Как в американском сериале

Бокуто взлетает по каменным ступеням, перепрыгивая через одну, просто потому, что может, и потому, что позволяет настроение. Пестрая толпа студентов немного расступается, но не обращает на парня со странной прической какого-либо внимания. Токийский университет, с радостью принимающий молодых людей со всего мира, судит людей не по внешности, а по знаниям и заслугам, в случае Бокуто – в спорте. В наушниках надрывается одна из нескольких тысяч песен в нескромном плейлисте типичного меломана: на выходе из квартиры – Pink Floyd, на станции метро – Ling Tosite Sigure, в вагоне – Beyonce, в очереди за зеленым чаем в ближайшей к кампусу кофейне – Ed Sheeran, на подходе к универу – Joji. Через стеклянные стены главного здания университета проходят солнечные лучи ранней весны, отражаются от зеркальной люстры и гоняют радужные блики по заспанным лицам студентов. Бокуто тоже не выспался, но усталость по его телу разгоняется крепким чаем, присущей утру энергичностью и непривычным чувством предвкушения учебы. Образование и хорошие оценки никогда не стояли у него в приоритете, все силы и упорство Котаро отдавал волейболу, но прелесть первой недели первого курса в том, что преподаватели только знакомятся со студентами, читают на лекции базовый материал, а потому не задают слишком много. Так что у девятнадцатилетнего Бокуто есть время познакомится с одногруппниками, исследовать корпусы и в полной мере насладиться началом нового этапа жизни. На календаре – среда, которая, судя по расписанию, не должна быть особо сложной. Три пары, и у Бокуто будут свободны целых пять часов перед тренировкой. Территория университета большая, поэтому он облокачивается спиной на стену и открывает электронную карту, пытаясь найти местонахождение первой пары. Бокуто заваливается в нужную аудиторию, в последний момент передумав открывать дверь с ноги. За партами уже сидят с десяток человек и на громкое приветствие вошедшего вяло машут руками. Несколько студентов соглашаются дать пять. Место преподавателя пустует. До начала десять минут. В целом, утро начинается хорошо. Аудитория у курса мировой литературы вместительная, но скучная и пустая. Наверное, так и должно быть, Бокуто точно не знает, учится ведь всего третий день. Солнце не доходит до его места на третьем ряду, одногруппники не спешат завести дружескую беседу, предпочитая спать на парте в обнимку с рюкзаком или скроллить ленту в телефоне. Котаро осматривает помещение беглым взглядом, протяжно зевает и тоже, недолго думая, отдает предпочтение социальным сетям. Достает из кармана телефон с треснувшим экраном. За последние полгода он менял экран уже два раза, но постоянные траты не мешают ему ронять любимый девайс на тротуар или оставлять его в заднем кармане джинс и неизменно садиться на него. Телефон мигает заставкой с кучкой большеглазых совят. Бокуто для удобства ставит локоть на стол и кладет на руку подбородок. Две минуты на просмотр ленты инстаграма, спидран по историям друзей, удаление спама. В фейсбуке висит важное сообщение от какого-то человека из волейбольной ассоциации, о котором предупреждал тренер. Котаро возвращается на главный экран смартфона, так и не открыв сообщение. Ему определенно лень решать такие вопросы сейчас. Бокуто вздыхает и, немного колеблясь, открывает контакты. Взгляд его широко открытых глаз фиксируется на первом имени в списке. «Акааши». Парень задерживает дыхание, силясь открыть контакт, и шумно выдыхает, блокируя телефон. Он проходится пальцами по волосам, зачесывая их назад и поправляя тем самым укладку. Все-таки он никогда не решится позвонить по этому номеру. Практически все воспоминания о прошлой субботе туманны и бесцветны, кроме вечера и ночи. Как будто все краски дня были отключены, и только в семь вечера Бокуто очнулся, ощущая мир как раньше – ярко, масштабно, динамично. С последнего года старшей школы Бокуто боролся со своими неуправляемыми переменами настроения. Если он хотел пойти в профессиональный спорт и добиться успеха, он должен был научиться управлять своими чувствами и эмоциями, которые обычно затмевали здравый рассудок и мешали как в игре, так и в жизни. И он старался, правда. Изменения заметили и в школьной команде, и родители. Бокуто