180 дней и 3 года

Четверг наступает неожиданно быстро. Сяо Чжань действительно не замечает того, как пролетает чуть больше недели. Он в очередной раз поражается тому, насколько ему комфортно с Ибо, который выступает теперь не в качестве друга, абсолютно органично вписываясь в свою новую роль. В целом, их общение ограничивается в основном учебой и ночными переписками, балансирующими на опасной грани игривой двусмысленности и однозначной пошлости. На учебе держать себя в руках всё так же сложно, и ситуация не становится легче по мере того, как ночные переписки становятся все горячее, и как порой сам Чжань не удерживается от легкой провокации или слишком откровенных намёков. В четверг он уходит с последней пары, подбрасывает Ибо домой, сам направляется к себе, чтобы принять душ и переодеться к свиданию. Он уговаривает себя не волноваться, потому что он, чёрт возьми, с таким нетерпением ждал этого дня, однако волнение появляется само собой и не укрывается от Сяо Инь, которая сидит на кровати в комнате своего сына и наблюдает за тем, как тот выгребает из шкафа свою одежду. Она пришла якобы за тем, чтобы спросить у Чжаня его мнение на тему ее новой работы, однако поведение того показалось однозначно занимательнее. — То, что у вас не было последней пары, я поняла, — тянет женщина, подхватывая с кровати светлый кашемировый свитер и крутя его в руках. — Ты решил потратить это время на наведение порядка в своем шкафу? — Нет, — качает головой парень, начиная вытряхивать вещи уже со следующей полки. — Думаю, что надеть. — Когда бы это было проблемой? — приподнимает бровь Сяо Инь. — Ты даже перед свиданиями никогда так не заморачивался. Куда собрался? Мне стоит волноваться? — Не стоит, — усмехается Сяо Чжань, полностью игнорируя ту часть материнской речи, что про свидания. — Хочу потратить тот сертификат на воздушные шары. Помнишь? — Да, подарок твоего друга, — вспоминает мать, поднимая взгляд на сына и чуть прищуриваясь. — Сертификат был на двоих? Правильно? — Да, — Чжань озадаченно пялится на кучу вещей. — Мы идем с Ибо. — О, — не слишком старательно изображает удивление женщина. — Я была уверена, что ты поведешь туда свою новую девушку. — У меня нет девушки, — напоминает Сяо Чжань, улыбаясь немного неловко и благодаря всех известных ему богов за то, что его мама не умеет читать мысли. — Ну, когда появится, — поправляет сама себя Сяо Инь. — В ближайшее время не появится, — отмахивается Сяо Чжань. — К тому же, это подарок Ибо. Логично, что мы можем сходить туда вместе. Разве в этом есть что-то странное? — Я не говорила, что это странно, — примирительно улыбается женщина, глядя на сына, щёки которого отчего-то пылают, захватывая этим «пламенем» и кончики ушей. — На высоте будет холодно. Возьми куртку. И мне нравится этот свитер. Сяо Инь кивает на вещицу, которую она крутила в руках несколько минут назад. — Спасибо, — улыбается Сяо Чжань, успокаиваясь так же быстро. — Наверное, его и надену. — И какие-нибудь тёмные брюки, — советует мать, поднимаясь с кровати и направляясь к выходу из комнаты, замирая лишь в дверях. — И удобную обувь. — Да, мам, — закатывает глаза Чжань, заставляя женщину фыркнуть. — Да-да, ты уже большой. Знаю, — смеется она, бросая на своего немного взъерошенного после душа сына полный нежности взгляд. — Когда будешь готов, покажешься мне. — Как будто на утренник в младшей школе собираюсь, — деланно стонет Чжань. — Ладно, если это так необходимо. — Не обижай мать, — начинает свою песню Сяо Инь снова. — Ты рожала меня в муках, да, я в курсе, — заканчивает за мать фразу Чжань. — А теперь иди уже. — Никакой благодарности, — очаровательно качает головой женщина, покидая комнату своего сына. — Я же сказал «спасибо», — разочарованно выдыхает парень в пустоту и, следуя совету матери, вытягивает из кучи шмоток чёрные