодно и хочется под одеялку. Тёплый чаёк там, все дела. Вот и у нас так. Только тёплым одеялом для нас являешься ты и твоя энергия, твои прикосновения к нам и наши к тебе. Видела как он дверь с лёгкостью поднял? Боюсь представить что случилось по пути сюда. В любом случае теперь ты видишь на что мы готовы, чтобы в своё одеялко укутаться.» «Мда…» «А ещё я хотел сказать, что ты специально сделала так, чтобы мы болели этим.» «Чт?! Зачем?!» «А кто тебя знает.» «Ну капец я была просто…просто…слов нет какой я была!» «Всемогущенахальностраннодерзкая»: сказала одна красная собака. «А? Да, именно так. Так кстати самое важное, как его вылечить?»: смотря на 049 спросила Ева. «Я не уверен, но постараюсь объяснить. Я не знаю где ты можешь это сделать, но знаю как. Когда мы болеем на нас образуются от небольших ранок до сильных ран. Когда как. Непонятно почему они появляются. Ты не рассказывала. В основном эти раны светло-светло-красные и чтобы залечить их, тебе нужно как-то свою энергию правильно направить. Больше я увы ничего не знаю.» «Я была ужасной.» «Не всегда и не совсем»: сказал Старик. Ева тяжело выдохнула. Чумной доктор, кажется, задремал. Девушка осматривала его некоторое время, а потом в комнату к Еве заглянул доктор. — Ч-что с ним? — Похоже он болеет. — Болеет? Чем? — Маска назвал это «нуждалка», — Ева в кратце рассказала то, что рассказал маска. — И что теперь делать? — с небольшой задержкой спросил вновь доктор. — Наверное…ему стоит побыть рядом со мной. Может быть ему станет получше. — И насколько долго? — Я не знаю. — Ему нельзя тут быть. Это опасно. — Пожалуйста, — сказал вдруг 049, — дайте побыть нам вместе. Мне очень плохо. — Что с тобой, носатый? Почему ты не отвечал? — спросила Ева. — Маска похоже был прав. Я болен. И я просто не мог ответить. — Удивительно, что доктор заболел. А что ты знаешь об этой болезни? И почему не мог? — Я знаю немного. Знаю только что ею болеют только твои создания, что только ты можешь вылечить нас от этого и что болезнь может окончиться смертью для нас. — Смертью?! — Увы… — Припомни, может ты ещё что-нибудь знаешь о болезни. 049 пару секунд молчал. — Я вспомнил! Есть четыре стадии болезни. Во время первой появляются раны. Их не может увидеть никто кроме тебя. Во время второй усиливается желание увидеть тебя и прикоснуться к тебе. Во время третьей пропадает способность говорить как устно, так и телепатически. Желание увидеть тебя становится нестерпимым. Мы становимся одержимыми тобой. А во время четвёртой стадии больной может потерять сознание когда угодно, а потом наступает смерть. Ева молчала некоторое время. — Как же тебе помочь… — спрашивала сама у себя Ева. — Что вы ещё знаете? — спросил пришедший доктор Джеймс, отвечающий за чумного доктора. — Больше ничего, — ответил 049, — Пожалуйста не уходи, — обращался он уже к Еве, чуть подняв голову на неё, — Мне холодно… — Я не уйду, не волнуйся. И тебя не отпущу, — девушка сильнее обняла голову доктора. Тот тоже сильнее обнял её талию. Никто не разрывал их в это день. Ева в основном лежала, поглаживая по голове носатого, и думала что же делать. 049 пригрелся и уснул. «Может во сне получится… Стоит попробовать»: думала девушка. Она уже строила планы на свой будущий сон. Через час примерно, когда носатый уже спал без задних ног, Ева осторожно вылезла из объятий чумного доктора и пошла к столу и, недолго постояв около него, села рисовать. Через некоторое время проснулся чумной доктор. Он немножко понежился в кровати, потянулся и сел, ища Еву взглядом. Девушка услышала, что он проснулся и повернулась. — Как себя чувствуешь? — Нормально. Относительно… — Почему это так? — Не знаю. Ева встала и подошла к доктору. Она подняла его лицо руками и заглянула глаза. Они выглядели уставшими. — Может тебе ещё поспать? Ты выглядишь уставшим. — Я совсем не устал. — Тем не менее глаза тебя выдают. — Ну…не знаю. По-моему они у меня нормальные. — Посмотри сам, — Ева достала маленькое зеркальце и дала его носатому. — Боже, ты права. У меня действительно усталый взгляд. Как же я мог заболеть… — он отдал зеркальце Еве, задумавшись. Чумной доктор был у девушки целый день. В основном он лежал и думал о чём-то. Или говорил с Евой. Девушка рассказала ему о своём плане и тот одобрительно к нему отнёсся. Так бы она до ночи и ждала, чтобы осуществить намеренное, если бы только не… 049 хотел подойти к Еве, но как только сел на кровать его закачало, тело ослабло, в глазах потемнело и он упал вновь на подушку. Девушка как-то заметила это. Почувствовала. Она обернулась и подбежала к нему. — Носатик? Эй, носатик! Проснись!!! — Ева