гордился тем, что может вовремя одуматься и взять себя в руки. Вот только этого было недостаточно. Он все еще был молодым, импульсивным парнем, который только начинал жить и входить во взрослый мир. Поэтому его загоны в прошлую субботу, связанные с учебой в университете, были понятны и оправданы. Первый день, чужие люди, новая команда. Он не хотел позволять себе этого, но переживания затянули его с головой. Как результат, задрот-Куроо зачем-то повел его в бар. Странно, но действенно, надеялся Бокуто. Как результат, Бокуто познакомился с парнем. С очень красивым и умным парнем. А потом они переспали. Да, с кем не бывает. И ранним утром воскресенья, стоя у подъезда того парня и открывая контакты в поисках такси, Котаро обнаружил новое имя в списке и номер. И он понимал, что Акааши бы не оставил ему свой номер, если бы не хотел искать встречи. Понимал, что это намек на возможное продолжение отношений. Но… Но. А вдруг нет? Даже в среду, спустя столько времени, Бокуто все еще смотрит на новый контакт как на какой-то пранк или насмешку. Что такому человеку, как Акааши, могло понравится в Бокуто? Они от силы за все время поговорили минут тридцать, за которые Котаро забывал простейшие слова, нещадно матерился и успел рыгнуть два раза. А еще у него заплетался язык от нескольких выпитых шотов. Лучшее начало для знакомства. Ему никогда так не было стыдно после алкоголя. Нет, и все-таки, как бы ему ни понравился Акааши, он никогда не позвонит ему. Даже если до щемления в груди хотелось. А вообще, лучше забыть ту субботу. Представить, будто это был один из тех эротических снов, которые бывали у него в средней школе. Очень реалистичный, красивый, горячий сон. Да. И человека такого попросту существовать не может. Говорят, если что-то повторять себе много раз – оно станет правдой. Дверь аудитории открывается и студенты мгновенно замолкают. Бокуто отрывается от своих мыслей и поспешно прячет телефон в карман худи, подозревая, что пришел преподаватель. Когда он смотрит на вошедшего, его мир немного переворачивается. Реакторы жизнеобеспечения перегреваются, по проводам идет открытый ток, внутренние системы выдают ошибку и громко сигналят в глубине черепной коробки. Вошедший преподаватель по мировой литературе, снимающий с себя безразмерный стильный пиджак, закатывающий рукава черной рубашки, поправляющий на изящном носу очки, несомненно Акааши. Акааши, с которым четыре дня назад переспал Бокуто. То есть новый университетский преподаватель, с которым четыре дня назад переспал Бокуто. Вот именно теперь, думает Бокуто, самый смущающий и неожиданный момент в его жизни. И, как апогея досады парня и театра абсурда ситуации, Акааши встречается с Бокуто глазами, когда окидывает студентов быстрым взглядом. Сердце Котаро бухает громко и быстро, отдаваясь импульсами на кончиках пальцев и в висках. Хаос в мыслях делится на панически выкрики, вопящие о неправильности происходящего, об очередном сне, обмане зрения, розыгрыше. И на такие неправильные в этот момент воспоминания о прошлой субботе, об их встрече, совместной ночи. Все это за секунду лавиной окатывает застывшего Бокуто, не оставляя места для здравого смысла. Акааши смотрит на Бокуто на миллисекунду дольше, чем на остальных студентов, и отходит к огромной доске, ни одной чертой лица не выказав узнавания или других эмоций. Он берет мел и аккуратно выводит иероглифы своего имени и название лекции. Его голос такой, каким запомнил его Бокуто, - немного отстраненный, но приятный. Бар шумит голосами и смехом людей, заглушает даже ненавязчивую музыку, идущую из колонок. Бокуто придвигается на диване ближе к Акааши, сталкивается локтями и бедрами, чтобы лучше слышать завораживающие нотки в его голосе, в те редкие случаи, когда тот говорит. Акааши поворачивается лицом к Бокуто, наклоняется ближе к его уху, шепчет, хрипит, обдает горячим алкогольным дыханием, касается губами волос как будто случайно. Его ведет. Их ведет. Только накатившие воспоминания заглушают устрашающие догадки и поиск скрытого смысла в каждом движении преподавателя. Акааши не смотрит на него. Он в принципе не задерживает взгляд ни на одном студенте, но Бокуто видится в чужих глазах презрение и ненависть, обращенные именно ему. Каждое