брюки. Экран телефона освещается входящим сообщением. Ибо пишет, что уже готов, а потому Чжань может приезжать, как только будет готов сам. Сяо Чжань отвечает коротким «ок», откладывая телефон подальше, чтобы не отвлекаться: Ибо ничем не занят, а значит завалит его с головой сообщениями, мемами, вырезками из видео и прочим контентом. Так и происходит, потому что Чжань слышит, с какой завидной периодичностью вибрирует его мобильный. Сяо Чжаню требуется еще около получаса. В конечном итоге он крутится перед зеркалом в своей комнате, в принципе оставаясь довольным. У его матери однозначно есть вкус, потому что свитер, который сам по себе выглядит так, будто он немного больше подходящего размера, отлично гармонирует с черными узкими брюками. Сяо Инь парень находит в гостиной. Она разговаривает по видеосвязи с кем-то из организаторов своей выставки. Чжаню не хочется отвлекать ее от ее занятия, однако она сама замечает силуэт сына в отражении в мониторе ноутбука, а затем отвлекается от своего совещания, чтобы окинуть Чжаня быстрым взглядом и одобрительно кивнуть. — Отлично, Чжань-Чжань, ты выглядишь отлично, — мурлычет Сяо Инь, вскакивая из кресла и подбегая к сыну. — Но вот так будет лучше. Она прихватывает передний край свитера и запихивает его парню за пояс. Слишком небрежно. — Поправь там сам, — требует она, глядя на Чжаня испытующе, пока он заправляет свитер в брюки. — Не надо весь туда заталкивать, пусть только перед будет заправлен. Так твои ноги будут казаться длиннее. — Спасибо, — усмехается Чжань, изучающе глядя на мать. У него мелькает подозрение, что мама собирает его именно на свидание. И тут есть всего два варианта: она либо не поверила в то, что он встречается с Ибо сегодня, либо она дает ему советы по тому, как одеться на свидание с Ибо. Какой из этих вариантов хуже, он думать не хочет. Сяо Инь немного поправляет ему волосы, аккуратно укладывая пару выбившихся прядок, и отступает на шаг назад, чтобы полюбоваться. — У меня самый красивый сын в мире, — заключает она, довольно улыбаясь. — И как у нас с отцом получился такой шедевр? — Ну, мам, — стонет Сяо Чжань, неизменно смущаясь. — Что — мам? — округляет свои и без того огромные глаза Сяо Инь. — Не преуменьшай наши заслуги. Иди уже. Тебя уже заждались, наверное. К дому Ибо Чжань приезжает уже спустя двадцать минут. Он останавливается у знакомого подъезда, где он останавливается теперь каждое утро, и набирает сообщение Ван Ибо, чтобы тот спускался. Старший садится на переднее сидение буквально секунд через тридцать, и Чжаня так и подмывает спросить, неужели он караулил у выхода из подъезда, но он, конечно, не спрашивает. — Ты быстро, — единственное, что он успевает сказать прежде, чем его губы сомнут в обжигающем поцелуе, а по телу пробегут сотни электрических разрядов, которые не дадут просто так оторваться. Это ощущение хочется продлить, и Чжань углубляет поцелуй, путаясь пальцами в чужих волосах, шумно вдыхая. Он, конечно, понимает, что если сейчас же не перестанет, есть вероятность вообще никуда не поехать: студия Ибо всегда свободна, но остановиться сложно. Особенно тогда, когда чужие длинные пальцы ныряют под успевший нагреться кашемир, касаются прохладой боков, сжимают чуть ниже рёбер. Заводит. Чжань чувствует, как предательски быстро тяжелеет внизу живота, и ему чертовски сильно хочется сдаться прямо сейчас, хочется сказать что-то вроде «давай поднимемся к тебе» или «мы можем прямо на заднем сидении здесь». «Сяо Чжань, включи мозг», — верещит голосок где-то внутри головы, но он звучит как будто через толщу воды или через толстый слой стекла, а потому Чжань его не слышит. Не хочет слышать. Он скользит рукой по чужой шее, вторую опускает на талию старшего, а после, будто случайно, ведёт ею по ремню, на котором держатся джинсы, опускается ниже. Его