Words on your skin

- Блииин... - устало протянул Киришима, усердно потирая переносицу. - Ты вообще уверен, что это не Каминари с Мино изрисовали тебя, пока ты сладко спал и в ус не дул? Еще и коварно хихикали при этом, наверняка. Бакуго скептически приподнял бровь. - Даже если бы я не был уверен, думаешь, они осмелились бы? - Не мни себя невесть кем. Ты просто их одноклассник и всего-то. - фыркнул Киришима, продолжив стучать по клавишам замызганного ноута. - Шутки шутками, а все же. Ты пробовал просто отмыть ее? - А ты как думаешь, идиот? Я тер, пока рука не покраснела. А ведь мог и не стараться! Это точно та девка с ее дурацкой причудой, будь она проклята! - Ну ты как всегда... попадаешь в какие-то ситуации. - Когда это я попадал в ситуации?! - вскипел Бакуго. Эйджиро лихо крутанулся на стуле и, с совершенно невинным и довольным видом глянув на друга, приготовился перечислять. Но только он собирался открыть острозубый рот, как компютер подал сигнал, уведомляющий, что поиск завершился. - Что там? - лениво спросил Бакуго, будто нехотя поглядывая на экран. - Ну... - Эйджиро принялся зачитывать - Причуда "Verum" ... это еще что за бредятина... причуда... так-так... когда воздействует на другого человека, проявляет мнение окружающих людей о нем, отображая его в виде татуировок на коже подверженного причуде, т.е. причуда не приносит конкретную пользу ее обладателю... Бакуго страдальчески застонал. - Ну, теперь хотя бы понятно, откуда эти слова на твоей руке. - Киришима вернулся к сайту. - Действие причуды анулируется через месяц. По истечении этого срока все надписи исчезнут. - Бляяяя... - послышалось за спиной. - Эта хрень еще и на целый месяц... - Хмм, довольно странная причуда, не находишь? - размышлял Эйджиро. - Она ведь ничем не полезна для ее владельца. - Окей, давай-ка еще раз проясним. Целый месяц на моей коже будут появляться гребаные надписи, а их содержание будет зависеть от того, что обо мне думают чертовы людишки? - Ну да. По крайней мере, на сайте больше ничего толкового не сказано. Бакуго взъерошил и без того лохматые волосы. Какого черта это происходит именно с ним? Какого черта он вообще вышел сегодня из общежития? Нужно было остаться в комнате и залипать в стрелялки с Кири, как они делали бы это в любую другую скучную субботу. Но ему внезапно понадобилось срочно приобрести - кто бы мог подумать, господи - яблоки. Урарака утром объявила, что решила приготовить для всех шарлотку, а Кацуки был менее раздражен, чем обычно. Нет, он не вызвался помочь. Но потом Киришима начал ныть о том, как давно не ел шарлотку, и Бакуго сам не заметил, как оказался в магазине. Не делай добра - не получишь зла, как говорится. Какой-то младшеклассник рассыпал чертовы яблоки, естественно, Бакуго решил позабавиться, но перестарался, и мелкий вывихнул себе руку после неудачного падения на пол. А свидетелем всего этого стала странноватого вида девушка с белыми волосами. Она молча подошла к нему, встала напротив. Он смерил ее презрительным взглядом. И вдруг почувствовал, как по всему телу прошелся острый разряд. В глазах потемнело, а когда Бакуго пришел в себя, девушки уже не было поблизости. Он был раздосадован, он хотел поквитаться, но уже через три часа, жадно поедая третий кусок шарлотки, он не придавал какого-либо значения этому случаю. И только после полудня он заметил, что чуть дальше от запястья на левой руке, будто аккуратно выведенная тончайшим пером, красовалась строка. Строка, которая гласила: "Какой