резкое движение преподавателя для него как судьбоносный удар молота по гвоздям на крышке его гроба. Вот сейчас Акааши снял очки и массирует переносицу пальцами, закрыв глаза. Это потому что ему противно вспоминать прошлую субботу? Значит ли его ритмичное постукивание пальцами по столу на азбуке Морзе «Молчи или я убью тебя своей указкой»? Он избегает смотреть на Бокуто, потому что чувствует отвращение к нему? Глаза Акааши светлые, блестящие. Световые всплески красного, розового и синего красиво ложатся на его радужку, отражаются неоном и теряются в глубине черных омутов зрачка. В них пульсирует жизнь, полыхает образами и тенями, отдает холодом. В его глазах горит страсть. Они заставляют воспламенятся каждую частичку тела и души. Бокуто готов сгореть заживо. Лучи солнца доходят до места преподавателя, слепят глаза и отражаются от стекол очков, из-за чего поймать его взгляд становится невозможно. Акааши размеренно вводит студентов в курс дел, объясняет систему лекций и семинаров, приводит собственные требования и правила поведения в аудитории. Бокуто немного отпускает, хотя и встряхивает каждый раз, когда преподаватель оглядывает аудиторию, проверяя реакцию на свои слова. Та часть его мыслей, которая в начале пары паниковала и в страхе пряталась под столом в попытке избежать ответственности и последствий собственных решений, утихает и постепенно выглядывает из своего укрытия, проверяя пределы возможностей. Зато воспоминания начинают вспыхивать в сознании с новой силой и настойчивостью. Акааши снова пишет что-то на доске. Он держит длинный мелок между двух пальцев – указательным и средним – проходится уверенной, грациозной походкой вокруг своего стола, стряхивая белый известняк, словно пепел. Они стоят снаружи бара, недалеко от входа, где на фоне невидимо циркулируют компании незнакомых людей. Акааши достает из кармана длинного пальто мятую пачку сигарет и прячет одну между обветренными губами. Бокуто перехватывает другую его руку, холодную, изящную, красивую, созданную, чтобы ее целовали, целовали губы Бокуто, забирает полупустую зажигалку и поджигает сигарету. Акааши закуривает и смотрит расслаблено, пьяно, довольно, холодно, протягивает ладонь. Бокуто кладет в нее зажигалку и задерживает руку, обхватывая пальцами чужую кисть. Акааши улыбается уголками губ и стряхивает пепел в ближайшую лужу. Множество имен иностранных авторов складываются в одну какофонию, теряют какой-либо смысл. Джеффри Чокер*? Подождите, Виктор Гага*? Показалось или… Александр Пушка*? Они будут проходить «Сто лет мудачества»*? Роман «Отверженная богоматерь»* или «Собор парижских отверженных»*, говорите медленнее, пожалуйста. По-моему, им посоветовали начать читать «Беовульф» к ближайшему семинару. Бокуто устало закрывает глаза, иероглифы в тетради расплываются и хаотично меняются местами. Он правда пытается записывать за преподавателем, даже заглядывает несколько раз в записи соседа, но все равно нещадно отвлекается и теряет нить повествования лекции. Несмотря на весеннее солнце, струящееся через панорамные стекла аудитории, в помещении все равно прохладно. Присев на край преподавательского стола, Акааши расправляет рукава рубашки, застегивая маленькие пуговицы на аккуратных запястьях с четко выпирающей косточкой. Они стоят друг напротив друга в узкой прихожей, прислонившись спинами к стене и не спеша предпринимать какие-либо действия. Остальная квартира – темный провал, черная дыра, скрывающаяся за открытыми дверьми, тонущих в ночи. Лишь они – островок света, исходящего из старого ночника. Они – всплеск огней – в глазах, в душах, на языке, на кончиках пальцев. Они – сосредоточение жизни в мире тьмы, две звезды в ночном небе. И они горят, когда Акааши снимает с себя пальто, с Бокуто – куртку. На себе – расстегивает пуговицы, медленно, не глядя, рвано. На Бокуто – холодными руками – стягивает толстовку, проходится руками по шее – своей – чужой. Целует – жадно, просяще, уверенно, приподняв уголки губ. Лекция из ознакомления с материалом семестра переходит в условное знакомство со студентами. Акааши задает вопросы про литературу, поэзию, писателей. Не чтобы проверить знания, но чтобы узнать учащихся, подискутировать. Акааши слушает ответы, улыбаясь краешками