Леденец

Сколько Бирна себя помнит, он всегда приносил ей леденцы. Это было их маленькой традицией: если дядя приходил в гости, в карманы Бирны перекочевывала россыпь цветных стекляшек в шуршащих фантиках, которые нельзя было трогать никому, кроме неё. Бирна никогда не была жадной, особенно, если дело касалось сестры — Гиде бы она отдала и последнюю футболку, если бы та вдруг ей понадобилась. Но леденцами, которые приносил ей дядя, она не делилась ни с кем, даже с ней. Она хранила их в коробке под кроватью, как сокровище, и эта коробка никогда не пустела, потому что дядя приходил часто и приносил больше леденцов, чем Бирна могла съесть. Однажды мама попыталась эту коробку конфисковать под предлогом того, что сладкое, во-первых, должно храниться в буфете, а во-вторых, выдаваться после еды, но Бирна тогда обиделась на неё смертельно и два дня есть напрочь отказывалась, так что коробка вскоре перекочевала обратно на свое законное место под её кроватью и больше оттуда не исчезала. Почему-то это было важно. Может быть потому, что леденцы были только для неё. А может быть потому, что они символизировали любовь — Бирна знала, что дядя любит её больше всех. Сильнее, чем отца и Гиду, даже сильнее, чем маму. И Бирна дядю любила тоже, каждый раз с нетерпением ожидая его прихода. В детстве в этом не было ничего неправильного: он был большой, улыбчивый и теплый, он подкидывал её в воздух, и Бирна звонко смеялась. Было немножко страшно упасть, но всегда хотелось еще. Она знала, что дядя никогда не уронит её. Потом она сидела у него на коленях и шуршала фантиками, перекатывая цветные стекляшки во рту, пока дядя говорил о чем-то с её родителями. Бирна не понимала их разговоров, поэтому никогда их не слушала. Это было и не нужно: достаточно было кутаться в дядины теплые руки и думать о своем, делая самолетики из фантиков. И странно, но с течением времени в их отношениях с дядей почти ничего не изменилось. Бирне девятнадцать, а он все так же дарит ей леденцы и кружит её на руках. И она все так же уверена в том, что он не уронит её: ни за что, никогда. Как и в детстве она садится ему на колени и обнимает за шею. Но кое-что все-таки изменилось. Теперь они встречаются в его квартире, и Бирне приходится врать, что она остается на ночь у подруги, чтобы не вызывать у матери лишних вопросов. Теперь она уже понимает, что значили взгляды, которые Ролло бросал на мать — он смотрит на неё так же, когда она выходит из его ванной в одном сползающем полотенце. Бирна знает, что похожа на мать внешне, и это, возможно, одна из причин, по которой дядя сажает её к себе на колени и скользит ладонями вверх по обнаженным бедрам, жадно выцеловывая ей шею. Бирна также знает, что это не проблема. Ведь дядя все еще любит её больше всех, свою сладкую девочку. И пока он владеет ей, она может безраздельно владеть им, как коробкой с леденцами — своим личным сокровищем, которым можно не делиться ни с кем, и которое никто не сможет отобрать — даже мать. Особенно мать. Ведь Бирна лучше неё по всем параметрам — она доказывает это дяде неустанно жаркими темными ночами. И ей не кажется, что это неправильно. Как по ней, куда неправильней, что родной отец, заменивший одной семьей другую, звонит ей только по праздникам. Целоваться после леденцов сладко, и Бирна целуется с упоением, позволяет дяде вылизывать ей рот, не обращая внимания на то, что борода колется, не думая ни о чем. Ни о чем, кроме греющего кровь желания, тягучего как мед, которое сконцентрировалось где-то внизу живота. Бирна слезает с колен дяди и устраивается на полу между его ног. Она смотрит ему в глаза, когда расстегивает ширинку на его джинсах. Смотрит ему в глаза, когда облизывает головку его члена, как леденец. Ей нравится, как расширяются его зрачки, когда она проходится языком по всей длине. Нравится, как он запускает руку ей в волосы, когда она берет глубже. Нравится, что косвенно он приучил её к этому, привив страсть к леденцам на палочке. Сколько Бирна себя помнит, дядя всегда приносил ей леденцы. И пусть она никогда не была жадной, никому не разрешено было лезть в её коробку с цветными стекляшками, сладкими сокровищами в шуршащих обертках. В её отношения с дядей никому не разрешено лезть тоже. Она взрослая девочка и может взять леденец, когда захочет.