руку ловят, а сам Ибо отстраняется, чуть придерживая Чжаня, не давая поцеловать себя снова. — Бесстыжий, — Ван Ибо все еще держит чужую руку, а свою опускает на пах своего парня, несильно сжимая. — У меня отличный учитель, — фраза слишком сложная, чтобы нормально произнести ее сквозь стон, а потому звук больше похож на чистую порнографию, чем на разговор двух взрослых людей. — Горячий, — шепчет Ибо, практически прижимаясь губами к уху Чжаня, едва не перелезая на его сидение: коробка передач мешает. Младший снова стонет, силясь что-то сказать, однако слова забываются и лишаются всякого смысла, когда чужая ладонь, лежащая ниже пояса, давит снова. «К чёрту это небо. Отправь меня на облака здесь и сейчас», — хочет сказать Сяо Чжань, чуть приоткрывая глаза и едва не вскрикивая от испуга, сталкиваясь взглядом с маленькой девочкой, сидящей на заднем сидении в соседней машине и с интересом разглядывающей их. Чжань ощутимо пихает Ибо в плечо, вынуждая отстраниться. Тот смотрит на него непонимающе, пьяно, совершенно точно не желая прекращать, все еще поглаживая своего парня внизу, от чего Чжаня буквально разрывает дилеммой: оттолкнуть Ибо (ведь на них, как-никак, смотрит ребенок) или забить и позволить этому парню сделать себе очень приятно, надеясь, что родители, переговаривающиеся на переднем сидении, не заметят, чем так увлечена их дочка. — Вот чёрт, — тихо выдыхает Ибо, проследив за взглядом своего бойфренда, который, похоже, совсем перестал соображать. Он убирает руку с чужого возбуждения, плюхаясь обратно на свое место. Чжань приходит в себя парой секунд позже, жмурится и закрывает лицо руками, едва не рыча от разочарования. С другой стороны, чего он хотел? В разгар белого дня устроить сеанс минета или дрочки на переднем сидении своего автомобиля? «Поздравляю, ты балбес», — торжественно скандирует внутренний голос, и его владельцу чертовски стыдно за свое поведение. Машина с девочкой на заднем сидении уезжает. — Тебе придётся ехать со стояком, — нарушает молчание Ибо своим ехидным и абсурдно очевидным замечанием. — Тебе тоже, — рычит в ответ Сяо Чжань, трогаясь с места, пожалуй, слишком резко. — Уверен? — издевается Ван Ибо, и Чжаню до помутнения рассудка хочется заткнуть этот болтливый наглый рот своим языком. — Вообще-то, ты меня даже не коснулся там. — Разве моих стонов было недостаточно? — искренне изумляется Чжань, однако не глядя на Ибо, а лишь наслаждаясь тем, как беззастенчиво тот пялится на него самого. — Ты всегда был таким самоуверенным? — прищуривается Ибо, стараясь подавить улыбку. — Говорю же, у меня отличный учитель, — без зазрения совести парирует младший, аккуратно перестраиваясь. — Так разве я не прав? — Ладно, прав, — о боги, Ван Ибо умеет смущаться. — Я был в двух шагах от того, чтобы разложить тебя на кровати в моей студии, и в шаге от того, чтобы отсосать тебе. На последних словах от тени смущения не остается и следа, он произносит их в полный голос, совершенно не стесняясь. — У нас сегодня первое свидание, вообще-то, — напоминает с легкой издевкой Сяо Чжань. — Ах да, точно, — как будто вспоминает Ван Ибо. — Я с каким-то не тем вайбом залетел? Надо было под музыку из Сумерек или Титаника? — Имеешь что-то против Титаника? — хмыкает Сяо Чжань, чувствуя, как тело начинает приходить в себя, и появившееся из-за неудовлетворенности раздражение рассеивается. — Да нет. Просто не особо нравится, — миролюбиво пожимает плечами старший. — А я вот имею, — не успокаивается Чжань. — Дай догадаюсь, — поднимает указательный палец вверх Ван Ибо. — Ты думаешь, что Роза вполне могла пустить к себе на доску Джека? — Да нет же, — хихикает Сяо Чжань. — Она могла сесть в ту шлюпку, которая была для первого класса. В одиночку Джеку было бы проще выжить. — Ну там же типа про любовь, про их неразлучность даже в момент