Погрешности

Одни приходили, другие уходили. Только Томас весь день сидел в душном помещении, страдая от безделья. Все остальные погрузились в работу. Намечалось что-то важное - крупная сделка с торгашами из Мексики. Томаса не просвещали, и Ньют ничего не говорил, Эдисону вообще было не интересно. Он чувствовал себя слишком спокойно - и это единственная вещь, которая его напрягала... Томас ходил туда-обратно из комнаты в комнату - скука невообразимая. Ему было не с кем поговорить, Ньют шнырял по городу в поисках еды, Хорхе тоже был очень занят, с Брендой и пересекаться не хотелось, не говоря уже об Алби, которого кстати не было здесь весь день. Галли опять сидел в сторонке за столом. Видимо одиночество для него лучший наркотик. Том увидел Бена возле окна. Рядом струился лёгкий дымок сигареты. Ему сильно захотелось закурить. Он взял сигарету в рот и тоже подошёл к окну. Увидев брюнета рядом, Бен без вопросов поджёг кончик его сигареты. После первой же затяжки Томас почувствовал лёгкость внутри. Он смотрел на красно-лиловый закат сквозь дым, вдыхая воздух жжёными лёгкими. - Знакомство у нас не заладилось. Ты Бен, да? - тихо проговорил Эдисон. Не хотелось заиметь здесь врагов. Он продолжал утешать своё любопытство. - Всё ещё хочешь казаться смелым? - пощупав сигарету у рта, спросил Бен с доброй усмешкой. Смелым скорее пытался выглядеть он. Томас не мог представить Бена в этой профессии - наркоторговец. Стоило ему надеть капюшон, он и сам был похож на наркошу. - Я не хочу казаться. Я хочу быть, - ответил Томас. Похоже Бен его понимал. - Ты уверен, что выбрал правильный путь? - Томас не ожидал, что Бен начнёт задавать такие серьёзные вопросы. - Я не выбирал. Эдисон начал тыкать чёрным кончиком подоконник. На нём оставались крошечные, пепельные точки. Они собирались в фигуры, словно созвездия. Посмотрев на небо, Томас заметил, что и наверху начинают проглядываться такие же грустные, пепельные звёзды. Он не выбирал свою судьбу. Звёзды решили всё за него. Звёзды всё видят, но не хотят ничего исправлять. Чем больше они смеются над крошечными людьми, тем ярче сияют. Томас сжимал сигарету пополам, пытаясь выдавить свою обиду на весь свет. Бен терпеливо чего-то ждал. - Почему мир так несправедлив? - спросил Томас, сам не зная у кого. - Потому что несправедливость появилась первой. Тьма зародилась первой, и лишь потом там пролился свет. Всё хорошо до тех пор, пока что-то не пойдёт не так, и только тогда мы заметим, как нам плохо, всё ожидая того самого "хорошо". Чтобы получить согласие, нужно сначала наткнуться на отказ. Томас путался в его словах, но понял, что Бен невероятно умный человек. Даже умнее Ньюта. Наверное он и видит больше. Мыслит шире. Томас чувствовал в нём недосказанность. Будто ему всегда было что сказать, но некому. Вряд ли Алби и Ньют стали бы слушать про добро и зло. Но Томас слушал. - Хорошее и плохое живут в равной степени, вытесняя и порождая друг друга одновременно. Ты хочешь зарабатывать и поэтому идёшь учиться. Но кто-то с таким же желанием зарабатывать идёт на трассу. Способы достижения цели могут быть разными, но итог всё равно один. - И какой же? - Оба без денег и без девственности. - А может всё по-другому повернётся? Ты не можешь знать всё наперёд. - А мне и не надо. Я просто посмотрю вокруг. На тебя, например. Бен всегда грустно улыбался: когда шутил, когда протестовал, - нельзя понять, что творится в его голове, а тем более - на лице... Томас не понимал. Но на его собственном