грубиян, не хотелось бы с ним пересечься снова". Сложив два и два, Бакуго решил, что это действие причуды той раздражающей девушки, но от этого легче не стало. Не особо задумываясь, он нагрянул к Эйджиро в комнату и заставил того около часа просматривать перечень официально зарегистрированных на данный момент причуд. - Ты справишься, Баку. Даже не заметишь, как месяц пролетит, гарантирую. - сверкнул улыбкой Киришима. В ответ Кацуки издал скомканный смешок. Выражение его лица резко приобрело привычные черты, грубые и самоуверенные. - Было бы с чем справляться. Меня никогда не заботило мнение других, тебе ли не знать? - Да, знаю... - неуверенно пробормотал красноволосый и отвел взгляд. Бакуго заметил, но не подал виду. Бакуго не тупой. Сердечные дела ему не интересны, но нужно быть полнейшим идиотом, чтобы не заметить, как Эйджиро пялится на него целую вечность, наивно полагая, что Кацуки не видит, как тускнеют глаза красноволосого каждый раз. Бакуго знает, что Эйджи влюблен в него. Он быстро все понял, в отличии от того же Деку, за которым так же молча и печально наблюдает Урарака со своего незавидного островка под названием "френдзона". Кажется, Бакуго сам того не осознавая отправил на островок и Киришиму. Но Очако хотя бы девушка. Отвращение? Нет, он не чувствует этого. Он вообще не думает, что может чувствовать что-то подобное к этому парню, что-то, что запятнает их дружбу, которую Кацуки так долго не хотел признавать. Но, кажется, любовь тоже относится к этому негласному списку? Бакуго путается в мыслях каждый раз, как начинает это обдумывать. Он не знает, что предпринять, поэтому просто молча наблюдает за тем, как быстро растут чувства друга. И он никогда не пытается оставить их в безопасности. Он нещадно ранит их, отпуская грубые комментарии и произнося вслух вещи, которые в очередной раз оставляют шрамы на несчастном сердце Кири. Бакуго просто честный. Хуже всего в этой ситации было бы подыгрывать красноволосому, обходить стороной больные темы... словом, заниматься всякой ерундой. Это не в стиле Бакуго Кацуки. И это не в стиле его друга, разве не так? "Это моя тебе забота." - шепчет он мысленно, засматриваясь на фальшивые улыбки. Даже если Эйджиро этого не знает или не понимает, Бакуго заботится о нем, как умеет. И его прямота и колючая грубость - тоже забота. В конечном итоге, Киришима ведь единственный, о ком он заботится. Вообщем, какая разница, кто и что думает про Бакуго? Пусть хоть все кости ему перетрут (если кишка не тонка), главное - Эйджиро всегда поблизости, всегда на его стороне. Так думал Бакуго, щелкая джойстиком и проглатывая очередной кусок шарлотки, нехотя признавая кулинарные способности Урараки. А на следующий день он, задрав футболку, хмуро прожигал взглядом кожу живота, на которой медленно проступали чёрные, будто вытатуированные буквы. "Мерзкий." Это была уже четвёртая за день, и Кацуки оставалось лишь радоваться, что шея и лицо оставались чистыми. Ту надпись, что появилась вчера, парень залепил пластырем с мультяшным изображением Алого Бунтаря (пластырь был Киришимы). Не потому что боялся, что кто-то заметит и прочтёт. Просто не хотел лишних расспросов. Бакуго пнул ногой белую дверцу, и та жалобно взвизгнула, стремительно отлетев к стене. При этом чуть не задела ошеломленного Киришиму, который как раз собирался постучать и осведомиться, все ли у друга в порядке. Кацуки зыркнул на него и грубо бросил: - Отвали. Не хотел, но оно само вырвалось. Тем не менее, на лице у