Твои волосы пахнут клубникой

Сегодня к Лайту никак не шёл сон. Слабый свет ноутбука детектива отвлекал его мысли и не давал нормально уснуть. Ягами лениво скинул с себя одеяло и обернулся, посмотрев на человека, с которым он теперь вынужденно соседствует. Эл сидел в своей странной позе, сгорбившись над тусклым экраном, и что-то печатал, периодически стуча ногтём по тачпаду. Он весь был само сосредоточие, как и всегда. Широко раскрытые глаза жадно изучали какую-то информацию, отчего создавалось впечатление, будто дисплей вот-вот проглотит его. — Рьюзаки… — позвал Лайт устало, после чего демонстративно зевнул. — Лайт-кун? — ответил ему привычный бесцветный голос детектива. Целый день Эл был необыкновенно активен, ведь именно сегодня их расследование перешло на новый этап. Ёцуба. Это открытие, в котором одну из ключевых ролей сыграли старания Лайта, сильно сузило круг поиска Киры. Теперь они были как никогда близки к его поимке. И, несмотря на то, что весь внешний вид Эла кричал о полном физическом истощении, ум его был необычайно взбудоражен этой маленькой победой и не давал хозяину передохнуть. За то время, что Эл и Лайт были скованы цепью, последний идеально выучил его тело. Он мог предупредить каждое движение, каждый жест, поворот, и хорошо научился понимать реакции организма своего надзирателя, поэтому знал, что после столь насыщенного дня детективу вряд ли удастся уснуть. Только вот бессонная ночь никак не входила в планы самого Лайта. — Рьюзаки, я хочу спать. — Я тебе мешаю, Лайт-кун? — Эл поднял на него два огромных темных глаза, под которыми залегли черные тени. Подозреваемый недовольно посмотрел в ответ, морщась от внешнего вида детектива. Его трупный цвет лица, эти синяки, осанка и худоба… всё свидетельствовало о проблемах со здоровьем. Он был словно мертвец, лишённый живого блеска в матовых зрачках. Лайт хотел вытащить его из этого болезненного состояния, помочь. Но трудно помогать тому, кто эту помощь отвергает. Эл отталкивал его снова и снова, что отзывалось неясным мучительным чувством внутри Лайта. Он таял, и Ягами ничего не мог сделать. И тогда он принимался просто его разглядывать. Сейчас Эл сидел в своей любимой позе и тоже смотрел на него, поджав ноги и безжизненно положив тонкие белые кисти рук на острые коленки. Ягами знал, что если прикоснуться к этим пальцам, то они окажутся холодными, как снег. Затем он снова лениво перевел изучающий взгляд на мертвенно бледное лицо Эла, напоминающее фарфоровую маску. На него постоянно спадали тяжёлые угольные пряди, и руки подростка так и чесались убрать их в сторону и пробежать кончиками пальцев по прохладному светлому лбу, за которым скрывался мощнейший ум самого интересного и необычного человека из всех, кого когда-либо встречал Ягами Лайт. Он часто просто пялился на него вот так, точно на диковинный экспонат. А Эл, в свою очередь, то ли действительно не замечал странной слежки, что вряд ли, то ли замечал, но позволял ему это делать, как будто бы понимая, насколько он странен и несуразен, особенно в сравнении с Лайтом — стройным и статным парнем с точёными чертами лица. — Да, мешаешь! — ответил в итоге Лайт, закончив своё пристальное изучение и не найдя в облике Рьюзаки ничего нового. — Потерпи немного, Лайт-кун, ведь мы связаны, — детектив поднял руку вверх, демонстрируя наручник, — и поэтому иногда должны подстраиваться друг под друга. Эти слова заставили Лайта задохнуться в возмущении. — Потому я и прошу тебя дать мне поспать! И себе тоже! О, ты только посмотри на себя, Рьюзаки. Ты выглядишь так, будто тебе осталось жить от силы три года. — Вероятность, что ты ошибаешься, составляет 83 процента, Лайт-кун. — Ты действительно не