опасности и все такое, — Ибо сам не знает, зачем оправдывает парочку, к которой ни один из них не испытывает эмоциональной привязанности. — Ага, любовь. Длиной в три дня, — закатывает глаза Чжань. — Легко «любить», когда вы знакомы всего три дня. — А сколько надо быть знакомым, чтобы говорить про любовь? — интересуется старший, глядя на своего парня с теплой улыбкой. На самом деле, ему все равно на то, что тот сейчас скажет. Свой ответ на этот вопрос он уже знает. — Ну, говорят, что любовь живет три года, — задумывается на миг Сяо Чжань, прикусывая нижнюю губу. — Я не задумывался над этим, если честно. Но точно не три дня. Вот если бы она с ним до старости дожила, той самой, когда она то интервью давала про «Сердце океана», тогда да… — Хорошо. Тогда если вдруг соберусь признаться тебе в любви, отложу до 101 года, — ржет Ибо, за что получает болючий тычок куда-то в рёбра. — Ты невыносим, — бурчит Чжань в ответ, прибавляя скорости. Полёт начнется на небольшом пустом поле на самом выезде из Атланты. К тому моменту, когда парни приезжают на место, огромный разноцветный аэростат уже готов, пыша пламенем в буквальном смысле слова: мужчина, готовящий шар, уже находится в корзине, периодически направляя в полость шара горячий воздух. Парней встречает крайне дружелюбная девушка, которая здоровается с широкой улыбкой, а затем сразу же приступает к разъяснению техники безопасности и инструктажу, что делать в непредвиденных ситуациях, потому что они, конечно, говорят, что опасности никакой здесь быть не может, но это как-никак высота в 750-1000 метров, а значит случиться может всякое. Обо всяком думать ни одному из парней не хочется, однако инструктаж они выслушивают, согласно кивая на каждое слово. На самом деле Чжань надеется, что Ибо слушает слова девицы, потому что сам он никак не может сконцентрироваться на ее речи, невольно сосредотачиваясь на руке старшего, сжимающей его собственную. Приятно. И как-то правильно, что ли. Это кажется немного странным, стоять вот так, взявшись за руки, не скрывая того, что они здесь вместе не как коллеги, приятели или сокурсники, а как пара. Но Чжаню нравится. Нравится это тепло между его пальцами, нравится то, как уверенно держится Ибо, как спокойно он кивает девушке, тем временем большим пальцем поглаживая ладонь Сяо Чжаня, зажатую в его руке. А дальше девица просит следовать за ней, и парни разворачиваются почти синхронно. Шаг их инструктора быстрый, и Ибо позволяет себе немного поотстать, чтобы повернуться к своему парню, который всё это время не сводил с него глаз. — Ты просверлишь во мне дыру своим взглядом, — фыркает старший. — Мог бы хотя бы сделать вид, что слушаешь. — Так заметно было? — смущается Чжань, тут же отворачиваясь. — Ну если ты даже не услышал ее фразы «Ваш парень, кажется, вами очень увлечен», видимо, заметно, — дразнится Ибо, расплываясь в ехидной улыбке дёснами и ловко уворачиваясь, когда младший совершает попытку его пнуть. — На аэростате, кстати, драки запрещены. — Не могу обещать, — бурчит себе под нос Чжань, скрывая свое смущение. — Ну ладно, — пожимает плечами Ван Ибо. — Если что, умрем в один день. — Какая покорность судьбе, — издевательски тянет Сяо Чжань, ускоряя шаг. А дальше они залезают в корзину, прикреплённую к огромному шару, пилот, представившийся Адамом, добавляет горячего воздуха, а девушка, проводившая инструктаж, весело машет им. Чжаню даже становится немного совестно из-за того, что он очень безответственно пропустил мимо ушей все то, что она пыталась донести до них обоих. Шар поднимается медленно. Но вот уже земля в нескольких десятках метров внизу, а аэростат продолжает двигаться вверх. Ветер сегодня несильный, однако он все же есть, а потому гонит шар прямо вдоль границы Атланты так, что с каждым мгновением вид на город становится всё более