Эйджиро не мелькнула и тень обиды, скорее, обеспокоенность, и он вышел из уборной вслед за одноклассником. - Может, если Аизава-сэнсей на тебя глянет, все прекратится? - Дубина. - Бакуго отвесил Кири шуточный подзатыльник. - Это работает только с теми, кто использует причуду, а не находится под её воздействием. Киришима хотел было что-то добавить, но они уже вошли в душный класс, и Кацуки направился к своему столу и плюхнулся на стул. Он оглянулся, заметив, что рядом не щебечет красноволосый, и обнаружил, что его уже облепили Мина, Оджиро и другие одноклассники. Бакуго зло фыркнул и отвернулся. Киришима всегда был душой компании, и не то чтобы Бакуго было до этого большое дело. Просто... Одноклассники были друг у друга, а у него был только Эйджи, самый лучший бро во вселенной, и делить его с кем-то было попросту невозможно. Недопустимо. Но окликнуть Киришиму Бакуго не собирался. Да, он будет сидеть с каменным лицом, пока внутри все готово в любую секунду взорваться, но не покажет, что ему действительно не по себе, когда красноволосый не с ним, а с этими.. имбецилами. Настоящие проблемы начались на третий день, когда из-под укороченного рукава выползла очередная надпись, в этот раз довольно крупная. Такую пластырем не заклеить. "УРОД." - гласила она. Слово было банальное (у Бакуго уже было несколько синонимичных ему), но слишком уж кричащий почерк и размер букв. - У тебя что, татушка? - первым полюбопытствовал Каминари. - Довольно самокритично для татуировки. - изрёк Иида, поправив очки. Бакуго одарил их уничтожающим взглядом, однако ответить ему было нечего, и на миг в его глазах промелькнула растерянность. - Это я нарисовал, пока он дрыхнул. - бодрый громкий голос Киришимы заставил всех дружно повернуть головы к нему. - Ты бессмертный, что ли? - присвистнул Минета. - Не, я огненноупорный. - заявил парень, и класс взорвался хохотом. Беседа как-то незаметно перетекла сначала в обсуждение причуды Эйджиро, потом тугоплавких металлов и продолжалась до самого звонка. Как только Киришима сел за парту, на столешницу прилетел сложенный вдвое клетчатый листок. Он развернул записку. "Огнеупорный, болван." Эйджиро хмыкнул и перевернул бумажку. "Спасибо." Он оглянулся, но Кацуки что-то записывал в тетрадь, не обращая внимания на одноклассника. Сверху внезапно прилетел подзатыльник учебником. Кири опасливо перевёл взгляд на нависшего над ним Эктоплазма. - Несомненно, наблюдать за тем, как Бакуго выполняет задание, очень увлекательно, но тебя оно тоже касается. Эйджиро тут же принялся строчить, упустив возможность заметить, как Кацуки прячет ладонью довольную улыбку. Прошло две недели. Бакуго отсутствующим взглядом смотрел в зеркало, смотрел на ноги, по которым струились чёрные строчки, на талию, которую опоясывали десятки слов и фраз, на вены на запястьях, вдоль которых прорезались свежие надписи. "тварь. что б тебя самого так." "ненавижу тебя всем сердцем." "твои страдания стали бы лучшим подарком." Кацуки устало потёр переносицу и полез в карман рюкзака за новой упаковкой пластырей. Доставая из коробки клейкие полоски, заметил, что пальцы дрожат. Парень зло отшвырнул прочь пластыри и подлетел к шкафу. Он выудил оттуда первую попавшуюся кофту с длинными рукавами и нетерпеливо натянул на тело. В дверь постучали, а затем в комнату просунулась красная макушка Киришимы. - Ну что, идём? Кацуки затянул ремень на джинсах. - Идем. Пока шли в тренировочный корпус, Киришима то и дело с беспокойством поглядывал на Бакуго, который