лице всё написано до мельчайших подробностей... - И что ты во мне увидел? - Я ведь только что это сказал, - затянувшись, выдохнул Бен, окутанный дымом, - Жаль, что Ньют в тебе этого не видит. Парень выбросил сигарету, улыбнулся и ушёл. Томас не знал, о чём думать. Казалось, что Бен высосал из него все мысли. С одной стороны - это хорошо, ведь он пытался сделать именно это целый день. С другой - у него абсолютно пустая голова, и кто знает, чем именно она теперь наполнится... Скука снова одолела, думать было лень. Томас продолжил слоняться по "дворцу". Галли в углу сидел в той же позе. Может спит? Томас медленно и как бы не намеренно направился к столу, за которым он сидел. - Не помешаю? - заглянув в лицо парня, спросил Эдисон. Тот медленно поднял голову, Томас сначала испугался. Вид у Галли был угрюмый. Но он всё же пригласил его присесть. Сидя на стуле, стало спокойнее. Галли вытер лицо руками и взглянул на брюнета выжидающе, мол "чё пришёл?". Томас собрал весь дух и решил, что не только Ньют должен подвергаться расспросам… - Слушай, что произошло тогда? - выдал он, - В Мексике. Между вами с Ньютом. - Старая история. - Да пусть хоть средневековая. Мне как-то похуй. Ньют мне чего-то не договаривает, понимаешь? - А ты хочешь всё знать? Какого хрена я должен тебе это говорить? - У тебя должок, парень. Томас учился каждый день. Каждую минуту. Прошло 2 года, и он уже не тот. Он изменился, и Ньют это заметил. Желаемое всегда замечаешь… Томас стал увереннее. По сравнению с Галли, он мог горы свернуть. Потому-то Хорхе присматривается к нему больше, чем к остальным. - Ладно. Что именно ты хочешь услышать? - Галли устроился поудобнее, задрав брови повыше. - Что ты сделал? Ваше последнее задание. Что ты такого с ним сделал? - Разве не ясно? Сдал его. - А поподробнее? - Не уверен, что ты поймёшь меня правильно. - Ты издеваешься? Просто скажи, Галли. Пожалуйста... - Слушай, так было нужно. Если б я не сказал, где будет проходить сделка, копы нашли бы их всех. Ни Хорхе, ни Алби, ни Ньюта, возможно, не было бы здесь вообще. - "Возможно"? О чём ты думал? - Я не оправдываю себя. Я просто знаю, что так было нужно. Томас не мог понять одного: почему Галли так заботила судьба напарников? Ведь для них он всё равно стал предателем. - Что было потом? Вы были в бегах почти год? - Да, тяжкое время... Я был один. Не знаю, что было с Ньютом после той травмы. Его башке хорошо досталось... Но, говорят, ему повезло. - В смысле "повезло"? - Томас будто пропустил часть разговора. Он перестал понимать, о чём идёт речь. - Ты прав, даже не знаю что хуже: бегать от полиции или лежать на волоске от смерти. - О чём ты говоришь? - О том, о чём спрашивал, салага. Томас и Галли сцепились взглядами, не понимая друг друга. Будто они вдруг заговорили на незнакомом друг другу языке. - Стой, так ты не знаешь? - Не знаю чего?.. Томасу надоели загадки. Либо Галли выкладывает всё, как есть, либо эту игру-детектив пора заканчивать. - Ньют был в коме после той неудачной сделки. Пока остальные укрывали его и прятались сами, он лежал в больнице без сознания... - Он никогда не говорил ни о какой коме! Блять, скажи мне, что произошло?! - Успокойся, салага, - Галли помедлил и продолжил, - Когда копы нашли Ньюта, он попытался сбежать. Я видел, я сам там был. Пока убегал, он свалился с третьего этажа. Спрятался называется, - Галли издал смешок, за который Томас мысленно его проклял, - Короче, я подбежал к нему, а он лежал без движения. Ну хоть пульс был... Я