ошеломляющим. Чжань вцепляется в корзину пальцами и вертит головой по сторонам: прямо перед ним — город со всеми его небоскребами, офисными зданиями, зелеными морями парков и паутиной дорожных развязок, а по бокам расстилаются бесконечные ровные квадратики полей. Где-то чуть южнее находятся и персиковые сады «БигПич», но отсюда их, конечно, разглядеть не выходит. Ветер немного усиливается по мере того, как они поднимаются выше, Чжань инстинктивно ёжится, хотя едва ли ему холодно — куртка достаточно теплая. — Замерз? — интересуется Ибо, произнося первые слова с самого начала полёта. Он подходит сзади и обнимает младшего за талию, укладывая голову тому на плечо. — Нет, — улыбается Сяо Чжань, поворачиваясь к чужому лицу и оставляя на щеке своего парня лёгкий поцелуй. — Просто ветер. — Я все равно не отпущу, — предупреждает Ван Ибо так, будто Чжань вот-вот начнет отбиваться от его объятий за ненадобностью. — Не отпускай, — соглашается тот, потираясь холодным кончиком носа о чужую щеку, а дальше отворачиваясь обратно к городу, который купается в закатном желто-алом, сияя стеклом небоскребов, которые, как огромные зеркала, отражают солнечный свет, пуская во все стороны света многочисленные солнечные зайчики, обжигающие сетчатку, выглядящие будто гигантские костры, возвышающиеся над городом, молчаливые и угрожающие залить этим последним пламенем весь город. Чжань глубоко втягивает вечерний воздух, который на такой высоте действительно чистый, который немного пьянит, но ровно до той степени, чтобы испытывать лёгкую эйфорию от происходящего. Волосы взъерошивает своенравный ветер, а со спины обнимает самый правильный человек на этой планете. Правильный для него. И Сяо Чжань искренне наслаждается, опускает руки на чужие ладони, прижимает их к себе крепче, гладит кончиками пальцев. Атланта остается где-то внизу окончательно. Дома превращаются в игрушечные кубики, а затем и в детальки лего, машины — сначала в муравьев, а после и вовсе в какой-нибудь планктон. — Ночью дороги наверняка выглядят как реки, — будто читает его мысли Ибо. — Реки из света. Мне всегда нравилась съемка с летающих дронов ночью. Особенно пробки забавно выглядят. — О да, — фыркает Чжань. — Если это видео ты смотришь не стоя в этой самой пробке. — Мотоциклы не знают пробок, запомни это, — самодовольно усмехается Ван Ибо, вспоминая, как объезжал заторы на дорогах по тротуару, как ловко лавировал между машинами в почти неподвижном потоке. — Это все равно не заставит меня сесть за руль мотоцикла, — смеется Сяо Чжань, качая головой. — Оставлю это тебе. Будешь спасать меня от пробок. — Откуда ты знаешь мои мечты? — округляет глаза Ван Ибо, отступая от младшего на шаг, заглядывая тому в глаза и явно переигрывая со своим «изумлением». Чжань беспомощно выдыхает, теряясь где-то в глубине чужих чёрных глаз, в которых рубиновыми всполохами отражается солнце, а затем тянется к чужому лицу, обхватывая его обеими руками и целуя в губы, будто абсолютно забывая о том, что они здесь не одни. Поцелуй сладкий, тягучий, как патока. И начав поцелуй, Чжань быстро уступает в нем первенство Ибо, который продолжает его, делает горячее, играется языком с чужим, лижет и не дает Чжаню прихватить себя зубами, хотя тот старается. В конце концов, он сдается, расслабляется, позволяя языку своего парня хозяйничать между своих губ, и теряется в ощущениях, когда Ибо прижимает его к себе ближе, согревая и обжигая. Но от этого пламени укрыться не хочется, в нем хочется гореть медленно и с удовольствием. Ибо отстраняется неожиданно. Настолько, что Чжань открывает глаза лишь спустя несколько долгих секунд, смотрит вопросительно и растерянно, пытаясь понять, что не так. — У меня самый красивый парень в мире, — в глазах Ибо разливается солнцем и нежностью, и Чжань не может сдержать