почти не реагировал на его реплики и шагал вперёд, не разбирая дороги. - Эй! - Эйджиро вовремя остановил друга, предотвратив его столкновение с фонарным столбом. - Приятель, очнись! Бакуго поднял глаза на Эйджи. - Я просто.. - Эй, ребята, мы сейчас опоздаем! - раздался голос Мины за спиной, которая тотчас промчалась мимо парней, точно вихрь. - Бежим. - Киришима потянул Кацуки за рукав. *** Киришима снова и снова продолжал отрабатывать свои приёмы, уже предчувствуя, как вечером будут неприятно чесаться и кровоточить трещинки на коже. Однажды Бакуго дал ему крем, по его словам, "случайно завалявшийся в рюкзаке", но эффект не был впечатляющим. Зуд проходил, а на следующий день все повторялось снова. Ох уж эти издержки профессии... Кири провел запястьем по потному лбу и оглядел одноклассников. Все упорно тренировались, несмотря на нестерпимую жару. Все-таки экзаменационные практики дышали прямо в спину. Эйджиро едва не задела пронесшаяся мимо него по воздуху Очако, за которой резво бежала Тсую, пытаясь поймать своим липким языком. Кири усмехнулся и глянул вправо, где у небольшого прочного возвышения любил тренироваться Бакуго. Он и сейчас был там, а в воздухе витал резкий запах взрывов. Сначала красноволосый неосознанно загляделся на одноклассника, но через пару минут обеспокоенно нахмурил брови. - Бакуго, ты почему не переоделся? Кацуки, тяжело дыша, обернулся к подошедшему другу. По вискам одна за другой катились солёные капли, чёлка давно слиплась от влаги. И на Бакуго была толстовка, та самая, которую парень напялил ещё утром. - Мне и так... нормально. - пытаясь отдышаться, ответил он и хотел уже вернуться к уничтожению ни в чем неповинных камней, но крепкая рука Киришимы заставила его остановиться. - Ты с ума сошёл? - серьёзно и тихо проговорил парень, чтобы не привлечь лишнего внимания. - Подорвать тут все хочешь? Или ты забыл, как работает твоя причуда? - Отвали, я могу это контролировать. - все сильнее раздражаясь, дёрнул плечом Кацуки. - Иди занимайся своим делом. - Сними её. - Отвали, сказал же! - Баку, переоденься. - Да не могу я! НЕ МОГУ, БЛЯТЬ! - сорвался внезапно парень. Киришима, на секунду испугавшись, отступил назад и с тревогой заглянул в чужие глаза, где плескалось какое-то дикое отчаяние. - Что здесь происходит? - прогремел неподалёку голос Аизавы. Он неохотно направлялся к мальчикам. Остальные ученики, кто был поближе, тоже начали с любопытством поглядывать в сторону Бакуго и Киришимы. - Сэнсей... Бакуго не очень хорошо себя чувствует. Могу я проводить его... ээ.. в медкабинет или в общежитие? Пока никто другой не пострадал. Аизава проницательно глянул на хмурого Кацуки и на пытающегося посылать ментальные сигналы Эйджиро. - Валяйте. И не нарвитесь на приключения по дороге. - Спасибо, Аизава-сэнсей. - сверкнул острыми зубами Кири. *** - Сними уже эту чёртову кофту. Бакуго мнется. Неохотно тянет вверх плотную ткань и оголяет поочерёдно живот и руки. Киришима молча смотрит на чёрные значки, похожие на насекомых, которые постепенно оставляют все меньше участков чистой кожи. Они - будто оковы на обоих запястьях, будто готовая в любой момент затянуться удавка на ключицах, будто тонкие, но прочнейшие нити, связывающие все тело, мешающие ходить, дышать, жить. "Странный", "жестокий", "ничтожество", "монстр"... - Не читай. Здесь одно дерьмо. - усмехается Кацуки и отводит взгляд. - Неужели совсем ничего...? - неуверенно спрашивает Кири, не зная, какое лучше слово подобрать, но Бакуго