Третий лишний

      Во время университетских перемен случается много чего странного. Начиная от рисования членов мелом (спасибо, что мелом, а не самим членом) на доске и заканчивая спорами о вместительности женского влагалища, которое, по мнению моих одногруппников, принадлежащих к мужской половине группы, в обязательном порядке растягивается, как раскатываемый презерватив под давлением пениса, и становится больше Марианской впадины в зависимости от количества проникновения в него.        Наверное, вы сейчас такие: «Йо-о, Йеджи, почему мы говорим о писюнах? Неужели в университетах только их и обсуждают?», на что я точно не растеряюсь ответить, ведь тема писюнов довольно сенситивна, как и мужское эго, задень которое — и представитель мужского пола начнёт ныть, что ты ему жизнь испортила тем, что он увидел твои прокладосы. Так вот, почему мы заговорили о писюнах: потому что во время этой перемены один такой хрен, он же Хван Хёнджин, пялился на меня.       Чувак словно выпал из реальности, и было непонятно: то ли он делает вид, будто смотрит не на меня, когда я замечаю его взгляд, то ли у него расстройство координации движения глаз. Я же, уверена, была похожа на гарпию — такая же злобная и уродливая, особенно после вчерашней попойки в доме Джису, где мы вдвоём выжрали из погреба её бати несколько бутылок вина — не менее четырёх так точно. Правда, у меня как-то хватило сил явиться к первой паре, а вот у обладательницы отменного зада не совсем, потому она опаздывала даже ко второй. Ну, скажу точно, мы круто отметили её день рождения, ну, а ещё неплохо так пососались под песни Билли Айлиш. Ну, а что, девчули, умеющие по-настоящему развлекаться, всегда развлекаются по-настоящему.       Мои глаза закрывались не только от сонливости, но и от яркости солнца, лучами проникающего в оживлённую аудиторию, где парни и девушки спорили о том, какой член лучше: маленький, но толстый или длинный, но тонкий. Господи, все эти разговоры заставляли меня закатывать глаза в приступе раздражения, потому что я считала, что любой член всегда способны заменить пальцы. Женские, конечно. И конечно же, принадлежащие Чхве Джису. Возможно, вы будете меня осуждать, но, чёрт, давайте просто дружненько примем тот факт, что я, Хван Йеджи, не только любительница хорошенько нажраться по поводу и без, но и лесбиянка до мозга костей, по крайней мере, рядом с Джису. Другие девушки, на мой взгляд, были не такие привлекательные, а парни уже давненько перестали меня интересовать, если вы понимаете, о чём я. Правда, о моей ориентации мало кто знал, всё-таки меня в основном окружали гетеро, которые всячески принижали ЛГБТ-сообщество и всё, что с ним связано. Но буду откровенна — никто не знал не потому, что я боялась открыться, а потому, что я не видела смысла обсуждать свои вкусы и предпочтения с окружающими, их это просто не должно касаться, потому что сплю с девушкой я, а не они.       Скрестив руки на парте, я положила на них голову, тут же прикрывая глаза и пытаясь абстрагироваться от всего происходящего вокруг, особенно от очевидных взглядов Хёнджина, который ну никак не интересовал меня. Он, конечно, был смазливый, чуть ли не все девчонки нашего потока, знающие его, грубо говоря, текли от него, при всём при этом он был спокойным парнем, без всяких, кхм, заёбов, как у большинства парней, которым популярность сносит крышу; может быть, поэтому его считали душкой, однако мне было всё равно — я даже не думала о нём. Хотя знаете, была одна вещь, которую я как-то случайно узнала о Хёнджине. Он, как оказалось, был трипофобом. И из-за этой информации у меня в голове крутилась максимально странная мысль: если трипофоб увидит одновременно очко и влагалище, начнётся ли у него паническая атака?.. Ну, проверять я, конечно же, не хотела, но любопытство здорово так терзало мой бедный, зачастую пьяный мозг.       Именно в этот момент я почувствовала запах знакомых духов, отчего и подняла голову, чтобы увидеть её — Чхве Джису, что всегда была, как новая Барби, — красивая, в розовых шмотках и, что интересно, всегда улыбающаяся. Правда, сегодня она была мрачнее тучи — с синяками под глазами, бледная и недовольная, только это всё равно не делало её некрасивой. Моя Джису всегда была прекрасна, даже когда она сама так не считала.       — Смешивать вино с пивом было безрассудным решением, — бросила девушка, буквально обрушившись на стул, что сразу же жалобно скрипнул от резкости её падения.       — Я ни о чём не жалею. Ни о чём, — смотря на неё, проговорила я, пока на моих губах непроизвольно расцветала улыбка, стоило мне только огладить восхищённым взглядом любимый профиль.       — Даже о выброшенном с балкона счастливом лифчике? — девушка выгнула бровь, безмятежно посмотрев на меня и улыбнувшись. Сразу видно — её настроение улучшилось, как только она оказалась рядом со мной.       — О чёрт, только не говори, что я его выбросила, а не оставила у тебя… — мои глаза в миг округлились. — Нет-нет-нет… Это же был мой любимый…       — Если бы не я, ты бы и свои счастливые трусы подарила моему тринадцатилетнему соседу, который и наблюдал это шоу под балконом.       Чтобы вы понимали, мои счастливые трусы представляли собой трусы, подаренные самой Джису на День святого Валентина. Это был её первый подарок — комплект самого крутого из всех крутых комплектов нижнего белья, что можно было отыскать во всём Сеуле. Я даже в нём все экзамены сдавала и при этом вполне себе удачно! Он никогда меня не подводил, зуб даю.       — Без лифчика трусы могут потерять свои свойства, надо его вернуть, — наконец вынесла свой вердикт я, поворачиваясь к Джису всем корпусом и смотря на неё взглядом, полным решимости. — Даже если за него придётся драться с этим мелким говнюком.       Моя девушка слабо посмеялась, чуть ли не зеленея благодаря последствиям вчерашнего вечера, отчего она невольно прокашлялась, а после облегчённо выдохнула. И я смотрела на неё и всё никак не могла насмотреться — мне не верилось в то, что Чхве Джису — моя девушка, как и в то, что нам удалось найти друг друга в этом сраном университете и в этой душной стране, где однополую любовь пропускали сквозь стиснутые от отвращения и негодования зубы, называя это гадостью, выступающей «против природы».       Нам было хорошо вместе, мы были похожи, но в то же время были абсолютно разными — Джису любила доминировать, как бы то странно ни звучало, ведь, наверное, у вас сложилось впечатление, будто в нашей паре доминантой выступаю я из-за своей грубости и прямолинейности. Я и сама была в шоке, когда узнала о том, что Чхве любит быть мамочкой, не поверите. Смотря на эту Барби, даже в голову не придёт, что это она тебя отжарит, как что и надо, а не ты её. Кстати, о доминировании… Я хоть и была натурой непокорной, как говорила моя мама, я могла, нет, с удовольствием подчинялась Джису, да потому что это Джису, чтоб её! Вы бы знали, что она умеет…       И, чёрт, пока я смотрела на Джису, вновь и вновь исследуя её черты, которые знала уже наизусть, но всё равно любила изучать их раз за разом, в аудитории поднялся шумок, а вместе с ним и Хёнджин, который залез на парту позади нас.       — Хван Йеджи, ты мне нравишься! — только и донеслось до моих ушей, как у Джису на загривке чуть ли волосы дыбом не повставали от ревности, стоило ей услышать то же, что и мне.       Нет, ну я, конечно, порой привлекала внимание парней, даже несмотря на свой скверный характер, но публичных признаний мне ещё не доводилось получать. До сих пор.       Я медленно повернула голову в сторону возбуждённого от волнения блондина и скривилась от отвращения, получая его неловкую улыбку, которая так и говорила, мол, вот, зацени, это представление ради тебя, похвали меня, я же молодец.       Джису повернулась ко мне, смотря на меня взглядом, а-ля «ты серьёзно?», отчего я даже слегка опешила, не понимая, какого чёрта этот хрен стелится передо мной и на что он, собственно, надеется. По-моему, было очевидно, что он не в моём вкусе.       И тут в моих мыслях вырисовался целый круг. Хёнджину нравлюсь я, а мне нравится Джису, которой тоже нравлюсь я. Думаю, тут понятно, кто в проигрыше, не так ли? И как только этот самый круг замкнулся, следом за ним замкнулся и мой мозг, который подал самую громкую мысль за все мои двадцать лет.       Мои губы тронула кривая улыбка, увидев которую, Хёнджин сам улыбнулся — намного шире, чем улыбался до этого, но уголки его губ тут же опустились, как и он сам перед всей группой, только я повернулась к Джису и поцеловала её на глазах у всех, отчего одногруппники заохали, прикрыв рты от досады, ведь все думали, что у всеми любимого Хёнджина вот-вот появится девушка, а эта девушка удивила всех не меньше самого Хвана, поцеловав другую девушку, которая, конечно же, ответила на её поцелуй, да так жарко, что тишина в группе сменилась дружным улюлюканием и свистом. Думаю, всем стало очевидно, что в этой ситуации третьим лишним станет не Джису, которую все вокруг считали моей ну очень хорошей подругой, а сам Хван Хёнджин, попытавший удачу в признании и одновременно потерпевший полный провал в этом.       — Пошли заберём у мелкого пиздюка мой лифчик? — разорвав поцелуй, проговорила я с лёгкой одышкой, томно смотря в искрящиеся глаза напротив.       — Идём, — прикусив губу, ухмыльнулась Чхве и, поднявшись со стула и взяв меня за руку, направилась к выходу из аудитории.       Что ж, дорогие мои, это была история, в которой Хван Йеджи научит вас правильно отшивать парней. Записывайтесь на курсы, пока они бесплатные, но только после того, как я заберу свой лифчик, и, пожалуйста, в порядке очереди.