улыбки. Искренней, счастливой. — Вы сговорились? — шепчет он, отводя взгляд обратно на гаснущую внизу Атланту. — Мы? — не понимает Ибо, подхватывая младшего за подбородок и поворачивая к себе, заставляя посмотреть в глаза. — Мама, — отмахивается Сяо Чжань, фыркая. — Внушала мне сегодня, что я прекрасно выгляжу. — Всегда восхищался твоей матерью. Чрезвычайно честная женщина, — смеется Ван Ибо, однако действительно соглашаясь с ее утверждением. — Подлиза, — хихикает Чжань, быстро прижимаясь к чужим губам своими, но отстраняясь так быстро, что его бойфренд попросту не успевает среагировать, а затем отскакивает к другому бортику корзины, едва не перевешиваясь через край. Атланта внизу больше не подсвечивается, для нее солнце уже упало за горизонт, оставив город в сиреневых сумерках спасаться электричеством. Однако здесь, на высоте примерно тысячи метров, всё еще царит свет. Ему осталось совсем недолго. Совсем немного времени, прежде чем солнце сдастся и оставит и их маленькое убежище. — Ибо, — зовет Чжань, оборачиваясь к своему парню, который неожиданно оказывается куда ближе, чем ожидает младший. — Если ты сейчас поцелуешь меня, то мы откроем глаза уже в темноте. И Ибо целует без лишних слов. Просто исполняет желание своего человека, который жмется ближе, закидывает руки ему за шею и не пытается углубить этот поцелуй. И Чжань даже сквозь опущенные веки чувствует, как мажет по его лицу последний луч, а после краснота перед закрытыми глазами сменяется холодной темнотой. Но Ибо не прекращает поцелуя до того самого момента, пока Сяо Чжань не чувствует на своем лице новый всполох света и не распахивает глаза, чтобы понять, что посмело заменить собой солнце. И если внизу Атланта проступает золотистой паутиной сквозь сгущающийся кисель сумерек благодаря электричеству, то здесь и сейчас лицо его возлюбленного освещается очередной вспышкой сгорающего пропана, нагревающего воздух в куполе воздушного шара. — А я думал, что мы окажемся в темноте, — тянет Сяо Чжань под тихий смешок Адама. — Мой свет всегда здесь, — Ибо сгребает Чжаня в охапку, утыкаясь носом в его плечо. — Ван Ибо, — тихо стонет младший, цепляясь за чужие волосы. — Я никогда к этому не привыкну. — Не привыкай, — соглашается тот, потому что ему всё равно. Он не перестанет говорить такие вещи до тех самых пор, пока он чувствует это. — Но я не прекращу. Чжань вдыхает полной грудью чужой запах, который неожиданно кажется родным и самым приятным на свете. Он утыкается носом в чужую шею и невесомо касается ее губами. Прикрывает глаза снова, потому что самое прекрасное, что может произойти с ним здесь, уже происходит. И он чувствует себя окрыленно и воодушевленно одновременно. Хочется что-то сказать Ибо, напомнить, как сильно он ему нравится, как нестерпимо хочется обнимать его еще крепче, хотя крепче — вроде бы уже некуда. Они стоят так, пожалуй, слишком долго. Но в такие мгновения время сдается, просто начинает течь иначе, подстраиваясь под ритм биения двух сердец. А дальше они плывут в сгущающейся темноте. Осенью всегда темнеет быстро, поэтому очень скоро начинает казаться, что вокруг и вовсе нет ничего. Единственным ориентиром остаётся уверенно сияющий город внизу и отдельные мелкие пятнышки недалеко от него. Кажется, что солнце перед тем, как окончательно уснуть, уронило золотую кляксу на густую темноту ночи, расплескав еще немного чернил по небрежности. И Чжань правда не знает, на что он залипает больше: на то, как медленно, но верно приближается драгоценная паутина-клякса, или на то, как-то и дело освещается лицо Ибо вспыхивающим пламенем. И в один из тех моментов, когда Сяо Чжань пялится на своего парня, чуть приоткрыв рот, тот поворачивается и встречается с ним взглядом. И улыбается. Просто улыбается, широко, дёснами, без намека на какую-либо игру или ехидство. Чжань правда не