понимает его и без слов. - Я.. не видел спину. Но я в это не верю. - Я могу посмотреть.. - а внутри так неприятно, так болезненно сжимается сердце. Спустя полминуты Бакуго решается. - Хорошо. - и садится на табурет спиной к Киришиме. Красноволосый неуверенно подходит и ближе наклоняется к чужому телу, медленно прикасается к коже и изо всех сил старается сдержать сходящее с ума сердце. Он осторожно проводит пальцем вдоль очередных надписей, скользит взглядом по этим маленьким черным закорючкам, которые принесли столько боли Кацуки. Спина Бакуго горячая, почти обжигает подушечки пальцев. Киришима, впрочем, и представить себе не может холодного Бакуго. "Холодный." "Вы ничего не знаете." - сжимает зубы Эйджи. - Ну что там? - давя из себя незаинтересованность, спрашивает Бакуго. Что сказать? Нет ни одного слова, ни словечка, которое могло бы приободрить друга. И как Киришима может сказать ему об этом? Ему никогда не хватит смелости. И если уж на то пошло, где его мысли? Почему мысли Киришимы Эйджиро не трансформируются в надписи? Бакуго ждёт. Киришима снова пробегает взглядом по спине. "Ни на что не способный." - Талантливый. "Страшный и уродливый." - Очень красивый. "Худший человек в моей жизни." - Лучшее, что со мной случалось.. - Хватит! - Бакуго резко разворачивается и отталкивает ладонь Киришимы. - Ты что творишь?! - И-извини.. - бормочет Эйджиро и с ужасом понимает, что в глазах стоят слезы, готовые вот-вот ринуть вниз по щекам. - Мне не нужна твоя жалость, дурак! - Это не жалость! Это мысли! Люди и правда так думают... Я.. думаю так. - Здесь - Кацуки выкидывает вперёд руку - все написано. Хватит! - Н-не знаю, может это причуда так действует. - голос Киришимы дрожит. - Но это ведь невозможно! Чтобы все видели тебя в таком свете. - А может я такой и есть? - хохочет Кацуки, и Эйджиро на самом деле становится страшно. - Это не так! - Эй, Кири, - Бакуго зовёт его по сокращённому имени, от чего ещё больнее слушать его надрывный хриплый голос, - сними уже свои розовые очки. Сними и выброси куда подальше. Пока Бакуго Кацуки не стал твоим самым большим разочарованием. *** Школьная жизнь текла своим чередом. Ученикам Юэй хватало забот. Но желание закончить обучение и стать теми, кем они всегда хотели стать, было гораздо сильнее лени и усталости. Очередной месяц учебных будней подходил к концу. И это был самый долгий месяц в жизни Бакуго. Он перестал смотреть людям в глаза. Он боялся людей. Каждый раз, проходя по школьным коридорам, парень ловил себя на навязчивых, распространяющихся по разуму словно яд мыслях. Этот очкарик наверняка подумал про него что-то гадкое. А эта младшеклассница, вероятно, боится его до дрожи в коленях. Всё это означало для него одно - новые надписи на теле. Он подозревал всех, в любом взгляде ему виделось осуждение и неприязнь. Кацуки натягивал капюшон как можно ниже и почти бежал мимо всех этих людей, бежал туда, где никто не сможет увидеть его жалкое, истощенное тело, покрытое грязными словами и красными пятнами с засохшей кровью (по вечерам он отчаянно тёр кожу мочалкой, глухо всхлипывая, и часто перебарщивал). Все, что удерживало его от импульсивных необратимых действий, это осознание того, что до конца месяца осталось всего ничего. И все закончится. Весь этот кошмар останется лишь страшным воспоминанием. Кроме того, слова, появлявшиеся на коже, пока не заходили дальше запястий и шеи, и их можно было скрыть одеждой. Бакуго горячо молился, чтобы так и продолжалось до последнего