Освободи меня

1 ГЕРМИОНА Моя жизнь поделена на цвета. Зеленый — важное. Бирюзовый — школа. Розовый — организационный комитет Хогвартса. Фиолетовый — семья. Оранжевый — питание и спорт. То, что я должна сделать сегодня: фиолетовым (сфотографировать Сью в новом прикиде), зеленым (купить перья), бирюзовым (попросить у миссис Макгонагалл учебные материалы для работы по трансфигурации). Самое приятное на свете занятие — отмечать галочкой в моем списке то, что сделано. Иногда я специально записываю задания, которые давно закончила, чтобы вечером их отметить. Для этого я использую незаметный светло-серый цвет, чтобы не чувствовать себя совсем жуликом. Если открыть ежедневник, можно увидеть, что мои будни состоят из зеленого, бирюзового и розового цветов. Но ровно неделю назад, в начале нового учебного года, я стала использовать особую ручку: Золотой — Оксфорд. Первая задача, выделенная новым цветом, звучала так: Взять у мистера Люпина рекомендательное письмо. Я провела пальцем по блестящим буквам. Остался всего лишь год. Последний год в школе Хогвартс. Мне совсем не верится, что впереди меня ждет что-то новое. Пройдет каких-то 365 дней, и я буду гордо сидеть на семинаре по заклинаниям и слушать самых образованных в мире людей. Во мне все кипит от волнения при мысли о том, что уже совсем скоро я пойму, исполнится ли моя самая заветная мечта. Справлюсь ли я, смогу ли учиться. В Оксфорде. В моей семье еще никто не получал высшего образования, но я-то знаю: напрасно родители неохотно улыбнулись, когда я впервые объявила им, что хочу изучать заклинания, трансфигурацию и защиту от Темных искусств в Оксфорде. Мне тогда было семь. Но и сейчас — десять лет спустя — мои намерения не изменились, а до цели уже и рукой подать. Мне по-прежнему кажется, что я сплю, ведь все зашло так далеко. Я то и дело ловлю себя на мысли, что до сих пор боюсь вдруг проснуться и осознать, что хожу в свою старую школу, а не в знаменитую Хогвартс — самую престижную школу в Англии. Я взглянула на часы, висящие в классе над массивной деревянной дверью. Еще три минуты. Задания, которые мы должны сегодня выполнить, я сделала вчера вечером, и теперь мне оставалось только ждать конца урока. Я нетерпеливо дрыгала правой ногой, за что моментально получила кулаком в бок. — Ай. — Я зашипела и хотела ударить в ответ, но Джинни была проворнее и увернулась. У нее невероятные рефлексы. Думаю, все благодаря тому, что она еще с первого курса брала уроки по полетам на метле. — Прекрати дергаться, — сказала она в ответ, не отрывая взгляда от своего исписанного листа. — Ты дико нервируешь. Это меня удивило. Джинни никогда не нервничает. По крайней мере не настолько, чтобы в этом признаться или как-то это показать. Но сейчас я и впрямь заметила в ее глазах какую-то тревогу. — Прости, я уже не могу. — Я продолжила гладить кончиками пальцев золотые буквы. За последние два года я сделала все, чтобы держаться вровень с одноклассниками. Чтобы стать лучшей. Чтобы все увидели, что я достойна учиться в Хогварсте. А теперь, когда начался процесс подачи документов в университеты, я просто умираю от волнения. И то что с Джинни, по-видимому, творится то же самое, немного радует. — Ну что, плакаты наконец доехали? — спросила Джинни. Она покосилась на меня, и рыжая прядь волос упала ей на лицо. Она нетерпеливо смахнула ее со лба. Я отрицательно покачала головой: — Еще нет. Сегодня после обеда обязательно привезут. — О’кей. Развесим их завтра после травологии? Я указала на соответствующую розовую строчку в моем ежедневнике, и Джинни удовлетворенно кивнула. Я опять посмотрела на часы. Еле удержалась, чтобы снова не начать дрыгать ногой. Вместо этого принялась потихоньку раскладывать разноцветные перья. Они все должны лежать ровно в ряд, и это занятие занимает меня на какое-то время. Но золотое перо я не убрала, а засунула под узкую резинку ежедневника.