губ, - почти незаметно. Бокуто замечает. Котаро не читал книг, кроме сказок в детстве и школьных учебников. Он понимает, почему люди находят в книгах спасение, новую жизнь, развлечение, отдых, но те же самые чувства ему приносят другие занятия: волейбол, сериалы, посиделки с друзьями. Поэтому Бокуто не участвует в обсуждении, лишь слушает краем уха, бегает взглядом по отвечающим одногруппникам, иногда бросая быстрые взгляды на преподавателя. Кто-то из студентов шутит, аудитория взрывается волной смеха. Бокуто недоуменно вскидывает брови, прослушав шутку и тему разговора, а потом замечает Акааши, который и сам скрытно посмеивается, прикрывая рот ладонью. Но смешинки в глазах спрятать невозможно. Бокуто проходится волной влажных поцелуев по голому торсу Акааши, обводит языком острые ключицы, возвращается к напряженному животу и повторяет свой маршрут. Акааши под ним то расслабляется, зарываясь короткими ногтями вдоль волос Бокуто, то сковывается, прячется, закрывается, отталкивая от неприятных мест и ласк. Сам возвращается руками на чужую шею, тянет к себе, целует за ухом, у кадыка, под подбородком, оставляет засос на предплечье. Бокуто касается дрожащими от возбуждения пальцами худых боков, талии, ожидает вдохов, выдохов, стонов, хрипов. Акааши глухо прыскает и прячет ладонью рот. У Бокуто почему-то щемит в груди. Но мысль, словно в патоке, ускользает, забывается, теряется на фоне тяжелых вдохов и желания. По виску Бокуто стекает капля пота. Он стирает ее пальцем и снова прячет руки в карман. Ему невыносимо – вспоминать, думать, смотреть на Акааши, видеть Акааши, слышать Акааши. Еще более невыносимо – осознание того, что мысли его, неприличные и оскорбительные, вообще возникают и крутятся, словно старая пленка, перед глазами. Ему стыдно, что не может забыть, что не может игнорировать, отпустить. Акааши перед ним, не в голове, не в воспоминаниях, не в мыслях. Здесь и сейчас. Бокуто злится на себя, что боится ответственности, что хотел проигнорировать их связь, отгородиться от тяги, даже если односторонней. Он корит себя за секундное желание взять телефон и написать на номер, который хотел удалить, который хотел оставить навсегда и выгравировать на внутренней стороне век. «Это была лишь ночь, одна ночь, но я хочу так до конца жизни» «Мне стыдно, прости, давай забудем прошлую субботу, сделаем вид, что видим друг друга впервые, и я позову тебя на свидание, потому что я хочу больше, чем повторить одну ночь, хочу установить связь не физически, духовно» «Прости, что не слушаю твою лекцию, прости, что застрял с тобой в себе, хочу выбраться, но не могу, прости» Но в глазах Акааши все тот же холод. Бокуто видит презрение, отвращение даже не встречаясь с ним глазами. Ведь он всего лишь несмышлёный первокурсник, солгавший о собственном возрасте. У него нет и шанса с таким человеком, как Акааши. Бокуто принимает решение и сидит как на иголках до конца лекции. Преподаватель проверяет время на телефоне, поправляет очки и отпускает студентов, впервые за полтора часа садясь на стул за учительским столом и раскладывая перед собой бумаги. Когда все студенты покидают аудиторию, Бокуто тихо прикрывает дверь и медленными шагами подходит к преподавателю. Акааши замечает краем глаза студента и поднимает взгляд. На секунду на его лице отражается замешательство и неуверенность, но он мгновенно берет себя в руки и вопросительно изгибает брови. Бокуто мнется на месте, бегает глазами по стене за преподавателем, избегая встречи взглядом. Он ожидает, что Акааши прогонит его из аудитории со злостью, накричит, подтвердит, что та суббота была самой большой ошибкой его жизни и он больше не хочет его видеть, даже студентом на лекциях. Но Акааши молчит и смотрит ожидающе. Бокуто даже начинает казаться, что ненависть и презрение он просто выдумал. Он отмахивает ненужные мысли и берет себя в руки. - Акааши… сенсей, - начинает он вроде бы даже уверено, но быстро теряет запал, не зная, что говорить, - прежде всего хочу извиниться. За то… что соврал насчет своего возраста. Мне 19, не 23. Акааши немного расслабляет плечи, как будто ожидал услышать совершенно другое. - И хочу тебя… вас уверить, что… - Бокуто снова запинается и, теряя терпение, продолжает говорить уже своим