проживешь долго, если продолжишь так истязать своё тело. Тебе необходим отдых, — не сдавался Лайт. Проценты Рьюзаки ничего не значили для него, ведь когда Эл утверждал, будто Лайт — Кира, он тоже обращался к процентам. Но Лайт же не был Кирой. — Ты так волнуешься за меня, Лайт-кун. Это странно, и я замечаю это не впервые. Очевидно, это значительно понижает процентную вероятность того, что ты Кира. Поэтому я придерживаюсь мысли, что твоё беспокойство за меня наиграно с целью убедить в мнимой непричастности к убийствам преступников. Можешь не стараться, Лайт-кун. Ложись спать, — монотонно закончил Эл и снова уткнулся в свой ноутбук, уже зная, что Лайту будет нечего ответить. Повисла пауза. Лайту действительно оказалось нечем парировать. Всё, что он мог сказать по этому поводу, он уже давно сказал, поэтому лишь гневно вздохнул. Что толку в сотый раз орать о том, что он не Кира, если не последует никаких положительных результатов? Парень лег и предпринял очередную попытку уснуть. Прошло десять минут, полчаса, час… Его тело начало ломать от бессонницы, а нервы стремительно сдавали. — Чёрт возьми, Рьюзаки, я выкину твой ноутбук в окно! — Боюсь, я не позволю тебе этого сделать, Лайт-кун, — спокойно произнёс Эл, даже не взглянув на агрессора. — А мне плевать! Я просто хочу заснуть! Окей, я понимаю, тебе всё равно на меня, и ты спишь и видишь, как бы отправить меня на эшафот. Но подумай о себе, ведь ты заболеешь, если продолжишь и дальше регулярно работать по ночам. И умрешь. Более того, не удивлюсь, если у тебя уже есть целый набор хронических заболеваний, развитие которых ты успешно поощряешь. — К твоему несчастью, Лайт-кун, я здоров. А вот умру, вопреки твоим прогнозам, гораздо раньше. — Что ты несешь, Рьюзаки? — Предпочитаю не закрывать глаза на очевидные вещи. Рано или поздно Кира доберется до меня, и мы оба это знаем, — плечи Эла опустились еще ниже. Весь его образ поник, а огромные зрачки подернула тень печали. Лайт посмотрел на его белое лицо со странными и непропорциональными чертами и почувствовал жалость к этому одинокому человеку. Ягами вдруг ещё сильнее захотелось дотронуться до него рукой, но он тут же одернул себя, вспомнив, что еще минуту назад боролся с невыносимым гневом. — Мы поймаем его раньше, — твердо заявил Лайт, одарив собеседника решительным взглядом. — Возможно, но это не отменяет вероятности моей смерти от второго Киры. — Мы найдем и его, Рьюзаки. Кем бы он ни был, клянусь, что разоблачу его раньше, чем он успеет что-то предпринять в отношении тебя. — Признаться, часто я забываю о твоём юном возрасте, Лайт-кун. Но последними своими словами ты красноречиво о нём напомнил. Как и всем подросткам, тебе бывает свойственна некоторая категоричность. — Что ты имеешь в виду? — Хоть и малая, но всегда есть вероятность, что ты не прав. Не нужно бросаться клятвами. — Тогда и ты не будь так твердо уверен, что Кира непременно убьёт тебя. — Хорошо, Лайт-кун. Лайт немного опешил, когда Эл сдался, ведь такое бывало совсем не часто. Он всегда становился мягче в грустном настроении, и Ягами гордился тем, что был одним из немногих, кто знал эту редкую черту его характера. Поддаваясь его влиянию, он тоже резко потухал, после чего наступали моменты спокойствия, которые Лайт запомнит как одни из самых приятных в их вынужденном совместном проживании. — Рьюзаки… — Лайт-кун. — Раз уж ты признал, что вероятность твоей смерти от Киры не стопроцентная… — 83 процента, — уточнил Эл, после чего Лайт продолжил. — Хорошо, 83 процента. Тогда давай ты всё-таки позаботишься о себе и чуть-чуть поспишь. — По-моему, я уже дал понять, что я думаю о твоей заботе. — Чёрт, Рьюзаки, моя забота — это просто забота! В ней нет