Только так я чувствовала, что все правильно. Когда звонок наконец прозвенел, Джинни быстро вскочила с места. Я с удивлением взглянула на нее. — Не смотри так, — сказала она, вешая сумку на плечо. — Ты первая начала! Я ничего не ответила, лишь ухмыльнулась и собрала свои вещи. Мы с Джинни первыми вышли из кабинета. Быстрым шагом пересекли западное крыло школы и свернули налево в коридор. В первые недели обучения я постоянно путалась в огромном здании и не раз опаздывала на уроки. Мне было ужасно стыдно, хоть учителя и уверяли меня, что такое в Хогвартсе случается со всеми новенькими. Школа напоминала замок: пять этажей, южное, западное и восточное крыло и три отдельных корпуса, в которых проходили уроки магловедения и зельеварения. Бесконечные повороты и ответвления, в которых легко заблудиться. А тот факт, что не каждая лестница приведет тебя на соседний этаж, некоторых мог привести в отчаяние. Но, поплутав несколько раз по школе, теперь я знала ее как свои пять пальцев. Я уверена, что смогла бы найти дорогу к кабинету мистера Люпина с завязанными глазами. — Мне тоже надо было попросить мистера Люпина написать рекомендательное письмо. — Проворчала Джинни, пока мы шли вдоль коридора. Высокие стены справа от нас были украшены портретами. Я уже как-то останавливалась, чтобы полюбоваться этими затейливыми вещами. — Почему? — спросила я и мысленно наметила, что надо попросить убрать эти портреты в надежное место, потому что в выходные мы развесим здесь объявления для вечеринки. — Мистер Люпин хорошо к нам относится с тех пор, как мы в прошлом году организовали выпускной вечер, и он знает, какие мы активные и как вкалываем. И к тому же он молодой, амбициозный, и сам не так давно закончил Оксфорд. Господи, по щекам бы себя отхлестала за то, что эта идея не пришла в голову раньше. Я похлопала Джинни по плечу. — Миссис Помона Стебль тоже училась в Оксфорде. И вообще, мне кажется, что там выше ценится рекомендация от учителя, у которого побольше опыта, чем у мистера Саттона. Она недоверчиво покосилась на меня. — Ты уже жалеешь, что обратилась к нему? Я пожала плечами. Мистер Люпин в конце прошлого учебного года случайно узнал, как сильно я мечтаю попасть в Оксфорд, и предложил спрашивать у него все, что меня интересует. И хоть его специализация отличалась от той, к которой я стремлюсь, он смог дать мне уйму полезной информации, которую я жадно впитывала и аккуратно заносила в свой ежедневник. — Нет, — ответила я наконец. — Уверена, он знает, что надо писать в рекомендательном письме. В конце коридора Джинни нужно было сворачивать налево. Мы договорились встретиться позже и быстро попрощались. Я посмотрела на часы: 13.25, и прибавила хода. Прием у мистера Люпина назначен на половину второго, и мне совсем не хотелось опаздывать. Я понеслась вдоль высоких ренессансных окон, сквозь которые в коридор сочился золотой сентябрьский свет, и протиснулась через группу учеников, одетых, как и я, в форму цвета своего факультета. Никто не обращает на меня внимания. Так заведено в Хогвартсе. Хоть мы все и носим одинаковую форму — юбки в клетку для девочек, брюки для мальчиков и пиджаки для всех — невозможно не заметить, что я тут совершенно не к месту. Они все ходят в школу с дизайнерскими сумками, а мой рюкзак цвета хаки в некоторых местах прохудился настолько, что вот-вот порвется. Я делаю вид, что мне все равно, и стараюсь не замечать, что многие здесь ведут себя так, словно школа принадлежит им лишь потому, что они родились в обеспеченных семьях. Для них я невидимка, и я делаю все для того, чтобы так оно и было. Только не привлекай к себе внимания. До сих пор это работало. Опустив глаза, я прошла мимо школьников и повернула направо. Третья дверь слева — кабинет мистера Люпина. Между двумя дверьми в коридоре стояла массивная деревянная