Ядом окропленный снежный цветок.

Тишину привычно нарушала капающая вода. Ее звук отдавался эхом по пещере, становясь все громче и невыносимее почти для каждого, кто бы не находился там. Казалось странным, что этот звук вообще присутствует – прямой выход из Фу Мо был один, не направленный вверх, скрытый среди поросших лиан и травы. Из-за этих капель было вечно неспокойно кровавое озеро, все еще не высохшее из-за отсутствия подпитки. Оно отбрасывало зловещие отблески на каменные своды, окрашивая часть грота в алые тона. Пейзаж гнетущей тоски, потухший и тихий, подернутый ночной дремой и полупрозрачным туманом, в которую окутана вся гора Луань Цзан в этот час. Это место изменилось за года – больше не было разбросанных по полу флагов и компасов, все они лежали в полном порядке на столе из безымянной породы дерева. Свитки, уложенные рядом, будто бы ждали гения, который завершит их. Даже похожий на кучу тряпья ворох одеял был заменен простой, жесткой кроватью без особых излишеств. Сейчас она была расстелена, но и так отличалась относительной аккуратностью. Казалось, стоило просто прибраться в этом месте, и оно окончательно утеряло отпечатки прежнего хозяина. В любом случае, как бы Лань Ванцзи не старался – сохранить прежний вид этой пещеры в течение такого длительного времени у него не получилось. Сейчас он спал в привычной благопристойной позе. Несмотря на это, черные волосы все равно разметались по подушке, придавая своему хозяину совершенно растрепанный вид. Это разительно отличалось от того образа, что создавал этот человек днем. Его глаза блестели то кровяными отблесками, то холодной и жестокой гладью льда, совершенно перестав излучать тот золотой свет, которым освещали мир годами ранее. Многие, даже среди других последователей пути тьмы, безосновательно считали Лань Чжаня бесчеловечным и гордым человеком, предавшим свой орден. Лишь в одном они были правы – этот мужчина, не позволивший останкам Старейшины И Лин исчезнуть, абсолютно не терпел пересудов насчет Основателя пути. Это осталось в недалеком прошлом, заставив весь мир заклинателей увериться в том, что тот, кто носил ранее титул Второго Господина Лань, упал в непроглядную тьму и стал отступником. Мягкий солнечный свет едва коснулся расширившихся за года просторов «гиблого места», в котором жили те адепты пути тьмы, что не захотели разбрестись по свету. Он осветил лагерь, который за года стал полноценным обиталищем количества людей, сравнимого с заклинательским орденом. Многие оставались здесь, другая часть уходила странствовать и возвращалась с жёнами или даже детьми, спустя определенное количество времени. Здесь не просыпались с первыми петухами, да и в большинстве своём, адептам тьмы были во многом чужды законы ордена Гу Су Лань, в котором вырос их нынешний предводитель. Гора ещё стояла в туманном оцепенении, будто бы вернувшись во времена, когда она не была колыбелью столь неправильного пути. Ещё не звучали в её просторах звонкие разговоры, несущие с собой пересуды, ссоры или наоборот, беззаботный смех. Одно нарушало атмосферу будто бы застывшего во времени места — шелест жухлой травы, что сминался под ногами молодого юноши, да шуршание его одежд, вперемешку с его сбитым дыханием. Позабыв заветы своего наставника, он стремглав несся по лагерю. Раздался звон сбитого горшка, всплеском рассыпалось зерно — юнец в чёрных одеяниях обернулся, но, не останавливаясь, помчался дальше. Дело, с которым он столь спешно возвратился, было важнее будущих тумаков от хозяина горшка. Так, даже быстрее, чем сгорает палочка благовоний, юноша оказался перед сокрытым за растительностью входом в пещеру. Только здесь он позволил себе выпрямиться и отдышаться, чтобы излишне не потревожить учителя. Он судорожно, с хрипами ловил ртом воздух, стараясь оправиться от длительного бега. Этот юноша был статен и тонок, каким и подобает быть воину. В его движениях чувствовалась твердость и величественность, воспитанная в традициях именитого клана заклинателей. Налетевший ветерок легко потрепал его черные, как смоль, волосы, затянутые в высокий хвост, задел алую ленту, стягивающую их на затылке, растрепал челку и черные, столь похожие на заклинательские, одежды. Пытливым, полным решительности взглядом стальных глаз взирал юноша на этот черно-серый мир, чувствуя, что его весть принесет если не радость, то возродит рассыпавшиеся в пепел надежды. Постепенно выровняв дыхание, молодой последователь темного пути рукой отодвинул завесу из лиан и спокойным, твёрдым и даже излишне тихим шагом вошёл в чертоги пещеры Фу Мо. Уединение Лань Ванцзи было нарушено. Не так давно проснувшийся мужчина заметил это сразу, почувствовав приближение хорошо знакомых шагов и шорохов. Он уже успел совершить привычные утренние ритуалы, потому, визит только что возвратившегося ученика был воспринят как нечто само собой разумеющееся. Каждое движение юноши отчетливо выдавало его присутствие, потому, как только тот вышел из тени входа, то был встречен пытливым взглядом вечно спокойных глаз. Подросток уважительно поклонился, сложив руки перед собой в приветственном жесте. – Учитель. – только произнес он, не поднимая головы. Лань Ванцзи только слегка наклонил голову в кивке, в виде приветствия. Не было даже тени удивления на его лице от того, что ученик вернулся раньше – он был самым прилежным и верным из всех. Наоборот, было бы странно, если бы он возвратился на день позже, когда как его, как и его товарищей, ожидали к вечеру. — Вэнь Сычжуй. — в свою очередь, расщедрился на слова старший заклинатель, приглашая ученика внутрь, отдохнуть с дороги. Это было одновременно разрешением говорить, разрешением выпрямиться и донести весть до слушателя, а также, радостью от столь скорого возвращения после того, как ученик был отправлен на задание. — В деревне Мо была обнаружена рука, вызвавшая сильный всплеск демонической энергии. — начал свой рассказ последний из клана Вэнь, тут же по струнке вытягиваясь от слов, которые он должен был произнести. — К сожалению, её перехватили ученики кланов Юньмен Цзян и Гу Су Лань, этот ученик не успел её исследовать. После этих слов, Вэнь Сычжуй замялся и стыдливо опустил голову, или думая, стоит ли говорить дальше, или размышляя, как сказать правильнее. Лань Ванцзи слегка ощутимо напрягся, концентрируя внимание целиком на нем. Какой бы не была причина, по которой юнец решил вернуться вперёд товарищей, если он пошёл сразу в эту уединенную обитель, та абсолютно точно требовала внимания. — Кто-то обратил в лютых мертвецов тех людей, что были убиты рукой. — наконец, осторожно продолжил ученик, наблюдая за реакцией своего наставника. — Именно с их помощью ученики дождались помощи главы Цзян. Это не мог быть кто-то из сотоварищей этого ученика, мы следовали Вашим инструкциям. При этом, в них не было достаточного количества затаенной злобы, чтобы обратиться самостоятельно за столь короткий срок. Других же последователей пути тьмы там не было. — Мгм, — слегка задумчиво произнёс Лань Ванцзи, не выражая никакого интереса к тому, что рука оказалась у заклинателей. Вмешательство адептов тёмного пути могло спровоцировать только противоречия и междоусобицы, которые могли бы стать огромной проблемой и обернуться тем, что уже случалось ранее. Это никому не было нужно, а потому, наблюдение и самозащита являлись лучшим решением, которое можно было предпринять в этой ситуации. Так был окончен столь короткий доклад Сычжуя, встреченный лишь легким кивком. Если он говорил, что никто не мог сделать подобного — это не могло быть ложью. Более того, значило, что юноша тщательно проверил каждый из вариантов, прежде чем исключить вероятность каждого из них. Это значило только одно — там был кто-то, кого из присутствовавших последователей не знал. И чья техника была так проста, что и вычислить его никто не смог. Лань Ванцзи, отведя взгляд от своего ученика, устремил его пол. Ресницы, которыми оказались прикрыты его глаза, легко подрагивали, пока мужчина напряжённо думал. Заметив замешательство и глубокую задумчивость наставника, Вэнь Сычжуй, с поклоном повторив уважительный жест, вышел из пещеры тем же способом, каким и проник в неё. Насколько должна быть мала вероятность происшествия, чтобы человек, получивший сладкую, но отдающую невыносимой горечью каплю надежды, не стремился бы ухватиться за нее? Лань Ванцзи сунул руку в ворох своих одеяний, нащупал карман и вынул оттуда колокольчик, что тонко и коротко, будто приветственно, звякнул в его руке, сверкнув выгравированным лотосом о девяти лепестках. Сиреневая кисть покачивалась от каждого движения заклинателя, дернувшись особенно сильно, когда тот прижал ее к груди. Кажется, все уже было решено.