никаких скрытых смыслов. Мы вроде как друзья, если ты помнишь. Дружба, Рьюзаки. Ты знаком с этим словом? Человеческие взаимоотношения, они такие. Ты сам говорил, что я твой единственный друг. Поэтому я забочусь о тебе. Закончив свою речь, Лайт привстал и пододвинулся ближе. Он осторожно подался вперед, чтобы не спугнуть детектива, после чего, словно хищник на добычу, молнией бросился к ноутбуку, схватив его. Затем он вернулся на свою половину постели, нагнулся вниз и спрятал «добычу» под кровать. Теперь, чтобы достать его, Элу придется перелезть через Лайта, чего последний вряд ли допустит. Победно ухмыльнувшись, Лайт обернулся, и чуть было не свалился с кровати, когда увидел Эла прямо перед своим лицом. В такой непосредственной близости его странный внешний вид внушал еще большее беспокойство. Он угрюмо смотрел на Лайта исподлобья, являя собой квинтэссенцию негодования, требовательности и… печали. Теперь огни ночного Токио, проникающие в огромные панорамные окна штаб-квартиры, были единственным слабым источником света в их спальне. Однако даже их хватало, чтобы разглядеть черные тени под большими и грустными глазами детектива, зрачки которых зияли, словно две бездонные черные дыры. Лайт поймал себя на том, что уже слишком долго смотрит в эти глаза, а те словно гипнотизировали его. Он собрался было отвернуться, но Эл не позволил ему, начав говорить. — Можно задать тебе вопрос, Лайт-кун? — Я не верну тебе ноутбук. — Будь ты Кирой, ты бы убил меня? — медленно произнёс Эл вопрос, которого Лайт ожидал меньше всего. — Зачем бы я тогда заботился о тебе, Рьюзаки? И нет, я не Кира! — Я знал, что ты так ответишь. Поэтому я хочу, чтобы ты закрыл глаза, представив, что ты Кира, и полностью обратился к своему подсознанию, хорошенько подумав, прежде чем ответить. — Боже… — Лайт повиновался и закрыл глаза. Все остальные его органы чувств обострились, и он буквально кожей ощущал близость детектива, слушая его мерное дыхание. Спасать своё личное пространство было глупо, так как Эл уже нарушил все возможные границы и права Лайта, когда приковал его к себе наручником. Выход был один — смириться и попытаться приблизить момент освобождения, способствуя более быстрой поимке Киры. Что он должен ответить? Очевидно, что главной целью Киры, после уничтожения всей преступности на Земле, стоит смерть L. L — его самый главный и опасный враг, гигантское препятствие на пути к построению нового мироустройства. Конечно, Кира убьёт его в первую секунду, как только узнает имя и лицо. Это проще простого. Но будь Кирой именно Лайт, убил бы он его? Неожиданно мысль, что в его руках могла бы оказаться столь сокрушительных размеров власть над жизнью детектива, породила странное волнение в теле Лайта. Это было приятное и теплое чувство, которое вместе с кровью шло от сердца, медленно распространяясь по всему организму. Он хотел этой власти. Он хотел повелевать L. Но если Эла не станет, то над кем он будет властвовать? Над миром? Этого было бы слишком мало для Лайта. Ему нужна не просто власть над миром. Ему нужна власть над миром, в котором его подданным будет Рьюзаки. — Нет, — выдохнул Лайт, — Я бы никогда не убил тебя, Эл. — Я просил называть меня Рьюзаки, — поправил детектив. — Рьюзаки… — сонно повторил Лайт. Он так сильно хотел спать, что ему было лень снова открывать глаза. Его надзиратель больше не мог клацать по клавиатуре и слепить Лайта неоновым светом монитора, наконец-то даря благодатную тишину. — Неужели ты угомонился… — Поздравляю, Лайт, вероятность того, что ты Кира, снизилась на 4 процента, — произнёс детектив своим низким, лишенным жизни голосом. — Тщщщ, — прошептал Лайт и втянул носом теплый ночной воздух, уловив