трясла его легонько, но он не просыпался. «Тебе нужно действовать! — заговорил маска, — Он может умереть! Четвёртая стадия пошла!» «Н-нет…только не это!» — Мне нужна ваша помощь! — закричала Ева, обращаясь к зеркалу, — Мне нужно уснуть прямо сейчас. Нужно снотворное! Сильное! — Хорошо. Подожди немного, — ответил доктор. Через минуты три Еве дали выпить снотворного. После этого она легла рядом с доктором, обняв его, и попросила выключить свет. Девушка уснула через пару минут. Она оказалась во сне в своей комнате. Ева обернулась и увидела доктора. Девушка начала осматривать его и увидела на спине, чуть ниже лопаток, несколько небольших светло-светло-красных ран длинной в семь-восемь сантиметров. Ева смотрела на них, не зная что делать. Потом она вспомнила уроки сестёр и решила попробовать исцелить его своей энергией. У неё получилось с первого раза. От рук Евы исходило беловатое свечение, которое появилось и на ранах доктора. Через пару секунд раны полностью затянулись и исчезли. Ева вздохнула с облегчением. Девушка долгое время осматривала носатого. Утром она проснулась в объятиях 049. Он заметил это. — Спасибо, — сказал носатый шёпотом, смотря на девушку, — Мне намного лучше. Ева улыбнулась и вновь закрыла глаза. В это же день 049 забрали. Однако никто не знал, что ему стало лучше лишь на время. Сидя днём у себя он вновь почувствовал сильное влечение к Еве. — SCP-049, всё хорошо? — обратился к нему доктор. — Н-нет. Мне нужно к ней. Мне пло…п…пл…п… — 049 замолчал. Он вновь был не в силах что-то сказать. У него выросли когти на руках, а глаза стали жёлтыми. Доктора похолодели. Кое-как 049 добрался к Еве и вновь бухнулся на неё, не желая выпускать из объятий. Девушка сильно удивилась этому. И вновь история повторилась. Когда Ева была во сне и вновь взглянула на раны, она ужаснулась. Они стали больше. От одной раны отходило ещё несколько. Будто разветвление. Будто трещины. Было ощущение, что тело чумного доктора трещит по швам. Разрывается. Ева стояла и не знала что делать. Если так и будет продолжаться, то в следующий раз она может уже не успеть вылечить его. Этого нельзя допустить. Девушка стала думать. От чего могут исходить эти трещины. Она смотрела на эти раны, и вдруг к ней пришла мысль прикоснуться к ним. Ева легонько дотронулась средним и указательным пальцами до раны, и та засветилась. В миг девушка оказалась в белом мире. Вокруг неё было множество разных будто экранов. И на каждом из них был определённый фрагмент из жизни 049. Ева не стала заострять на этом внимание, она пошла искать самого носатого. Искать пришлось недолго. Вокруг сидящего доктора были разбросаны различные экраны, на которых было что-то изображено. Сам же 049 сидел на коленях в позе эмбриона, прикрывая голову. — Носатик? — сказала Ева. Однако он не услышал её. Тогда девушка подошла к нему и коснулась его плеча. Тот вздрогнул, обернулся и оттолкнул Еву. Она упала на спину, придавив несколько экранов. Потом 049 понял кто перед ним и кинулся извиняться, поднимая Еву. — Мне очень жаль, — говорил он, — Я подумал что ты она. — Кто она? — Это…не важно. Как ты сюда попала? — Просто коснулась раны. А кстати где мы? — Это моё сознание. — Оу. — Тебе не стоит здесь быть. — Почему? Хотя тебя можно понять. Твои мысли, твоё сознание, твои воспоминания. Всё это должно оставаться при тебе. Это принадлежит тебе, но мне кажется, что из-за этого у тебя появляются те раны. Вчера я вылечила их, а сегодня они появились, но стали больше. Судя по тому, что я в твоём сознании, раны и твои воспоминания как-то связаны. И нам необходимо что-то сделать сейчас, иначе завтра будет уже поздно. Пойми, я всего лишь хочу помочь тебе, — Ева взяла его руки. — Я понимаю, — опустив глаза ответил доктор, — Но я боюсь, что кто-то другой узнает об этом. — Не узнает. Не волнуйся. Это останется между нами. Поверь мне, ладно? Чумной вздохнул. — Ладно. Ева вновь улыбнулась. — Отлично. А теперь расскажи мне обо всём, что тебя волнует или волновало раньше. Они оба сели и чумной доктор начал рассказывать историю своей жизни. Ева многое узнала о нём. Оказывается он, когда попал на Землю, ничего не знал о себе прошлом. Воспоминания пришли лишь со временем также как и его силы. Носатый был свидетелем множества ужасных вещей. Можно сказать, что 2/3 его воспоминаний — ужасы жизни. А именно смерти, войны, убийства, казни и прочее. И всё это он держал в себе. Никому и никогда не рассказывал. Не жаловался. Даже другу, которого нашёл спустя несколько веков. Он пытался облегчить страдания людей как мог. То есть убивал касанием, лишая их возможности