скамья. Я перевела взгляд с нее на свои часы и обратно. Оставалось еще две минуты. Будучи не в состоянии выдержать ни секунды больше, я решительно разгладила юбку, поправила жакет и проверила, на месте ли галстук. Затем подошла к двери и постучалась. Ответа не последовало. Вздохнув, я уселась на скамью и стала смотреть по сторонам. Возможно, он решил принести себе что-нибудь перекусить. Или пошел за чаем. Или за кофе. На это предположение меня натолкнула мысль, что утром мне не следовало переедать. Я и без того была слишком взволнована, но школьные эльфы наготовили слишком много, не хотелось ее обидеть… Когда я снова посмотрела на часы, то увидела, как трясутся мои руки. Половина второго. Минута в минуту. Я снова оглядела коридор. Никого. Может быть, я постучала недостаточно сильно. Или (от этой мысли у меня участился пульс) ошиблась. Вдруг наша встреча назначена не на сегодня, а на завтра. Я лихорадочно расстегнула молнию рюкзака и достала оттуда ежедневник: все верно. С некоторым недоумением я закрыла рюкзак. Обычно я не такая рассеянная, но мысль, что при подаче заявления что-то пойдет не так и из-за этого я не поступлю в Оксфорд, сводила с ума. Я заставила себя успокоиться, затем решительно встала, подошла к двери и снова постучала. На этот раз я услышала шум. По звуку было похоже, будто что-то упало на пол. Я аккуратно открыла дверь и заглянула в комнату. Сердце у меня остановилось. Я правильно услышала. Мистер Люпин был на месте. Но… он был не один. На письменном столе сидела девушка и страстно целовала мистера Люпина. Он стоял у нее между ног, прижимая к себе ее бедра. В следующей миг он схватил незнакомку крепче и притянул ближе, на край стола. Она тихо застонала, когда их губы снова слились, и зарылась руками в его темные волосы. Я очень хотела отвести взгляд. Но не получилось. Не получилось, когда он залез руками ей под юбку. Не получилось, когда я услышала его тяжелое дыхание и когда она застонала «Боже, Римус». Когда я наконец опомнилась от шока, то не могла вспомнить, как передвигать ногами. Я споткнулась о дверной порог, и дверь распахнулась и ударилась об стену. Мистер Люпин и девушка отпрянули друг от друга. Он резко обернулся и увидел меня испуганную. Я открыла рот, чтобы быстро извиниться, но единственным, что смогла выдать, был сухой кашель. – Гермиона, – ахнул мистер Люпин. Волосы у него были растрепаны, верхние пуговицы на рубашке расстегнуты, лицо красное. Он показался мне таким чужим, совсем не похожим на моего учителя. Я почувствовала, как краснеют щеки. – Я… простите. Я думала, мы договорились… Тут девушка повернулась, и фраза застряла у меня в горле. Я раскрыла рот, и леденящий холод пронзил мое тело. Я уставилась на нее. В ее бирюзовых глазах читалось не меньшее удивление. Она резко отвернулась, потом посмотрела на свои дорогие туфли на шпильке, скользнула взглядом по полу и наконец беспомощно остановилась на мистере Люпине – Римусе, как она только что называла его и стонала. Я знала девушку. Особенно ее золотистый, идеально завитой хвост, постоянно болтающийся передо мной на уроках защиты от темных искусств. На уроках мистера Люпина. Школьница, которую только что тискал мой учитель, была Астория Малфой. Моя голова закружилась. Кроме того, я боялась, что в любой момент меня могло стошнить. Я таращилась на них обоих и пыталась стереть из головы эти последние минуты – но это было невозможно. Я прекрасно все понимала, мистер Люпин и Астория тоже все понимали, это стало видно по их шокированным лицам. Я сделала шаг назад, протянув руку, мистер Люпин тоже шагнул ко мне. Я снова споткнулась о порог и еле-еле удержалась на ногах. – Гермиона, – начал он, но шум в ушах становился все громче. Я развернулась и бросилась прочь. Я слышала, как мистер Люпин снова окликнул меня, на сей раз громче. Но я просто бежала. Дальше. Еще дальше.