слабые нотки клубники. Это вдруг отвлекло его, и он всё-таки открыл глаза: они всё так же сидели друг напротив друга, не шевелясь. Их лица разделяли какие-то десять сантиметров. — Ты что это, пользуешься женским шампунем? — Что? — Эл оказался застигнут врасплох. — Твои волосы пахнут клубникой. — Тебе не нравится, Лайт-кун? Теперь очередь Лайта быть загнанным в угол. Это просто вопрос? Или это вопрос, из ответа на который последуют выводы о вероятности его причастности к убийствам Киры? — Ну… Пахнет вкусно. Пожалуй, мне нравится. Но какое это имеет значение? — Лайт искренне не понимал смысла. — Если бы ты ответил, что тебе не нравится, мне пришлось бы сменить шампунь, Лайт-кун. Ведь мы постоянно вблизи, и если бы тебе это приносило дискомфорт… — Мне приносит дискомфорт то, что ты не даешь мне спать сначала своим дурацким ноутбуком, а теперь бесполезной болтовнёй, понимаешь ты или нет? — парень снова начинал выходить из себя. — Ты сам спросил про шампунь, — непонимающе ответил детектив. — Зачем продолжать этот идиотский разговор? Я просто захотел узнать, женский он или нет, и всё, забудь! — Я не знаю, Лайт-кун, я никогда не смотрю на этикетки. Может быть, ты сам попробуешь определить? — произнёс Эл, после чего наклонился ещё ближе. Лайт слегка отринулся назад от неожиданности, удивленно вскинув брови. Но Эл уже опустил голову вниз и не увидел выражения его лица. Он продолжал смиренно ждать, когда Лайт понюхает его волосы. Это было так странно и неуместно, что Ягами чувствовал себя полным идиотом, когда втянул в себя сладкий клубнично-ванильный запах волос Рьюзаки. В отличие от детектива Лайт был равнодушен к сладостям. Но этот свежий, стройный аромат ему почему-то понравился. — Поздравляю, Рьюзаки, ты моешь голову женским шампунем, — тихо, но по-прежнему раздраженно заключил Лайт, вновь вдыхая слишком красивый запах чёрных и густых волос Эла. — Я рад, что не противен тебе, Лайт-кун. — Что за вздор, почему ты должен быть мне противен? — тихо спросил Лайт, начиная успокаиваться. Он неуверенно поднял руку и всё-таки уступил соблазну потрогать темную прядь. — Ты иногда так смотришь на меня… с ненавистью. — Что? Я вовсе не ненавижу тебя, — Лайт возмущенно отодвинулся и заглянул ему в глаза. В них застыло их обыкновенное выражение отстраненности, будто бы они смотрели внутрь себя. Два огромных холодных оникса. — Тогда почему… Подросток не дал детективу договорить. — Я смотрю на тебя так, потому что презираю твое пренебрежительное отношение к самому себе, к собственному телу. Я забочусь о тебе, Рьюзаки, пойми это. Ты мой друг. Я не могу тебя ненавидеть, — тихо закончил Лайт и вновь придвинулся ближе. — Спасибо. — За что? — Ягами опять зацепил пальцем черную прядку и поднёс ее к носу. Он вдруг подумал, что Эл настолько асоциальное, чуждое близким эмоциональным отношениям существо, что вряд ли усмотрит в его действиях какой-либо сексуальный подтекст. Поэтому дал себе волю нарушить некоторые границы и полностью запустил руку в иссиня-черные густые космы, тут же натыкаясь пальцами на многочисленные препятствия в виде узелков. Эл совершенно не признавал расчески, предпочитая гребням пятерню. — Никто и никогда не говорил мне таких слов. — Жаль, что для тебя это ничего не значит, — произнес Лайт, после чего плотно уткнулся носом в ароматную макушку, будучи полностью порабощенным тонким клубнично-ванильным запахом, среди которого он теперь различал запах самого Рьюзаки. Это было не похоже на власть над ним, о которой он грезил минутами ранее. Скорее наоборот. Сейчас Эл имел эту самую власть над Лайтом. — Конечно же, значит, Лайт-кун, — не согласился Эл и вдруг резко замер, практически перестав дышать, как если бы