мучаться от боли. А потом пришла чума, поветрие и прочие болезни, от которых он пытался излечить людей. Однако со временем сами люди изменили к нему своё отношение. С доброго и уважительного до ненавидящего. Его прогоняли из деревень и городов. Он был один. Совершенно. Одиночество било по нему нещадно. Тут-то он и изменился окончательно. Ева, слушая его историю, просматривала и экраны, которые он ей давал. — Тогда я и изменился окончательно. Я стал каким-то…неуравновешенным что ли… Однако я изменился когда попал сюда, в этот фонд. По-началу я был закрыт ото всех, однако потом стал более разговорчивым. Одиночество сильно бьёт по каждому, медленно убивая его изнутри. Это что-то вроде наркотика. — Да, — кивала Ева, — я понимаю. Сама это же перенесла. Чумной смотрел на девушку. — Теперь твоя очередь. — Что? — Ева посмотрела на него. — Твоя очередь рассказать что у тебя наболело. — А хех, да что тут рассказывать? Все уже всё знают. К тому же у меня нет ничего такого, что причиняло бы мне боль. По крайней мере больше нету. — Нету, но было. — Да, но я уже выплакала это. — Я имел ввиду рассказать не только о том, что ты пережила в фонде, но ещё рассказать о том, что было до него. Еве не очень этого хотелось. Но она решила сделать над собой усилие. Носатый ведь его сделал над собой. Девушка вздохнула и начала свой рассказ. Она рассказала о своём несчастливом детстве. Да и детства то у неё и не было. Ева училась и училась, вместо того, чтобы играть с такими же маленькими, как и она, детьми в песочнице. Вместо того, чтобы кататься на каруселях и качелях, бегать и прыгать с другими детьми, Ева ходила на занятия по гимнастике и развивалась. Вместо материнской любви она получила сначала холодность, потом грубость, а потом мать ушла. Вернее она выгнала Еву. Девушка жила почти на улице, а потом сумела найти работу, потом комнату, а потом и несколько друзей. О матери Ева больше не слышала ничего и не хотела ни слышать, ни видеть. Всё вроде шло хорошо, а потом она решила пойти в лес, побыть одной. И тут с ней и приключилась эта напасть. Кровь, трупы, военные, оружие, тюрьма, фонд, монстры… Всё завертелось и закрутилось. Ева рассказала всё, что чувствовала к Демону. Рассказала как ей было больно, когда тот умер и как она хочет отомстить Роме и Августу.

Заметка 32(относительно SCP-1008/Евангелина Литкина). Ведет Доктор █████:

Дополнительно 1: По поводу SCP-049. Объект повёл себя резко-агрессивно/непривычно, вырвался из камеры удержания и сбежал к SCP-1008. В следствии поступила информация о том, что объект SCP-049 болен особенной болезнью, которая проявляется у «созданий» SCP-1008. Решение вылечить SCP-049 ни у кого не появилось. Совет О5 думает над ситуацией. МОГ и ОЛОНЗУ следят за остальными объектами. Есть риск появления подобной болезни у более опасных объектов/«созданий» SCP-1008. ERROR:? ERROR¿: Не поверите что я сегодня сделал! Кхм… Для начала прокомментирую то, что творится с объектами. Удивительно, появилась ещё и какая-то болезнь! Интересно, она распространяется на всех? Но что-то подсказывает мне, что она появляется только у созданий Евы! Надеюсь Чумной выздоровеет, не хотелось бы лишиться такого ценного объекта, что знает о медицине куда больше всех учёных мира. А вот что я сделал! Это… Даже становится забавным. По началу, я думал, тут люди такие слепые или я сам неприметный, но после всего случившегося… Это точно какая-то способность! Я тоже объект Фонда, которого все забыли?! Я бы дал себе класс Евклид или Кетер, потому что непонятно вообще что я и кто. Я и сам не помню, кто я… Почему я пришёл к такому выводу? Дело в том, что я побывал у многих объектов, как Скромник… У того, на кого нельзя смотреть вовсе, кем бы ты там не был! И… Как только я увидел его, естественно, наложил пару кирпичей в штаны, так как не ожидал такой внешности, и он дёрнулся в мою сторону, вскрикнул, но через секунду перестал обращать на меня внимания… Я трогал его, тыкал пальцем в живот, дёргал руку, но ничего! Он только и делал что отмахивался от меня, как от приставучей мухи. Или к примеру, пришёл я к маске! Этот то точно должен был отреагировать на меня, но его щупальца на миг поднялись и снова упали. Я взял его маску, старался надеть на лицо, но безрезультатно! Он игнорирует меня! Скульптура! Сколько у него не стой с закрытыми глазами, он игнорирует! Конечно, один раз в меня врезался, да так, что меня аж на метр опрокинуло, но он не убил меня… Казалось всё время, что они выгоняют меня… Словно, меня здесь быть не должно… Может, я что-то найду про себя в секретных или удалённых файлах Фонда? :? ERROR¿: