Светлячки

      По мощеному камню, эхом разбегаясь в разные стороны, звучат легкие шаги. Их хозяин ступает аккуратно и плавно, словно идеальный хищник пробираясь вперёд, к цели, известной ему одному. Лунный свет мягко путается в чёрных волосах, играясь в них словно шкодливый ребенок, и ласкает утонченные черты лица, не раз поцелованные Солнцем. Мужчина молчит и не говорит красавице Луне ни слова: лишь задирает голову чуть выше, и останавливается на короткое мгновение, позволяя летнему ветру — яркому задире — растрепать прическу и ворот рубахи. Каждый вдох, покрытый многовековой пылью и ожиданием, даётся ему с невыносимым трудом, но он пытается. С недавних пор, Влад снова учится дышать.       Где-то в глубине сада, через стрекот сверчков и шелест деревьев, звучат звонкие голоса гостей, и смех двоих, что выжжен в сердце поверх всех языков и молитв. Проклятая душа ноет в тоске и разлуке, и мужчина как зачарованный делает шаг вперёд. Столетняя листва многочисленных деревьев замирает перед Господином, словно не решаясь впустить его на поляну, и воспоминания Влада вспыхивают светлячками.       Лале — племянница ненавистного Султана, дочь вражеской Османской Империи — любила светлячков. По вечерам, когда они неслыханно дерзко прятались по саду от бостанджи, в попытке урвать ещё секунду втроём, она вырывала свои маленькие ладошки из их рук и бежала вглубь сада, придерживая подол платья. Её светлая кожа мерцала при лунном свете, покрытая россыпью маленьких родинок, и Аслан смеялся, что Влад никогда не запомнит, сколько звезд в небе, но и сам до последней помнил каждую на её теле. Лале, зачарованно глядящая на мерцающих жучков, была словно соткана из лунного света.       Нежная и хрупкая, она знала все секреты и хранила самые страшные тайны — никогда не осуждая, она прикасалась мягкими губами к горящему лбу, и забирала все тяготы и невзгоды, принося за собой запах полыни с родных полей Валахии и святое прощение с запахом ладана и воска. Одним лишь шёпотом она заглушала всех Святых, произнося как молитву его имя.       Аслан был Солнцем. Ярким и нестерпимо тёплым. Он появился в его жизни внезапно — с горящим сердцем и справедливостью — одной своей улыбкой растопив холодное сердце плененного Влада, поступками показывая куда больше, чем словами. Аслан — это пламя костра. Разгоряченное тело, пропитанное соленым потом и дымом. Это звон стальных клинков, сбитое дыхание, спина, прижатая к спине, кровь на руках и шрамы. Звенящая искренность и доверие, рыжая макушка, растрепанные волосы, хриплый смех в ночи и вкус сладких фруктов на губах.       Воспоминания рассыпаются перед глазами Влада и переплетаются между собой, вспыхивая хрупкими недолговечными мгновениями в его памяти. Смех, запретные, желанные прикосновения и иступленный шёпот, что был только для них, смазывается и оголяет уродливую кровоточащую дыру вместо растерзанного сердца. Вместо улыбок и голосов — у Влада лишь застывшие навеки взгляды и переплетение холодных рук. Хрупкие и светлые — они потухли так же быстро, как и маленькие светлячки в саду поутру.       Влад, все ещё потерянный в прошлом, с некоторым страхом в душе делает шаг вперёд, на поляну, и открывает глаза ровно в тот миг, когда Лайя издает восторженный вздох. Небольшой клочок земли, когда-то разрытый и покрытый вражеской кровью, горит в ночи неярким магическим светом. Мужчина ощущает соленый привкус на своих губах, но не придает этому значения. Он в неверии смотрит на сад и сердце его не по-человечески быстро бьется — ведь впервые за шесть веков здесь снова появились они.       Светлячки…       Гости сидят в резной деревянной беседке, окутанной розами, и слушают Милли, что на коленях держит одну из старых книг, найденных в библиотеке.       — В легендах говорится, что светлячки это призраки умерших, а так же они являются символом возрождения души… есть история, краси-и-вая…       Влад замирает на месте, не в силах оторвать взгляда. Лео, слегка растрёпанный, сидит на скамье, опираясь спиной на резной столбик, и улыбка его горит, как яркое Солнце. В его объятьях — Лайя. Укутанная в легкую, словно серебряная нить, шаль, она внимательно слушает сестру, не упуская ни единого слова, но стоит только ему появиться на горизонте, как она тут же цепляется за него взглядом и расцветает в самой прекрасной улыбке. Милли ещё что-то говорит с важным и хитрым видом, а после берет за руку Сандру и Валентина, и тащит их куда-то вглубь. Сандра смеется, но послушно отправляется за девочкой, подбадривая парня легким ударом по плечу.       Лайя тоже смеется — смех её звоном разносится по саду — и вскакивает с места, хватая Лео за руку, направляясь прямо к застывшему хозяину замка. Когда она подходит ближе, то на щеках её гуляет румянец, а звезды в глазах сияют ярче обычного. Рыжий рядом зарывается свободной рукой в волосы и слегка ерошит их, посылая Владу заговорческую улыбку — и все пять веков ожидания осыпаются прахом, прямо к их ногам.       — Милли нарассказывала всякого, жуть как интересно и красиво, — немного смущенно поясняет девушка, и протягивает маленькую ладошку, переплетая пальцы. — По легендам, светлячки указывают путь даже в самой кромешной тьме…       — Действительно… красиво, — в ответ шепчет Влад, бережно касаясь нежной кожи. Лео рядом вдруг потрясает пустой банкой, что до этого держал в свободной руке, и улыбается как тот самый мальчишка, только что избежавший наказания от Али-бея за своевольный поступок.       — Ага. А ещё кто больше всех соберет их в банку, тот сможет загадывать желания остальным. Не знаю как вы, а я настроен на победу серьезно.       Лайя тихо смеется и качает головой. Волосы её пахнут полынью и ночью, а Лео все также горит огнём, согревая, но не обжигая, их своим теплом. Влад слышит звонкие голоса Лале и Аслана, что путаются и исчезают в шорохе деревьев, и впервые за много столетий, улыбается.       — Тогда чего же мы ждём?       Влад бережно, но крепко, сжимает ладонь в своей руке и следует за звонким смехом, больше не боясь потеряться во мраке.       Хрупкие, но дарующие свет, светлячки сотнями вспыхивают во тьме, озаряя теплым мерцанием многовековое проклятье.