числа этого месяца. Но просьбы его не были услышаны. - Эй, Бакуго.. Киришима приоткрыл дверь в неосвещенную комнату и вгляделся в темный силуэт. Кацуки сидел на полу, подтянув колени к подбородку и закрыв лицо руками. Эйджиро охнул и подлетел к другу, проехавшись на коленях по пыльному ламинату. - Хэй.. - он взял в свои руки подрагивающие ладони и заглянул в блеснувшие страхом глаза. - Что случилось? А потом Эйджиро понял, что на щеке у Кацуки жирные кричащие буквы гласили: "ТРУС". Сначала он молча сжимал чужие руки. - Ты не пойдёшь на занятия? Кацуки едва слышно сказал "нет". - Тогда прогуляем вместе. - вздохнул Кири и улыбнулся уголком рта. - Закажем пиццу и посмотрим какой-нибудь ужастик. Что скажешь? Бакуго молчал, уставившись на свои руки. Солнце поднялось ещё выше и залило розоватым светом стопки учебников и комиксов, кассеты с видео-играми. Пылинки неустанно плясали в его лучах. Через приокрытое окно веяло прохладным утренним воздухом. Утро набирало силу, готовясь перетечь в ясный безоблачный день. Киришима приподнялся и вытащил из-под стола скомканный рюкзак. В нем он нашарил чёрный маркер и вернулся к Бакуго. - Смотри. - сказал он, помахав маркером перед лицом друга. Эйджи зубами снял колпачок и взял руку Кацуки в свою. Он решительно перечеркнул одну из надписей чёрной линией и снизу написал "классный". Бакуго растерянно наблюдал за его действиями, а красноволосый продолжал зачеркивать фразы и оставлять вместо них свои. Осмелев, Кири потянулся к лицу и нарисовал на чистой щеке смешную рожицу. - Эй! - воскликнул внезапно Бакуго и засмеялся. Киришима так и застыл с маркером в руке. Бакуго смеялся. Так просто, легко. Как давно он не слышал этот его смех. Самый прекрасный звук на свете. Его лицо все ещё выглядело таким же измученным и осунувшимся, его руки немного дрожали, но его искренний смех наполнил комнату, и сейчас этого было достаточно. Этого было достаточно. - Чур я выбираю фильм. - усталым, но спокойным голосом сказал Бакуго. - Тогда я закажу пиццу! - излишне возбужденно выпалил Кири. Спустя час Кацуки заснул у него на плече. Судя по его виду, он не ложился уже два дня подряд, и Киришима был искренне рад, что парень наконец сможет хоть немного отдохнуть. Все будет хорошо. Конец месяца скоро. *** Бакуго мечется по комнате, снова и снова ударяет кулаком о хлипкий стол. Он хочет взорвать этот стол к чертям, взорвать всю эту комнату, это никчемное тело, на котором уже почти не осталось нетронутой кожи. Он задыхается. Пытается набрать больше воздуха в лёгкие, но не может. В глазах рябит, по стенам хаотично пляшут все слова, отпечатанные на его теле. Бакуго закрывает глаза и кричит, но слова не исчезают, только становятся чётче. Он был бы рад заплакать, но все, что Бакуго чувствует, - это страх и безысходность. В сознание врывается голос Киришимы, который неизвестно когда появился здесь. - Что? Что случилось?! На мгновение парень замирает и смотрит на встревоженного Эйджи. - Месяц прошёл. - хрипит он. - И все осталось. ВСЁ ОСТАЛОСЬ, ТВОЮ МАТЬ. Киришима хватает парня за плечи, но тот выворачивается. Взгляд Бакуго судорожно пробегает по столу, словно ищет что-то. Эйджиро не успевает ничего понять, когда в чужой дрожащей руке появляется лезвие. А в следующий момент по руке Кацуки течёт кровь из тонкой раны, разрезавшей прямо посередине одну из фраз. У Киришимы останавливается сердце. Он недоверчиво смотрит на темные капли на полу, а потом выбивает у Бакуго нож из ослабших пальцев. - Что ты