его перевернул на бок и всё остальное, дальше за меня работала скорая. А я больше его не видел. Знаю только, что его оправдали. Я жизнь ему спас, считай, а он вон как меня… Галли обвёл пальцем синяк под глазом. Мысли Томаса как всегда не укладывались. Ньют. Кома. Почему он просто не сказал правду? Это ведь всё объясняет. И Томас бы давно простил его, узнай он, что Ньюту пришлось пережить. Ньют слишком строг, чтобы признаться самому себе, что тоже может быть слабым... На этом разговор с Галли был окончен. Нет смысла дальше говорить, если Ньют не посчитал нужным сказать всё как есть. Томас хочет хоть раз в жизни услышать правду от него самого. Галли снабдил его нужной информацией, Эдисон был благодарен ему. Несмотря на грубую натуру этого парня, он чувствовал с ним какое-то сходство. Уходя на диван Ньюта, Томас понял, что и Галли нельзя спасти. И Бен, и Бренда - все они такие же беспомощные призраки, обитающие в этом дворце. Томас приглашён как зритель, он должен лишь наблюдать. А Ньют принесёт ведро с попкорном, наденет на него красно-синие очки для большего ощущения присутствия в этом кино и сядет рядом. *** Томас испробовал все позы, лёжа на потрёпанном диване. Ему повезло, что на ночь у него есть своя комната. Днём туда перебралась Бренда. И Томасу не хотелось знать зачем. Не его дело. Единственное, о чём он думал, - Ньют. Томас пытался найти ему оправдание. В конце концов понял, что он просто решил поиграть с его нервами. Как же ему было забавно, наверное, наблюдать за тем, как покорно Томас заглатывает любую ложь. Верит в любую легенду. Какое идеальное сочетание: у одного - прекрасное воображение, у другого - покорность и вера в чудо. Один рисует иллюзии, другой доверяет им снова и снова. Один всё время уходит туда, куда послали, другой бежит за ним сломя голову. Томасу хочется проломить эту самую голову самому себе, потому что он предпоследний придурок. А Ньют - последний придурок, больной на голову. После такого будет легко ему не доверять. Не этого ли он просил? Паркер лёгок на помине. Явился прямо перед Томасом, в руках три картонные коробки, похоже с пиццей, а на лице такая улыбка, будто её за уши с двух сторон зацепили. Томас понял, что сейчас ненавидит это лицо. - Папочка принёс ужин, - сказал Ньют так, что услышал весь "дворец". Томас зажмурился от того, насколько тупо это прозвучало. Почему он знает этого человека?.. - Томми, есть хочешь? - Всё, что я хочу - это врезать тебе. Улыбка сползла с лица Ньюта, он отдал коробки Бену и сел рядом. Самому интересно, что он натворил, находясь за километр отсюда... - Врежь, если хочется, я не буду про… Томас церемониться не стал и дал ему по носу. Стало заметно легче. - Теперь мне ещё интереснее, за что… Ньют потёр нос. Удар пришёлся не сильным, но кровь там всё-таки блеснула. Паркер стал говорить тихо, что непривычно. Томаса такое поведение только злило. Хотелось разобраться здесь и сейчас. - За что? Я скажу тебе за что, - Томас схватил его за ворот рубашки и уронил на пол. Сам же предпочёл остаться на ногах, - Я сейчас так всё расскажу, что ты снова в кому ляжешь! Ньют пытался быстро встать, но тут словно оцепенел. Его зрачки забегали по полу, остановившись на Томасе. Он смотрел на него с испугом. Будто тот сказал что-то ужасное. Он поднялся и встал прямо перед ним. Его губы крепко сомкнулись вместе, Ньют не знал, с чего начать. - Что-нибудь ещё про меня скажешь? - Да, скажу... Ты конченный псих! Пропадаешь, врёшь... Постоянно врёшь! Как же мне