***

Когда Лань Ван Цзи, собираясь прощаться, вышел из своей уединенной обители, уже горели фонари. Их мягкий, теплый свет наполнял собой все вокруг, возвращая в далекие времена, к тому, с чего все началось. Он, едва дыша, бесшумно шел к спуску с горы. Его все так же безупречные, но сменившиеся на черные одежды развевались на ветру, завывающему какую-то свою, печальную песню. Шум разговоров и человеческой толпы, стихающий на ночь, знаменовал приближение заклинателя к лагерю. В пределах его взора возникли первые постройки. Дым от костров, на которых готовился ужин, вился струями в вечернее, закатное небо. Становилось холоднее, потому, те дети, что не носились с радостными возгласами, сидели на руках у своих старших родственников, укутанные в плотную, теплую ткань. Уже начали почтительно кланяться, приветствуя Лань Ван Цзи, встреченные на пути адепты, которые ради этого отвлекались от своих дел. Каждый из них был одет в темные одежды, смотрел на старшего адепта с почтением, однако, примеси какого-либо восхищения в их глазах не было. Восхищение было уделом детей, которые смотрели на спустившегося из Фу Мо пришельца. В ответ приветствующие получали вежливые кивки Второго Мастера пути, что проходил мимо почти без остановок. Суета рутины отступников была привычна для него, однако, привычно обходила его стороной, пока зоркий глаз Мастера не наткнулся на девушку у костра, которой точно необходима была помощь, судя по ее нервному виду. Лань Ван Цзи вопрошающе обратил к ней свой взор, и, когда девушка пригласительно подвинулась, присел рядом с ней, начиная осматривать блюдо в поиске того, что не получается. Пока он вдыхал его излишне пряный запах, девушка кротко передала ему чистую ложку, для того, чтобы тот испробовал сваренного. С невозмутимым лицом попробовав содержимое котелка, он почувствовал, как его язык, небо, весь рот зажгло. Рис оказался чересчур острым, однако, заклинатель не повел и бровью, лишь замерев на секунду. Слишком знакомый вкус, который сопровождал его при любой попытке Вэй Ина приготовить хотя бы что-нибудь. Брови чуть изогнулись, незаметно смягчив выражение лица отступника, несмотря на пожар в его рту. Он лишь взял миску для того, чтобы зачерпнуть часть варившегося блюда, долить в котелок воды и добавить еще риса. Легкими движениями нарезав овощи, Лань Ван Цзи взмахом изящной руки смахнул внутрь все, что подготовил. Девушке осталось под внимательным взглядом лишь перемешать получившееся, аккуратно поднести ложку ко рту и, кротко подув на содержимое, влить его в себя. Лицо ее благодарно засияло. — Спасибо Вам большое, господин Ханьгуан-цзюнь! — счастливо улыбаясь, произнесла девушка в черном уже успевшему сделать шаг прочь Лань Ван Цзи, который лишь, обернувшись на зов, привычно кивнул в ответ. Вскоре, трапеза этих столь разных, но объединенных одним-единственным путем людей была почти окончена. Кто-то еще шумел посудой, кто-то передавал грязные тарелки тому, кто собирался вымыть выпачкавшееся. Не смолкал шум стукающихся столовых приборов, довольных, сытых разговоров. Лань Ван Цзи поднялся первым, заставив почти всех замолкнуть в ожидании. Он осмотрел присутствующих пристальным взором, перед тем, как произнести важную новость. — Я буду должен оставить Луань Цзан на неопределенный срок. — лишь произнес Лань Ван Цзи со своим незыблемым спокойствием в голосе. — Я не знаю, сколько продлится мое путешествие, однако, в случае беды присылайте ворона. Я возвращусь в тот же час. Произнесенное им было встречено гробовым молчанием. Подобных заявлений их предводитель еще не озвучивал, потому, каждый из старших чувствовал серьезность ситуации, которая вынудила Лань Ван Цзи оставить гору. Через некоторое время, с почтительным поклоном, поднялся один из старших последователей. — В таком случае, попутного Вам ветра и сопутствующего благополучия, учитель. — повторив поклон, пожелал он. Его жест повторил каждый, со словами или молча. Лань Ван Цзи в растерянности смотрел на каждого поднимающегося, однако, когда стояли все, по своему обыкновению, лишь коротко кивнул, и сам сложив руки тем же образом, что и люди до него. — Благодарю всех вас. — только этими словами ограничился отступник, выпрямляясь. Закатное небо уже окрасилось в темные цвета. От набегающего ветра шумела жухлая трава, скрипели ветви деревьев безымянных пород, пока фонари горели так же незыблемо, как и больше, чем десятилетие назад.