на него свалилось осознание чего-то важного, — Могу я спросить? — Нет. Мой ответ всегда будет один — «Я не Кира». — Что… что ты делаешь? Словно вторя детективу, подросток тоже застыл. Он попытался взглянуть на себя со стороны, и его поразило и привело в ужас понимание того, в каком почти интимном положении они находятся. Лайту больше не хотелось спать. Сердце в груди было готово выпрыгнуть, выбивая рваный ритм. Зажмурившись, он попытался сконцентрироваться на своих ощущениях и со страхом заметил, что испытывает неясный прилив нежности и… возбуждения. — Чёрт, Рьюзаки, я… Прости, — он отнял своё лицо от его волос и тут же пожалел об этом, когда Эл поднял голову и встретился с ним взглядом. К счастью, сумрак комнаты скрывал краску, залившую его лицо. Но странный блеск его глаз вряд ли удастся утаить. Никогда ещё Лайт не испытывал такого сильного душевного переживания, причиной которого стал бы другой человек. Почему он это чувствует? «Почему я так отреагировал? Он мне нравится?!» Этого просто не могло быть. — Вероятность того, что ты Кира, упала ещё на два процента. Но я всё равно не смогу освободить тебя, так как против Ягами Лайта остается весьма много доказательств. — Рьюзаки, — Лайт не смог себя побороть и взял в ладони его лицо. В конце концов, это всего лишь Рьюзаки. Он всё равно ничего не поймёт, а Лайт тем временем попробует еще раз прислушаться к себе и проследить за собственными чувствами. Он всегда ощущал тягу к тому, чтобы потрогать его волосы. И всегда утешал себя мыслью, что такое желание могло возникнуть у любого, кто хотя бы раз видел Эла. Потому что его волосы были такими густыми и шелковистыми на вид, пусть и лохматые, непослушные. Их хотелось укротить, дотронуться, зарыться в них лицом. А теперь выяснилось, что они ещё и пахнут клубникой… — Лайт-кун… — голос Эла вернул его из размышлений в реальность. Он всмотрелся в неправильные черты его мертвенно-бледного лица, и на мгновение ему показалось, что оно как будто ожило. К сожалению, сумрак размывал тонкости, но Лайт был уверен, что в тот момент Эл точно засветился какой-то своей, наверное, самой редкой эмоцией, что стало для Лайта откровением. — Эл… То есть, Рьюзаки… Я хочу, чтобы ты больше никогда не сомневался, что я искренне забочусь о тебе. И в том, что я не Кира. И даже будь я этим проклятым Кирой, я бы никогда тебя не убил. Слышишь? Никогда, — последние слова Лайт произнёс шёпотом. — Зачем ты повторяешь это? — Я хочу, чтобы ты верил мне. — Возможно, ты был Кирой, но сейчас ты точно не Кира, Лайт-кун. — Ох, Рьюзаки… — с облегчением выдохнул Лайт и прислонился своим лбом ко лбу Эла, прошептав: — Я так долго ждал этих слов… — а затем продолжил уже громче, будто внезапно спохватившись, — Ты не умрешь, слышишь? Он не убьет тебя, потому что я тебя защищу, — Лайт услышал металлический звук звеньев соединяющей их цепи, а затем почувствовал, как холодные руки детектива накрыли его пальцы. — Лайт, ты уверен, что не влюблён в меня? — вслед за Лайтом Эл перешёл на шёпот, однако эти слова, точно гром, ударили по ушам подростка. Лайт подскочил и немедленно оттолкнул детектива, даже более грубо, чем того требовалось. Внутри него всё сжималось и переворачивалось. Он чувствовал себя так, будто оказался на маленьком островке среди пожираемого пламенем леса, который душил его и обжигал кожу. Надо было срочно что-то делать. Любой неверный шаг, любое случайно брошенное слово могли подтолкнуть их хрупкую дружбу, на выстраивание которой ушло немало труда, к точке невозврата. Всё готово было развалиться, как карточный домик. Он ни за что бы даже близко не допустил мысли, что влюбился, и, возможно, именно поэтому недооценил проницательность Эла. С