надоело… Думаешь, что всё знаешь? Думаешь, тебя все уважают? Нет, ты тоже можешь быть слабым и неумелым. Ты можешь чувствовать, представляешь? Я надеюсь, что ты можешь чувствовать хоть что-то. Я хочу, чтоб сейчас ты чувствовал стыд и страх. И боль. Я хочу, чтоб твои мозги встали на место и ты объяснил мне, почему ты врёшь! Ньют без конца потирал лоб, задирая кудрявую чёлку наверх. Ему было плохо. Он не был готов. Томас снова застаёт его таким. Растерянным. Потому что он прав. Ньют может чувствовать. - Потому что ты мне веришь, - вполголоса сказал Паркер, глядя в пол, - Ты единственный. - Ты был в коме… Почему ты не сказал мне правду в прошлый раз? - С чего ты решил, что это правда, Томас? - Галли так сказал. У него нет причин врать мне. - Ты так уверен? - Нет. Но я знаю, что ты лжец. Я верю ему, а не тебе. Если не объяснишь, чем я заслужил твою ложь, то так и будет. Томас ждал, что Ньют ответит. Как будто ждал сообщения с другого конца провода. Но абонент уже не в сети. Ньют сел на пол, закрыв лицо руками. Когда он поднял немой взгляд, дав понять, что он не может ничего сказать, у Томаса лопнуло терпение. Он развернулся и ушёл в свою уже свободную комнату. По пути он видел, как все остальные готовятся отдохнуть как полагается. Открываются бутылки, врубается музыка и полный пофигизм. Ведь этой шайке сейчас плевать, услышит ли полиция их красивую песню. soundtrack: high enough - k.flay Ньют приоткрыл дверь. Из комнаты сразу донёсся опьяняющий запах. Но тот был уже достаточно пьян. После ссоры с Томасом не прошло и часа, но Ньют уже успел влить в себя три стакана виски. Он подавил горе и придал себе былой уверенности. Поэтому и пошёл в комнату Томаса, захватив с собой бутылку портвейна и красный плед. Томас сидел на кровати, играя с тумбочкой. Он открывал и закрывал ящик, уже изучив содержимое. Горы презервативов и всякой всячины… Томас только удивлялся, что у Бренды в голове. Точнее, что было бы в её голове, не царствуй там болезнь... - Шантаж сработал, - блондин высунулся из-за двери и попытался улыбнуться. Томас остыл, Ньют напился, а значит можно будет выяснить всё здесь и сейчас. Эдисон только вздохнул, посмотрев на него, и Ньют посчитал, что может войти. Он закрыл за собой дверь и предложил Томасу бутылку. Тот не собирался отказываться и содержимое стеклянной бутылки начало быстро уменьшаться. Ньют решил, что самое время начать. - Я не знаю, откуда этот гнида знает про то, что случилось, но... - Он жизнь твою спас, - прервал Томас, оторвавшись от горлышка, - Он всё видел. И когда ты упал, вызвал скорую и помог тебе не умереть. Ньют замолчал. Его лицо не меняло своего выражения, блондин присел рядом с Томасом. Правда повергла Ньюта в шок. Он всегда её боялся. - Я - чудовище, - произнёс он. С иронией в голосе, со вздохом, полным всего того осознания своих поступков, которое свалилось на него только сейчас. - Тоже мне новость, - Томас издал смешок. - Чудовище... Скажи, ты веришь в это? - Ньют подсел ближе, схватив Томаса за руку, - Скажи мне, кто я. И ты всё поймёшь. - Что за детские сценки, Ньют? Отпусти… - Нет-нет... Скажи, что я монстр. Скажи, что ты меня ненавидишь! - Я тебя ненавижу, - Томас сказал это как одолжение. Но и этого было достаточно. Ньют заулыбался, будто получил долгожданную награду. - Вот чего я хотел… Твоей ненависти. И ложь - отличный инструмент. Скажи мне, что бы ты почувствовал ко мне, если б я сказал правду? Ах, Томми, я был в коме всё это время… Если бы ты был рядом, ах… прости