делаешь?! Бакуго и сам уже не знает, что он делает. Он смотрит, как Кири затягивает лоскут простыни на безвольной руке, и как через ткань тут же просачивается кровь. - Дурак! Какой же ты дурак, Бакуго! Что же ты творишь?! - Я НЕ МОГУ ТАК БОЛЬШЕ, КИРИШИМА! Посмотри блять, кто я! На, читай! - снова кричит Кацуки, протягивая ладони к красноволосому. Но тот хватает их и шепчет, сквозь выступившие слезы. - Да почему же ты вообще веришь этим дурацким рисункам?! Почему не можешь мне поверить? Ты самый лучший, я знаю это, ты сильный и добрый, я так люблю тебя... Может, я должен был сказать раньше... - Да знаю я это! Уже давно.. Киришима застывает, разомкнув острые зубы. И слезы с новой силой струятся по его щекам. - Ты знал все, и все равно посмел сделать с собой такое?! Эйджиро больше не в состоянии сдерживать рыдания. Он падает на чужое плечо и несильно бьёт кулаком в твёрдую грудь Кацуки. - Прости.. - шепчет тот, запуская пальцы в красные неуложенные пряди, и сам плачет впервые за долгое, долгое время. Каминари, прибежавший на шум, поспешно набирает номер скорой помощи. *** Умиротворенную тишину комнаты разрезал дотошный звук будильника. Киришима недовольно поморщился в полудреме и нащупал под подушкой вибрирующий телефон. Наконец все снова стихло. Эйджи перевернулся на другой бок и нос к носу столкнулся с сопящим Бакуго, чья ладонь спокойно полеживала на животе красноволосого, слегка сжимая ткань футболки. Видимо, они так и заснули вчера в одежде, не досмотрев тот жутко скучный фильм. А может скучным он показался, потому что они совсем не обращали внимания на то, что происходит на экране? - Кацуки, - ещё не проснувшимся голосом прошептал Киришима, - мы в школу опоздаем. Бакуго неразборчиво заворчал и притянул парня ближе, уткнувшись носом в чужое плечо. - К черту... Эйджиро усмехнулся и осторожно провел подушечками пальцев по бледной коже шеи и плеч, по чистым рукам. Без всяких отметин и надписей. Да, они исчезли, как и полагалось. Просто постепенно, одна за другой. Всё вернулось на круги своя. Только Бакуго уже не был прежним. Да и Киришима тоже. Ведь такие вещи не испаряются бесследно. Но время идёт, и душевные раны сглаживаются. О произошедшем напоминает лишь тонкий, едва заметный шрам на руке Бакуго. Ну и то, что теперь на школьных переменах Кацуки тащит Кири в подсобку, и они целуются, пока у последнего не начинает кружиться голова. Как бы ни хотелось признавать, но именно благодаря тому периоду они сейчас вместе. Кто знает, сколько бы Киришима ещё тянул с признанием, и сколько бы ещё до Бакуго доходило, что он не просто так не хочет ни с кем делить Эйджиро. - Ну все, Бакуго, встаё-оом... - проныл Эйджиро. - Я не выспался.. - ..что, кошмар опять приснился? Бакуго вздохнул. - Да, снова тот же самы.. аай! Парень распахнул глаза и столкнулся с серьёзным взглядом Киришимы, который как-то неожиданно оказался прямо над ним. - Ну все, хватит. Эйджиро зубами открыл колпачок чёрного маркера и резким движением задрал Бакуго футболку, заставив щеки светловолосого мгновенно покраснеть. - Что ты.. что ты там пишешь? - уточнил Кацуки, почувствовав прикосновения стержня к коже. - Встань и посмотри в зеркало. Тогда узнаешь. - усмехнулся красноволосый. - И пусть это будет единственное чужое мнение, которое тебя беспокоит. - Ха-ха, очень смешно. - нахмурился Бакуго и потянул Киришиму на себя, чтобы позволить их губам соприкоснуться. Маркер и опасения Киришимы по поводу школьных занятий летят к чертям. *** - я люблю тебя -