понимает: бабочки ли это в животе превратились в маленьких крылатых слоников, или это действительно так стучит его сердце. — Я немного замерз, — ёжится Сяо Чжань, когда они почти что синхронно садятся в машину. Им пришлось идти через целое поле: их пилот слегка промахнулся с посадкой. И если на высоте грел сгорающий газ, поддерживающий аэростат на нужной высоте, то внизу, на открытой местности, действительно холодно. — Я тоже, — признается Ибо, выставляя температуру климат-контроля на максимально доступное значение. — Может, чего-нибудь горячего? — предлагает Чжань, опуская руки на руль и уютно елозя на своем месте, мысленно благословляя того, кто придумал подогрев сидений. — Тебя? — фыркает старший, глядя на своего парня слегка прищурившись. — Меня на десерт, — не теряется в этот раз Чжань под тихий выдох Ибо. — Хочу начать со сладкого, — шепчет тот, наклоняясь к своему парню, чтобы легонько коснуться его губ своими. Но это единственное, что он успевает сделать, потому что дальше Сяо Чжань жмет носком туфли на газ, и Ибо по инерции откидывает назад. — Попа слипнется, — ухмыляется Чжань, бросая быстрый взгляд на Ибо, который, кажется, вот-вот сожрет его взглядом. И что-то в этом взгляде пускает мурашки по коже. Что-то хищное, что-то, что дразнить опасно, но очень хочется. Однако через мгновение Ибо отворачивается к окну, тихо посмеиваясь. — Интересует состояние моей попы? — озвучивает причину своего веселья Ван Ибо. И Сяо Чжаню хочется его придушить. — Я и так его знаю, — невпопад ляпает младший. — Она в тепле. — Ты чертовски прав, — ржет Ван Ибо. — Я бы даже сказал — пригорает. Где тут отключить обогрев? Чжань тянется к панели, нажимая на нужные кнопки на сенсорном экране, не отвлекаясь от дороги, а потому не успевает среагировать на то, как старший ловит его руку, подносит к губам и оставляет долгий поцелуй на запястье, моментально отпуская. Сяо Чжань вздрагивает, оборачиваясь на Ибо с выражением крайнего изумления на лице. — Что? — бормочет он. — Просто захотелось, — невинно пожимает плечами старший. — Ты… — Чжань однозначно хочет что-то добавить, его брови заламываются сами собой, а на лице застывает такая искренняя растерянность, что Ибо не удерживается от тихого хихиканья. — Соберись, Сяо Чжань, — Ван Ибо звучно хлопает по своему бедру. — Я всего лишь поцеловал твою руку. Давай, ты сможешь сосредоточиться. Если хочешь, я могу сделать это еще раз. — Думаешь, этим ты облегчишь ситуацию? — смеется Сяо Чжань, успокаиваясь, однако где-то глубоко в душе признается себе, что он совсем не против повторения сего действа. На самом деле, ему просто нравится, когда Ибо его касается: будь то случайные прикосновения или вполне осознанное лапание. И если задуматься, ему нравилось это с самого начала, с самого начала хотелось, чтобы это происходило и повторялось. Чжань прекрасно помнит, как Ибо держал его за руку, пробираясь через толпу на стадионе, и как не хотел отпускать его ладонь, когда Коржику стало плохо посреди ночи. Он ведь даже не подумал вырваться ни разу, ни разу не подумал, что это неприятно. Это изначально казалось правильным. Чёрт, он ведь мог понять, что происходит, куда раньше. — Эй, Сяо Чжань, — из размышлений парня выводит обиженный голос Ибо. — Ты меня слышишь вообще? — Прости, — честно откликается младший. — Я задумался немного. — Я ему душу тут изливаю, — тут же разыгрывает драму Ван Ибо. — А он послушать не может… — Ну прости-и, — тянет Чжань и улыбается совершенно обезоруживающе. Так, что у Ибо, который до этого самого момента говорил что-то про завтрашний семинар, просто пропадает дар речи. Он не злится на своего любимого человека за то, что тот пропустил мимо ушей то, что он говорил. В конце концов, там не было ничего важного, интересного или судьбоносного. — Можешь повторить? И нет, Ван Ибо не может. Он в состоянии лишь просто смотреть на того, кто вроде бы принадлежит ему, и не верить в свое счастье. — Ты невероятный, — срывается с приоткрытых губ как будто само собой, но Ибо подписывается под каждой буковкой того, что сгенерировало его подсознание. — От невероятного слышу, — смущается Сяо Чжань. И Ван Ибо ужасно жалеет, что в машине полумрак и он не может увидеть того, как честно розовеют чужие щёки и кончики ушей его возлюбленного. А потом они долго целуются в машине рядом с домом Ибо. Им не хочется, чтобы вечер заканчивался, хочется быть еще ближе друг к другу, хочется большего, чем поцелуи, хочется касаться снова и снова. Поэтому, когда у Чжаня звонит телефон, и парень тянется к нему, чтобы ответить, Ибо почти что стонет от разочарования: он слишком распалился желанием, на губах жжется чужими поцелуями, которые такие требовательные, когда Сяо Чжань хочет. — Скоро приеду, — произносит младший в трубку, а затем сбрасывает вызов и поворачивается к своему парню. — Похоже, мне пора. В его голосе сожаление и явное нежелание покидать Ибо, но его родители не так часто просят его о чем-то, чтобы отказывать. — Что-то случилось? — спрашивает Ван Ибо, утыкаясь носом в шею своего человека. — Нет, — Чжань неосознанно запускает свои пальцы в чужие волосы, поглаживает легко, заставляя старшего буквально мурчать от удовольствия. — Мама собирает семейный совет. Это значит, что-то насчет ее выставки. Это важно для нее. — Понимаю, — улыбается Ибо. Его рука скользит по щеке Чжаня, а затем опускается ниже, на талию, и тянет на себя, вынуждая своего парня податься чуть вперед. А затем снова целует. Сладко-сладко. — Но я так не хочу уходить. — Я тоже не хочу тебя отпускать, — Чжань чувствует томление в груди, а еще потребность находиться рядом с этим человеком. — Хочешь, поедем вместе? Сообщишь маме и свое мнение насчет чего-нибудь… — Боюсь, я сообщу ей, что ее сын сводит меня с ума, — мурлычет Ибо, прекрасно зная, что должен отпустить своего парня домой, но как же хочется забрать его к себе, на самом деле. — И что я готов целовать его всю ночь напролет. — Только целовать? — приподнимает бровь Чжань, снова меняя градус напряжения в салоне своего автомобиля. — Чёрт, — выдыхает Ван Ибо, сжимая чужой свитер в своих пальцах, будто раздумывая над тем, чтобы сорвать его с тела своего бойфренда. — Мне самому страшно от того, сколько всего я хочу делать с тобой. И не только ночью. — Хочу знать, — шепчет младший, наклоняясь к самому уху Ибо и совершенно неслучайно касаясь его мочки губами, дразнясь. — Хочу показать, — рычит в ответ Ибо, прекрасно зная, что это провокация. Однако вестись на нее одно удовольствие. А потому он запутывается пальцами в волосах Чжаня, оттягивая их назад, заставляя парня откинуть голову назад, а второй рукой отстраняет высокий ворот свитера, тут же припадая к чужой шее губами. С чувственных губ его возлюбленного слетает стон, который становится почти болезненным, когда старший губами втягивает нежную кожу, неизбежно помечая. — И если ты меня сейчас же не выгонишь, я продолжу. — Не прогоню, — хнычет Сяо Чжань, прижимая к себе Ван Ибо. — Тебе придется отчитываться перед моими родителями, почему я не приехал. — Расскажу им, как сладко я трахал их сына, — шепчет Ибо в ложбинку между чужими ключицами. — Боюсь, они не оценят, — усмехается Чжань, плавясь под касаниями чужих губ. — Главное, чтобы оценил ты, — Ван Ибо отстраняется не без усилия, а затем, тяжело выдохнув, открывает дверцу пассажирского сидения. — Напиши, как доберешься. — Волнуешься за то, как я поеду со стояком? — смеется младший, заводя машину. — Я ж сейчас вернусь, — как будто угрожает Ибо, уже успевший выбраться из салона. — До завтра, Ван Ибо, — подмигивает Сяо Чжань. И трогается с места первым, потому что еще пара секунд — и он сам останется.