меня... И ты бы ответил: О, Ньют, конечно, я тебя прощаю. Ты не мог ничего сделать… и бла, бла, бла. Всё бы стало как раньше. Ты влюблен, а я опустошён. Нравится? Понимаешь, о чём я? - Не совсем… - Сам же сказал - влюбился. В кого? В меня… Вот так сюрприз! Ну и зачем ты в меня влюбился, дурак? - Думаешь, мне это нравилось? - Нет. Конечно, нет. Ты пытался избавиться от этого. В этот раз я тебе помог. - Хочешь сказать, всё это ради меня? - Типа того… И ведь сработало. Почти. - Почти?.. Ньют молчал. Томас слушал внимательно, как мог, и тишина била по ушам. Он начал всё понимать. - Всё ведь получилось, Ньют. Ты боялся, что я снова полюблю тебя. Нельзя было этого допустить. И ты решил сделать так, чтобы я тебя ненавидел. Всё сходится. - Не всё. Томас сдвинул брови, напряжение в груди росло. От слов, от музыки, от близости. И от того, что он наконец всё понял. Но только он избавился от одной загадки, Ньют придумал другую и размышляет над ней сам. - Ньют? - Помнишь, ты встретил меня в клубе в ту ночь? - Как же это забудешь… Странно, но Томас сразу понял, о какой ночи идёт речь. - Я тогда тебя увидел в темноте, столько времени спустя… Твоё лицо я сразу узнал. Ты был в форме… Такой красивый. Никогда бы не подумал, что тебе пойдёт. Короче, я увидел тебя и нечаянно влюбился… Представляешь? Ньют блуждающим взглядом осматривал лицо Томаса. Оно и без того было напряжённым. После его слов ни один нерв не дёрнулся. Томас не растаял. Наоборот. Он замер, глядя на Ньюта, в его чёрные, пьяные глаза. Он верил ему, потому что пьяный Паркер никогда не врёт. Сколько ни старайся. И от этого Томасу было больнее всего. Злость снова возрастала, он не мог справляться с этим чувством несправедливости. - Ты издеваешься, да? - преодолев вспышку гнева, произнёс Эдисон, - Хватит, Ньют. Ты своего добился. Я ненавижу тебя. Не продолжай, прошу. - Я не могу. Ты просил больше не врать. Томас уронил голову на руки, он не плакал, но чувство было. Глаза сухие, но душа надрывается. Хотелось закричать. - Почему? ПОЧЕМУ?! Ньют, скажи мне, за что мир так со мной? Тот смотрел на него, закусив губу. Он дал ему возможность выпустить эмоции на волю. А они переполняли... Томас был влюблен и страдал. Томас разлюбил и снова страдал. Теперь, по плану Ньюта всё должно было встать на свои места. Они должны были стать сломанным магнитом. Не притягиваться, а отталкиваться. Но между ними физика работает по-другому. Теперь Томас снова страдает от того, что в него влюблены не взаимно. Ньют опять всё испортил. Но он не виноват. Томас это знает, поэтому останется той половинкой магнита, что пытается притянуться к другой, вопреки всем законам. Брюнет так и сидел под обстрелом эмоций. Ньют больше не мог на это смотреть. Страдания Томаса делают в нём дыру. Он под обстрелом вместе с ним. Ньют коснулся его руки, и Томас тут же это почувствовал. Он убрал руки. Лицо всё ещё сухое, но глядя на него Ньют тоже захотел заплакать. Это он сделал, продолжает делать с ним. Пора остановиться. Ньют притянул его лицо к себе и нежно, как только мог, поцеловал. Томас словно окаменел, потому что слёзы не текли, и губы не шевелились. Ньюту было страшно. Он на миг оторвался, посмотрел в его глаза. Где-то внутри, в глубине его души засветился огонёк янтарного цвета. Руки Ньюта согревали его лицо, оно краснело на глазах. Томас начинал улыбаться. Оба старались улыбнуться друг другу. Получалось лишь на секунду. А потом и вовсе стало неважно, потому что губы пригодились для другого…