обычным тоном, - В общем, я не умею говорить красиво. Акааши, прости за прошлую субботу, за всю эту ситуацию. Я клянусь тебе местом в основном составе волейбольной команды универа, что не расскажу никому о том, что между нами было! И буду делать вид, что мы незнакомы. Ты – профессор, я – студент, это понятно. Акааши удивленно приоткрывает глаза и даже собирается что-то ответить, но Бокуто продолжает говорить. - Все мы знаем, чем это может закончится. Я понимаю, что мы не в сказке живем, смотрел много фильмов и сериалов. В американских сериалах ведь отношения между студентом и преподавателем всегда рано или поздно открываются, все узнают, препода увольняют с позором, а ученика отчисляют. Я не хочу, чтобы тебя уволили из-за меня! Я правда не буду создавать проблем, только не прогоняй меня с лекций, пожалуйста. Я… Я даже прочитаю этого… «Биовульфа»*. Акааши выдыхает, окончательно расслабляясь, и начинает смотреть на студента как-то по-другому. - Бокуто-сан… - пытается сказать он, но Бокуто не смотрит на собеседника, всецело поглощенный своими мыслями. - И вообще, точно, забыл, - Котаро достает телефон и открывает нужный контакт, - Я удалю твой номер, чтобы ты не думал, что я могу шантажировать тебя или надоедать своими сообщениями. Вот, смотри… - Бокуто-сан, - уже громче говорит Акааши, обхватывая руку Бокуто с телефоном своими ладонями. Бокуто замолкает и ошарашенно смотрит на преподавателя, который даже привстал со своего места, чтобы остановить его. - Послушай меня внимательно, Бокуто, - с серьезным лицом начинает Акааши, смотря ему прямо в глаза, - Не накручивай себя. Никто не собирается меня увольнять, как и отчислять тебя, - преподаватель секунду размышляет, не отпуская руки студента, - Мы не в американском сериале. Но и не в сказке, конечно. Я ценю твое беспокойство обо мне. Но, пожалуйста, не делай поспешных действий. И ты… - Акааши запинается и на мгновение отводит взгляд, сразу же его возвращая, - можешь не удалять мой номер. Если хочешь. В глазах Акааши плещется искренность, разливается по всему лицу, смягчает строгие брови, обветренную нить губ. Пальцы, охватывающие чужую руку, сжимаются чуть сильнее. Бокуто стоит, не двигаясь и не делая попыток забрать руку. На его лице отражается водоворот мыслей, которые Акааши не может разобрать, а потому начинает нервничать. Но в следующую же секунду Бокуто широко, немного неуверенно улыбается, обхватывая свободной рукой ладони преподавателя. - Ты помнишь мою фамилию, - говорит он тихо, но радостно. Акааши приподнимает уголки губ и по привычке хочет закрыть рот руками, но они накрыты широкой ладонью Бокуто. Преподаватель освобождает руки и снова садится за стол. - Бокуто-сан, вы опоздаете на следующую пару, если не поспешите, - Акааши демонстративно возвращается к разглядыванию бумаг. - Да, конечно, извини, спасибо, то есть… - в голове парня пробегает множество мыслей. Акааши его не ненавидит и смотрит без презрения, попросил не удалять номер. Он зря накручивал себя всю пару? Напряжение, копившееся в нем не только полтора часа лекции, но и последние четыре дня, как-то мгновенно отпускает, и Бокуто вдыхает полной грудью, пытаясь осознать, что у него есть шанс начать все с начала. - Я не позвонил тебе, потому что думал, что ты не захочешь общаться со мной, - неуверенно говорит Котаро, приглаживая волосы. На лице Акааши отражается гамма эмоций, но он не озвучивает ни одну из них. Бокуто стоит несколько долгих секунд, проверяет время и все же идет к выходу из аудитории. - Я ждал звонка от тебя, - доносится вслед едва различимое, но он слышит. Бокуто выходит в залитый солнцем коридор , не веря, что литература каким-либо образом смогла изменить его жизнь. Он медленно проходит вдоль окон, облокачивается на одно из них и достает смартфон. В нем все еще включен контакт Акааши. Вероятно, пара начнется через несколько минут и Котаро опоздает на нее. По коридору ходят одинокие студенты, растерянные первокурсники сверяют номера аудиторий с картой на телефоне. Где-то вдалеке на горизонте виднеются грозовые тучи. Он стоит там еще несколько минут, пока не отправляет одно маленькое сообщение и, наконец, спускается по лестнице, чтобы найти другую аудиторию. Кому: Акааши «Сходим на свидание? Бокуто»