другой стороны, Лайт мог согласиться и с тем, что сам заставил себя думать, будто его действия и поведение означают лишь дружескую заботу, а не нечто большее. А потому уж точно не натолкнут Рьюзаки на подобные догадки в силу его наивности. Но он ошибся. — Ты просил меня не быть категоричным и всегда допускать возможность существования вероятности, Рьюзаки, — ответил Лайт, забившись в угол их большой двуспальной кровати. Эл стал медленно подползать к нему, всё больше сокращая расстояние между ними. Ладони Лайта вспотели от волнения. Зачем он это делает? — Лайт-кун, — позвал его Рьюзаки, и в следующую секунду его губы накрыли губы Лайта. Эл целовался слегка неумело, неуверенно, и тогда Лайт быстро понял — сейчас тот редкий момент, когда он может взять верх над ним. Лайт запустил пальцы одной руки в черную, густую копну волос, а другой обхватил детектива за талию, крепко прижимая к себе. Он ощущал в своём теле разливающееся тепло, отравляющее каждую клеточку его существа. Он не был Кирой, но пора признать, что они так похожи. И, как и Кира, возомнивший себя богом, Ягами Лайт не мог бороться с соблазном присвоить себе абсолютную власть. Вот она. В его руках, такая податливая и манящая, готовая покориться. Он жадно целовал Эла, перемежая нежное смакование тонких губ с более грубым вторжением в его рот, оглаживая его бока, поясницу и забираясь рукой под кофту, лаская бледную чувствительную кожу, покрытую мурашками. Запах клубники дурманил его голову, сводя с ума, заставляя углублять поцелуй. Лайт подумал, что ещё никто и никогда не был ему так близок, как Рьюзаки. Он с неохотой оторвался от манящих губ детектива, заглядывая в бездну его расширенных зрачков, окаймленных тонким овалом радужки. Ему казалось, эти глаза пожирают его, не упуская ни одной черты, готовые поймать и подвергнуть дотошному анализу любую эмоцию, случайно промелькнувшую на лице Лайта. Но Лайт не хотел этого. Он ещё крепче обнял Эла, прячась, и мягко припал к его шее, нежно целуя гладкую белоснежную кожу, словно бы боясь осквернить её. Его руки сжимали его тело сильнее каждый раз, когда ощущали пробегающую дрожь. — Вероятность того, что ты влюблён в меня… 78 процентов, Лайт-кун… ах! — Эл вскрикнул, когда почувствовал хоть и слабый, но достаточно ощутимый укус на своей шее. Он схватил Лайта за волосы и слегка оттянул, отнимая от себя, чтобы снова приняться за изучение красивого и правильного лица своего узника. — Из-за этого есть причины полагать, что твои забота и одержимость моим состоянием и внешним видом проистекали из романтических чувств, а не из дружбы, которая предполагает нечто другое. Лайт скривился от этих слов. — Да? А какова вероятность того, что ты влюблён в меня, а, Рьюзаки? Это такой бред — измерять чувства в процентах! Что ты вообще можешь об этом знать? — 94 процента, Лайт-кун. Хотя, я думаю, в случае создания между нами устойчивых отношений, основанных на романтической и сексуальной связи, это число легко догонит те шесть единиц, которые… Лайт не был в состоянии дослушать и впился в его губы новым поцелуем. Он ласково увлек Эла на свою половину постели и медленно снял с него привычную светлую кофту, оголяя почти светящееся своей белизной тело. Надежды на то, что он выспится этой ночью, были благополучно им оставлены. Сейчас сосредоточием всего его внимания и мыслей стал этот странный, сутулый и бледный парень, гения которого ему только предстоит достигнуть. Уже намного позже Лайт признается себе в том, что этот блестящий ум, что так его восхищал, всё-таки был неправ однажды. Когда сказал, якобы Ягами Лайт был влюблён в него на 78 процентов. Великий детектив ошибся на целых 22 процента. — Тогда будь моим, Рьюзаки…